Духовные поиски Ференца Листа

1. Гений

Гений – посланец Бога.

У гения доверительные отношения с Всевышним.

Гений разговаривает с Творцом мира на языке вечности.

Гений восхищается божественной красотой земного мира.

Родной дом гения – храм искусства.

Музыка гения – океан духовности.

Гений без твёрдого духа – это лук с расслабленной тетивой.

Гений опирается на ежедневный труд.

Мозг гения освежают новые мысли.

Любовь для гения – неиссякаемый источник творчества.

2. Гений и талант

Между гением и талантом существует большая разница, о чём говорит следующий пример: Рихард Вагнер знакомится с основами композиции в 18 лет, а уже в 32 года пишет гениальную оперу «Тангейзер», Ференц Лист начинает заниматься композицией в 12 лет и ничего равного вагнеровским операм не создаёт до конца жизни.

Сочинять и творить музыку – это разные вещи: первое делают таланты, второе – гении. Приблизительно в таком же соотношении находятся Лист и Вагнер, Римский-Корсаков и Мусоргский.

Талант творит музыку по мере своих сил, гений – часто превосходит самого себя, и тогда он, подобно Никколо Паганини, очаровывает публику.

Талант находится между посредственностью и гением, в силу чего он нередко склоняется в ту или иную сторону. Такие «перепады» от посредственного к гениальному особенно характерны для выдающихся исполнителей-композиторов: Паганини, Листа, Венявского, Сарасате, Крейслера.

Гениальному Бетховену приходится одинаково трудно и в музыке, и в жизни, талантливому Листу – одинаково легко как в музыке, так и в жизни!

На сотню вундеркиндов приходится один гений: это Моцарт – в XVIII, Шопен – в XIX, Прокофьев – в XX веке.

Вундеркинды – те же заморские птицы, весело чирикающие, не зная жизненных трудностей. Однако судьба часто немилосердна к гениям. Некоторые из них уже в юности встречаются с непониманием и враждебностью. Вспомним, с каким равнодушием публика относится к 18-летнему Вольфгангу Амадею Моцарту!

Без строгой отцовской опеки вундеркинд не станет гением: благодаря своим отцам Моцарт, Бетховен, Паганини, Лист становятся величайшими музыкантами мира.

 Уже в молодости Карл Черни слывёт блестящим пианистом- виртуозом. Но гений из него не выходит, ибо в груди музыканта бьётся не сердце, а метроном.

Игре на фортепиано молодого Ференца Листа начинает учить его отец Адам Лист. Затем Ференц берёт уроки по фортепиано у Карла Черни, по композиции – у Антонио Сальери, воспитавшего гениальных Людвига ван Бетховена и Франца Шуберта. В таких благоприятных условиях формируется великий пианист и композитор!

3. Внешний и внутренний облик гения

Композитору без чувства свободы не дано подняться до гениальности. Свободой и независимостью в XIX веке дорожат Бетховен и Вагнер, в XX столетии – Свиридов, Пярт, Канчели.

Музыка гения является воплощением силы и красоты. Это свойственно, прежде всего, творчеству гениев первой величины - И.С. Баха, Бетховена, Вагнера, Прокофьева.

Гении отличаются величием духа. Им обладают И.С. Бах, Бетховен, Вагнер, Скрябин, Мессиан.

Гениальным произведениям искусства всех времён и народов свойственна вселенская глубина. Это можно сказать о музыке И. С. Баха и Генделя, Вагнера и Брукнера.

У гениев любовь к Богу означает любовь к человечеству, получающая яркое воплощение в музыке Вивальди, Телемана, И.С. Баха, Генделя, Бетховена, Брукнера, Малера, Мессиана, Пендерецкого.

Гении претворяют в жизнь дерзновенные планы: Рихард Вагнер строит оперный театр для постановки монументальной тетралогии «Кольцо Нибелунга». Вот где торжество духа! Вот на что способна несгибаемая воля! Вот когда мечта превращается в явь! Теперь понятно, почему Ференц Лист преклоняется перед Вагнером!

Гении-новаторы будоражат общество непривычными на слух произведениями, как это происходит с Бетховеном и Вагнером, гении-традиционалисты восхищают публику красивой музыкой, среди которых Моцарт, Россини, Шопен, Чайковский. Обе категории гениев одинаково нужны искусству.

Гении оставляют себе одну привилегию: непрестанно трудиться. Достаточно назвать хотя бы четверых из них: Бетховена, Чайковского, Вагнера, Стравинского.

У гения – гордость, у бездарности – гордыня. Неукротимая бетховенская гордость помогает композитору отстаивать своё творческое лицо, поэтому она оправдана!

Нельзя считать гения мелочным, если даже он, подобно Никколо Паганини, чрезвычайно экономен. Его так называемая «жадность» не раз сопровождается редкостной щедростью: известны случаи, когда великий скрипач дарит огромные суммы денег талантливым композиторам, например, Гектору Берлиозу!

В Европе считается хорошим тоном, когда гений поддерживает гения: Моцарт – Бетховена, Бетховен – Вебера, Паганини – Берлиоза, Шуман – Шопена и Брамса, Лист – Берлиоза и Вагнера, Брамс – Дворжака. В этом отношении удивляет «безучастие» к судьбе молодых композиторов Петра Ильича Чайковского!

Не всякий гений выносит груз долга перед человечеством. Это можно сказать о рано умерших Моцарте, Вебере, Шуберте, Беллини, Мендельсоне-Бартольди, Шопене, Мусоргском, Скрябине.

Случается так, что лебединая песнь гения – самое значительное и самое заветное его произведение. Что мы слышим в прощальных шедеврах гениальных композиторов? В реквиеме Моцарта душа возносится к Богу, в Шестой симфонии Чайковского - прощается с прекрасным земным миром, в Седьмой симфонии Прокофьева - растворяется в природе, в Сонате для альта и фортепиано Шостаковича - исчезает в небытии.

Творческая зрелость наступает в 35 лет. Для многих гениев этот период возмужания особенно труден. Шуберт умирает в 31 год, Беллини – в 34, Моцарт – в 35, Лист прекращает концертную деятельность в 36, Россини перестаёт сочинять оперы в 37, Мендельсон умирает в 38, Шопен – в 39, примерно в таком же возрасте возникают первые симптомы психической болезни у Шумана. Не каждому гению по плечу бремя гениальности!

4. Искусство и красота

Искусство – это религия красоты.

Искусство – это воспоминание о «Золотом веке». Человечества.

Искусство – это счастливый сон наяву.

Красота в искусстве нравственно очищает.

Красота в искусстве несёт духовный свет.

Красота в искусстве – Божественна!

Творчество великого художника – это здание красоты без изъянов и погрешностей. Вспомним, с какой тщательностью выстраивает свой музыкальный Парфенон Людвиг ван Бетховен.

5. Искусство и любовь

Нередко человек благороден в душе и морально неряшлив. Не составляют исключение Виктор Гюго и Ференц Лист: они - великие художники и не менее великие сладострастники!

Многочисленными любовными похождениями Ференц Лист словно говорит: что не дозволено простым людям, разрешается избранным! Здесь откровенная проповедь аморализма.

Ференцу Листу, имеющему неустойчивую фаустовско-мефистофелевскую психику, ничего не остаётся, как страдать от неспособности любить одну единственную женщину и поэтому безвольно метаться от одной любовницы к другой. Ференц Лист –вечно неудовлетворённый и вечно сомневающийся «летучий голландец» - типичный романтический герой, встречающийся в поэзии Генриха Гейне, прозе Оноре де Бальзака, музыке Рихарда Вагнера!

Ференц Лист изменяет Богу так же часто, как женщинам. До конца жизни он не может понять, что важнее для него – духовная или физическая любовь.

Встретив в лице ревностной католички Каролины Витгенштейн большую, самоотверженную любовь, Ференц Лист решает прекратить концертную деятельность пианиста-виртуоза и избрать постоянное место жительства, чтобы всецело заняться композиторским творчеством. Так любовь и религия оказывают положительное влияние на артиста.

Ведя легкомысленный образ жизни, Ференц Лист платит за это трагическими событиями: римский папа в последний момент отказывается признать брак Листа с Каролиной, которого композитор добивается на протяжении 14 лет; его любимый сын умирает в юношеском возрасте; во время родов гибнет дочь. После этих потрясений Лист принимает сан аббата, сочиняет ораторию «Христос». Ему хочется оставить суетный мир. Он ищет уединения и покоя. И что же дальше? Вскоре аббату надоедает безмолвная келья, и он вновь бросается в нежные объятия женщин!

Ференц Лист не изменяет юношеской любви только потому, что обстоятельства жизни не позволяют ему приблизиться к обожаемой женщине. Это понятно: любой сладострастник мечтает об идеальной любви до того момента, пока желаемый объект не попадается на глаза!

Отдаваясь во власть женских утех и ласк, Ференц Лист отнимает у творчества лучшие минуты своей жизни. Любовь к прекрасному полу соперничает у него с любовью к музыке. Нередко женщины вытесняют творческие устремления.

Гладкий, «миловидный» стиль музыки Ференца Листа складывается не без влияния на его натуру очаровательных женщин!

Легкомыслие Ференца Листа в любви часто проявляется в сентиментальности его музыки!

Дьявольское начало в музыке Ференца Листа имеет два лика: острого гротеска и сладостной лирики. В этом нет ничего удивительного: как правило, откровенной чувственности сопутствует цинизм, возвышенному Фаусту – скептик Мефистофель!

Ференц Лист не без гордости заявляет, что он – гений в любви. При этом композитор подозревает, что не является таковым в музыке! Где-то в глубине души старый ловелас осознаёт горькую истину: дерзость духа несовместима с дерзостью плоти!

Всю жизнь Ференц Лист мечется между Богом и женщинами, между духовным целомудрием и порочными страстями – это отражается на его музыке, в которой небесная чистота лирики уступает место неге и любовным томлениям.
 
6. Искусство и дружба

Ференца Листа отличают доброта и готовность придти на помощь нуждающимся людям. Его имя делается символом бескорыстия и доброжелательности.

Ференц Лист активно пропагандирует музыку Паганини, Берлиоза, Шопена, Вагнера – гениев, которые оказывают на него огромное влияние. Не часто великие композиторы отдают должное тем, кому обязаны своими достижениями!

Дружба между Листом и Шопеном держится на общности их жизненной и артистической судьбы: оба приезжают в Париж ради совершенствования мастерства, оба считаются блестящими пианистами и талантливыми композиторами, оба - выходцы из малых, угнетённых народов, чьи взоры неизменно обращаются к порабощённой родине, оба происходят из интернациональных семей: Лист по отцу – венгр, по матери – немец, Шопен по отцу – француз, по матери – поляк. Не исключено, что Шопен и Лист тянутся друг к другу, как одинаковыми, так и несхожими чертами исполнительского искусства: рядом с шопеновской изысканностью и утончённостью Лист выигрывает стихийным выражением чувств и виртуозной техникой игры. Однако Шопен-композитор, безусловно, превосходит Листа.

Неприятно быть предшественником гениального новатора. В таком двойственном положении оказывается Гектор Берлиоз. Он со всей страстностью не принимает нового кумира – Рихарда Вагнера, смело выступающего в качестве реформатора оперы. Движимый дружеским чувством к Берлиозу, Ференц Лист убеждает собрата по искусству, что его неприязнь к Вагнеру не имеет под собой почвы. Главное для композитора – музыка, а не личные амбиции! Надо оставить разногласия ради общего дела.

От Ференца Листа потребовались героические усилия, чтобы осуществить постановки опер Рихарда Вагнера на Веймарской сцене! Он просит короля оказать должное внимание гениальному композитору. Он выступает защитником и благодетелем друга везде, где только не появляется. Неоднократно Лист печатает статьи в защиту вагнеровских идей «нового искусства». Ференц Лист отличается рыцарством и самоотверженностью человека, взявшегося претворять в жизнь идеалы гениального композитора!

 Попадающему в бедственное положение Вагнеру неожиданно везёт: его приглашает на службу молодой король Баварии Людвиг II. Монарх восхищается операми композитора и берёт на себя финансирование постановок его опер. Чем обусловлено такое благодеяние монарха-гея? Только одной лишь любовью к его музыке? Вопрос остаётся открытым. Тем не менее, Ференц Лист искренне радуется за друга: он с интересом следит за постройкой Байретского театра, присутствует на премьерных спектаклях монументальной тетралогии «Кольцо нибелунга», восторгается музыкой вагнеровских опер. Гордится сподвижником по «музыке будущего».

Идею синтеза искусств Вагнер берёт от античной драмы, Лист – от Эрнста Теодора Гофмана, писателя, художника, композитора, автора первой романтической оперы. Соединяя музыку с другими искусствами, Вагнер и Лист открывают перед ней необъятные просторы!

По мнению Ференца Листа Вагнер обладает сверхъестественной силой. Какой? Силой гениального человека? Или демонической силой? Как бы там ни было, но то же самое ощущает воспитанник Вагнера Фридрих Ницше. Позднее впечатления автора «Заратустры» выливаются в образ «сверхчеловека», выполняющего основную нагрузку в его философии.

Вагнер – это композитор и философ, Ницше – философ и композитор. Ницше является зеркальным отражением Вагнера. Теперь уместно задаться вопросом: не есть ли ницшеанский Заратустра зеркальное отражение вагнеровского Зигфрида? Во всяком случае, «сверхчеловек» Ницше в какой-то степени навеян Вагнером-композитором и вагнеровскими оперными героями.

7. Демоническая версия

Биографы Листа отмечают в нём потребность перемещаться с места на место. Не свидетельствует ли это о том, что в нём присутствует цыганская кровь? Если это так, то не обладает ли он даром чародея? Видимо, помимо внешней привлекательности и обаяния, Ференц Лист мог прибегать к магическим средствам воздействия на прекрасных дам.

Ференц Лист не свободен от дьявольского тщеславия. Он горд тем, что является первым пианистом мира, знаменитым композитором, покорителем женских сердец, горячим патриотом Венгрии, добропорядочным христианином. Приняв сан аббата, Лист испытывает внутреннее удовлетворение от своего неординарного поступка. Вкусив прелесть славы с детства, Лист остаётся её заложником до последних дней жизни.

Ференц Лист ни одному из своих дел не отдаётся всецело и до конца: ни пианизму, ни композиции, ни дирижированию, ни журналистике, ни любви, ни дружбе, ни родительским обязанностям. В благотворительности, в патриотизме, в вере в Бога – во всём он проявляет себя как натура полужертвенная, отдающая только часть себя, словно некто – не дьявол ли? – разделяет человека на отдельные части, и он действует согласно требованиям этих составных элементов своей уникальной личности. Ференц Лист многогранен, в чём его сила, и многолик, в чём его слабость! С одной стороны, он – луч солнца, с другой – тень, набежавшая на местность, которая только что освещалась солнечными лучами!

Ференц Лист - крайне неустойчив в идейном отношении. Считая себя истинным христианином, он увлекается учениями Ламартина, Сен-Симона, Ламенне, попадающего в немилость Римского первосвященника. Позже Лист вступает в масонское общество, что не мешает ему принять сан аббата францисканского ордена. Извилиста его стезя! Лист кружит, словно путник, сбившийся с дороги в снежную бурю. Кто заманивает его в тупик?

Не причастен ли Ференц Лист каким-то образом к смерти Вагнера – друга, родственника (его дочь Козима выходит замуж за Вагнера), подвижника и, возможно, соперника? Проживая у Вагнера в Венеции, он сочиняет пьесу «Траурная гондола». После отъезда Листа хозяин дома внезапно умирает. Когда приходит весть о смерти друга, Лист не хочет верить в это на глазах у публики! Он скрывает от неё некую тайну… Непонятно, почему дочь Козима позже категорически отказывается принимать отца в доме Вагнера! Не исключено, что она знает о дьявольской силе, присутствующей в натуре Листа!

В любом крупном музыкальном произведении происходит борьба между положительными и отрицательными силами, между прекрасным и безобразным. Столкновение противоположных начал происходит в музыке Ференца Листа особенно драматично, приводя к мощным кульминациям. Встречается два типа кульминаций: первая – та, в которой борьба приводит к торжеству истины, т.е. сил добра и красоты, победы Божественного начала над дьявольским; вторая – это когда светлая Божественная красота преломляется в чёрном дьявольском зеркале, за которым открывается дверь, ведущая в преисподнюю. Таким образом, кульминация в качестве истины доносит до нас голос Бога и ангелов, а кульминация как взгляд в чёрное зеркало – дикие вопли дьявола и грешников.

Ослепительно яркая музыка Паганини и Листа имеет сатанинскую подоснову. В ней слышится саркастический смех Мефистофеля, его глумления над слабым человеком.

Паганини по-дьявольски насмешлив и язвителен. Шопен поднимается к Божественным высотам, его красивая музыка трогательна и сердечна. Ференц Лист занимает среднее положение между Паганини и Шопеном.

Вагнер прав, утверждая, что у Листа и у него самого есть нечто от Бога и нечто от дьявола. И, тем не менее, эпического Вагнера предпочтительнее относить к божественной сфере, а драматического Листа – к дьявольской.
 
Заключение

Вывод напрашивается сам по себе: Рихард Вагнер – гений, Ференц Лист – талант. Это, конечно, не означает, что музыка Ференца Листа канет в Лету! Нет и ещё раз нет! Люди будут наслаждаться её красотой до скончания веков!