Гонимые тенью - 8

— Ах, как чудесно, ах как прекрасно, —  с восторгом восклицала Линн, кружась в платье перед Элвой.
— Какая же ты красавица, —  ответила Элва.
— Мы обе красавицы, —  пропела она и поцеловала сестру.
— Завидую я тебе, — мечтательно вздыхая, сказала Элва. — Белой завистью, конечно же.
— Ну, разве что белой.
— Папе сказала?
— Еще не успела. С утра он был очень занят, сказал, что будет поздно вечером.
— Поверь мне, если бы он услышал то, что ты собиралась ему сказать, он бы отменил все планы, — заметила Элва.
— Знаю. Но на самом деле, я бы хотела, чтобы это сделал Нэт. Наверное, это будет правильней.
— А Айкен?
— Что? — изумилась Линн, будто не понимая, о чем говорит сестра.
— Ты ему не сказала, — утвердительно произнесла Элва.
— Пока что нет.
— Бедный мальчик, — вздохнула Элва. — Я боюсь даже представить, что будет с ним, когда он узнает.
— Элва, но в конце-концов, что в этом плохого? Мы давно встречаемся, и он должен был понимать, что это произойдет рано или поздно.   
— Линн, — остановила её сестра. — Это могу понять я, отец, любой другой человек, но только не Айкен. Думать о том, что может произойти и столкнуться с этим - разные вещи.
— И что же мне делать, подготовить его заранее?
— Скорее не его, а себя. Ты должна быть готова к тому, что обрушиться на тебя с его стороны.  Хотя, — она задумалась. — Может мы зря так думаем о нашем брате и, повзрослев, он научился совладать с собой?
— Почему-то я в этом очень сильно сомневаюсь, — усмехнулась Линн.
— Наверное, мы просто его слишком долго знаем, — добавила Элва, улыбнувшись сестре в ответ.
 — Я уверена, что он поймет меня. Не сейчас, так позже. Все выходят замуж и это нормально.
—  Ну да, все делают…
—  Прости, Элва, — произнесла Линн, понимая, что своими словами могла обидеть сестру. — Ты обязательно выйдешь замуж. Просто еще не пришло твое время. Твой рыцарь уже в пути, я уверена.
—  Видимо этот рыцарь скачет ко мне на хромом осле, — иронично произнесла Элва.
Линн рассмеялась в голос и захлопала в ладоши от переполняющего ее счастья. 
—  Скоро за мной зайдет мой любимый, и мы пойдем к его родителям сообщать о нашей помолвке. Элва, я такая счастливая! Я вообще не могла представить, что можно быть настолько счастливой.
—  Я очень рада за тебя, — приобняв младшую сестру за плечи, сказала Элва. — Совсем забыла, — всполохнулась она. — Мне же нужно забрать настойку у Тома, — на этих словах Элва выбежала из дома, подхватив юбку и оставив Линн одну.
 До прихода Нэта еще оставалось время, которое по воли судьбы Линн должна была провести в одиночестве. Шорох за спиной заставил её повернуться. Линн увидела листок пергамента, сложенный пополам он лежал под дверью комнаты матери, во всей вероятности она просунула его. Инстинктивно обернувшись в одну и другую сторону, Линн лишний раз убедилась, что находится одна, а значит, ошибок быть не может – это послание предназначается ей. Подойдя ближе, она увидела аккуратно выведенное свое имя. Девушка не обучалась чтению и письму, но некоторыми навыками все-таки владела главным образом за счет помощи Айкена.
Внутри значилось: «Тень так близко, что уже нет разницы между светом и тьмой». Долго проверяя себя и перечитывая каждое слово, Линн боялась, что упустит самое главное – смысл. Но даже после десятого прочтения, она не смогла его распознать. Раздосадованная, она чувствовала себя обманутой – девушка абсолютно не понимала, что могут значить эти слова.
Скользя глазами по двери, что разделяла её с матерью, она поймала себя на страхе – страхе увидеть то, к чему она была не готова. Линн не видела мать так давно, что казалось, забыла её черты. А ведь, по сути, что она знала про неё? Что она разорвала все связи со своей семьей, предпочитая уйти в себя и свои внутренние страхи, когда Линн еще была маленькой девочкой? Или что по сей день, неподвластная себе, в минуты слабости готова разрываться в крике, чтоб дать понять всем остальным, что все еще жива и существует? Сделав пару шагов назад, девушка обернулась, устремившись глазами на дверь.
«Где же Нэт, когда он так нужен. Он был точно сказал ей, что делать», — подумала Линн.  С мольбой в глазах, она продолжала стоять на месте, не решаясь на отважный шаг. Идти вперед или остаться на месте, — вот вопрос, на который она не могла найти ответа. Но потом, она вспомнила слова отца.
«Все самые важные решения мы вынуждены принимать в одиночку. Только выбор, сделанный с согласии собой, будет верным».   
Сделав шаг вперед она больше не думала о том, чтобы отступить. Лучше узнать то, что волнует душу, чем тяготить её догадками и домыслами.

— Ты пришла ко мне дочь моя, — произнесла Идгит, не поворачивая на Линн головы.
Она стояла около небольшого окна, облаченная в одну сорочку, достающую ей до пят. По растянувшемуся уголку губ Линн заметила, что она улыбнулась.
— Любопытство присущее молодой деве заставило тебя посетить мои покои. Не так ли? — спросила Идгит, медленно поворачивая корпус.
Линн не ответила. Вместо этого она смотрела на мать, которая наконец-то предстала перед ней в своем обличии. Идгит выглядела очень изможденной: ее худое телосложение словно кричало о том, что смерть ходит рядом, блаженно ожидая подходящего момента, чтобы подарить свой последний поцелуй. Безумные глаза смотрели на нее, словно прожигая насквозь, и Линн хотелось спрятаться, убежать - лишь бы не видеть их больше. «Неужели это женщина моя мать», — подумала Линн, — «Та, что подарила мне жизнь».
— Не подходи, — крикнула Линн, заметив, что мать сделала шаг ей навстречу.— Стой на месте или я уйду.
— Тень так близко, что уже нет разницы между светом и тьмой, — произнесла она то, что было написано на пергаменте. — Эти слова сделали нашу встречу возможной и  ты стоишь сейчас здесь, передо мной. Насколько  я понимаю, тебя интересует, что это может значить и почему я поступила именно так, а не иначе. Что такое тень, Линн? Она не видима без света. Тень – свет. Борьба. Добро и зло.
— Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать, — вставила Линн, не уверенная в том, что она закончила готовить.
— Мой долг предупредить тебя, а последуешь ты тому, что я скажу или нет - решать тебе.
— О чем предупредить?
— Тень ходит за тобой, Линн, точно так же как когда-то ходила за Мартой.
— Марта ушла за своей любовью. За ней не ходила никакая тень.
— Глупое дитя! — с сожалением произнесла Идгит. — Наивно полагать то, в чем не можешь быть уверена наверняка. Или ты воображаешь, что Марта покинула родительский дом ради счастливой жизни, которую смогла обрести?
— Я не могу этого знать.
— А я могу! Я знаю, Линн!
— Ты тоже не можешь этого знать. Об этом знает только она.
— Я понимаю твои сомнения. Ты можешь мне не верить, но ты должна меня выслушать. Тень ходит только тогда, когда справедливость нарушена. Пойми, ошибки, совершенные в прошлом -  не остаются безнаказанными. Они находят отражение в нашей жизни, забирая то, что нам дорого в знак мести за наши проступки.
— Я уверена, что ни я, ни Марта не совершали ничего такого, за что можем понести расплату.
— Ты не дала мне договорить.! — крикнула она, едва голос Линн смолк. — Ты не дала…— повторила Идгит тихо, но прервалась на полуслове. — И если одни люди за свою жизнь не смогли искупить вину, то это сделают другие, те, кто стали их продолжением. Дети, — проговорила она то, что намеревалась сказать, до того как её перебили.
— Ты хочешь сказать, что ты сделала что-то такое, из-за чего мы все будем несчастливы?
— Нет! Нет. Это не я. Твой отец.
Скрип двери заставил их умолкнуть.
— У меня нет времени на то, чтобы это слушать. Это немыслимо. Знаешь, внутри я всегда корила себя за то, что не могла прийти к тебе. На это были разные причины, и я признаю, что каждый раз отчаянно искала себе оправдания. Но сейчас, в день, когда это случилось, я хочу сказать тебе следующее. Я не о чем не жалею. Лучше бы ты осталась в моей памяти как тусклое приведение, чем очернила сейчас любые воспоминания о тебе.
Девушка развернулась, чтобы уйти, но потом резко обернулась:
— Я выхожу замуж, мама. И я буду счастлива, наперекор тебе.
— Тень ходит за тобой! Ты не будешь счастлива, Линн! Тень рядом! Она близко! — доносились до нее слова матери.
Оказавшись в кухне, Линн увидела Нэта. После разговора с матерью девушка чувствовала в себе пустоту, заполнить которую душа жаждала теплом. Она была рада увидеть его, готовая кинуться в его объятия она прибавила шаг, но встретившись  с ним глазами - поняла – случилось что-то неладное.
— Нэт, — спросила Линн. — Что-то случилось?
Он молчал, одаривая её печальным взглядом. Таким она еще никогда его не видела.
— Родители?
Нэт кивнул.
— Пошли, прогуляемся, — предложил он.
Они шли молча, не держась за руки, испытывая давящую тишину и возникшую недосказанность.
— Твои родители против нашей свадьбы? — наконец решилась спросить Линн.

Он остановился. Откладывать разговор больше не имело никакого смысла.
— Я решил поговорить с ними, подготовить, что ли, перед нашим приходом. Я не ожидал, что будет так. Они восприняли все не так, как я ожидал.
— Почему, что они сказали?
— Я не хочу передавать всего, что они сказали. Я думаю, тебе будет неприятно это слышать.
— Нэт, — она взяла его за руку. — Я хочу знать правду, какая бы она не была.
— Оказывается, они налаживали связи с отцом Тины на протяжении долгого времени. При нашем союзе им полагалось достаточное количество овец высшей породы. В общем – хорошая партия. Только вот меня они забыли посвятить в их дела.
Линн ожидала услышать что-то подобное, но не думала, что это будет так больно. Отвернувшись, она заплакала, не  желая, чтобы он видел ее слез.
— Линн, девочка моя, — повернув ее к себе и прижав, сказал Нэт. — Не надо плакать. Я люблю тебя, и я выбрал тебя. Я разругался с ними и ушел. Ушел для того, чтобы быть с тобой. Они не могут повлиять на мое решение, на мою жизнь.
— Но это твои родители, Нэт, — всхлипнула Линн. — Без их благословения мы…
— Мы сбежим. Мы сбежим с тобой, Линн. Только ты и я.
— Но куда?
— Туда, где никто не запретит нам быть счастливыми. У меня есть кузин на юге, который сможет нас приютить, а там посмотрим. Все зависит только от твоего решения. Ты пойдешь со мной?
— У меня разве есть другие варианты? — ответила она, приподняв головку и заглянув ему в глаза.
— Ты права. Вариантов у тебя нет. Я не отпущу тебя, — сказал Нэт, прижав её к себе так сильно, что Линн едва могла дышать. — Я знаю, это непростое решение,— продолжил он, немного ослабив хватку. — И я представляю, как расстроится твоя семья. Ведь ты дорога им точно так же как и мне и они больше всего на свете не хотят терять тебя. Но я буду рядом с тобой. И постараюсь донести до них, что не оставлю тебя, чтобы не случилось. Линн,  я хочу, чтобы ты вся целиком была моя.
— А я разве не твоя? — спросила Линн, не поняв смысл последней прозвучавшей фразы.
— Не вся, — с наигранной печалью в голосе произнес Нэт. — Только твоя нога. Это же я ее спас.
— Ты герой моей ноги и моего сердца — решив подыграть любимому, ответила Линн.
— Хотя без одной ноги я бы не оставил тебе шансов сбежать, — заметил он.
— Я и так не убегу, я тебе обещаю! — отшутилась она. — Нэт, любимый, — голос её сделался серьезным. — Прежде, чем мы пойдем в мой дом, я хотела бы тебе показать что-то, что является для меня очень важным.
— Хм. А вот это уже интересно. 
Линн привела его к их с Айкеном дереву, где уже были высечены десять корявых палочек. Она ни разу не говорила ему о своем обряде, который не потерял для нее значения и по сей день. И его восприятие, ей было очень важно. Поймет ли он ее, воспримет ли всерьез то, что любому другому может показаться глупым и наивным?
— Это место всегда было особенным для нас братом. Будучи детьми, мы проводили здесь очень много времени, и потому,  когда случилось горе в нашей семье, оно стало для нас отдушиной, местом, которое прощает и принимает. Моя сестра умерла, когда ей было не больше двух дней отроду и тогда мне казалось, что ничего хуже со мной произойти не может….
Она замолчала. Нэт заметил, как она переменилось в лице. Каждое пророненное слово, давалось ей с большим трудом.

— И только сейчас я понимаю, что это было только началом. Началом конца — продолжила Линн. — Видишь ли, моя семья в одно мгновение раскололась на маленькие кусочки, которые уже не собрать и склеить воедино, как бы этого не хотелось. Конечно, я тогда была слишком мала, чтобы рассуждать, и возможно, некоторые события не дают понять мне полную картину, но… Мне кажется, тех воспоминаний детства, которые у меня все же есть, достаточно, чтобы утверждать: «Мы похоронили наше семейное счастье вместе с ней, моей сестрой». И я, будучи ребенком, хотела все исправить. Я хотела помочь всем нам и приходила сюда, чтобы обратить свои мольбы в небо. Я искренне верила, что это может нам помочь.
На протяжении всего времени, пока она рассказывала, Линн наблюдала за его реакцией, поглядывая на то, как меняется его выражение лица. Нэт слушал её очень внимательно. На его лице выражалось понимание и сочувствие, и он был горд, что она открылась ему и доверила то, что хранила в далеких уголках души и сердца. Убедившись, что Линн закончила, Нэт решился спросить:
— И вам это помогло?
— Сначала я думала, что да. Я четко помню этот момент, когда спустя год мы пришли сюда с Айкеном. Это была наша с ним тайна, — она засмеялась, выражая тем самым детскую наивность. — Отец очень переживал по этому поводу и не обращал на нас внимание. Он закрылся в себе, как и мама. Но в отличие от нее он не оставил своих обязанностей и не сложил полномочия. Как и прежде он был Преподобным в церкви и давал людям то, что они от него требовали – понимания, сострадания, защиту. То, что действительно изменилось – отношение к нам, его детям. Если бы не Элва, я просто не знаю, — понимая, что отвлеклась и излишне погрузилась в свои переживания, Линн прервалась.  — Она помогала нам, но только по началу.
— Кто? — спросил Нэт.
— Айли. Мы назвали нашу умершую сестру – Айли, как соединение наших с Айкеном имен. Мы приходили сюда с братом и просили ее о помощи. Спустя год после её смерти, отец переменился, попросил прощения и казалось, что все налаживается... Я думала о то, что дальше будет только лучше, что мама…— она запнулась, при упоминании об Идгит, свежие картины сегодняшнего дня вспыли в ее памяти. — Мама не выходила из своей комнаты, ни через год, ни через два. Прошло десять лет, но она так и не смогла покинуть тюрьму, которую сама вокруг себя выстроила.   
Договорив Линн, почувствовала непреодолимую печаль и пустоту внутри. Ей снова захотела плакать. 
— Линн, дорогая моя. В нашей семье такого не будет, я тебе обещаю. Я буду оберегать тебя и любить.
Она повисла на нем и прошептала на самое ушко:
— А я тебя.
 Нэт крепко обнял ее, и она почувствовала себя под надежной защитой. С ним ей ничего не страшно. Мысли снова зацепились за слова матери – она вспомнила о тени. Но девушка быстро отогнала их из своей головы. Ей нечего бояться, пока рядом с ней есть Нэт. Он обережет ее ото всех и даже от тени, которую выдумала мать.

Когда они подошли к дому Линн, начинало смеркаться. Весь сегодняшний день они провели вместе – лежали под деревом, смотрели на небо, сквозь зеленую крону деревьев и мечтали, как когда-то они это делали с Айкеном. Излучая видимую радость, Линн старалась, чтобы этот день, когда они с Нэтом решили навсегда быть вместе, не был омрачен никакими обстоятельствами, но внутри девушки все же затаились страхи. Покинуть дом – важное решение, которое она приняла под действием случившегося. Она не отступится от своего – в этом она была уверена, но как же все-таки важно, чтобы твой выбор был принят теми, кто был, есть и будет тебе неимоверно дорог.
— Я боюсь, — сказала Линн, остановившись, когда до двери дома оставалось пара шагов.
— Линн, не бойся, я же рядом. Я поговорю с твоим отцом. Я уверен, что он даст нам свое благословление.
— Дело не в отце. Я боюсь за Айкена. Ты помнишь, тот случай, когда вы подрались.
— Я же уже объяснял тебе, почему поступил именно так, а не иначе. Я преподал ему урок, который он должен был усвоить. Я хотел показать ему, что значит быть мужчиной и давать отчет своим словам и поступкам.
— Я помню-помню. Просто…
— Я распрощался со всеми, кто был против тебя, — не дав ей договорить, напомнил Нэт. — Ты не должна ставить мнение брата выше своего собственного.
— Ты прав, — согласилась Линн. — Ты прав, — повторила она и, взяв его за руку, потянула вперед.
Страхи и сомнения девушки получили свое подтверждения, едва влюбленные переступили порог. Разъяренный Айкен, увидев их вместе, тут же налетел на Нэта.
— Это правда? — взяв его за грудки, спросил Айкен. — Я спрашиваю, это правда?  Вы женитесь?
— Убери от меня руки, — спокойным голосом предупредил Нэт, с трудом держа себя в руках.
— Ты не ответил.
— А ты не убрал, — сквозь зубы ответил Нэт и почувствовал, как кровь начинает кипеть в его жилах.
— Айк, — крикнула Линн.
— А ты лучше помолчи, — повернув в сторону сестры голову, ответил Айкен.
— Если ты сейчас не уберешь руки, то…
— То что -  ударишь меня?
— Айкен, успокойся! — вмешалась Элва и оттянула его от Нэта.
— Да спокоен я, спокоен! Значит женитесь. Что ж поздравляю! Счастья вам, дорогие мои, радости!
— Айк! Прекрати! Неужели ты просто не можешь за меня порадоваться, — повысив на него голос, сказала Линн. — Я нашла свое счастье и вообще пришла попрощаться, неужели тебе самому охота расставаться в скандале и вражде со мной?
— В смысле прощаться? В смысле расставаться? Куда ты? Что?
— Мы не можем остаться здесь и у нас есть на то причины.
— Ах, ты сукин сын! Ты хочешь отнять ее у меня, — закричал Айкен и снова бросился на Нэта.
Но Нэт перехватил летящий в него кулак и, заломив Айкену руку, положил его на пол.
— Больно… — корчась от боли, простонал Айкен. — Отпусти, придурок!
— Еще хоть раз ты кинешься на меня. Ты понял? Тебе повезло, что здесь находится Линн, иначе бы…
— Нэт, отпусти! — закричала Линн.
— Я не слышу, ты понял ты меня? — повторил свой вопрос Нэт, не замечая мольбы свое любимой.
— Нэт, — подбежала к нему Линн. — Нэт, прошу, отпусти его. Нэт.
— Он не ответил, Линн, — сказал Нэт, все больше уводя руку Айкена за спину. — Скажи, что ты понял меня.
Но Айкен не сдавался. Он стонал от усиливающейся боли.
— Нээээээт! — закричала во все горло Линн, плача.
Нэт отпустил его. Айкен не сразу поднялся на ноги. Он тяжело дышал. Элва подошла к нему и помогла сделать несколько шагов.
— Что здесь происходит, —  спросил Бенджамин.
— А у нас тут, свадьба! — иронично заметил Айкен, разводя руками.
—  Какая свадьба? Здравствуй Нэт, —  растерянно произнес Бенджамин. —  Линн?
— Да папа, это правда. Мы с Нэтом решили пожениться.
— Что ж. Неожиданно. Оставьте нас с Нэтом наедине.
Линн подошла к Нэту и шепнула что-то на ухо, от чего он улыбнулся.
— Линн иди уже. Ничего с ним не случится за твое отсутствие.
Нэт присел напротив священнослужителя. Назревал серьезный разговор.
— Айкен, я сказал оставить нас, — сказал Бенджамин, заметив присутствие сына в комнате.
— Но отец, — попытался возразить Айкен.
— Оставь нас, — сказал он мягче.
— Ну, Нэт, значит, ты хочешь жениться на Линн, я правильно понимаю? — спросил Бенджамин, подняв на Нэта глаза, в тот момент, когда кроме них в комнате никого не осталось.
— Все верно, сэр, — ответил он.
Обменявшись фразами, они замолчали. Никто из них не мог понять, как должен проходить подобный разговор и кто должен его вести. Наконец Нэт решил все взять в свои руки:
— Я должен вам сообщить, что, несмотря на мое решение, родители его не одобряют.
— Так… — взвешивая сказанное, произнес Бенджамин. — И чем же им не по нраву моя дочь?
— Не то, что не по нраву, просто у них сложилось свое понимание происходящего. И  выгодная партия для меня, оказывается, давно была приготовлена ими. Но я хочу уверить вас, что это все не важно. Они не смогут повлиять на меня. Я люблю вашу дочь.
— То есть я правильно понимаю, вы идете против воли родителей.
— Да… — замялся Нэт. — Но я это делаю только ради Линн. Я всегда был послушным сыном, я уважаю и люблю своих родителей, но они не вправе распоряжаться моей жизнью.
— Допустим Нэт это так. Но где вы собираетесь жить с моей дочерью после свадьбы?
— Мы с Линн собираемся на юг. Там у меня кузин. Он приютит нас на первое время. У меня есть небольшие сбережения…
— Скажи Нэт, ты любишь ее? — оборвав его на полуслове, резко спросил Бенджамин.
— Да, люблю. Очень люблю. Как никого и никогда не любил.
— Любовь это прекрасно. Я сам, знаешь ли, от многого отказался в свое время, чтобы быть со своей женой Идгит, — он печально вздохнул. — Я хочу, чтобы Линн была счастлива, она этого заслуживает. Я надеюсь, ты  понимаешь, какое сокровище находится у тебя в руках, и не дашь ему со временем потускнеть.
— Не дам. Будьте спокойны.
— Хорошо, Нэт. Я верю тебе. Давай, зови Линн. А то она извелась там, наверное, вся.
Линн зашла в комнату с испугом на лице. Смотря на обоих, она пыталась понять по лицам мужчин, к чему они пришли в ходе разговора.
— Ну что ж, доченька моя. Когда мне выдастся честь подвести тебя к алтарю?
— Ах, папочка! — воскликнула она и кинулась ему на шею. — Ты благословляешь нас?
— А что ж мне с вами еще делать? Раз любите, раз хотите. Я не могу и не хочу вам мешать.
— Только мы хотим, чтобы это было тайно, — предупредила Линн. — Без многочисленной глазеющей толпы.
—  Ваше право, дети мои. Мне остается только повиноваться.
— Я так понимаю, ночевать ты сегодня будешь здесь, Нэт?
— Если это конечно возможно?
— Будешь спать на кухне, Линн приготовит тебе постель.
На последних словах, сказанных отцом, в комнату вошел Айкен и, недоумевая  от услышанного, разошелся в гневе.
— Отец! — возмущенно выкрикнул он. — Ты согласился? Ты просто так отпустишь их?
— Да, Айкен. И тебе советую поступить так же. Нужно уметь отпускать людей от себя. Нельзя же быть таким эгоистом.
— Да ты сам подумай, отец, куда она пойдет с ним?
— Айкен, ты ставишь под сомнение мое решение?
— Отец…
— Я не хочу слышать возражений. Ты ведешь себя не достойно и мне стыдно за тебя.
— Папочка, позволь мне, — вмешалась Линн.
— Пойдем, Айк. Нам нужно поговорим, — она подошла к нему и потянула за руку. — Ну, пойдем же, — как можно более мягко пропела она.
Они вышли на улицу и брат резко выдернул свою руку из ее. Гнев наполнил его, стремясь вырваться наружу, и сейчас он дошел до грани, когда контролировать себя уже не имело смысла. Люди всегда начинают орать, когда не знают что еще сделать. Линн чувствовала, как он раздражен и даже подумала, что если б он мог, то непременно разгорелся бы в пламя, уничтожая все на своем пути и прежде всего ее саму.
— Айк, перестань… — наконец сказала она.
— Что значит перестань? Ты так просто об этом говоришь, как будто мы сейчас будем вести разговор о том, буду я пить воду или молоко, а вовсе не о том, что ты уходишь. Ты говоришь «перестань»? Нет, я не перестану. Хотя может, и перестану, но сначала я все выскажу тебе. Ты знаешь, я смирился с тем, что вы начали встречаться. Согласен, не сразу, но смирился. Я подулся, позлился, но принял твой выбор. Подумал, это ее жизнь, все встречаются, расстаются, влюбляются. В конце-концов она девушка. Ты хочешь за него замуж? Хорошо – иди. Я бы опять понял тебя, не сейчас, но позже, обязательно бы понял и принял. Но уезжать-то зачем? Объясни мне. Зачем тебе это Линн?
— Я же сказала, это все не так просто.
— И? — теряя терпение, раздраженно протянул Айк.
— В общем, дело в том, что родители Нэта не одобряют его выбор.
Линн стояла близко к брату и сквозь ночные тени все-таки разглядела, как на его лице появилась усмешка. Он несколько раз хлопнул в ладоши, затем развел руки в сторону.
— Отлично, Линн! Просто прекрасно! И ты серьезно думаешь, что у тебя с этим человеком все сложится, и вы будете любить друг друга вечно? Может даже состаритесь вместе? Не будь наивной! Сейчас он, возможно, говорит тебе, что любит и готов все бросить ради тебя. Но пройдут года, а может и меньше и он заскучает по своей родне. А во всем будет винить тебя. Да-да, что ты так смотришь на меня? Именно тебя, потому что из-за тебя он перестал с ними общаться и ты стала тем яблоком раздора. Ты уверена, что хочешь впутываться во все это? Тебе мало того примера, что перед твоими глазами всю жизнь? Посмотри на маму с папой. Да они просто ненавидят друг друга. А он, между прочим, все ради нее бросил, как сейчас Нэт…
— Хватит! — закричала Линн не в силах больше это слушать. — Замолчи! Это все не правда.
— Правда, Линн.
— Хочешь правды? Я дам ее тебе. Ты никогда и ни о ком не думаешь кроме себя. Ты мог бы порадоваться за меня, но, увы, радоваться за других – это удел сильных.
— То есть я в твоих глазах я - слабак? Такого ты обо мне мнения?
— Я этого не говорила.
— Говорила, — не унимался брат.
— Я люблю Нэта и без него не представляю свою жизнь. Ты можешь говорить мне все что угодно. Но я всегда поступала и впредь буду поступать так, как считаю правильным. И если я при этом делаю ошибку – пусть. Это будет моя ошибка, и  я о ней никогда не пожалею. Потому что лучше следовать за тем, что говорит тебе сердце, чем поддаваться нашёптыванию разума. 
— Ты любишь Нэта и поэтому бежишь за ним. А я люблю тебя, ты слышишь? Я люблю тебя! Без тебя моя жизнь потеряет смысл. Неужели ты этого не понимаешь? Так что мне теперь, ехать за вами и преследовать всю жизнь по пятам, ради возможности хоть изредка видеть тебя?
— Ты опять думаешь только о себе, — печально вздохнула она. — Правильно сказал отец, нужно уметь отпускать людей.
Договорив, она ушла. Айкен просил ее остаться, но она даже не повернулась. Он чувствовал, что теряет не только ее, он теряет часть своей души. Как будто кто-то залез внутрь  и, отрезав ее часть - выкинул, убеждая, что так будет правильнее и лучше для него. Но определенно нет, от этого ему не будет лучше. Никогда.


— Бенджамин! — на бегу выкрикивала его имя Керенса, увидев своего старого друга издалека. — Бенджамин!
Девочка прыгнула к нему в объятия, и он закружил ее так, что на несколько секунд она потеряла чувство реальности, отдаваясь целиком чувству невесомости и ощущению полета.
— Я так рада, что ты пришел, — призналась Керенса, когда снова оказалась на земле. 
— Разве я мог не прийти в твой день рождения, милая?
— Даже не знаю, — кокетливо произнесла она. — Наверное - нет. Ты - не мог.
— У меня для тебя сюрприз. Ты же любишь сюрпризы?
— Я не знаю, — озадаченно и серьезно ответила она. — Мне никогда не делали сюрпризов.
— Все бывает когда-то в первый раз. Ну что пошли, а то твоя мама, наверное, уже заждалась.
— А побежали наперегонки? — озорно предложила она своему другу.
На самом деле он еле дошел до их лачуги в лесу. Силы не раз покидали его, и несколько раз он делал остановки, чтобы немного отдохнуть и набраться сил. Но решив, что снова готов продолжить путь, он проходил пять минут и снова чувствовал упадок в своем теле. Но признаться в этом Керенсе Бенджамин не мог. Он знал, как девочка ждет их новой встречи, об этом ему рассказывала Элен, и он ясно понимал, что кроме него у нее больше нет друзей, а значит попросту некого ждать. Бенджамину очень не хотелось в чем бы то ни было ей отказывать. Тем более в этот день, который по праву можно был считать ее.
Оценив расстояние до дома и, решив, что у него все получиться, он ответил ей согласием. Приготовившись и набрав побольше воздуха в легкие, он стремглав ринулся вперед, оставляя Керенсу позади. На тот момент он чувствовал прилив сил, и казалось, перенёсся в ту страницу своей жизни, где беззаботным мальчуганов бегал по полям отца, сопровождаемый радостным криком. Керенса не заставила себя долго ждать, и вот уже поравнявшись с ним, показала свой розовый язычок и обогнала Бенджамина, так что он только видел ее развивающиеся ветром волосы. Мгновенная боль, как противник, который играет не правилам установленный игры, ударила его в области сердца, оставляя все попытки на сопротивление. Дышать становилось все тяжелее, с каждым новым вздохом в грудь словно ударяли мелкие молоточки с острыми наконечниками. Он терпел изо всех сил, и лишь молил о том, чтобы Керенса сейчас не обернулась и не увидела его в таком состоянии. Но он не мог знать наверняка, видит она его или нет, потому что все вокруг него поплыло, превращаюсь в одну несвязную, неумело написанную чьим-то воображением картину. Все вокруг пропало. Бенджамин чувствовал лишь свое слабое дыхание и прикосновение теплой земли к коже, которая приняла его в свои объятия. 
Бенджамин медленно открыл глаза, которые за время покоя покрылись тонкой корочкой, и сейчас распадаясь на мелкие частички похожие на песок, попадали в глаза, доставляя ему неудобства. Тусклый свет, исходящий от огня в углу, наполнял комнату теплым светом. Дав своим глазам привыкнуть, Бенджамин осмотрелся, чуть приподнимая голову с ложе, и обнаружил, что находится у Элен. Он пытался восстановить цепочку событий, произошедших с ним, чтобы понять, как оказался здесь, но чем больше он пытался вспомнить, тем больше, казалось, события растворяются в глубинах его памяти, превращаясь в пыль. Наконец оставив попытки, что-либо вспомнить, Бенджамин приподнялся, прислонившись спиной к стене и запустив руки в волосы, провел ими по голове, описывая круговые движения - это всегда помогало снизить боль, норовившую сковать его плотным, металлическим кольцом.
— Бенджамин, — услышал он возглас Керенсы, забежавшей к нему в комнату. Убедившись, что он пришел в себя, след девочки простыл и только удаляющийся топот детских ножек, доносившийся до него, говорил о том, что она только что была здесь.
Бенджамин догадался, что Керенса побежала за матерью, поэтому он постарался приободриться, слегка похлопав себя по щекам. Он не хотел расстраивать Элен. Его догадка оказалась правдивой - Элен вошла в комнату. Сев на край кровати, она едва касалось его плоти, но этого было достаточно для того, чтобы, Бенджамин почувствовал, как отзывается его сердце на ее присутствии. Он нервно сглотнул слюну, которой казалось мало в пересохшем горле. Преисполненный решимости Бенджамин желал открыться этой женщине, сказать все то, чем не мог поделиться больше ни с кем, но произнеся её имя, он запнулся. В последний момент он понял – время еще не пришло.
— Бенджамин, — строго начала она. — Ты в своем уме, ты до смерти напугал Керенсу.
От ее тона, все его настроение вмиг исчезло. Это совсем не то, что он ожидал, точнее, хотел услышать.
— А что произошло? — недоуменно спросил он, с наивностью присущей скорее ребенку.   
— Только не говори, что ты ничего не помнишь.
— Я помню, но если признаться честно - очень смутно, — Бенджамин видел ее недовольство, и на миг ему стало страшно. Что же такого он мог сделать?
— Ты пришел на день рождение Керенсы, — начала Элен.
— Пришел, — протяжно произнес он, припоминая. — Так, это я помню.
—А потом, по словам Керенсы, вы решили наперегонки добежать до дома. И у кого-то, — с нотками иронии и укоризны  в голосе произнесла она, — хватило мозгов согласиться.
— Я просто не хотел расстраивать ее, — начал оправдывать Бенджамин. — Разве я мог отказать ей?
— А так, ты ее не расстроил. Совсем нет.
— Об этом я не подумал, — почесывая голову, произнес он.
— А надо было подумать, Бенджамин.  Не в твоей ситуации так распыляться своим здоровьем. Я ж тебе говорила.
— Вот только не начинай, говорила она - любимая фраза всех женщин. Сколько я здесь?
— Второй день, — коротко оборвала она.
— Второй день? — не поверив, переспросил Бенджамин.
В испуге он резко вскочил с кровати и судорожно начал одеваться. Элен сохраняла спокойствие и никак не отреагировала на его поступок. И лишь стоило ему полностью облачиться в свое одеяние, она тихо заметила:
— Бенджамин, отодвинь занавеску.
Он глянул на нее и послушно выполнил ее просьбу.
— Уже стемнело, — сказала она. — Тебе лучше будет выдвинуться утром. Лес бывает строг с теми, кто навещает его после захода солнца. 
Разозлившийся Бенджамин сел обратно на кровать и, подняв на нее глаза, спросил:
— А почему ты мне не сказала раньше, пока я не оделся?
— Это было очень забавно, — ответила она и рассмеялась.
Это был первый раз, когда он слышал ее смех. 
Бенджамин был готов к дороге, лишь только первые лучи солнца коснулись земли. После пробуждения, он так и не смог больше заснуть.  Он пытался продумать, как выйти из той ситуации, в которую сам себя загнал. Сомнений не было, придется отвечать на много вопросов, которые будут лететь в него камнями с разных сторон. Но только что на них ответить? Что сказать прихожанам, которые не застали его, как объяснить свое отсутствие.  Что в конце-концов сказать Айкену и Элве, которые по всей вероятность не находят себе места. В попытках найти  достойное решение, у него сильно разболелась голова. Боль настигала его, сначала понемногу, касаясь своими объятиями, а затем и вовсе заключая в тиски. В первый раз она настигла его, около полугода назад, после отъезда Линн. Тогда он не придал ей значения. Но потом боли стали частыми, и предсказать их было невозможно. Они неожиданно приходили и также неожиданно отступали.
Уйти, не попрощавшись, он не мог. Тем более что целью его визита была встреча с дочерью. А теперь он не только не увиделся с ней, так еще, по словам Элен, испортил ей день рождения. Была б его воля, он остался бы здесь, с ней, но не мог. Не хватало ему только вызвать пересуды и пошатнуть положение в обществе, одним нелепым поступком.  Дома никого не было и это показалось Бенджамину странным. Куда они могли подеваться так рано? Быстро выбежав на улицу, он и там никого не обнаружил. Кричать не было смысла, слишком широк и глубок этот лес и поэтому он сел на порог, ожидая их. Солнышко уже припекало своими теплыми лучами, и Бенджамин не заметил, как опять уснул.
Каролд, серый и безобразный. Повсюду грязь. «Может, прошел сильный дождь», - подумал Бенджамин. Вокруг было очень много людей. Он пытался понять, куда стекается вся эта толпа, но не мог, люди как муравьи рассыпались в разные стороны.
— Извините, — одернув за локоть какого-то незнакомца, спросил Бенджамин. – Простите, — повторил попытку он, но человек, словно не слышал.
«Странно, — подумал Бенджамин. Не одного знакомого лица». И на некоторое время начал сомневаться в том, что находится в Каролде, но очертания церкви  вдалеке говорили об обратном. Это действительно был Каролд, но какой-то странный.
Рядом с собой он учуял знакомый запах, который не мог перепутать ни с каким другим. Разум подводил его. «Этого просто не может быть», — крутилось в его голове. Но разум и не думал подводить, это действительно была она. 
— Идгит, — закричал он. — Идгит – стой!
И как обезумевший, расталкивая людей, Бенджамин побежал за ней.
— Идгит, — запыхавшись, произнес он ее имя, схватив ее за руку. — Ты вышла? Ты вышла из комнаты. Я не могу поверить. Ну что же ты молчишь?
Она смотрела на него стеклянным лицом и не давала ответа. Он понял, что она не узнала его и с надеждой в голосе произнес:
— Я – Бенджамин. Бенджамин – твой муж.
Она снова не ответила, но в следующий миг подняла одну руку вверх и выкрикнула его имя. В то же мгновения все спешащие неизвестно куда люди, остановились. Все они смотрели на них, и от этого ему стало страшно.
— Ты истощение зла, — со злобой в голосе отчеканила она. — И за это ты поплатишься. 
Она кивнула внимающей, каждое пророненное ей слово толпе и удалилась от него, тогда как люди сцепились вокруг него плотным кольцом, из которого не было выхода. Кто-то толкнул его в спину. Толчок был достаточно сильный, но он устоял на ногах. Новый удар пришелся прямо в живот и на этот раз он упал лицом в грязь. Бенджамин не сопротивлялся им, он принимал их гнев на себя, понимая, что не имеет сил бороться и только одно не выходило из головы:
— За что, Идгит? За что…   
— Бенджамин, — сквозь сон он слышал свое имя. — Бенджамин, — кто-то толкал его и ему это очень не нравилось. Приоткрыв один глаз, он сквозь солнечные блики, исходящие от переливающих волос девочки - узнал Керенсу.
— Мама он опять заснул. Бенджамин, ну, сколько можно спать, — жалобно проговорила девочка. — Давай вставай! — и она протянула ему свою маленькую ладошку. — Пошли играть.
— Керенса, я думаю, Бенджамину хватит с тобой уже играть. А то неизвестно до чего сегодня доведут ваши игры, — нравоучительным тоном заметила Элен.
— Как всегда, — сложив руки на груди, с обидой в голосе произнесла она.
 — Керенса, не расстраивайся, — сказал Бенджамин, к тому времени уже очнувшийся ото сна.  — Мне очень жаль, что я испортил твой день рождения. Я не знаю, что произошло со мной. Чтобы хоть как-то загладить свою вину, я хочу вручить тебе подарок. Помнишь, я говорил тебе про сюрприз?
Глаза девочки заблестели огоньками, и она довольно кивнула головкой в предвкушении чего-то хорошего и к тому же неожиданного.
— Это тебе, — он протянул ей сверток, все это время находящийся в слоях его одежды.
Сев поудобнее на травку, она положила его перед собой и медленно начала разворачивать, растягивая удовольствия от первого в ее жизни сюрприза.
— Это мне? — удивленно подняла на него глаза Керенса.
— Конечно тебе. Я думал – тебе понравится.
— Ты угадал. Мне очень нравится.
Девочка поднялась на ноги и кинулась на шею Бенджамину, чтобы обнять его.
—  В следующий раз, когда я приду, пусть оно будет на тебе, —  напоследок сказал он Керенсе и нежно щелкнул ее по носу.
— Пока, Элен, — обратился он к ней. — Спасибо, за приют.
— Подожди, — сделав шаг навстречу, сказала Элен и положила в его руку сосуд. — Когда в следующий раз почувствуешь недомогание – выпей. Это должно тебе помочь. 
Бенджамин кивнул в ответ  и улыбнулся Керенсе, которая схватила подаренное платье, приложила его к себе и кружилась, восхищаясь тем, как оно развевается на ветру.


— Ну, неужели! — раскинув руки, с облегчением проговорила Элва. — Вернулся. Живой.
Она подбежала к отцу и, похлопывая его по спине, качала головой и отпустила лишь тогда, когда на голоса в комнату зашел Айкен.
— Отец, — коротко оборвал он. — Где ты был?
— Давай не сейчас Айкен.
— Не сейчас… — медленно проговорил он, как будто размышляя над своими словами. — Не сейчас, — повторил он и затем, подняв на него взгляд, продолжил, но уже более грубо:
— А когда? Я имею право знать, что с  тобой было. В конце-концов ты даже не предупредил меня. Ты вообще думал, о том, какого мне там за нас двоих. Люди постоянно спрашивали о тебе. А что я им могу ответить, когда сам не знаю?
— И что ты им ответил, — спокойно спросил отец, не обращая внимания на его злость.
— Что ты болен. Нездоровится.
— Молодец, сынок. Ты все правильно сделал. И я бы не оставил тебя одного, если бы не был в тебе уверен как в себе. Уже скоро ты будешь новым священнослужителем. И эта практика ведения дел в одиночку пойдет тебе только на пользу, — ответил Бенджамин и, не став дожидаться ответа сына, поцеловал дочь и отправился к себе в комнату.   
Дорога измотала его, и у Бенджамина не было сил ни на что, кроме лежания на кровати. Опустившись на ложе, он почувствовал облегчение. Но оно было не долгим, боли продолжали мучить его, не давая о себе забыть. Он ждал, когда они отпустят его, когда позволят провалиться в сон, но они только усиливались. Тогда он решил подумать о чем-то хорошем и вспомнил Керенсу, которая воспринимает его как друга, ровесника с которым можно порезвиться. А ведь она даже не догадывается, что близкий друг, когда-то был ей злейшим врагом и предал ее. От этих мыслей ему стало нехорошо, и поэтому он решил, что будет лучше, если она никогда не узнает правды. Прошел примерно час. Сон не наступал. Боли не уступали. И тогда Бенджамин вспомнил про лекарство, данное им Элен. Как к спасению он нервно начал шарить по одежде и обнаружив, крепко сжал в своей руке.
— За тебя, Элен, — тихо проговорил он и, перевернув, выпил до дна.
От горечи этого лекарство, его чуть не вырвало, но результат был оправдан. По телу пробежало тепло, принимая его в свои объятья, и он заснул.