Из рассказа о Севере

Отрывок из рассказа пятилетней давности. Он либо будет включён в другое произведение, либо останется в качестве зарисовки.


_______


На побережье раскинулась небольшая рыбацкая деревушка. Каменные и деревянные дома, старые, пропитанные морской солью, вылизанные острыми ветрами, стояли близко друг к другу. Ночь отступала медленно, нехотя; спокойное море отразило занимающийся рассвет.

В одном из рыбацких домов сквозь приоткрытые ставни можно было различить слабую пляску света от догорающих лучин, и легкий дым от тлеющего очага. Угли дышали, то вспыхивая изнутри ярко, как глаза хищника, то снова чернея и дымясь по краям.

У колыбели стояла высокая нойрин в простом шерстяном платье, неспокойная и бледная, точно призрак. В ее глазах не было слез, но они болезненно поблескивали; руки ее дрожали. Мысли витали где-то далеко, пока она пыталась убаюкать ребенка.

«Где-то есть теплые страны, где ветер волнует не море, а пески… где пейзажи не суровы и прямы, но вечно зелены и узорны… но они, нойры, заключены на севере. Их души принадлежат северу – их кровь так же солона, как неприветливые моря, разум холоден как льды, поглотившие острова…»

Нойрин повела плечами, и снова стала успокаивающе шептать:
- Засыпай, засыпай, свет мой… сон исцелит, сон защитит… покажет тебе неведомые края… унесет тебя на нежных, мягких крыльях прочь отсюда… не плачь…он защитит тебя от ран… мягко, точно море… увидишь других людей… свет мой, свет… все спят… все погружено в сон, как в воды великих океанов… их воды все смоют… все уйдет, нежно, неспешно, как волна покидает берег… солнце снова взойдет, растопив льды…

Невольно она посмотрела на приоткрытый ставень; из окна было видно пустынное побережье и море, которое зеркально вспыхнуло от разгорающегося рассвета, холодного и неприветливого. Вечное дыхание соленой воды разбивало лучи солнца на множество бликов. Влажный песок тоже встречал солнце матовыми отсветами, пустынным спокойствием.

- И пусть поломаны будут мои крылья, и для тебя я будто никогда не жила… мои слова останутся с тобой… моя любовь не оставит тебя… воспоминания души согреют своим безмолвным огнем… закрой глаза… пусть не рождённые страхи исчезнут… небо близко, его лазурь так близко… его родное, нежное дыхание… спи же, спи… они спасут, они согреют… спи…

Ребенок успокоился, слова матери опутали его и унесли в царство сна. Нойрин безмолвно выпрямилась, перекинув за спину длинные серебристо-серые волосы. На ее молодом лице лежала печать усталости и грусти, печать безмолвного смирения.
Скрипнула дверь, и в дом вошла старуха.

- Госпожа Анборг, - она неуклюже поклонилась нойрин, что отошла от колыбели.
- Свала, хорошо, что ты пришла. Вовремя…
- Солнце встало…
- Я вижу. Мне пора уходить, Свала, - молвила Анборг.
- Что прикажете сделать? Когда вас ждать снова?
- Думаю, что не вернусь больше, - она вздохнула. – Так что ты заботься о ребенке. Когда придет время, пусть его обучат грамоте, а как исполнится ему тринадцать лет - отдайте ему это.

Анборг взяла со стола небольшую шкатулку, украшенную резьбой, и передала ее Свале.

- Хорошо, госпожа, мы сделаем, как вы просите.

Анборг еще раз посмотрела на колыбель, надеясь, что еще сможет вернуться. Никто не мог знать наверняка, как все будет.