Мария Эрнст. Мальчик из зеркала

   Ева в детстве очень боялась темноты, но не простой темноты, а огромного зеркального трюмо, стоящего напротив ее кровати. Ужас заключался в том, что когда родители закрывали дверь в ее комнату и она оказывалась в объятьях густого чернильного ночного мрака, это зеркало, стоящее напротив, тускло светилось, отражая ее саму в ее большой не детской кровати. И тогда ей всегда казалось, что оттуда на нее смотрит незнакомое маленькое черное существо. И чем больше она вглядывалась в него, тем яснее проступали черты незнакомого существа. Ева закрывала глаза от страха, но потом из какого-то странного манящего любопытства всегда открывала их и вновь натыкалась взглядом на собственное незнакомое отражение. Она просила родителей оставлять включенным свет или хотя бы не закрывать плотно дверь, чтобы свет из прихожей, как спасительный лучик надежды рассеивал ее страх, но родители были непреклонны, они хотели приучить свою дочь к темноте, не ведая, что темнота может быть для ребенка настолько пугающей… Впрочем, Ева никогда не говорила им о зеркале и о том, что конкретно ее пугает. Может быть, если бы она рассказала им, они бы смягчились и не отказали бы в ее просьбе. Но Ева была очень замкнутым ребенком, настолько замкнутым, что однажды в возрасте еще трех лет, местный педиатр направил ее на консультацию к психиатру, который поставил ей диагноз – аутизм. Родители и на это не обратили должного внимания – просто тихий необщительный ребенок, который готов часами сидеть в одном положении и рисовать в альбоме. Удобный ребенок – не шумит, не кричит, не разносит комнату вдребезги, что может быть лучше? Единственным неудобством было то, что ее никак не удавалось приучить по ночам вставать на горшок, а менять каждое утро мокрые простыни не слишком приятное занятие… Это продолжалось довольно долго, почти до девяти лет, но это было, пожалуй, единственный проблемой для них…
А для нее из года в год было проблемой огромное зеркальное трюмо, которое неизменно отражало это странное, страшное существо, которое являлось ее собственным отражением.
Когда ей уже исполнилось девять – она поняла: так больше не может продолжаться и решила подняться со своей еще сухой постели и поборов свой страх подойти к зеркалу. Да! Встать с кровати и подойти. Заглянуть туда и посмотреть прямо в глаза своему ночному кошмару. Она нерешительно встала, и тот, кто находился по ту сторону, зеркала тоже поднялся.
«Но это не я! – думала Ева. – Я там только днем, а ночью там кто-то другой!»
Она на цыпочках подкралась к трюмо – существо по ту сторону зеркала сделало то же самое. Оно двигалось ей навстречу!
Подойдя вплотную, холодея от ужаса, она напряженно всматривалась в незнакомое темное лицо. Можно было бы зажечь свет и прекратить испытывать себя, но отчего-то ей не хотелось теперь этого делать.
«Ты не должна его бояться! – мысленно уговаривала себя Ева. – Вот увидишь, сейчас все исчезнет, стоит только побороть этот страх…»
И тут случилось нечто совершенно неожиданное. По ту сторону зеркала раздался голос, да, прямо через толстую поверхность зеркального стекла:
    - А ты не думала, что мне тоже страшно?
Ева отскочила назад и забилась под одеяло, так и не успев толком его рассмотреть. Самым странным было то, что тот, по другую сторону зеркала все еще стоял почти вплотную к стеклянной поверхности и смотрел на нее. Ева разглядывала его из-под одеяла краем глаза – он не был каким-то фантастическим существом, он был человеком, ребенком, как и она сама.
    - Кто ты? – тихо прошептала она из своего укрытия.
    - Подойди сюда… - также тихо ответил он.
«Голос у него, во всяком случае, не страшный… - подумала Ева, но все еще не решалась покинуть свой шалаш из стеганного ватного одеяла.
    - Я тоже боюсь тебя, но я уже устал от этого…
Он по-прежнему стоял на своем месте.
Ева осторожно вылезла из-под одеяла, от его слов, ее страх сменился любопытством и даже еле уловимым чувством симпатии, больше похожим на сочувствие.
«Он тоже боится меня, значит, не может представлять мне серьезной угрозы… - мельком подумала она и вновь зашагала босыми ногами к зеркалу. – К тому же, пора уже этому положить конец – мне все-таки уже девять…»
Он стоял, прислонив свои ладони прямо к стеклу, и смотрел на нее. Он оказался вовсе не таким страшным, каким Ева видела его все эти годы. Во-первых, теперь она ясно видела, что это все-таки человек, а не монстр, во-вторых, он оказался мальчишкой, во всяком случае, ей так показалось, потому что у него были довольно короткие волосы и совсем не девчачий голос.
    - Ты кто? – спросила она, глядя в его темные глаза, казавшиеся огромными на довольно узком лице.
    - Я – Люк. А ты?
    - А я – Ева…
    - А почему ты живешь с той стороны зеркала? – спросил он.
Ева пожала плечами.
    - Это ты живешь с другой стороны. Ты – отражение.
    - Чье же? – криво усмехнулся мальчик из зеркала.
«В самом деле, не мое – это уж точно!»
    - Сама ты только отражение, пугающее меня по ночам уже девять лет.
    - Девять? – удивилась Ева. – Ты не мог видеть меня с рождения, младенцы не видят свое отражение, ну, до поры до времени…
    - А я и не видел свое отражение – это раз. И потом, я начал видеть тебя с года, ну, может, с полутора лет…
Ева задумалась.
    - Так сколько же тебе лет?
    - Десять  с половиной, - не без гордости ответил Люк все тем же полушепотом.
    - И я также, - как-то рассеянно ответила она.
    - Все правильно, раньше тебя не было, а потом ты появилась и стала все время пялиться на меня! Знаешь, как это было страшно, что я даже… - он вдруг неожиданно умолк, словно застеснявшись чего-то.
Ева улыбнулась и подошла еще ближе к зеркалу, она стояла почти вплотную, почти прижавшись носом к стеклянной поверхности. А его ладони были все еще вдавлены в стекло с той стороны.
    - А почему ты появляешься здесь только по ночам? – спросила она, не отрывая от него глаз.
    - Это ты появляешься только по ночам, хотя я жду все время, когда же увижу тебя днем…
    - А если зажечь свет? – вслух рассуждала Ева, обращаясь больше к себе самой, нежели к мальчишке за зеркалом.
И тут из другой комнаты послышался голос ее матери:
    - Ева! С кем ты разговариваешь? Все играешь, хотя время уже позднее и тебе давно пора спать!
    - Тише, - прошептал Люк, оборачиваясь назад, он тоже боялся, что его родители услышат его разговор  с Евой.
    - Свет… - повторила Ева.
Люк замотал головой.
    - Почему? – прошептала Ева.
    - А вдруг ты исчезнешь?
    - А если свечку? Мне интересно посмотреть на тебя. А так я плохо вижу, у меня не слишком хорошее зрение…
    - У меня тоже, - кивнул Люк. – Но у меня в комнате есть свечка, новогодняя, но нет спичек.
Ева нахмурилась. Что же делать? В ее комнате тоже стояла свечка, большая красная, но спичек не было. И тут ее осенило.
    - Давай я схожу за спичками. Все равно мне пора идти в туалет, иначе… неважно, я сейчас.
Она быстро вышла из комнаты.
Родители удивленно повернули головы.
    - Что случилось? – спросила мама, поправляя на себе шелковый китайский халат. Они сидели на кровати и смотрели какой-то фильм по телевизору.
    - Я хочу в туалет, - ответила Ева.
Мать и отец переглянулись. На лице матери появилась почти восторженная улыбка. Она кивнула и сказала как можно ласковее:
    - Иди, доченька.
Ева и правда зашла в туалет, но после юркнула на кухню и стянула с кухонного шкафчика коробок спичек. Когда она шла по коридору она слышала, как родители тихо переговариваются между собой.
    - Ну, надо же! Первый раз за девять лет!
    - Я же говорил – всему свое время, - невозмутимо ответил отец.
    - Да! Но ей все-таки уже девять лет, разве это «свое время»!
    - Ну, думаю, до свадьбы она все-таки этому научилась бы, - отшутился отец.
Они проводили свою дочь каким-то особенно нежным взглядом, не заметив зажатый в ее кулаке коробок спичек. Ева плотно затворила за собой дверь и почти подбежала к зеркалу – ей вдруг показалось, что того мальчика там уже не будет, что все это какое-то наваждение, фантазия или сон. Но Люк по-прежнему стоял на месте и ждал ее со свечой в руке.
    - Уфф, - выдохнул он, я уж думал – ты не появишься.
Ева улыбнулась – теперь от ее прежнего страха, преследовавшего ее все эти годы, не осталось и следа.
    - Как же мы ее зажжем? – спросила она – ведь свеча в руке Люка находилась за толщей зеркального стекла. Ева отчего-то забыла, что и в ее комнате была свечка.
    - Попробуем, - пожав острыми плечами, ответил он.
Мальчик протянул фитиль свечки к самому краю зеркала, а Ева чиркнула спичкой и поднесла маленькое пламя к тонкому фитильку. И тут произошло чудо – через несколько секунд свеча в руке Люка загорелась, она осветила его лицо – острый, тонкий, чуть вздернутый нос, темно зеленые глаза, аккуратные тонкие губы и изогнутые дугой брови, отбрасывающие резкую тень на лоб, на который спадала наискосок заломленная светло-золотистая челка.
«А он ничего… - немного смущенно отметила про себя Ева. – Во всяком случае, симпатичнее многих моих одноклассников».
Люк стоял молча и с неопределенной полуулыбкой разглядывал ее. На Еве была футболка и пижамные штаны, она облегченно отметила про себя, что они белые, без какого-либо дурацкого рисунка. И с чего это вдруг ей стало это так важно?
На Люке не было футболки, он стоял в трусах, и зеркало отражало его тощую фигуру: острые плечи, тонкие руки, торчащие ключицы, и ноги, похожие на две прямые ветки. Он, казалось, вовсе не смущался своего внешнего вида, в отличие от Евы.
«А она ничего… - подумал он про себя, оглядывая Еву с ног до головы. – Во всяком случае, симпатичнее многих девчонок, которых я знаю».
Ева заглянула внутрь зазеркальной комнаты – она вовсе не походила на ее собственную, разве что кровать стояла точно также – прямо напротив зеркала.
    - Послушай, - прошептал Люк. – Раз уж нам удалось зажечь эту свечку, может, тебе удастся пройти сюда?
Ева замотала головой.
    - Почему?
    - А вдруг я не вернусь обратно? Нет уж, лучше ты сюда.
    - Но ведь и я могу не вернуться! – с вызовом ответил Люк, приподняв свою красиво изогнутую бровь.
    - Тогда не будем рисковать, тем более…
    - Что? – спросил он.
    - Я тебя не знаю почти.
Люк неожиданно засмеялся тихим шелестящим смехом:
    - Ничего себе, не знает она. Да я же был твоим кошмаром несколько лет!
Ева тоже рассмеялась.
    - В том-то и дело!
Люк склонил голову набок – его челка опустилась на одну бровь, а на лице еще оставалась улыбка.
    - Значит, ты все еще меня боишься?
    - Нет. Но я о тебе ничего не знаю. Я, например, увлекаюсь астрономией…
    - Классно. У меня есть светящаяся в темноте карта звездного неба. Мне тоже интересна астрономия и… астрология, - смущенно добавил он.
    - Астрология? – усмехнулась Ева. – Это же не наука.
    - Еще какая! – подавшись вперед возразил Люк. – Я, например, даже догадываюсь кто ты по знаку зодиака…
Ева почесала взлохмаченную светловолосую голову. На самом деле она солгала – она любила читать про разные знаки зодиака, но ей казалось, что подобными вещами могут увлекаться только девочки.
     - Ладно, я согласна. Я приду к тебе, только не сегодня. Сегодня как-то… боязно.
     - Хорошо. А завтра?
     - Может быть, - со вздохом ответила Ева. – А теперь давай ляжем спать, а то завтра еще в школу рано вставать.
     - Будь по-твоему, - по-взрослому ответил Люк.
Он поднес горящую свечу к зеркалу, а Ева тихонько подула на ее мерцающее пламя.
Они оба погрузились в темноту глубокой ночи. Люк помахал ей рукой, и Еве вдруг ужасно захотелось прикоснуться к его ладони. Но она тоже помахала рукой и повернулась спиной к зеркалу. У своей постели она вновь заглянула в него и увидела, как Люк садится на свою кровать – как две капли воды похожую на ее собственную.
В отличие от Люка, ей удалось заснуть только под утро. Если бы не мама, уходившая на работу, она наверняка проспала бы школу. В комнате все еще царили сумерки, но мама зажгла свет и громко провозгласила:
     - Вставай, спящая красавица! Завтрак на столе. И поторопись, а то опоздаешь на первый урок.
Ева лениво приоткрыла глаза и первым делом посмотрела в зеркальное трюмо, но там не было никакого мальчика, лишь ее собственное отражение с всклокоченными светло-пшеничными волосами. 
«Неужели он там только по ночам?» - сонно подумала она.
И кровать и комната в отражении была ее собственная.
«Может мне все это приснилось» - мысленно предположила она. Но встав с кровати, она обнаружила на трюмо коробок спичек.
    - Значит, все это было на самом деле! – вслух произнесла она.
    - Что? – удивленно спросила ее мама.
Ева покачала головой. Коробок спичек не ускользнул от внимательного материнского взгляда.
    - Зачем ты брала спички, Ева?
Ева растерялась, не зная, что ответить.
    - Я хотела… зажечь свечку.
    - Какую?
    - Какую-нибудь… - глупо ответила дочь.
Мама присела на краешек ее кровати.
    - Неужели ты все еще боишься темноты, Ева?
Девочка покачала головой.
    - Уже нет.
    - Ладно, я, надеюсь, ты не куришь там потихоньку на балконе, - мама пристально взглянула на свою дочь. Она всегда с укоризной относилась к отцу, который курил, и, как ей казалось, подавал ребенку дурной пример.
    - Мама! Конечно нет! Я же еще маленькая…
    - Вот-вот. Но я надеюсь, что когда ты вырастишь, тоже не будешь этого делать. Ладно, иди умывайся и поторопись, иначе и впрямь опоздаешь, да и мне на работу уже пора.
Мать вышла из комнаты, а Ева лениво поплелась в ванную, все ее мысли были о событии, произошедшем ночью.
За завтраком она не чувствовала вкуса еды, а в школе была такой рассеянной, что трижды получила замечание от учительницы.
    - Что с тобой сегодня? – спросила ее соседка по парте – отличница Рита.
    - Просто не выспалась.
    - Ну-ну, а может ты влюбилась? – хихикнула Рита.
Ева смерила ее долгим невозмутимым взглядом и ответила не по-детски серьезно:
    - Может быть! – и отвернулась, чтобы не видеть ее вытянутое лицо.
    - Надеюсь, не в Германа? – шепнула Рита.
Герман считался в их классе первым красавцем – смолисто черные волосы, голубые глаза, обрамленные длинными ресницами и до отвращения надменный вид.
    - Герман просто урод! – огрызнулась Ева. – Ты сама в него влюбилась, и уже давно, похоже…
    - Дура! – брякнула Рита, густо краснея.
    - Сама ты – дура, хоть и учишься на одни пятерки… - зевая ответила Ева.
Весь день она думала о Люке и никак не могла дождаться ночи, переделав все уроки, она убралась в комнате, попробовала читать книгу, но мысли ее занимал только он – мальчик из зеркала. А день как назло тянулся целую вечность, с наступлением темноты, она непривычно рано объявила своим родителям, что отправляется спать.
    - Ты же даже не поужинала? – спросила мама.
    - Мне что-то не хочется…
    - Уж не заболела ли ты, мое солнышко?
Ева покачала головой.
    - Нет, просто устала.
К счастью, родители не стали ее ни о чем расспрашивать, и она благополучно удалилась в свою комнату, плотно затворив за собой дверь.
Не раздеваясь, она подошла к зеркалу, но Люка там не было, его кровать была застелена.
«Где же ты? Где же ты? Может, еще ужинаешь, или делаешь уроки…»
Она ждала его не меньше часа, и почти потеряла надежду вновь увидеть его, как вдруг комната за зеркалом осветилась от приоткрытой двери, и внутрь вошел Люк. Он был одет во что-то темное, так что она даже не сразу разглядела его в вечернем полумраке. Он подошел к зеркалу и помахал ей рукой. Ева подскочила и прильнула к стеклу. Люк улыбнулся:
    - Я спешил, - прошептал он, но мне еще нужно было выгулять собаку.
    - У тебя есть собака?
    - Да, терьер, мне подарили его, когда мне было семь лет. Теперь моя обязанность выводить его на прогулку – утром и вечером. Помнишь, у Экзюпери «Мы в ответе за тех, кого приручили…»
    - Да, - кивнула Ева. – А у меня была крыса. Но она умерла в прошлом году – они не живут дольше трех лет…
    - Крыса? – удивился Люк. – Мне казалось, девчонки боятся крыс и мышей.
    - Только не я! – запальчиво ответила Ева.
    - Я уж понял, что ты не такая как все…
Этот неожиданный комплимент заставил ее смутиться и покраснеть, хорошо, что в темноте этого было не видно.
    - Ну, что? Попробуешь прийти ко мне? Я покажу тебе свою карту.
Ева поежилась.
    - Может, ты сюда?
Люк обернулся назад.
    - Ну, хорошо.
Он прильнул к стеклу своими ладонями.
    - Помоги мне!
Ева протянула свои ладони и почувствовала, как твердое холодное стекло начинает теплеть.
Через несколько минут оно словно растаяло, подобно куску гладкого льда. И вот уже его руки оказались в ее руках. Ева потянула их на себя, и Люк оказался в ее комнате. Совершенно живой, реальный, его руки были теплыми, а на теле были шерстяной черный свитер и брюки.
- Фантастика! – выдохнул он, изумленно озираясь по сторонам. – Но свет мы все равно не будем включать.
- Конечно! – поспешно согласилась Ева.
Они вместе сели на кровать и стали разговаривать. Обо всем, сначала, конечно, о школе, потом о разных увлечениях, потом о том, что они ненавидят больше всего.
- Я ненавижу своих родственников, - как ни в чем не бывало, признался Люк. – Они достали меня: то не так, это не так, словно я – одна большая проблема.
- А я своих одноклассников, не всех, конечно, но есть отвратительные типы, просто роздыху мне не дают…
- А я ненавижу еще конец осени и зиму – мерзко, сыро, холодно…
- И темно, - добавила Ева.
- И скрип пенопласта!
- А я не выношу надувные шары, просто не могу, когда касаюсь рукой этой надутой резинки – так и идет мороз по коже… А на мой день рожденья родители почему-то неизменно украшают мою комнату этими дурацкими шарами, хоть мне и не пять лет уже!
- А я вообще ненавижу свой день рожденья, куча тупых родственников, которые стараются тебя умаслить, в то время как еще пару дней назад ты для них был пустым местом! – почти в полный голос воскликнул Люк.
- А я ненавижу фотографироваться, я всегда плохо получаюсь на фотографиях, - кивнула Ева.
- И я! А на день рожденья только и делают, что фотографируют…
- А еще я ненавижу, как звучит мой голос на магнитофонной пленке, - продолжала Ева.
- Да, он просто отвратительный, в смысле, не твой, а мой собственный! Я вообще думаю, что того, что я ненавижу гораздо больше, чем того, что я люблю, - признался Люк.
- Я тоже, пожалуй, так думаю. Вот и школа та же… А сколько времени приходится там проводить!
- Да уж, я предпочел бы сидеть дома и читать интересные мне книги!
Они проговорили полночи, после чего Люк ушел к себе, просочившись сквозь толщу зеркала, как сквозь растаявший лед.
Их встречи продолжались каждую ночь. До тех пор, пока не случилось то, что рано или поздно должно было случиться.
В комнату Евы вошла мать и отец, благо Люк уже успел уйти. Они зажгли свет и начали «проводить беседу».
- Ева, - сказала мама. – Мы с папой заметили, что ты стала разговаривать по ночам. С кем ты разговариваешь, Ева?
Девочка испугалась.
- Сама с собой.
- Каждую ночь? – мать обеспокоенно глядела на свою съежившуюся дочь.
- Со своим отражением в зеркале, - опрометчиво ответила Ева.
«Подумать только, как только она перестала мочиться в постель, она стала разговаривать со своим отражением… Видно, нужно опять поговорить с врачом». – Подумала мать.
«Это верно одно из проявлений ее аутизма». – Решил про себя отец.
А после случилось самое страшное, что только могло случиться: через несколько дней родители увезли из дома зеркальное трюмо, и теперь на его месте была пустая, бездушная, совершенно голая стена, оклеенная однотонными бледно розовыми обоями. А саму Еву потащили к детскому психиатру, который сказал, что, возможно, их решение было неверным и зеркало нужно было оставить. Но упрямые родители, не прислушались к его словам, считая, что подобные ночные переговоры с «отражением» негативно сказываются на ее здоровье и на учебе в школе. В чем-то они были правы, так, как с появлением Люка, о котором они ничего не знали, ее успеваемость заметно снизилась.
Но Ева не находила себе места, она просила их купить зеркало и повесить его на то же место, на котором стояло трюмо. Родители были непреклонны. Тогда она начала искать Люка в других зеркалах, в прихожей, возле шкафа для одежды, но его там не было. Везде, в любом зеркале, она видела лишь собственное отражение и ночью и днем. Зеркала, к которым она стала проявлять нездоровый интерес, теперь стали неким табу в ее семье.
«Неужели, я больше никогда его не увижу? Неужели никогда?» - ежедневно
22:56:57 
думала Ева.
Она думала об этом изо дня в день и из года в год. Она стала еще более замкнутой и почти прекратила общаться со своими сверстниками и родителями, которые в свою очередь все чаще стали показывать ее «нужному» врачу. Наконец, один из этих врачей сказал, что «корень зла» все-таки таится в исчезновении зеркала. Это случилось, когда Еве должно было исполниться пятнадцать лет.
- У вас, конечно, не осталось этого трюмо? – спросила женщина-психиатр, оставшись наедине с ее родителями.
- Мы отвезли его на дачу к одной нашей родственнице, - ответила мать.
- Так верните его обратно и посмотрите, что будет, - улыбнулась психиатр, разводя руками.
Удивительно, но в этот раз слова врача возымели на них должное воздействие.
Зеркало вернули обратно. Комната Евы к тому времени уже изменилась – обои переклеели, поменяли некоторую мебель, в том числе и кровать… Возвращение старого трюмо ей преподнесли как некий подарок на день рожденья. Его поставили на то же самое место. Евы в это время не было дома. Когда она увидела трюмо, она окинула своих родителей долгим бесцветным взглядом и тихо процедила сквозь зубы:
- Хорошо, что вы перестали надувать эти дурацкие шарики… И вообще день рожденья отвратительный праздник, так думаю не только я, но и Люк тоже…
- Какой Люк? – удивился отец.
- Тот, которого вы уничтожили!!! Убирайтесь прочь! Прочь из моей комнаты, оставьте меня в покое хотя бы сегодня, в мой день рожденья!
Родители тихо вышли из комнаты, не пытаясь что-то возразить или спорить с дочерью.
Ева неподвижно сидела в полном одиночестве, заперев дверь своей комнаты, не отвечая на телефонные звонки. Так прошел весь до самого позднего вечера, она отрешенно смотрела в зеркало, погруженное в сгустившиеся сумерки, но по-прежнему не видела в отражении ничего, кроме своей комнаты и самой себя.
- Наверное его зеркало тоже выкинули… А может, он больше не живет в той квартире… Столько лет прошло!
Она отчаянно обхватила голову руками и разрыдалась. Неожиданный настойчивый стук в дверь заставил ее обернуться.
- Да пошли вы! – сказала она сквозь слезы.
- Ева! Ева! Это тебя! К телефону! Звонит какой-то Люк! – раздался за дверью голос ее отца.
- Что? – исступленно прошептала Ева.
Она медленно поднялась с колен и щелкнула затвором. Отец молча протянул ей трубку. Ева захлопнула дверь и поднесла трубку к своему уху.
- Алло?
- С Днем Рожденья! – раздался в трубке мягкий тихий голос. Она узнала его сразу, несмотря на то, что он изменился.
- Люк?
- Да, это я.
Ева все еще не могла поверить.
- Скажи, что ты ненавидишь больше всего? – спросила она.
- Своих родственников, зиму и скрип пенопласта, - улыбнулся он в трубку. – А еще свой день рожденья, фотографироваться и голос на пленке…
- Люк! – закричала Ева. – Как же так? Откуда ты узнал мой номер? Как… как ты нашел меня? Откуда ты звонишь?!
- Посмотри в зеркало, - тихо сказал он.
Ева бросилась к потемневшему трюмо. Там, за стеклом стоял Люк, он держал телефонную трубку также как и она. Ева бросилась к зеркалу и прильнула к нему руками. Он с другой стороны сделал тоже самое. Их ладони снова, как и шесть лет назад сомкнулись вместе.
- Скажи мне, что мы больше никогда не расстанемся… - со слезами на глазах прошептала Ева.
- Никогда, - с улыбкой ответил Люк.
Он почти не изменился, разве что стал выше ростом. Зеркало таяло как лед, а тепло и твердость их пальцев, напротив, с каждой секундой становилось все более осязаемым.