Гонимые тенью - 14

— Куда-то собралась, — спросил Коэн, заметив, что Керенса надела свое выходное платье цвета бежевого, топленого молока. Подойдя к ней сзади, он поцеловал ее в шею, вкушая приятный аромат, исходящий от кожи. Ее запах мгновенно перенес его в ночь, которую они провели вместе и он блаженно улыбнулся, почувствовал легкое, приятное покалывание по телу.
— Да, мне нужно сходить в церковь, — ответила она, оставшись равнодушной к его игривому, утреннему настроению. — Я обещала Преподобному Айкену быть на утренней мессе.
— Может ты все-таки передумаешь, — закопавшись лицом в ее волосы, предложил он. — При следующей встрече скажешь, что не чувствовала в себе сил, чтобы прийти.
— Я не могу, Коэн, — серьезно сказала Керенса, и в ее голосе он различил нотки упрека. — Если я дала обещание прийти – я сделаю это.
— Ясно, — подытожил он и Керенса почувствовала перемену, произошедшую с его настроением.  Для этого ей даже не обязательно было видеть его лицо – тяжелое дыхание в спину и молчаливая пауза, длящаяся дольше, чем это могло было быть, говорили сами за себя.
— Я ненадолго, — обернувшись к нему лицом, сказала она. — Ты не успеешь заметить, как я вернусь.
— Успею. Поверь мне.
— Ну, хватит, — мило улыбнувшись, ответила Керенса. — Я же не насовсем ухожу.
— Керенса, давай обвенчаемся? — напрямую сказал он.
— Коэн, — отстранившись от него, сказала она. — Мы уже разговаривали с тобой на эту тему. Прошло слишком мало времени. Нет и полугода, как мы похоронили твою мать. Ты же сам это прекрасно понимаешь.
— Как понимаю и то, что моя мать была бы только рада возьми я тебя в законные жены.
— Как ты это себе представляешь? — возмутилась Керенса. — Здесь, в Каролде, меня все знают как твою родственницу, и что же потом? Мы не сможем остаться здесь и жить как все.
— Значит, мы уйдем.
— Нельзя просто взять и уйти в никуда. Нам некуда идти, Коэн.
— Пока некуда. Но, я обещаю, что позабочусь об этом.
— Вот тогда и поговорим, — согласилась Керенса. — А сейчас мне нужно идти.
— Пойдешь тогда, когда мы кончим наш разговор, — сказал Коэн грубо, заметив с каким гонором, она позволяла себе говорить с ним.
— Я думала, мы закончили.
— Нет.
— Что ж – говори.
— Мне не нравится, что ты постоянно уходишь в церковь. И мне не нравится этот Айкен. Он влияет на тебя не лучшим образом. Ты видела, как он смотрит на тебя? А я видел, — порывисто говорил он, желая выплеснуть все, что так долго копилось у него. — Это взгляд не наставника на свою прихожанку - в нем заключено гораздо большее. Глаза его блестят, как только рядом с ним ты. Я знаю этого человека очень хорошо и поверь, он не тот за кого хочет себя выдать. Не удивлюсь, если он захочет повторить грех своего отца и нарушить правило главенствующие для всех, но не имеющие силы для него.
— О чем это ты, — делая вид, что не понимает, спросила Керенса. От упоминания имени Бенджамина ей стало не по себе.
— Был у нас священнослужитель Преподобный Бенджамин, отец Айкена. Он женился на женщине, которую полюбил.
— А разве такое возможно, — изумилась Керенса.
— Возможно в очень редких случаях. Никто не знает, что было там, где Бенджамин проходил свое посвящение. Священного сана его не лишили, но он утерял гораздо большее – возможность быть признанным. Говорили, что он многого мог бы добиться останься там, но он выбрал Идгит. За этот проступок его отправили в эту дыру, под названием Каролд.
— Ты думаешь, что Айкен тоже может пойти на это?
— Именно это я пытаюсь тебе сказать. Керенса, я не хочу…
— Тебе кажется то, чего нет на самом деле, — серьезным тоном произнесла девушка, перебив его. — Ты должен верить мне.
— Я верю, но мне нужны гарантии.
— Я с тобой душой и телом, какие еще гарантии тебе нужны?
— Ты можешь пообещать мне, что мы будем вместе?
— Могу. Я могу дать тебе такое обещание. Я люблю тебя, Коэн. Но мне нужно время. Нам нужно время.
Подойдя к нему, Керенса коснулась его губ, и он ответил на него, крепко сжимая ее в своих объятиях.
— Коэн, мне, правда, нужно идти, — остановила его порыв Керенса.
— Не хочу тебя отпускать, — произнес он. Его голос был порывист от переполняющего его желания.
— Ты должен верить мне, чтобы ни произошло. Просто верь и жди и тогда я обещаю, что мы будем вместе.
— Верить и ждать -  что еще мне остается? — ответил он, сдавшись.
Окончательно вырвавшись из его рук, она сделал пару шагов к двери, после чего резко обернувшись, произнесла:
— Я люблю тебя.
И Коэну показалось, что эти слова прозвучали печально. Проводив ее ласковым взглядом, он вернулся к своим делам, ожидая вскоре снова ее увидеть.

***
Люди заполняли собой залу, но Айкен не торопился начинать утреннюю мессу. Только не сегодня. Он чувствовал себя очень взволнованным – тело казалось неуправляемым, не зная, куда деть руки, он, то складывал их на груди, то выпрямлял вдоль тела, то брал сакраментарий, то откладывал его сторону. Сердце бешено стучало в груди, с каждым ударом посылая поток крови по всему телу. Айкен ждал ее, выискивая глазами среди множества разнородного люда. Старик-Инетий, встретившись глазами с молодым священнослужителем, словно спросил причину столь долгой задержки. Тянуть дальше не было никакого смысла. Решив, что она не придет, он взошел на трибуну, и в тот же миг все стихло – люди замерли на своих местах, подняв на него головы.
— Пусть будут благословенны слова и поступки праведных, чтивших устои и каноны священных писаний, любящих и верных, открытых сердцем и душой. Мы отправляем тебе Святая дева Мария - мать Земли нашей свои молитвы, исполни прошения сыновей твоих, рабов Божьих, обреченных на мирское существование…  — говорил Преподобный Айкен, опустив глаза в сакраментарий.
Когда он закончил, то вскинул голову, обхватывая взглядом всех собравшихся. В толпе он разглядел ее. Она пришла. От этого он невольно улыбнулся, одними уголками губ. Подошел черед песнопевцев и священнослужитель отошел в сторону, уступая для них центральное место. Желание чтобы месса закончилась как можно скорее, не давала ему покоя. Айкен хотел, чтобы все ушли – все кроме нее. Керенса тем временем подпевала хору мальчиков, ее алые губы медленно шевелились в такт звучавшей музыки. Даже отсюда он чувствовал прилив чувств – ее присутствия было достаточно, чтобы свести его с ума.
Когда все закончилось, Айкен первым делом попытался оказаться рядом с девушкой. Он не мог допустить того, чтобы она растворилась среди толпы и уплыла от него по течению людского скопа.
— Я прошу вас задержаться, Керенса, — еле слышно сказал он, подойдя к ней. Делая это как можно более незаметно, он сказал ей эти слова набегу, не желая, чтобы его расположенность к девушке была так очевидно для всех.
На то, чтобы остаться наедине потребовалось время. Люди, казалось, не торопились покидать храм. Каждый новый человек, подходящий к нему вызывал у Преподобного немало раздражения и, кидая на Керенсу беглый взгляд, он как-будто говорил ей «не уходи» и она не уходила. Притаившись, девушка ждала, когда он сможет быть свободен. Когда же все кто хотел вести разговор о своих нуждах с лицом церкви оказались за ее пределами, и преисполненный надежд Айкен собирался, наконец, подойти к Керенсе он обнаружил, что кроме них есть еще человек, которого здесь не должно быть. Бедный Инетий склонил свою голову перед образом Девы Марии. Чтобы он удалился, Айкену пришлось применить к нему невидалую ранее настойчивость. Когда это все-таки произошло и кроме них в церкви не осталось ни души, Айкен почувствовал сильное волнение, съедающее его изнутри.
— Простите меня, — подойдя к девушке, сказал Айкен. — Я не ожидал, что это займет столько нашего драгоценного времени.
— Вы просили меня остаться, Ваше Преподобие, — не обратив внимание на его любезность, сказала Керенса. — Что-то случилось?
— Керенса, зовите меня просто Айкен. Мы же с вами, договаривались, — изображая подобие улыбки, ответил он, желая убрать это напряжение между ними.
 Он замолчал. Затем посмотрел на нее и взял за руку. Лицо Керенсы переменилось – в нем читалось удивление и волнение. Она не ожидала от него такого поступка в ее сторону.
— Керенса, — сказал Айкен, проводя своими влажными от волнения пальцами по ее кисти. — Как только я увидел вас, тогда, — он запнулся. — Я не переставал думать о вас. Сначала я думал, что это из-за того, что вы похожи на мою сестру, но я видел вас снова и снова и с каждым разом все больше убеждался, что вы другая. Но от того, что вы - не она я не стал думать о вас меньше. Эти чувства они съедают меня. Я не могу ни о чем думать – только вы в моей голове.
— Ваше Преподобие… Айкен, — поправилась она. — Я…
— Дайте мне договорить, — резко сказал он, повысив на нее голос. — Простите, — осознав, что может этим оттолкнуть ее от себя, сказал Айкен.
— Я наблюдал за вами, я узнавал вас и чем больше этот делал, тем больше я жалел, что мы не можем быть вместе, — продолжил он свою мысль, пытаясь сконцентрироваться на главном. — Но теперь… Теперь все иначе, — он очень нервничал, отчего слова начинали путаться. — Керенса, я смею… Я прошу… Вы станете моей женой?
— Я не знаю… Но как. .. Вы священнослужитель, а я …
— Вот, — он достал спрятанный пергамент, и его лицо озарилось счастьем.
— Что это, — только и смогла спросить Керенса, преисполненная страхом и волнением.
— Это то, что дает нам право быть вместе. Здесь мое прошение направленное Епископу  о возможности взять вас в законные жены. Я написал им, Керенса. Я не побоялся и поставил им условие. Они согласились! Вы понимаете, они дали свое согласие. Теперь мы можем быть вместе и не бояться.
— Я не знаю, что сказать, — ответила она. — Я растеряна. Вы не получили мое согласие и не поставили меня в известность прежде чем пойти на такой опрометчивый шаг. У вас могли быть неприятности по долгу вашей службы.
— Вас не должно это беспокоить, — отрезал Айкен. — Керенса вы должны хорошо подумать над моими словами. Принимая во внимание тот факт, что это было для вас столь неожиданно - я не буду торопить вас с ответом. Но в случае положительного ответа я могу заверить вас, что вы будете под моей защитой, я буду оберегать вас, — заверил он. — Вы – необыкновенная Керенса. Я не знаю, говорил ли вам это кто-то или нет, но вы обязаны это знать. Я могу сделать вас счастливой и под словами могу - я подразумеваю сделаю.
Он говорил это очень уверенно, с тоном, с которым не принимают отказ. Керенса все это время смотрела на него. Она приняла его слова с должным достоинством.
— Я сказал все, что хотел сказать, но у меня остался один вопрос. Вы можете не отвечать на него, ведь я дал слово, что буду ждать вашего ответа. Но все-таки мне хотелось бы это сделать?
— Я постараюсь на него ответить.
— Скажите, могу ли я иметь надежду, что вы ответите мне взаимностью, — спросил Айкен как на духу.
— Да, — ответила Керенса.
—  Что ж, я буду ждать вашего ответа, — судорожно произнес Айкен. — Уже от того, что вы даете мне этот шанс, я чувствую себя счастливым.
— Вы не правильно меня поняли, — неожиданного для него произнесла Керенса. —  Я даю вам свое согласие. Я стану вашей женой, Айкен.
***
— Керенса, — позвал Коэн, услышав характерное шевеление на пороге. — Керенса! Я уже собирался идти за тобой! Ты обещала, что не будешь задерживаться, а вместо этого, — начал причитать он, но увидев ее, пресек сам себя. — Керенса, что-то случилось, — в его голосе были слышно беспокойство.
Ничего не ответив, девушка вошла в комнату и села за стол. Она выглядела поникшей и осунувшейся, как будто жизнь покинула ее, оставив только видимую глазу оболочку.
 — Что случилось? Тебя кто-то обидел? Скажи мне кто он и он пожалеет о том, что родился на свет, — не унимался он, засыпая ее расспросами.
— Меня никто не обидел, — ответила Керенса, глядя в пустоту. — Я сама себя обидела.
— Что ты говоришь? Я не понимаю.
Она повернула на него свое лицо. Безразличие и пустота в глазах словно крепкая, неожиданная пощечина встретили его.
— Иди ко мне, — поднимая ее, сказал Коэн, прижав к себе. — Разве можно так говорить. Глупая моя. Я же говорил – не нужна тебе эта церковь, ты возвращаешься оттуда сама не своя, — приговаривал он, гладя ее по голове.,
— Коэн, — произнесла она, слабо.
— Что любовь моя?
 — Коэн. Я не люблю тебя, — еле слышно произнесла она.
— Повтори, — монотонным голосом спросил он, отстранившись от нее.
— Я не люблю тебя, — качая головой, сквозь слезы произнесла девушка. — Я использовала тебя и больше ты мне не нужен, — добавила она.
Коэн усмехнулся, резко проведя рукой по своим волосам. Он долго молчал, стараясь не смотреть на нее.
— Каким наивным надо быть, чтобы довериться человеку, о котором толком ничего не знаешь – довериться и полюбить, — произнес он, обращаясь сам к себе. — И о чем я только думал. С самого начала было понятно, что твоей целью было задержаться в Каролде. Так что, ты добилась того, чего хотела? — спросил он и, не дождавшись ответа, повторил, но уже громче: — Добилась?
— Я понимаю тебе больно…
— Не надо мне твоего сочувствия и жалости! Если бы ты думала о том, что кому-то больно, то не стала бы эту боль причинять! Ответь мне, Керенса. Все это время я не заставлял тебя говорить о прошлом, потому что знал, как это будет тебе неприятно, но теперь, когда между нами все кончено… Просто скажи мне. Я был всего лишь частью твоего плана, и ты никогда и ничего ко мне не испытывала?
— Коэн, не надо, — попросила Керенса.
— Нет, я хочу знать! Скажи мне правду, это единственное о чем я тебя прошу.
— Я выхожу замуж за Айкена! Говорю, что не люблю тебя, что использовала тебя! Неужели тебе этого мало? Что ты еще хочешь от меня услышать. Ты хочешь знать испытывала ли я к тебе что-то, что можно причислить к высшим чувствам? Нет, Коэн. Это все была игра, игра в которой только я знаю правила.
После ее слов он медленно подошел к ней, положив свои руки на стол.
— Что ты сказала? — спросил он. На вид он казался спокойным. — Выходишь за него? — крикнул Коэн резко, с размаха ударив кулаком по деревянной поверхности. Его рука пролетела рядом с лицом Керенсы, от чего она невольно вздрогнула всем телом. — Теперь понятно, почему мое предложение ты приняла с таким равнодушием и безразличием. Подумать только – сегодня ты уверяла меня в том, что я надумываю себе лишнего. А я был прав с самого начала! Я знал, что так будет! Знал!
— Коэн…
— Молчи! Хотя нет. Скажи мне – ты будешь с ним счастлива? Что молчишь?
— Я не знаю.
— Или может ты его любишь? Любишь? — взяв ее за волосы, спросил он.
— Может и люблю, — с досады ответила она, и он убрал от нее руки.
— Что тогда было между нами?
— Я не хочу говорить об этом.
— Я хочу. Я хочу об этом говорить, Керенса!
— Просто отпусти меня, Коэн. Я прошу. Не нужно портить все то, что было между нами. Я хочу остаться в твоей памяти светлым, призрачным ведением. Не надо больше ничего выяснять. Не надо! Прости меня, Коэн. Прости за все. Я не уверена, что ты когда-либо сможешь меня понять, но я хочу чтобы ты знал – я не могу поступить иначе. Просто не могу. Прости.
Это были ее последние слова. Договорив, она ушла. Керенса не стала собирать свои вещи, оставив все, как есть. Задержись она дольше, этот разговор бы продолжился, а у нее просто не было сил. Сил, чтобы снова и снова лгать, глядя в любящие глаза, видеть разочарование и горечь. Не отступиться перед высшей целью - задача, перед которой даже сильные - становятся слабыми.
***
Облаченная в невиданной красоты платье, которое облегало ее точеную фигуру, Керенса выглядела и чувствовала себя прекрасной. Проводя рукой по складкам сатина, она ощущала нежность шелковистой ткани и вспоминала свое детство, в котором была обделена роскошью. Единственной вещью, которой она дорожила – платье подаренное ей Бенджамином. Она хранила его и точно также прикасалась к ткани, как будто это могло перенести ее в тот миг, когда она была счастлива.
 — Керенса все готово, — сказал заглянувший к ней старик-Инетий.
— Хорошо, Инетий, — поблагодарила его девушка, одаривая его мимолетной улыбкой.
Даже отсюда ей были слышны многочисленные голоса людей, собравшихся поглазеть на это событие.
— Не переживайте, милая, — сказал Инетий подойдя к ней поближе. — Вы прекрасно выглядите.
— Спасибо вам. Вы правы, я действительно волнуюсь.
— Не стоит, моя дорогая. Тем более что я буду рядом с вами. Как жаль, что Бенджамин не дожил до этого дня, он был бы счастлив увидеть, как его сын связывает себя узами брака.
— Вы правы, он был бы счастлив.
— Вы были знакомы с ним?
— Нет, что вы. Просто много слышала о нем от Айкена. И судя по тому, как все отзываются о нем, он был хорошим человеком.
— Что есть, то есть, — подтвердил Инетий. — Пора, Керенса, — после недолгой паузы сказал он. — Нас все уже заждались — с этими словами он вышел из ее комнаты, чтобы занять свое место у трибуны. Сегодня он будет провозглашать торжественную речь, которая свяжет этих двух людей воедино.
Когда Керенса вышла из комнаты священнослужителя все головы резко повернулись в ее стороны. Они смотрели на нее, изучая и поддавая критике каждую деталь ее свадебного убора. Словно множество заостренных наконечников они пронзали ее плоть, осложняя каждый шаг, сделанный навстречу к тому, кто ждал ее в конце пути. Она видела Айкена - наряд его сверкал убранством, а лицо озаряло общее довольство. Идгит стояла подле нее, сгорбленная и сухая она то и дело подносила платок к глазам. За время подготовки к торжеству Керенса обменялась с Идгит парой фраз, и их разговор сошелся на «нет». Девушка старалась проводить свободное время в одиночестве – она сидела в задних рядах церкви погруженная в собственные мысли – здесь ее не могли найти ни Идгит, ни Коэн. Два человека, перед которыми она испытывала трепет и страх. А Айкен в свою очередь расценивал это жест как желание невесты быть постоянно рядом с ним.
Заиграла музыка. Керенса сделала первый шаг. Лепестки цветов, брошенные в воздух, встречались с ее кожей и опадали вниз, выступая подложной для ее стоп. Люди сворачивали головы, когда она проходила мимо них. Керенса слышала их перешептывание между собой, словно ударяющиеся плевки в спину. Она старалась изо всех сил изображать счастье на своей лице и передать беззаботность присущей каждой невесте.
— Я рад приветствовать всех вас на событии, которое войдет в историю нашего поселения как самое грандиозное за все время его существования, — начал говорить Инетий, как только Керенса оказалась напротив Айкена. — Мы приветствуем священнослужителя нашей церкви сына Преподобного Бенджамина Айкена и его невесту Керенсу. Сегодня они сочтутся узами священного брака, дав клятву вечной любви и покорности воле друг друга.
— Приступай к делу, — цыкнул на него Айкен. Он сделал это незаметно, повернул голову, чтобы прихожанам не было видно, как смыкаются и размыкаются его губы и сказал шепотом, так что никому кроме Идгит, Керенсы и самого Инетия не было слышно.
— Хорошо, ваше Преподобие, — покорно ответил Инетий так же тихо.
От того, что Керенса только что увидела, ей стало неприятно. Власть позволяет некоторым забыть о почести к старшим, превратив эту разницу в пыль.
— Айкен. Керенса, — громким голосом произнес Инетий, обращаясь к брачующимся. — Является ли ваше желание вступить в брак искренним и добровольным. Прошу ответить вас Айкен.
— Да, — ответил Айкен не колеблясь.
— Прошу ответить вас Керенса.
— Да, — ответила она.
— Готовы ли вы любить и уважать друг друга, оберегать чувства, данные вас свыше как подарок Господом Богом, пока смерть не разлучит вас?
— Да, —  сказал Айкен.
— Да, — повторила свою клятву Керенса.
 — Перед лицом Всевышнего и свидетелей собравшихся здесь я объявляю вас мужем и женой. Айкен, можете поцеловать невесту.
Айкен сделал шаг ей навстречу и прижался сухими губами к ее губам. Затем взяв ее за руку, повел по образовавшемуся коридору. Пока они шли люди ликовали, вставая со своих мест.
— Теперь ты моя, — сказал ей Айкен. — Улыбайся. Люди хотят видеть радость на твоем лице.
Ничего не ответив, Керенса дала улыбке появиться на своем лице. Проходя мимо рядов, девушка увидела его. Он стоял вдалеке. Коэн. Это точно был он, она смогла разглядеть его лицо среди сотни других. Он смотрел на нее пристально, не спуская глаз, а после улыбнулся и подмигнул. Она не успела понять, что это было и было ли это на самом деле. Вдвоем с Айкеном они утопали в людском внимании, декорации мелькали и сменяли друг друга. Все кто хотел поздравить молодых, направлялись в дом помещика – благодушно освободившего для Айкена и Керенсы одну залу. Там-то и должно было пройти то, что все так долго ждали – торжество по случаю свадьбы.

Время текло очень медленно. Молодые сидели во главе стола и принимали поступающие в их адрес поздравления.
— Я не видел Коэна, — внезапно сказал Айкен, не переставая жевать. — Его не было на церемонии?
— Был. Наверное, ты просто не заметил его. Я даже видела его где-то здесь.
— Возможно, — согласился он. — Я вижу, как ты утомлена, но надеюсь, что это никоим образом не скажется на нашей первой ночи. Не правда ли Керенса?
Это был вопрос, не требующий за собой ответа, и Айкен дал это понять своей жене, отвернувшись и заговорив с кем-то, кого Керенса не знала, едва успев договорить. Но поднявшаяся из-за стола Идгит смогла прекратить не только беседу Айкена, но и все витающие в воздухе разговоры. В руке она сжимала кубок, наполненный до краев.
— Я хочу сказать, — начала она и одновременно с тем Керенса и Айкен встали. — Я была в схожей с вами ситуации – я была женой священника и потому знаю, какая это ответственность. У нас не было такой свадьбы как у вас и людей, которые могли бы порадоваться за нас. Меня и моего ныне покойного мужа Бенджамина выдворили из большого города сюда, в Каролд. И сейчас я благодарна за это судьбе, но тогда… Я очень рада, что сейчас общество открыто к тому, чтобы мы могли нарушать правила действующие ранее. Ваш брак – это ответ священного верховенства на свершение судеб обычных людей. Айкен, Керенса – за вас!
В знак учтивости молодожены склонили свои головы перед матерью. После того, как Идгит села обратно за стол все вернулось на круги своя. Волна шума поднялась в зале, разрастаясь с новой силой, эта комната была похожа на улей.
— Если хочешь, мы можем уединиться. Сбежать от этой суеты, — сказал Айкен, заметив, как исказилось лицо Керенсы.
— Пожалуй, да. Если это возможно.
— Сегодня для нас нет ничего невозможного.
— Прошу внимание, — громко произнес Айкен, встав. — Мы с моей женой покинем вас. Спасибо всем кто пришел сегодня, чтобы поздравить нас. Наше отсутствие не должно сказываться на вашем веселье - вы можете оставаться и пить за наше здоровье и благополучие. Просим простить нас.
— Прошу, — приглашая ступать за ним, сказал Айкен, взяв свою жену за руку.
Чем ближе они подходили к дому Айкена, тем больше Керенса чувствовала разрастающийся внутри нее страх. Сердце неистово билось в груди, а подходящая к горлу тошнота ставила под сомнения каждый ее шаг. Страх одолевающий сознания и делающий его не контролируемым. Боковым зрением она видела профиль Айкена – горделивый и удовлетворенный, предвкушающий то, чего было не избежать. Почти всю дорогу они провели в молчании. Единственное что он сказал ей: «Вот и свершилось, теперь ты моя жена», но даже эту реплику она оставила без внимания предпочитая промолчать.
— Проходи, — сказал Айкен, толкнув рукой дверь комнаты и пропуская жену впереди себя.
Керенса вошла внутрь. По всем комнате были расставлены незажженные свечи. Отлучившись на миг, Айкен вошел с зажженной лампой и поднес ее фитиль к свечам, отчего тусклая комната наполнилась прежде незримой теплотой и таинственностью.
— Ты – прекрасна, — сказал Айкен. И он не лукавил – это действительно было так. Отблески свеч падали на ее профиль, делая лицо нежным и манящим. Она была словно восковая фигура, ставшая прекрасной благодаря рукам умелого мастера.
Ему хватило пары секунд, чтобы оказаться подле нее. Повернув ее лицо на себя, он крепко впился в ее губы. Затем судорожно начал рыскать руками по ее платью, в попытках освободить великолепное, пленяющее его тело от оков.
— Сзади, — подсказала ему Керенса и повернулась к нему спиной. Пока он развязывал нити, державшие ее корсет, она прикрыла глаза, вдыхая воздух. Она чувствовала на себе его неуверенные прикосновения, холодные пальцы даже через ткань обжигали ее плоть, сопровождая неприятные мурашки по телу. Когда все было готово, платье слетело с нее, оказавшись на полу. Айкен развернул ее к себе и снова поцеловал. Она была его, совершенно обнаженная и такая невинная.
— Подожди, — шепотом произнесла она, отстранив его от себя.
— Что такое?
— Я хочу выпить. Дай мне попить, Айкен, — попросила Керенса.
Айкен счел ее предложение разумным. Он кубок наполненный вином и преподнес ей.
— От этого у тебя может вскружить голову, — предупредил он.
— Может я именно этого и хочу, — сказала она, отпив глоток. — Ты выпьешь со мной, — предложила она, пройдясь кончиком языка по своим губам. От этого жеста Айкен стало не по себе, это выглядело очень соблазнительно и волнующе. Недолго думая, он взял свой кубок и подошел к ней.
— За нас, любовь моя, — сказал он, прислонившись своей чашей к ее.  — За тебя, Керенса.
Опрокинув кубок, он осушил его полностью, выпив все без остатка. Керенса распустила свои волосы - длинные они спускались по ее грудям,  касаясь тонкой, осиной талии. Прислонившись рукой к его торсу, она подтолкнула его к кровати. Айкен не думал противиться ее воли, он готов был оказаться в ее власти, поддаться чарам и утонить в проникающей любви. Оказавшись в горизонтальном положении, он почувствовал легкую эйфорию, чувство блаженства и наслаждения. Сейчас и здесь Айкен чувствовал себя самым счастливым человеком. Он довольно улыбнулся, прикрыв глаза. Когда он открыл их, то увидел лицо Керенсы. Девушка сидела на нем верхом, а  ее волосы приятно щекотали его скулы. Он хотел было что-то ей сказать, но не смог. Тело не слушалось его. Только бегущие из стороны в сторону глаза выдавали в нем то, что он жив. Дыхание участилось и становилось горячее. Жар обжигал его тело. Айкен почувствовал, как по его лбу скатывается капля пота. Не понимая, что с ним происходит, он поддался чувству паники.
— Ты чувствуешь, что с тобой что-то происходит, но не понимаешь что именно, — будто озвучивая мысли в его голове произнесла Керенса. Ее голос сделался холодным и сильным как сталь.
— Ты умираешь,  Айкен, — состроив гримасу, призналась она.
Его зрачки сделались крупнее, а дыхание еще более порывистым, чем прежде.
— Тебя, наверное, интересует за что, — спросила она надменно. — Знаешь меня бы тоже это волновала, находись я твоем месте. Казалось бы, чем ты мог мне навредить – человек, ведущий праведную жизнь, священнослужитель. Но, видишь ли, это все поверхностно, — рассуждала она. — Скажи Айкен, ты помнишь ту женщину, которую приговорил к сожжению, — наклонившись, спросила она. — Я вижу, что ты помнишь! Ее звали Элен, и она была замечательной. Она была мне матерью и другом, тем человеком, без которого жизнь становится другой – серой, незримой, поглощенной страданиями и болью, — произнесла Керенса и почувствовала, как слезы подступаются к глазам. — Это моя месть, которая должна была осуществиться, — продолжила она. — Я считаю, что ты имеешь право знать правду, правду ради которой можно умереть. Было бы неправильным, если бы я утаила от тебя хоть что-то. И первое, что ты должен знать – у нас с тобой гораздо больше общего, чем ты можешь себе представить, — она замолчала. — Я была рождена здесь, в Каролде, в семье священника Бенджамина и его жены Идгит, — закрыв глаза, говорила Керенса. — Девочка, которая должна была умереть, но выжила. Родившись безобразной, я по воли матери должна была понести смерть, но Бенджамин решил по-другому, он отнес меня к Элен, предоставив мне шанс, которым я воспользовалась.         
Договорив, она открыла глаза. Айкен больше не был зол, он выражал спокойствие. У него не было больше сил, чтобы бороться со змеем, утягивающим его в царство мертвых.
— Посмотри на меня Айкен, — взяв его холодное лицо руками, произнесла Керенса. —  Ты не случайно обознался тогда в поле. Я не видела, Линн, но если мы сестры, значит, мы можем быть похожи, — Керенса говорила очень быстро, опасаясь, что он может не дотерпеть до конца ее повествования.
Из глаз Айкена текли слезы. Глядя на него, она искренне поверила в то, что он не винит ее в своей смерти. Перед его глазами встали воспоминания – он видел Линн, которая будучи озорной девчонкой убегала от него, прижимая босыми ногами зеленую траву, ее звонкий смех и яркие веснушки на носу, как она кричала «догоняяяй!» и он сломя голову бежал за ней. Он вспомнил, как они обращали свои молитвы на небеса, прося умершую сестру о помощи. Как странно…
— Айкен, — дав ему пощечину, позвала Керенса. Он пришел в себя и встретился с ней глазами.
— Айли, — пересилив себя, произнес он. На то, чтобы это сказать он отдал последние силы. Его глаза сомкнулись навечно.
— Айкен! — кричала Керенса, снова и снова ударяя его, но он не отвечал ей. — Прости меня, брат, — сказала она, удостоверившись в том, что он мертв.
Поднявшись с кровати, девушка оделась. Последний раз она окинула комнату, желая запомнить все в деталях. Затем она взяла масляную лампу и разбила ее, обрызгивая жидкостью сначала кровать, а затем пол и стены. От соприкосновения со свечами все вспыхнуло. Заворожено она смотрела, как разгорается пламя, поглощая некогда существующую комнату.
— Прости меня, брат, — сказала она, прежде чем покинула комнату. — Прости.
 Необходимо было срочно убираться отсюда. Скоро пламя охватит весь дом и тогда сюда стечется весь Каролд. Нужно было предпринимать срочные меры. Керенса хотела бежать в лес и переждать ночь там, пока все не уляжется и она не сможет нормально передвигаться днем. В попытках осуществить свой план девушка ринулась в сторону леса, но фигура в черном на лошади преградила ей путь. Керенса испугалась. Она замерла, зная, что бежать нет смысла.
— Кто вы, — спросила она.
Нечего не ответив, всадник слез с лошади и подошел к ней.
— Кто вы, — повторила она, громче, пятясь от него назад.
Мужчина откинул капюшон, скрывающий его лицо.
— Коэн, — не поверив тому, что видит, вскрикнула она. — Коэн! — подбежав к нему и прильнув в его объятия, с успокоением произнесла Керенса.
— У нас нет времени, забирайся на лошадь, — приказал он. Не задавая больше никаких вопросов, Керенса послушно выполнила то, что он говорил. Она прижалась к его спине, обнимая его руками. Сложив голову, она почувствовала, как бьется его сердце и, вдохнув его запах, ощутила себя под надежной защитой.

Они провели в дороге всю ночь и только на рассвете позволили себе остановиться. До утра им было нечего бояться, никто не узнает о том, что их нет. На то, чтобы опомниться и сложить логическую цепочку событий жителям Каролда понадобиться какое-то время. За все время, проведенное в пути, им так и не удалось поговорить - попутный ветер заглушал их голоса своими резкими порывами. Возможно, это было и к лучшему – так Керенса выигрывала время, необходимое ей для того, чтобы объясниться перед человеком, спасшим ее жизнь, которая на момент их встречи витала на волоске. Девушка прижималась к его телу, обхватывая руками его торс. Когда, наконец, Коэн приказал коню остановиться, и они очутились на земле, Керенса застыла в сметании. Она не знала, что сказать ему.
—  Коэн, я не понимаю как? — спросила она.
— Как я узнал, что тебе понадобиться моя помощь? — привязывая коня, поинтересовался он, вскинув голову.
— Именно.
— Просто знал и все, — ответил Коэн, улыбнувшись.
Заметив, что он доброжелательно настроен Керенса почувствовала в себе прилив сил. Прежняя неуверенность растворилась. Она решила перенять ее манеру и потому спросила кокетливо, сделав шаг ему на встречу:
— А если серьезно?
— А если честно, то я просто соскучился по тебе. Люблю ночью захаживать к замужним женщинам.
— Смешно, — через силу улыбнулась она, сделав к нему еще один шаг. Теперь их практически ничего не разделяло, ему достаточно было сделать пару шагов, и они оказались бы вплотную друг к другу. — Ты знал, что я собираюсь сделать, или нет? Или ты просто хотел увести меня оттуда. Поэтому ты пришел?
— Я все знал, — признался он. — Я знал, что ты собираешься мстить, я не знал как, но был уверен, что ты это сделаешь.
— Но как? Откуда ты мог это знать?
— Не только ты умеешь читать, — покачав головой, ответил он и протянул Керенсе посмертное письмо адресованное ей Бенджамином. — Ты ушла и даже не позаботилась о своих вещах. Поначалу я не трогал их, но потом… Потом я нашел это. Держи, оно принадлежит тебе.
Керенса взяла его, заметив, как начали дрожать ее руки. Она опустила глаза, проведя большим пальцем по текстурной поверхности парламента, еще теплым от соприкосновения с телом Коэна. Она не могла поверить в то, что продумав все до мелочей, смогла допустить такую ошибку.
— Когда я прочитал его, то сразу все понял и вспомнил. Видишь ли, будучи совсем мелким, я подслушал разговор моей матери и Бенджамина. Я не понял его смысла, но теперь все встало на свои места.
— Я не понимаю, — растерянно произнесла Керенса, ошарашенная все новыми всплывающими обстоятельствами
— Что?
— Если ты все знал, то почему не остановил меня? — отойдя от потрясения, спросила она.
— Это твой выбор и твой путь. Разве я вправе был вмешиваться в это? Каждый имеет право на месть. И ты тоже. Я решил для себя, что просто буду рядом, если тебе понадобиться помощь. И как видишь, я был прав, она и вправду тебе понадобилась, — усмехнулся он. — Я не могу понять только одного, зачем ты соврала мне. Почему ты сказала, что не любишь меня.
— А ты уверен в том, что я обманывала.
— Это очевидно. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Так почему, Керенса?
— Потому что я не хотела, чтобы ты связывал свою жизнь с таким человеком как я, — перейдя на крик, ответила она.
— Нельзя думать и решать за других людей.
— Ты не понимаешь! Посмотри на меня. Я сделала ужасную вещь, на моих руках кровь.
— Мне не важно! — перебил ее Коэн!
— Дослушай меня! Мне это важно! И это даже не самое страшное! Самое страшное заключается в том, что я не испытываю вину за то, что сделала. Зачем тебе это? Зная ты заранее, что я намереваюсь сделать, если бы я открылась тебе, как ты того просил, было ли все то, что было между нами?
— Откуда ты знаешь, как поступил бы я? Я не стал бы отказываться от тебя, чтобы с тобой не произошло. Я люблю тебя.
Он притянул ее к себе и, только повиснув на его плече, она позволила своим слезам течь по ее лицу.
— Прости! Прости меня! Я хотела как лучше! Я думала, что после всего это мне не жить, и я была к этому. Я не хотела, что ты страдал или что еще хуже принял смерть из-за меня! — рыдая, говорила она. — Прости, что врала тебе тогда. Мне было так больно смотреть в твои глаза. Каждую минута я желала остановиться и сказать, что это не правда. Но я не могла! Я не могла поступить иначе. Я люблю тебя! Люблю!
— Успокойся, — гладя ее по голове, приговаривал он. — Теперь все позади. Я обещаю, что больше мы не будем это вспоминать.
— Я хочу жить сначала. И я хочу это с тобой!
— У нас все будет, Керенса. Даю тебе слово, что сделаю все, чтобы ты была счастлива.

ЭПИЛОГ

— Элен, не убегай далеко, — сказал ей Коэн.
Делая вид, что не слышит его, девочка продолжила бежать, пока не оказалась в руках матери.
— Элен, ты слышала, что сказал отец? Ты должна слушаться его, — сказала Керенса.
— Взбирайся на лошадь, — сказал Коэн Керенсе, поцеловав ее в лоб.
Керенса села верхом и взяла дочь на руки, привязав ее в себе.
— Куда мы отправляемся теперь, — спросила она мужа.
— Туда, где нас никто не достанет, — улыбнувшись, ответил он и, ударив поводьями по лошади рванул вперед.