Дуинг Лесс

"Из досок и набитых сеном матрацев англичане устроили у себя в дежурке низкие самодельные кресла, на которых можно сидеть развалясь и даже дремать. Меня приятно поразило, по контрасту с тем, что я иногда видел у нас, это отсутствие у англичан серьезности и официальности там, где ни то, ни другое вовсе не требуется. У нас в авиационном полку пришлось бы, пожалуй, сначала убеждать соответствующее командование, что это никого не размагнитит и никого и ни от чего не отвлечет, и что вообще ничего не будет плохого, если в блиндаже, где дежурят летчики, появятся вот такие игры или патефон с пластинками. Есть у нас, у русских, этот грех."
К. Симонов, "Разные дни войны"

Сделанная из расплющенной снарядной гильзы коптилка слабо освещала небольшой блиндаж. Пахло землей, смолой от свежесрубленных сосен, пошедших на накат, залитым в коптилку бензином.
Старшина Павлов откинулся к стене, ощутив спиной через брезент плащ-палатки холод мокрых необтесанных бревен. По углам блиндажа от его резкого движения метнулись вспугнутые тени –дрогнуло пламя коптилки. 
Павлову сейчас больше всего на свете хотелось спать. Его поредевший в боях батальон уже сутки зарывался в холодную осеннюю землю здесь, на опушке мокрого осеннего леса. До того было двое суток боев: стрелковый полк, в состав которого входил батальон, отступая, прикрывал отход всей дивизии. В военной науке такой вид боев называется "арьергардными", и веет от этого слова наполеоновскими войнами, когда все – от маршала до последнего солдата – носили красочные мундиры, офицеры блистали на балах и дрались на дуэлях, а красавицы в капорах белоснежными платочками махали вслед уходящим гусарским эскадронам.
В двадцатом веке все действия батальона можно было описать кратко и емко, в одну строчку машинописного текста из боевого донесения стрелкового полка о боях за прошедшие сутки: "борьба с танками и мотопехотой противника". И было в этой короткой строчке все: пот, грязь, кровь, и рытье окопов полного профиля под ледяным осенним дождем, и таскание из недалекого леса негнущимися от работы руками мокрых бревен для блиндажей.
А в сумерках, как раз в то время, когда батальон оканчивал трудную окопную работу, начался минометный обстрел. Сначала откуда-то издалека доносился приглушенный расстоянием и листовой окутанных сырым туманом перелесков звук выстрела, потом на несколько мгновений наступала тишина. В этот момент все бросали работу: обстрелянные бойцы батальона знали, что в эти самые обманчиво тихие секунды к ним уже летят мины, и это короткое время надо использовать для поиска укрытия.
…Павлов снял ставший невыносимо тяжелым за день шлем, хотел было стянуть с ног заляпанные грязью сапоги, как вдруг блиндаж чуть заметно качнулся, и перед старшиной будто сам собой явился высокий, статный боец в чистенькой, тщательно выглаженной гимнастерке с белоснежным подворотничком, лихо заломленной на бок красноармейской пилотке. Боец широко улыбался Павлову неестественно, недостижимо в окопной жизни ослепительной улыбкой.
"Холеный какой" – только и успел подумать Павлов.
-Ну что, окопались? – Спросил Павлова боец приятным тенором.
-А?.. Так точно, то есть… Окопались… - Павлов был потрясен внезапным явлением неизвестного бойца.
-Да, видел, видел вашу работу. Да сиди! – Махнул боец рукой на Павлова, попытавшегося было встать. – Не перед начальством.
-Так кто же ты есть? Какой роты?
-Кто я есть, не суть важно, как не важно, есть ли я. Важно что, то есть как, вы делаете.
Павлов почувствовал, что от слов незнакомца у него слегка закружилась голова, и противоположная бревенчатая стенка блиндажа слегка поплыла в его глазах.
"Да чего ему надо-то?" – Подумал старшина.
-Мне надо разъяснить вам кое-какие важные вещи. – Солидно отчеканил Холеный. – Это касается как эффективности направленной деятельности коллектива людей в целом, так и создания оборонительного участка стрелкового батальона в частности.
Павлов только захлопал глазами.
-Во-первых. Ваша деятельность в течении последних суток, по отрытию окопов, и вот этого самого блиндажа – неизвестный обвел рукой сырой блиндаж – имела недостаточную эффективность. Чему нас учит теоретик тайм-менеджмента Пит Тейлор?
Старшина Павлов не смог ответить на вопрос. Впрочем, в освещенном коптилкой из сплющенной гильзы блиндаже он прозвучал риторически.
-Тейлор учит нас, что восемьдесят процентов нашей активности инициируется всего двадцатью процентами реальной необходимости. Соответственно, только двадцать процентов нашей деятельности являются реально необходимыми!
Голос Холеного зазвучал громче, с модуляциями. Павлов подумал, что его должно быть слышно снаружи, а в сыром воздухе звуки разносятся далеко – это демаскировало блиндаж. Старшина открыл было рот, чтобы высказать свои опасения, но незнакомец лишь с легкой полуулыбкой махнул рукой.
-Понимаю, что вы можете возразить. Ведь кругом хаос, перечень задач, решаемых как батальоном в целом, так и вами в частности, очень велик, и вычленить главное среди них невозможно. Но! – боец поднял вверх указательный палец. – Подумайте, на что вы тратите больше всего сил? В последние сутки – на сооружение вот этой линии обороны, окопов и блиндажей. Так вот, эта деятельность абсолютно не продуктивна!
Павлов слушал незнакомца, открыв рот.   
-Да-да! Вот Марк Лессер, профессиональный коуч, и, кстати, священнослужитель дзен, пришел к выводу, что делая меньше, мы позволяем себе насладиться тем, чего мы действительно достигаем! И это созвучно с идеей Тейлора: ключ к перевоплощению следует искать в лени. Нужно развивать в себе склонность к праздности и медлительности. Вот эти ваши окопы – на которые, кстати, ушли целые сутки упорного труда – какой в них толк? Их завтра, вернее, уже сегодня разнесут артиллерией и заровняют танками. 
-Вы спросите, что же делать в сложившейся ситуации? Так я вам отвечу. Тейлор учит нас говорить "нет", просто отказываясь от излишней работы. Еще надо отделять действительно важные дела от того, что, по большому счету, нам не нужно. То есть конкретно  вашей ситуации стоило бы вообще отказаться от оборудования оборонительного рубежа и продолжать отступление!
Павлов, не отрывая от Холеного взгляда, начал шарить рукой, пытаясь нащупать свою винтовку. Боец заметил это и начал медленно отдалятся от старшины, одновременно становясь как бы прозрачнее.
-Еще есть один замечательный метод планирования рабочего времени –"метод помидора", предложенный Франческо Чирилло. В ее основе лежит принцип 25-минутной работы без перерыва. Но через 25 минут вы должны обязательно сделать паузу.
Павлов наконец нашел винтовку и загнал в нее обойму патронов, щелкнув затвором.
Холеный был уже еле виден, голос его стал тише, слова будто долетали издалека.
-Запускаете таймер и работаете над задачей, например вот копаете блиндаж, 25 минут, не отвлекаясь, пока не прозвучит сигнал. Отдыхаете пять минут и снова приступаете к работе, пока не закончится следующий цикл. Каждые четыре цикла делайте паузы по 10–15 минут. Если задача отнимает больше пяти циклов, ее следует разделить на несколько частей, которые, естественно, стоит делать в разное время. Вы, кстати, применили похожий принцип во время вчерашнего минометного обстрела…
Старшина вскинул к плечу оружие, и в тот же момент Холеный пропал, как будто его никогда и не было в скупо освещенном коптилкой блиндаже.
-Помни, пока у тебя есть свободное время, ты открыт для новых интересных предложений! – прокричал Холеный уже совсем издалека, как с другого берега широкой полноводной реки.
…Павлов проснулся и выбрался из блиндажа. Не по-сентябрьски холодная осенняя ночь была уже на излете. Темнота редела, проступили контуры брустверов свежеотрытых окопов на фоне неба, сменившего черный бархат на простроченное дальними пулеметными очередями сероватое шинельное сукно.