И снова о любви глава 4. Моник

А в следующий понедельник, две недели спустя после прилета Ира познакомилась с Моник – правая, левая, рука, нога, а также шея Брайана. Именно так, смеясь, охарактеризовал ее жизнерадостный испанец.

Француженку, помощницу Брайана ребята не любили. Не только Хавьер, которого она буквально преследовала и, едва ли ни ежедневно докладывала тренеру о его проделках, опозданиях, нежелании что-либо выполнять на тренировке. Когда отголоски ее доносов доходили до испанца, тот взрывался и буквально орал Юдзуру, придя домой.

- Нет, не понимаю, ей какое дело! Занимаешься своими бумажками, занимайся. Я же к ней не лезу. Нет, дайте даме порулить – машину купи! Есть? Еще одну! Мотоцикл, велосипед, что там еще с рулями? Не так я тренируюсь, видите ли. Оказывается, она разбирается в тренировках! С каких это пор? Ты меня слушаешь, не пойму?

В этот момент, Юдзуру уже по опыту знал, дабы не обидеть возмущенного друга, надо бросать все и слушать и кивать, поддерживая того.

- Не так я отношусь к ТРЕНИРОВОЧНОМУ ПРОЦЕССУ! Юдзу, ты вслушайся в словосочетание «тренировочный процесс»! – и испанец тянул «ссссс» как мог долго.

Тут Юдзуру поддерживающее возмущенно фыркал.

- Не серьезный я! Одни девочки у меня, видишь ли, на уме! – Хави в бешенстве кидал кружку в раковину. Звук разбившейся посуды слегка остужал горячего южанина, - у меня одна девочка на уме. Ничего она не понимает, старая глупая баба. Юдзу! – вновь вспоминал он про друга, тот  с готовностью смотрел ему в глаза, - интересно, все женщины превращаются в тошных баб после сорока пяти?

Японец смеялся, прокручивал в памяти знакомых, подходящих по возрасту для анализа и, подумав, произносил:

- Думаю, нет, - Хави успокоено кивал. Ребята осторожно вынимали осколки из раковины.

- Чем чашками кидаться, пошел бы грушу постучал, - всегда спокойно произносил японец, Хави горестно кивал.

- Бокс, друг мой, классический, прекрасный вид спорта, а тут мордобой. Даже неловко на грушу кидаться.

Японец лишь улыбался. Ему от Моник тоже доставалось, но совсем иначе. Если испанца она цепляла на каждом углу по поводу и без, то его вовсе игнорировала и, проходя мимо, даже не смотрела в сторону юноши. Лишь всякий раз подчеркнуто презрительно публично усмехалась, едва заслышав о его одаренности и удачах.

- Как ты можешь так спокойно к этому относиться? – недоумевал Хавьер. Юдзуру пожимал плечами. Не мог же он сказать другу, что в глубине души сам относится к этой женщине с презрением.

Сейчас же он очень переживал, как-то та поведет себя с его любимой. Хави, видя волнение друга, всячески старался поддержать и успокоить.

- Да не волнуйся ты так, твоя тоже не подарок, - безмятежно мотнул он головой накануне приезда Моник и на удивленно, отчасти возмущенно вскинутые японцем брови, осторожно поправился, - я хочу сказать, сильная девушка. Мне даже кажется, Моник она не по зубам.

Юдзуру в который раз взволнованно вздохнул. Наутро мальчики все же решили проинструктировать Иру перед тренировкой.

- Хуже нее только бармаглот, - смеясь и кивая в сторону Флибустьера, начал Хавьер.

Ребята грелись под лучами скупого осеннего солнышка во дворе. Испанец, щурясь, неотрывно следил за котом, ластящимся к ногам Юдзуру. Тот лишь тяжело вздохнул, признавая в душе, что у Хави есть все основания не любить белоснежного пирата.

- Короче, Ира, спокойствие, - глядя девушке в глаза, произнес Хавьер и продолжил, - и никакой реакции на ее происки.

Она кивнула, Юдзуру предпринял попытку сосчитать в уме, сколько чашек было отправлено в раковину, не удалось. Мальчик посмотрел на любимую и произнес:

- Главное, Брайан не реагирует на ее негативные высказывания, - испанец горячо закивал в знак поддержки слов друга, и ребята двинулись было на тренировку, но тут…

- Пока, Флибус, ты остаешься, - махнула девочка коту и пошла за ними. Тот, пожалуй, впервые не шелохнулся, чтобы преследовать Хави, а остался на лавочке греться под лучами солнца.

Испанец замер. Затем, оглянувшись на кота, медленно развернулся к другу, в молчании любовавшемуся чистым небом, и не спеша повторил за Ирой.

- Флибус? ... Остается? ... – Юдзуру улыбнулся, Хавьер в замешательстве осторожно продолжил движение. Без приключений добравшись до выхода из двора, Хави развернулся назад, еще раз окинул взглядом по-прежнему отдыхающего на лавке кота и заключил, - и ты все еще волнуешься за Иру? Старик, считай, Моник уже капитулировала.

Юдзуру нервно засмеялся, Ира в непонимании уставилась на Хави. А тот лишь махнул ей рукой в знак того, что все в порядке, и в чудесном расположении духа продолжил путь.

Придя в спорткомплекс, ребята решили, что благоразумнее будет разделиться, и прошли несколько вперед. Не теряя, тем не менее, девочку из виду. Ира пошла следом одна. Она сильно удивилась, увидев старую знакомую Стаса, идущую ей навстречу, и с улыбкой радостно поприветствовала ту. Моник же, а это была именно она, напротив, была сдержанна до неприязненности и изобразила крайнее изумление тому, что Ира думает, будто они знакомы. Надменно изогнув черные брови, стареющая красавица в молчании прошла мимо девочки. Лишь слабо кивнув той в знак приветствия, она скрылась в тренерской. Девушка с тенью улыбки на лице в замешательстве замерла на месте. Ситуацию спас Хавьер. Вернувшись к ней и мягко подхватив ее за талию, он повел Иру к раздевалкам, тихо мурлыча на ухо:

- Спокойно, все хорошо. А улыбаться ей ни к чему, она же злющая ведьма, - и он скорчил забавную рожицу. Ира скованно хихикнула, забрала у Юдзуру сумку и скрылась в раздевалке. Веселый испанец развернулся к другу.

- А ты что? – он уставился на лицо задумчивого друга и трагически всплеснул руками, - я как золушка, все на мне. И почему я всегда за всех все должен делать? Ты что не мог девушку увести? О чем задумался? Я вынужден девушку друга, - испанец сделал внушительную паузу и внимательно с любопытством остановился взглядом на лице Юдзуру, тот по-прежнему не двигаясь, спокойно слушал, Хави вынужденно продолжил, - держать за талию!

Юдзуру поднял на него глаза.

- Ира ее знает? – уже с головой погрузившийся в образ несчастной сироты Хавьер не услышал.

- А потом некоторые, - плаксиво продолжив, он кивнул головой в сторону тренерской, - позволяют себе грязные инсинуации насчет моего постоянства, точнее непостоянства, точнее…

И, театрально махнув руками напоследок, испанец энергично пошел к раздевалке. Японец в задумчивости направился следом.

Сидя после тренировки в кафе с Юдзуру, девочка делилась впечатлением, произведенным на нее встречей с женщиной.

- Странно, почему она сделала вид, что не знает меня? – недоуменно вертела Ира ложечку в руках и смотрела сквозь Юдзуру, начинавшего привыкать к этому ее задумчивому взгляду, - выставила меня чокнутой.

И девушка удрученно зачерпнула рис. Юдзуру ласково посмотрел на нее и осторожно погладил по руке.

- Не бери в голову. Может, ты и правда обозналась? – и он, пытаясь развеселить ее, прикрылся папкой меню, как бы спасаясь от ожидаемого удара.

- Юдзуру, я, по-твоему, больная? – Юноша помотал головой и на всякий случай, чтобы уж точно не возникало сомнений, произнес вслух «нет!».

- Вот. Прошло всего пять лет! К тому же с ее меткой… - Юдзуру недоуменно поднял брови, девушка продолжила, - Если она когда-нибудь захочет, чтобы ее не узнали, пусть сначала сведет свою родинку на шее.

Юношу бросило в жар. Конечно, вспомнил он про родимое пятно в форме звезды на шее Моник и задумался. Если Ира помнит ее как приятельницу тренера, неужели та действительно могла не узнать талантливую и любимую ученицу Стаса? Сомнительно. Но предположим, вначале не узнала – все-таки девушка выросла – позже ведь поняла, кто это. Почему продолжала делать вид, что не узнает? Забыла? Исключено, провалами памяти Моник как будто не страдала. Ира же уже тогда, пять лет назад, была известна и поражала весь мир своей одаренностью. Девочка, которая не падает. Стас носился с ней, как с писаной торбой и гордо выставлял напоказ везде, где только мог.

Юдзуру вспомнил свое отрочество, первые Ирины детские плакаты, которые до сих пор хранились дома у его родителей, светловолосую серьезную девочку на них. Она запала ему в душу уже тогда и теперь, возникнув в его жизни взрослой, лишь прочнее укреплялась там.

Почему же француженка скрывает факт знакомства с Ирой? Из-за тренера девушки? Думая об этом, юноша, пожалуй, впервые всерьез задумался над тем, а что он знает о любимой. О ее прошлом, образе жизни, семье. О тренере и том несчастье с ним, которое пережила девочка – ведь они были тогда в Канаде вместе. И осознал, что практически ничего. Голос Иры вывел его из размышлений.

- Вообще, какая-то она настораживающая. Такое ощущение, что при желании может сделать все, что угодно.

- Хм, - удовлетворенно хмыкнул отвлекшийся от своих размышлений Юдзуру и хитро посмотрел на Иру, - так и знал, что Моник произведет на тебя неизгладимое впечатление.

- Неизгладимое, вряд ли, скорее напрягающее, - задумчиво глядя ему в глаза, откликнулась девушка и продолжила, - что ее связывает с Брайаном, они так не похожи. Я правильно понимаю, что они давно работают вместе?

Паренек кивнул.

- С юных лет, он еще участвовал в соревнованиях. Когда-то она, кажется, тоже была фигуристкой. Я никогда не интересовался. А связывает платоническая любовь, - с театральным акцентом на слове «платоническая» произнес он.

- Кого к кому? – в глазах девушки искоркой вспыхнул интерес, и Юдзуру в который раз поймал себя на мысли, что не может понять, что именно ее заинтересовало: факт наличия чувства или кого к кому это чувство.

- Ее к нему, разумеется, – воскликнул он и продолжил, - конечно, ее. Она следует везде за ним тенью, безоговорочно выполняет все его поручения и как преданная собака заглядывает ему в глаза.

На последних словах юноша неприязненно передернулся, что не ускользнуло от обожавшей этих животных Иры.

- Ты не любишь собак? – с интересом уточнила она.

- Я не люблю патологий. Любовь должна быть взаимной, а когда на протяжении долгих, очень долгих лет она не получает ответа и этого как будто достаточно…- неожиданно, пристально глядя ей в глаза, он вспомнил печальную историю любви своей подруги и замолчал, подбирая слова. Ира улыбнулась и завершила.

- Любовь может повернуться самым невероятным образом. Ты это хотел сказать? – Он осторожно кивнул, девушка продолжила, - а он действительно не отвечает?

- Ты что! Он же примерный семьянин! – возмутился юноша. Девушка подняла брови, недоумение волной прокатилось по ее лицу.

- Почему же он это позволяет?

- А что ты от него хочешь? – защищая любимого тренера, отозвался мальчик.

- Ну, представь, я в тебя влюблена, - мягко махнув рукой в воздухе, она повернула голову в сторону окна и посмотрела на улицу, отчего отвлеклась от его лица и не заметила отразившегося на нем волнения, - следую за тобой везде и всюду, живу фактически твоей жизнью, а ты никак на это не реагируешь. С твоей стороны это нормально?

Она вновь повернулась к нему и пристально посмотрела на юношу, Юдзуру смутился. Недалеко у стойки за ними с интересом наблюдал скучающий бармен.

- Что ты хочешь, он любит свою жену, сыновей. Какой реакции ты требуешь от него? – в растерянности юноша взъерошил волосы.

- Я не о нем, - по-прежнему совершенно спокойно продолжила она, - ты как бы отреагировал?

- На тебя?

- Да.

- Если бы любил жену?

- Да.

- И сыновей?

- Да.

Юдзуру не отрываясь, смотрел ей в глаза, и было видно, что внутри него идет какая-то нешуточная борьба. Ира невозмутимо ждала. Наконец мальчик, тихо вздохнув, опустил глаза и печально откликнулся. 

- Я бы отдалился от тебя.

- Но ведь я следую тенью? Я физически как будто не посягаю на тебя и твою жизнь, но и не отрываюсь от тебя.

- Ты была бы нежеланна, и я бы нашел способ избавиться от нежеланной для меня тени. Потому что это аномалия. И, - он запнулся, а затем продолжил, - я думаю, такое может плохо кончиться.

- Вот, - удовлетворенно заключила она и поднялась со стула, - поэтому я и полагаю, что он ведет себя странно. Пошли?

Он кивнул и поднялся за нею.

- Только я бы ответил, - пылко прошептал юноша, с жаром глядя ей вслед.

С любопытством наблюдавший эту сцену бармен хмыкнул и в знак поддержки подмигнул пареньку. Воодушевившись и уже спустившись с крыльца кафе, Юдзуру поймал ее руку и стремительно выпалил.

- А ты могла бы меня…

- Ой, смотри! Цирк Дю Салей приезжает! Сходим? Мне очень нравится! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - неожиданно в бешеном танце запрыгав вокруг него, быстро без остановок затараторила она.

- Конечно, - упавшим голосом отозвался Юдзуру и, с усилием улыбнувшись, замолчал.

Когда вечером, под нажимом неистребимого испанца он все-таки рассказал Хавьеру о причине своей безудержной тоски, тот, подумав, произнес.

- Она запрыгала, как-то не свойственно, не находишь? Девушка серьезная, а тут… А вообще это все очень хорошо, старичок, - и, хлопнув его по колену, продолжил, отвечая на немой вопрос в грустных глазах японца, - ну, то, что она тебя остановила. Так быстро среагировала и остановила.

- И что тут хорошего? – недоуменно спросил опечаленный Юдзуру.

- Она не хотела говорить тебе «нет», понимаешь? – заглядывая ему в глаза, вкрадчиво произнес Хавьер.

- Значит все-таки «нет»? – уныло взглянул на него Юдзуру, получив подтверждение своим невеселым мыслям, - и это хорошо?

- Ты что, не слышишь? – и Хавьер тихо счастливо засмеялся, - она не хотела говорить «нет». Не хотела! Дай ей время.

- Время, которого нет? – Юдзуру перевел взгляд за окно и в лучах заходящего солнца горестно откинулся на подушку. Хавьер не нашелся, что ответить и, заразившись тоской приятеля, поплелся на кухню.

- А ведь это хорошо, что не отвечает, - Хавьер вздрогнул от неожиданно возникшего за спиной голоса японца и, не оборачиваясь, нервно изрек.

- Кажется, ты обещал не ходить так тихо.

- Прости, забыл.

Когда Хави только переехал к Юдзуру, он обнаружил у японца один огромный недостаток – тот был беззвучен. То есть практически абсолютно. Шумного и суматошного Хави это открытие повергло в шок.

- Как ты ходишь? – удивляясь, пытался повторить он тихую поступь друга, но лишь воспроизводил еще больше шума, чем обычно.

Японец в смущении краснел и едва пожимал плечами. Его беззвучие проявлялось не только в этом. Все занятия его были удивительно тихими. Если очередь убираться в квартире была за Хави, этому процессу сопереживал едва ли не весь подъезд, поскольку не услышать его мог только глухой. Японец же убирался так, что лишь по отсутствующей пыли на столах и полках можно было понять, что он не смухлевал и действительно что-то сделал. Да шум пылесоса убеждал Хави, сильно переживавшего за справедливость в распределении труда, что друг выполняет свои обязанности. А когда мальчик из страны восходящего солнца колдовал на кухне, а паренек любил готовить, ни один столовый прибор не звякал. Хави же готовить не любил и не умел, но опять же из уважения к справедливости сервировал. И делал это столь темпераментно, что … короче, тихий был японец. Хотя… Мы не точны, уважаемый читатель, беззвучие Юдзуру не было абсолютным. Он пел. Часто. Громко.

При воспоминании об этом Хави вздохнул. Не скажу, что пение ему совсем уж не нравилось, … В любом случае, тишина раздражала испанца куда больше.

- И почему же это хорошо? – продолжив наливать кипяток в кружку, спросил он Юдзуру.

- Ты что, не понимаешь? – с неожиданной энергией воскликнул тот, - я же разрушу ее жизнь.

- В смысле? – облившись кипятком, зло развернулся Хавьер, - чего ты ерунду несешь?

- Но это так, ты же знаешь про диагноз, - беспомощно глядя на него, подавленно отозвался японец, - представляешь, там была безответная любовь, тут влюбится, все будет хорошо, а я…

Он не смог продолжить. Хавьер сразу подобрел. Обняв друга, с легкой дрожью в голосе он произнес:

- Ты не… - Хавьер сглотнул страшное слово, похлопал Юдзуру по спине и продолжил, - диагноз еще предварительный, он не подтвержден, ты сдал все дополнительные анализы, так?

Хави слегка отодвинулся от своего младшего друга и пристально посмотрел ему в глаза. Юдзуру кивнул.

- Вот, счастливо живем дальше, ухаживаем за девочками, ходим с ними в цирк Дю Салей и спокойно ждем результатов, - и испанец вытащил из шкафчика вторую кружку. Юдзуру, кисло улыбнувшись, присел к столу.

Отхлебнув чаю, Хавьер поморщился – зеленый любил японец. Жизнерадостный испанец подавил тяжелый вздох, и, исподволь глядя на друга, погрузился в воспоминания о кошмаре, который вот уже три месяца висел над юным самураем и о котором тот запретил ему кому-либо говорить. Ах, как сложно молчать вообще, а уж когда есть что сказать сложно вдвойне! Ровно три месяца назад, задержавшийся в спортзале Хавьер, уходя домой, услышал сдавленные рыдания в пустой раздевалке. Там испанец с удивлением обнаружил съежившегося на корточках, рыдающего навзрыд маленького самурая. Тогда, ровно три месяца назад он с ужасом узнал о болезни японца, про которую самому мальчику стало точно известно лишь накануне. Сразу после этого горячий Хавьер буквально насильно вселился в общежитие к Юдзуру в комнату Семы, незадолго до этого уехавшего тренироваться на родину. Чем вызвал большое удивление всех, в том числе тренера и любимой девушки. Более того, этим своим поступком он вызвал бурное возмущение самого японца. Мало того, что тот буквально физически препятствовал переезду Хавьера – не вышло. Всякий раз, заходя в коридор квартиры с очередной порцией вещей, Хави осторожно откидывал возникавшего на пути худенького японца, расчищая себе дорогу к совместному проживанию с другом. Но и потом, в последующие дни Юдзуру всячески игнорировал испанца и не только дома, в надежде, что тот не выдержит такого психологического противодействия и уедет, оставив его в покое наедине со своими мыслями и переживаниями. Но Хави выдержал. Переждав немного, вечером на излете второго дня пребывания его по новому адресу, сидя на кровати, он отбил смс-сообщение японцу, находившемуся за стенкой.

«Привет», - испанец прислушался к пиликанью телефона в соседней комнате.

 «Виделись», - огрызнулся тот.

«Чем занимаешься? – Хави вновь прислушался к тишине у мальчика.

«Не твое дело», - решив, что час настал, Хавьер двинулся к другу.

- Я подумал, раз у нас завязалась такая теплая, душевная беседа, может, продолжим за чашкой чая? – лежавший на кровати японец с тихой яростью откинул телефон и отвернулся к окну.

Хавьер прошел к нему и присел на край кровати.

- Не смей отворачиваться. Я все равно не отстану от тебя. Хочешь ты этого или нет, тебе сейчас необходима поддержка. Моя поддержка.

- Нет, мне ничего не надо, - лишь прорычал тот.

- Надо. И я не уйду. Потому что я хорошо знаю, что будет потом, - японец возмущенно хмыкнул, Хави продолжил, - ты погрузишься в анализ ситуации, что да как, будешь вспоминать все хорошее, что было в жизни. Сочувствовать близким, печалиться о будущем, думать и думать. В результате погрязнешь в трясине грусти и печали. А я хочу, чтобы мы нашли средство от этой заразы. Одному тебе не справиться, поэтому хватит дуться и быстро пошли на кухню. Лично я есть хочу.

И он от всей души шлепнул японца по лопатке. Нежданно Юдзуру резко вскочил и разъяренный набросился на испанца. Тот, как-то позабыв, кто с ним дерется, со всего маху мгновенно дал сдачи, опрокинув друга на кровать. Да так сильно, что легкий японец перекувырнулся через спину и упал за постель. Хави хотел было протянуть тому руку, но юноша возник над кроватью с перекошенным от бешенства лицом и, прыгнув, вновь набросился на него. Сцепившись, ребята шлепнулись на пол, завязалась непродолжительная драка. Спустя некоторое время, минуты, пожалуй, что три, не больше, тяжело дыша, оба присели на полу у кровати.

- Слава тебе, Господи, поговорили, - изрек счастливый испанец, глядя, как Юдзуру осторожно прикасается к распухшей губе, - извини, не рассчитал.

- Нормально, - японец мотнул головой и поднялся, - пошли ужинать.

- Ты умеешь готовить? – Юдзуру лишь кивнул, Хавьер радостно продолжил, - тогда я сервирую.

Затем ребята ночи напролет вдвоем сидели у компьютера в интернете и искали по всем клиникам, что дальше делать, как жить маленькому японцу. День за днем обзванивали медицинские центры в поисках квалифицированных специалистов. Ездили по выходным на обследования и консультации. А однажды, после сдачи очередных мудреных анализов, когда изможденный юный самурай завтракал в машине и с нереальным наслаждением ел сочный персик, тыльной стороной кисти руки вытирая стекающий по подбородку сок, жизнерадостный Хавьер едва не разрыдался. Господи, ну почему этот славный маленький пацан, который и не жил еще вовсе? Хави и сейчас тяжело вздохнул и едва удержался от наворачивающихся слез, вспомнив все это.

И все эти обследования и переживания втайне ото всех, даже врачей команды, даже тренера, даже любимой Мики. Видит Бог, как трудно было Хавьеру улыбаться на каждом углу и подшучивать над маленьким другом. А как держался маленький самурай вот уже три месяца, никому не показывая свои переживания. Да, как держался! Лишь Хавьер видел, как всякий раз возвращаясь домой, японец обмякал, будто воздушный шарик, из которого выпускали весь воздух. И всякий раз Хавьер восхищенно спрашивал себя, как мальчик может так держаться на людях, когда держаться нет никаких сил. И даже этим своим восхищением общительный испанец не мог ни с кем поделиться. Даже с любимой. А с ней? Иры на момент клятвы ведь еще не было, может для поддержки друга… Будто прочитав его мысли, Юдзуру произнес.

- Хавьер, обещай мне, что ты ни словом не обмолвишься с ней, - скрипнув зубами, испанец кивнул, окончательно заразившись тоской друга.

На следующий день с самого утра Хави, развив бурную деятельность, крутился возле компьютера, с кем-то созванивался. Под вечер выскочил ненадолго из дома, а, вернувшись, с выражением абсолютного счастья на лице прошел к младшему другу.

Зайдя в комнату, он в молчании подошел к столу, положил два красочных удлиненных кусочка плотной бумаги.

- Через три недели, места шикарные, ей должно понравиться, - и, не дожидаясь ответа Юдзуру, ушел к себе.

Глава 5 http://www.proza.ru/2016/09/12/619

Примечание: в разделе "Ссылки на другие сайты" есть ссылки на электронную книгу романа в форматах pdf и fb2. Приятного прочтения!