Игра. Глава 8. Дискотека

"Любовь, насилие и футбол."

Шли годы, и в дни каникул братья стали постоянными гостями в деревне. Местные уже узнавали их и не оглядывали подозрительно, встречая на улице. Когда пять лет назад закрыли начальную школу, большинство семей с детьми перебрались в соседние, более крупные посёлки, а пенсионное поколение осталось здесь доживать остаток своих дней и караулить дома. Летом всё менялось: деревня пробуждалась от тишины и покоя, ко многим ветхим старушкам приезжали внуки. Отсутствие развлечений не мешало молодёжи приятно проводить досуг: соседний посёлок с клубом находился всего в четырёх километрах. И как только братья повзрослели, старший начал регулярно наведываться в соседнюю деревню, вначале пешком, а потом на подаренном отцом мотоцикле. Вспыльчивому и нагловатому Антону поначалу доставалось, и утром он не раз пропускал завтрак, ссылаясь на плохое самочувствие, чтобы скрыть от бабушки следы ночных стычек. Андрей никогда не ездил с братом, предпочитая ночным прогулкам и шумным компаниям здоровый сон. Он не понимал и частенько осуждал Антона.
– Делать тебе нечего, куда-то ночью ходить, ездить, чтобы синяк заработать. Дня, что ли, не хватает?
– Да ладно, братишка, на пенсии выспимся, а сейчас двигаться надо, тусить. Зря вчера не поехал, такие девчонки там были: все пьяные, сами на нас висли, только бери и вези в лесок, – рассказывал Антон с улыбкой.
– Видно, за это и получил.
– Да ты что, успокойся. Эти свободные были. Что они на танцполе вытворяли, ух! А это, – он потрогал ссадину на лбу, – это какое-то обожранное местное быдло. Самогонки, наверное, перебрали и решили порядки свои установить. Ну и установили – еле откачали.
– А если бы за них вступились? Они же у себя.
– Да хорош тебе, там половина уже знакомых, парни нормальные. Да и я не один был.
– Но пострадал только ты, – нравоучительно заметил Андрей.
– Ну, просто я первый проявил несогласие с ними. Я что, буду, как баран, молчать и их пьяные загоны слушать? А это, Андрюха, не травмы, а так – издержки споров.
Такие разговоры часто бывали между братьями после очередной поездки Антона к соседям. Но со временем он перестал появляться с синяками. Ребята, видя его бойцовский настрой и нежелание проигрывать, стали уважать парня и уже сами звали в гости. Даже те, кто был постарше, старались ему не грубить. К тому же любящий отец, балуя сына, решил обменять его «Яву» на новенькую четырехсоткубовую «Хонду». С появлением этой дорогой игрушки авторитет Антона среди ребят и внимание к нему девушек возросли ещё больше.
Когда Андрею исполнилось шестнадцать лет, он неожиданно изъявил желание съездить с братом на деревенскую дискотеку. Может, потому, что надоело сидеть вечерами дома, а может, повзрослел, и у него стал просыпаться интерес к противоположному полу (Антон, приезжая утром, частенько хвалился победами на любовном фронте). Братья подъехали к клубу ближе к полуночи. Как обычно, в выходные дни здесь было много народу. Оно и понятно: это был центр досуга всего района, оазис бурной ночной жизни. Администрация всегда находила деньги на культурную жизнь молодёжи, и клуб, по местным меркам, был довольно неплохо оборудован. Правда, у Антона, завсегдатая настоящих городских клубов, подобное заведение особого восторга не вызывало. Но это было единственное место, где можно весело и с полным отрывом провести ночь и даже немного подебоширить, а это он в особенности любил. К тому же здесь собирались не только местные, сюда съезжалась молодёжь со всех ближайших деревень.
Антона сразу же окружили ребята и девчонки: кто-то угощал алкоголем, кто-то лез обниматься. Андрея ошеломило, что девчонки откровенно заигрывали с братом и, не стесняясь друг друга, по очереди с ним целовались. Конечно, это не было новостью: рассказы Антона удивляли и казались абсурдными, но то, что он сейчас увидел, повергло в шок. Андрей прислонился к стене и постарался взять себя в руки. Он понимал, что выглядит белой вороной и потому чувствовал себя крайне неловко. Антон старался не выпускать бедолагу из виду, но окружавшая толпа постоянно отвлекала его. Выходя время от времени на улицу, он всякий раз говорил: «Андрюх, мне тут на пару минут надо отойти, ты здесь побудь, ок?»
Разглядывая местную публику, Андрей вдруг поймал себя на мысли, что он вообще зря сюда приехал. Ему хотелось поскорее оказаться дома, подальше от этой бессмысленной суеты и безумия, там, где блаженный покой и тишина и где действительно можно отдохнуть. Но он видел, как всё здесь радует брата, и, чувствуя вину за своё опрометчивое желание, решил всё же не расстраивать его и дождаться, когда тот сам решит вернуться. Воздух был тяжёлым, от едкого дыма сигарет слезились глаза и стало трудно дышать. От грохочущей музыки раскалывалась голова. С каждой минутой пребывание здесь становилось всё тяжелее. Подступившая тошнота заставила Андрея решиться выйти на улицу. Он направился к выходу в надежде немного освежиться на воздухе и заодно найти брата.
Выход на улицу загораживала компания: ребята стояли кругом и выпивали, на полу в центре – пакет с бутылкой, несколько стаканчиков и начатая баклажка пива. Подойдя к парням, Андрей, извиняясь, попросил разрешения пройти, но те не обратили на просьбу никакого внимания. Подумав, что, возможно, из-за шума его не расслышали, Андрей обратился уже громче. Один из местных лениво обернулся и, равнодушно окинув его взглядом, продолжил беседу. В очередной раз проявляя упрямство, Андрей шагнул вперёд, стараясь протиснуться между ребятами. Как вдруг стоявший боком парень резко схватил его за плечо. Выпучив горящие ненавистью глаза и выпятив челюсть, он обдал Андрея сивушным духом и рванул к себе со словами: «Куда прёшь, баран!»
– Я же просил вас подвинуться, – заикаясь, неуверенно пробормотал Андрей.
– Что мычишь, придурок? – повысив голос, гневно спросил парень. – Ты кто такой?
С этими словами он толкнул чужака в грудь. Остальные издевательски засмеялись, как бы одобряя и подбадривая. Андрей постарался молча пройти дальше, но местный схватил его за шею и, прижав к себе, поволок к выходу. Он ощутил в груди что-то тяжёлое, что сильно сдавило всё внутри, ком в горле мешал дышать, и невозможно было издать ни звука. Слёзы непроизвольно выступили на глазах. Лихорадочно выискивая в полумраке знакомый силуэт, Андрей вглядывался в лица в надежде пробудить сострадание, взглядом умоляя о помощи, но никто не обращал на него никакого внимания. Казалось, что они вообще где-то далеко и ото всех его будто бы ограждает невидимая стена. Словно вокруг не живые люди, а творения кисти мастера, создавшего эти образы, но забывшего вдохнуть в них жизнь. Неужели они не замечают его? Или для них всё происходящее, эта совершенно беспричинная агрессия – обычное дело?..
Парень затащил Андрея за угол и прижал к стене, за ним встали еще пара человек. Улыбаясь, они внимательно следили за своим товарищем, перебрасывались шутками, предвкушая предстоящую расправу. Словно это была не реальная опасная ситуация, а всего лишь шоу, и его участники – актёры, отрабатывающие свой гонорар и не более. Ничего живого, ничего настоящего – просто игра.
– Ну, и что теперь будем с тобой делать? – ухмыльнулся парень и обернулся к своим приятелям, которые поддержали его грубым смехом. – Чего молчишь, придурок? Сейчас буду ломать тебя.
Схватив свою жертву за воротник, местный с силой надавил кулаком на горло. Андрей непроизвольно зажмурился, ожидая удара. И удар последовал, но только рядом, настолько близко, что гулкий шлепок разбился где-то глубоко внутри и волной ударил прямо в сердце, которое сжалось и на мгновение остановилось. Тяжело выдохнув, Андрей открыл глаза. Увиденное потрясло его. Внезапно появившийся брат хладнокровно расправлялся с обидчиками. Нагнувшись над беспомощно лежащим на земле парнем, Антон бил его в лицо. Тот старался прикрыть своё залитое кровью лицо и умолял остановиться. Совсем недавно он чувствовал себя героем, гордым и сильным, а сейчас лежал в грязи с жалким видом и, заикаясь, просил о пощаде. Рядом лежал ещё один, видимо, кто-то из его приятелей, решивших полюбоваться расправой, которая, к их большому сожалению, так и не состоялась. Второй зритель оказался более ловким и вовремя сбежал. Вместе с братом были ещё трое парней, на вид взрослее и внушительнее Антона. Они стояли в стороне, возле второго лежащего, и когда тот пытался встать, ударом ноги возвращали его в прежнее положение. Антон всё усердствовал, держа бедолагу одной рукой за грудь, а другой нанося удары. Тот уже почти не защищался, а только стонал.
Эта картина испугала Андрея ещё больше, чем угроза быть избитым. Он никогда не видел столько крови. Даже фильмы со сценами насилия старался не смотреть, а здесь всё происходило наяву, и он был в центре событий. Если бы не слабое освещение, которое отчасти скрывало яркие краски и ужас происходящего, то Андрей, наверное, просто бы потерял сознание. Сцена была настолько страшной и отталкивающей, что повергла его в шок. Но больше всего пугал брат. Он никогда не видел Антона таким: сейчас перед ним был не его близкий человек, а настоящий палач, с пристрастием и даже с каким-то садистским интересом исполняющий своё ремесло. Он не верил своим глазам и отказывался это принимать. Вмиг волна возмущения закипела в груди и вырвалась наружу криком: «Антон, хватит, прекрати!»
Тот резко остановился, посмотрел на брата и, подтащив окровавленное тело к ногам Андрея, потребовал: «Проси прощения, сука, проси, пока не убил!»
Но местный уже ничего не мог сказать, руки лежали вдоль тела, голова была запрокинута назад, всё лицо залито кровью, и только страшный хрип вырывался из его груди.
– Братишка, как ты? Эта мразь тебя не тронула? – Антон наконец отпустил избитого задиру и взял брата за плечи.
– Ты вовремя… Поехали домой! – спокойно произнёс Андрей.
Когда они поравнялись со вторым типом, тот виновато пролепетал: «Антон, мы не знали, что это твой брат. Прости! Я вообще уже хотел остановить…»
Сжав кулаки, Антон резко повернулся и хотел было продолжить разборку, но брат удержал его, стремясь как можно скорее покинуть это место. На вопрос Андрея, что ему теперь будет за избиение, брат улыбнулся и ответил, что здесь это обычное дело и никому ничего не бывает. Больше Андрей не проронил ни слова и молча слушал, как брат недовольно бормотал, укоряя себя, что оставил младшего без присмотра. Потом Антон долго выговаривал ему за то, что пошёл гулять в одиночку, и ещё много всего, но это было уже не важно…
Они мчались вдоль поля домой. По другую сторону проносились редко посаженные деревья, за ними виднелось ещё одно поле. Холодный ночной ветер с силой врезался в лица ребят, летевших под звёздным небом на мотоцикле. В темноте, при свете луны, всё вокруг выглядело особенно загадочным. Окружавшие спящие просторы уходили вдаль и соединялись с небесным куполом. Звёзды, словно тысячи маленьких фонариков, освещали бескрайние пространства вокруг. Шум двигателя разрывал ночную тишину и гулким эхом отдавался далеко у реки. Если бы не рёв мотора, можно было услышать завораживающую музыку ночной природы. Пару раз Андрей наблюдал, как над полем пролетало что-то, очень похожее на сову. Как вор, украдкой ходивший возле примеченной добычи, схватив её, сразу же стремится скрыться, так и ночной гость, покружив над полем, резко устремлялся в направлении реки.
Ребята ехали вдали от трассы, по земле, но казалось, что дорога заасфальтирована. Рессоры плавно покачивали, и представлялось, словно они сейчас вовсе не на мотоцикле несутся среди ночных полей, а где-то далеко в море на дрейфующей яхте, и тихие волны поднимают и опускают судно на фоне ночного пейзажа. Дорога уходила вдаль, ровно разрезая покрывало полей пополам, словно экватор, разделяющий земной шар. Складывалось впечатление, что далеко вокруг всё безмятежно спит. Эта картина успокаивала и расслабляла, лишь далеко за рекой пугающе тёмным пятном возвышался лес.
Обхватив брата обеими руками, Андрей ощущал необъяснимое спокойствие, уверенность в своей безопасности, и только воспоминания терзали его. Мысленно возвращаясь назад, он уже не ощущал волнения, и только одно не давало ему окончательно забыться и поддаться очарованию этой завораживающей картины, один и тот же вопрос: что могло спровоцировать тех ребят? Разве просьба может вызвать такую непредсказуемую и необоснованную реакцию, неужели его вопрос мог чем-то оскорбить их, задеть или обидеть? Даже если так, это же не повод сразу бить человека, стараться его унизить? Зачем обострять обстановку, создавать проблему из рядовой ситуации и представлять её таким образом, что посторонний человек оказывался виноватым? Невиновный в их внутренних проблемах оказывался повинным во всём. Они специально провоцируют конфликт, а потом раздувают его, чтобы доказать свою силу и превосходство.
Только глубоко несчастный тип с массой внутренних комплексов может вымещать свои неприятности на совершенно незнакомом, заведомо беззащитном человеке только потому, что тот оказался рядом. Возможно, он и сам не понимает, насколько несчастлив и жалок. Может, проблемы из детства стали бедой и словно тень преследуют его, не дают свободно вздохнуть. На душу и разум давит тяжесть, годами накопленная в сознании. И оттого каждая новая неудача, словно отдельный кирпичик, выстраивает перед ним непреодолимую стену, которая отделяет его от всего живого и прекрасного. Находясь в этом губительном вакууме, такие люди могут только накапливать злость, со временем переходящую в ненависть ко всем не похожим на них. Ко всем, кто может улыбаться, жить, творить и просто любить. А искренность и отзывчивость, адресованные им, они воспринимают как яд и отраву, отвечая на благодеяния скрытыми злодеяниями. Скрытыми в их мыслях и поступках, которые они так часто выдают за банальную шалость. Каждый раз, стараясь причинить боль другим людям, они надеются разрушить эти стены, стереть все грани, удерживающие их, разорвать оковы, которые приносят им боль и страдания. Но вместо этого они ещё крепче стягивают их. Нет никакой возможности избавиться от бед, глубоко засевших внутри и убивающих в них всё живое. Их сознание настолько отравлено, что они разучились воспринимать мир вокруг себя, перестали различать яркую гамму красок, которая дарит радость полноты жизни. Весь мир в тёмно-серых тонах, кругом лишь холодная пустота, бескрайний мрак и ничего живого, ничего, что может облегчить их внутренние страдания. Кругом одни враги. Каждый, кто идёт навстречу, протягивает руку, улыбается – враг. Смех, радость, лёгкость – всё чуждо им и порождает в их душах страх, страх перед непонятным и оттого пугающим. Стараясь скрыть, замаскировать эти чувства, они пытаются подавить, сломать и просто сделать плохо всем тем, кто не лишён этих чувств. С ненавистью, непонятной даже им самим, они могут сеять вокруг себя только боль и больше ничего. Но самое главное: такие люди не способны всё это понять. Они не замечают, что с ними творится, в какую глубокую бездну они погружаются и к какому фатальному исходу всё это приведёт.