И снова о любви глава 5. Тайны

После разговора с Ирой о Моник, Юдзуру постоянно возвращался к вопросу о былом любимой.

Предположим, думал он, Моник ее знала. Но тогда ее упорное нежелание раскрывать это свидетельствует о том, что в их совместном прошлом есть что-то, чего она не хочет афишировать. Что же это может быть? Касается ли оно непосредственно Иры? Или все-таки Моник действительно не знала, и тогда… И тогда дело в самой Ире и ее прошлом? Японец с горечью и волнением присматривался к любимой, но не находил сомнений для себя в ее поведении. Или не хотел находить? Юдзуру все чаще вздыхал и не мог сам себе вразумительно ответить.

Бесконечно приглядываясь к обеим, юноша видел откровенную неприязнь со стороны француженки по отношению к девушке. Что это? Обыкновенная ревность из-за желания Брайана тренировать Иру? А быть может, виновата дружба Иры с ними, пожалуй, самыми нелюбимыми Моник учениками тренера? Мальчик не понимал. Ира же на женщину как будто и не реагировала вовсе. Да, узнала, но затем… Затем она как-то мгновенно потеряла к той всяческий интерес и будто совершенно ее не замечала. Тоже как-то не так. Бедный мальчик страдал и мучился – на Моник ему было в сущности наплевать, а вот Ира…

Однажды во время тренировки, когда группа прервалась на перерыв, и все, включая Брайана и Моник, присели отдохнуть, Хавьер начал расспрашивать Иру про былое – тренера, дом. Хави отличался редкостным умением забалтывать людей так, что те расслаблялись и выкладывали все. И не только то, что не хотели, но и то, что плохо помнили. Юдзуру усевшись таким образом, чтобы видеть и француженку, и Иру, принялся наблюдать за обеими. Вдруг Ира, будто поддавшаяся вначале на словесное обаяние испанца, неожиданно легко оторвалась от взгляда Хави, повернулась к француженке и произнесла:

- А Вы должны помнить, мы же тогда встречались в Швейцарии? На сборах, Вы там работали, – и девушка уставилась на Моник. От внезапного возбуждения Юдзу вспотел и неотрывно следил за женщиной и любимой.

Брайан удивленно поднял глаза на помощницу. И не он один – все ребята, замерев, перевели взгляды на Моник. Никто никогда не слышал, чтобы та работала в Европе. Ненадолго смешавшись, француженка фыркнула.

- На сборах в Швейцарии? Ты меня с кем-то путаешь, детка, - снисходительно заключила она и, резко поднявшись, ушла прочь.

Очень удачно тренировка в этот день у всех троих заканчивалась в разное время. Благодаря этому Юдзуру мог совершенно спокойно подумать о том, что видел и слышал в перерыве. Этим он и занялся, присев в одиночестве на любимую лавочку возле пруда. Следя за грациозными движениями черного лебедя, мальчик анализировал произошедшее днем.

Во-первых, Ира сумела не поддаться гипнозу Хави. Это обстоятельство того очень задело и сильно удивило Юдзуру. До сегодняшнего дня он не встречал ни одного человека, который так легко выскальзывал из цепкого обаяния испанца. Ира же как будто и не сделала никаких усилий, даже более того. У Юдзуру сложилось впечатление, что она разыграла его друга. Юдзу тяжело вздохнул, обманула. И как легко. Мальчик снял очки и на мгновение крепко зажмурил глаза.

Во-вторых, она специально спросила Моник. Почему-то он был в этом уверен. С одной стороны это понятно, ее же удивило упорное нежелание той показать их знакомство. Вот она и решила застать француженку врасплох. И, пожалуй, застала – но тогда отсюда вытекает «в-третьих» и «в-четвертых»…

В-третьих… Юноша снова тяжело вздохнул. Да, в-третьих, безразличие Иры к француженке было игрой, ложью. На самом деле, судя по всему, девушка думала о ней. Возможно, наблюдала, как и он сам за ними. Юдзуру еще раз вздохнул. Понимание того, что любимая может лукавить, сильно печалило мальчика.

В-четвертых, Моник растерялась. Да, она могла смутиться просто от того, что Ира неожиданно обратилась к ней. Допустим. Но и могла испугаться того, что девушка так хорошо ее помнит. Если так, стало быть, их совместное прошлое существует, и Моник чего-то боится там, в этом самом прошлом.

В-пятых, Юдзуру уже точно понимал, что Ира не могла спутать ее с кем-то другим. Разве что ей встретился человек, который являлся полным близнецом Моник, включая родимое пятно на шее. Но подобное скорее всего исключается.

В-шестых, Господи, как много. В-шестых, собственно сборы в Швейцарии. Были ли они вообще? Эту информацию можно попробовать найти в интернете. Ира, а уж тем более ее тренер были очень известны. К тому же, по времени, названному Ирой, они прошли непосредственно перед отъездом их в Канаду, где тренер погиб. Скорее всего, что-нибудь должно заваляться на просторах глобальной сети. В самом крайнем случае можно попробовать найти кого-то, кто тренировался в то время у Стаса.

Так вот, в-шестых, если сборы были, придумывать Ире про присутствие там Моник незачем. Во всяком случае, так хотел считать мальчик.

Юдзуру в последний раз посмотрел на лебедя, еще раз тяжело вздохнул и тут все погасло. Прохладные ладони закрыли ему глаза. Юдзу улыбнулся - эти ладошки он узнал бы из многих сотен, в любой темноте, в любую погоду. Мальчик плавно взял их в руки, нежно сжал, запрокинул голову и посмотрел в улыбающиеся глаза. Ему безумно захотелось приподняться и поцеловать ее, но тут она со смехом произнесла:

- Передай Хави, что я не поддаюсь гипнозу, - и на молчаливый вопрос в глазах юноши продолжила, - особенность организма или психики. Не поддаюсь. Стас в свое время пытался возить меня на курсы к психиатру для выработки навыков настроя перед выступлениями. Едва не закончилось разрушением мозга врача. Одним словом, доктор тогда раскрыл нам глаза на эту мою особенность. Вечером у Хави от перенапряжения может болеть голова, дай выпить горячего чаю с медом.

- А помимо того, что можешь поломать мозг, еще какими талантами ты обладаешь? – с удовольствием глядя на Иру, спросил ее юноша.

После чего, заботливо удерживая за одну руку, он перевел девушку на свою сторону и мягко усадил рядом с собой. По-прежнему не отрывая от нее взгляда, осторожно обнял так, чтобы Ира не почувствовала прикосновения. Она же, присев, пожала плечами и безучастно произнесла.

- Прыгаю неплохо.

Юдзуру ухмыльнулся и, пристально посмотрев на нее, решительно спросил.

- А ты сама зачем начала Моник расспрашивать? Специально ведь? – девушка уже вынула из сумочки пакет с сухариками для лебедя и тут, отвлекшись от них, вопросительно посмотрела на него. Поняв, о чем речь, кивнула.

- Ааа, это. Ненавижу, когда врут! – неожиданно мрачно с нажимом произнесла она и продолжила, - а главное, для чего? Она же тогда бешеной коровой скакала вокруг Стаса, а теперь не была нигде и не знает никого. Спутала я ее, понимаешь. Лгунья.

Девушка вновь энергично кивнула головой и вернулась к пакетику с сухариками. Забывшись, она с силой надкусила один из них. Встревожившись о зубах любимой, Юдзуру поморщился, протянул руку к ее лицу.

- «Бешеной коровой»…Не пойму, это ревность, что ли? – с иронией спросил паренек и ласково отвел прядь волос у нее со щеки.

- Что? – захлебнувшись от возмущения, она не заметила его движения и, стремительно поднявшись, направилась к пруду. Проводив ее взглядом, Юдзуру широко улыбнулся и беззвучно с облегчением засмеялся ей вслед. Затем, глядя, как девушка, все еще сердито фыркая что-то себе под нос, угощает лебедя сухарями, юноша все отчетливее осознавал, что совсем не хочет думать. Ни о чем.

Вернувшись поздно вечером домой, он застал совершенно разбитого усталого Хавьера. Мало того, что тот был подавлен неудачей с Ирой на тренировке. У него действительно болела голова. Сильно. Несмотря на это, он собрал в кулак все свои истерзанные нервы и из последних сил выговорил Юдзу за позднее возвращение домой. Ужинать отказался, так как из-за головной боли даже от разговоров о еде испытывал неприятные рвотные позывы. Как советовала любимая, мальчик заварил другу чай, сходил в магазин за медом. И весь вечер посвятил приятелю, отпаивая того и кормя из маленькой ложечки сладким и терпким лекарством. Хави капризничал, что очевидно указывало на верность выбранного лечения.

…
К утру голова испанца по его же собственным словам, растеряла все мысли, даже самые никчемные, но зато была легка и свежа как никогда.

У Юдзуру же наоборот все неприятные мысли вернулись и устроили в мозгу мальчика дикую беспорядочную круговерть. Все больше японец хотел понять, что же он знает о своей любимой и ее прежней жизни? Где еще могли пересечься девочка с женщиной? Кроме сборов в Швейцарии, которые, как оказалось впоследствии, в действительности были. Стало быть, Ира сказала правду. И… тренер, бывший возможно связующим звеном между ними. Что могло случиться с ним в горах пять лет назад? Была ли девочка этому свидетельницей? А Моник? Юноше хотелось разобраться во всем этом, найти все ответы на интересующие его вопросы. Спросить Моник? Глупо даже рассчитывать на какую-то откровенность. Иру? Нет, чрезмерным любопытством он боялся напугать любимую, и решил попытаться разобраться во всем в одиночку.

Для этого он все чаще зависал дома у компьютера, роясь в интернете в поисках каких-либо отголосков событий прошлой жизни любимой. Если же он не копался в интернете, то сидел за столом и рисовал какую-то огромную схему. При появлении любопытного испанца Юдзуру всякий раз переключал страницы браузера или переворачивал схему пустой стороной листа вверх. Окончательно возбудив такой скрытностью любопытство Хавьера, он фактически сам вынудил того однажды, когда Юдзуру вышел прогуляться, зайти к нему в комнату и изучить схему на столе. Тупо глядя в большой лист бумаги, частично исчерченный иероглифами, Хави непонимающе присвистнул.

- Ну, и чего ты переворачиваешь? Я все равно по-японски читать не умею, - и вздрогнул от звонка у входной двери.

Испанец открыл – на пороге стоял раскрасневшийся от ветра японец с большой плоской коробкой под мышкой. Он зубами стягивал перчатки с рук и одновременно пытался расстегнуть куртку. Бросив взгляд на коробку, Хавьер затосковал – пазл. Очередной. У японца было увлечение – периодически он покупал большие пазлы и затем долго и упорно их собирал. Хавьер начинал скучать уже на этапе распаковки коробки, Юдзуру же мог многими вечерами кропотливо собирать, зависая иногда на долгие часы над картинкой. Чем сложнее была картинка, тем упорнее становился самурай. Как он уверял, в эти моменты он успокаивается и прокручивает в уме. «Боже, что он там прокручивает? Да, не помню, но что-то прокручивает». Особенно помогало, когда разучивал сложные элементы, тяжелые композиционные моменты. Последние дни у японца был подозрительно задумчивый вид. Хавьер не удержался.

- Что мы разучиваем на сей раз?

- Ничего, просто надо подумать.

- А собирать что будем? – и, приглядевшись к черно-белой, под старину картинке на коробке, присвистнул, - ааа, понятно, нам же теперь нравится все русское.

Юдзуру лишь слегка улыбнулся. Хавьер не унимался.

- Но ты замахнулся. А знаешь, что его автора умертвили после окончания работ? – и он с деланным испугом воззрился на приятеля.

- Да, - ухмыльнувшись, ответил японец и с коробкой под мышкой прошествовал в свою комнату.

- Я не понял, а руки мыть? Время же ужинать! – в отчаянии воскликнул Хавьер вслед ему.

- Ты что-нибудь приготовил? – раздалось из комнаты мальчика.

- Ты что, я же сервирую! – недоуменно отозвался Хави и заглянул к другу. Тот лишь кивнул и, отодвинув схему, высыпал содержимое коробки на стол. Испанец нарочито громко застонал, тяжело опираясь на дверной косяк. Японец сжалился, отвлекся от заветной кучки мелких деталей будущей картины и с улыбкой потащил его на кухню.

Пока Юдзуру что-то колдовал возле плиты Хавьер, быстро справившись с немудреной расстановкой тарелок на столе, присел на стул и, продолжительно посмотрев ему в спину, спросил друга.

- Как с Ирой? – Юдзуру остановился, вытянулся в струночку и, чуть-чуть помолчав, откликнулся.

- Хави, это личное, - любопытный испанец не терял надежды.

- А чего ты такой задумчивый последнее время? Рисуешь что? И почему бесконечно торчишь в инете?

Юдзуру стремительно развернулся, с силой вдохнув в себя воздух. У испанца загорелись уши от ощущения, что вот-вот и друг скажет, но тот, поймав его взгляд, медленно выдохнул, отвернулся и тихо сказал.

- Прости, Хави, не могу, - внутри испанца заскулил маленький обиженный щенок.

- Это касается тебя? – Юдзуру кивнул. Испанец в молчании встал и обиженно развернулся к двери.

- Нет, - нагнал его юноша, - прости, я не сразу понял. Здоровья это не касается. Извини, пока не могу.

Хавьер повернулся, кивнул и, слегка прижав друга к себе, вернулся к столу. Ребята сели ужинать.

Этой ночью спал Юдзуру плохо и постоянно смотрел один и тот же противный сон. Как он тонет в грязной, зловонной луже, преданный Хавьер спасает его. Вытащив, на радостях пытается обнять, а японец при виде грязной футболки друга, брезгливо отодвигается. К утру мальчик твердо решил, что дальше испытывать терпение друга нельзя и Хави надо все рассказать. Лишь после этого неприятное сновидение покинуло его, и юноша смог спокойно заснуть.

…
Хавьер же хорошо выспался и наутро, напрочь позабыв все, что произошло накануне, весело насвистывая, заглянул к соседу – тот в позе лотоса сидел на кровати и в напряженной задумчивости всматривался в монитор. На столе в рамке пазла левый верхний уголок серел краешком неба.

- Я уезжаю на выходные, буду вечером в воскресенье, - присев рядом на кровать и, немного подождав реакции друга, каковой не последовало, продолжил, - поздно, не раньше 11-ти вечера.

- Ага, - не отрываясь от экрана, безучастно отозвался Юдзуру.

- Ага, - обиженно повторил за ним Хавьер, - ты не понял, что ли?

Он дернул Юдзуру, и тот был вынужден повернуться от монитора к нему. Воспаленными глазами мальчик посмотрел на испанца.

- Надеть не хочешь? – и в руке того возникли очки.

Юдзуру быстрым движением осторожно выхватил их, надел на нос и заговорил.

- Ты уезжаешь на выходные, я понял. Это все? – и выжидающе уставился на друга, лицо которого приняло выражение, более подходящее человеку лет 45-ти, окончательно уверившегося, что еще ничего в жизни не успел сделать и уже в силу самых естественных физиологических причин ничего не успеет.

- Это все! – наконец подавленно изрек он, - старик, ты меня пугаешь. Я говорю, с вечера пятницы до ПОЗДНЕГО (часов 11-12) вечера воскресенья квартира в твоем. Кхм. Вашем распоряжении. Услышал?

И разгорячившийся от собственных слов испанец в ожидании уставился на японца. Тот воздохнул.

- Услышал. Хавьер, ты о чем-нибудь другом думать можешь?

- Конечно, - с готовностью кивнул головой тот, - но стараюсь не распыляться. А ты. Я не понял, тебе она нравится или нет?

- Это личное.

- Хорошо! – не теряя энтузиазма, продолжил неугомонный испанец, - Вот я и говорю: квартира вся в вашем личном распоряжении. Понял?

- Да.

- Да, - кисло заключил Хавьер и вяло повторил, глядя в сторону, - да.

И тут же вновь уставился на друга и энергично продолжил.

- Что да? Интересная девушка, ты ей уже даже нравишься, а ты… Пазлы собираешь. И, и туда… Вот чего ты туда зарылся?

И он возмущенно махнул рукой на монитор.

Уже окончательно утвердившись, что друг может и имеет право знать, японец произнес.

- Хавьер, смотри, какая интересная фотография.

Хавьер глянул в монитор и, сделав вид, что плохо видит, снял очки с носа приятеля и водрузил себе. Японец с легким вздохом поднялся с кровати, подошел к столу, извлек из полки другие и вернулся к монитору.

- И что? Фото как фото. Мужчина с женщиной обнимаются на природе. Это по Фрейду означает, что ты должен заинтересоваться выходными со свободной квартирой.

Юдзуру надул щеки и задержал дыхание.

- Ой, это же Моник! – приглядевшись, хохотнул Хавьер, - жаль не голая, пошантажировали бы, бабочек заработали.

- Так не зарабатывают. Мужчину узнаешь? – японец смотрел в стену над монитором, где висел Ирин портрет в карандаше, нарисованный в Париже уличным художником.

- А молодец мужик, талант, - произнес Хавьер, проследовав взглядом за другом.

- Что? - Юдзуру рассеянно повернулся к нему.

- Ну, фото же было протокольное, а тут улыбается. И так натурально.

Юдзуру вздохнул.

- Он же сказал, что видел ее ранее. Хави, посмотри в монитор внимательнее, неужели не узнаешь? Даю подсказку – это не Брайан.

- Стас!!! – Хавьер подпрыгнул на кровати, задохнувшись от собственного открытия.

- Ой, - очки упали на пол под неподвижным взглядом окаменевшего японца, – извини, не отвлекайся. Значит, Ира сказала правду! Моник с ним была знакома! Откуда фотка?

- Да, получается, Моник солгала, - удовлетворенно кивнул Юдзуру и, пристально поглядев в лицо друга, продолжил, - из Швейцарии, и время совпадает. И сборы там тогда у него были, я выяснил. А знаешь, как?

Мальчик с восторженным блеском в глазах уставился на друга, тот помотал головой.

- Стефан! Я немного расспросил его – это же было у него дома. И Ира его упоминала! Он точно вспомнил. Только про Моник он не знает, - удрученно завершил паренек.

- Ничего себе! Хотя… Вообще-то это еще не значит, что Моник со Стасом были знакомы. Подумаешь, были сборы. Из этого совершенно не следует, что Моник там работала. Может, она и была там, но случайно и вполне могла забыть о встрече. Подумаешь, пересеклись, сфотографировались. Мало ли случайных фото, о которых забываешь сразу, как перестаешь улыбаться в объектив камеры. Ты так не фотографируешься? – слегка расстроил друга, да и самого себя испанец.

- На пикнике? В обнимку? И не знакомы? И случайное фото? – фото было действительно явно с дружеского пикника. И мужчина с женщиной совершенно очевидно обнимались как довольно близкие люди. И улыбались друг другу. Хавьер удивился, он предположить не мог, что Моник может с такой нежностью смотреть на кого-либо, кроме Брайана.

- Вообще да. Ну, да, возможно, - пожал плечами Хавьер.

- Возможно? Да она так на него пялится, что… - Юдзуру вспомнил про «бешеную корову» и осекся.

- Слушай, - не понимая, и от этого начиная скучать, продолжил испанец, - зачем ты все это ищешь, что ты хочешь?

- Я хочу понять, что их связывает, - сделав глубокий вдох, спокойно откликнулся японец.

- Зачем? – холодно спросил Хавьер.

Юдзуру задумчиво посмотрел на друга.

- Мне кажется, что это каким-то образом связано с гибелью Ириного тренера, - ровным голосом отозвался японец, - я поднял статьи тех лет. Ира с тренером тогда уехали в горы тренироваться,…

Хавьер криво усмехнулся, хорошо, что японец опять смотрел в монитор. Юдзуру продолжал.

- Там был каток и горы, в которых хотел покататься тренер. Когда он погиб, его жена утверждала, что он ехал для того, чтобы научить Иру кататься с гор. Ира же утверждала, что ехали они тренироваться, а в горах кататься она никогда не собиралась и не каталась.

- И?

- Из-за странных показаний жены, из-за отсутствия свидетелей она была под подозрением, - устало отозвался японец.

- И?

- Ей не выдвинули обвинение только потому, что никаких свидетельств не обнаружили. Понимаешь? Можно сказать, обвинение пусть и не выдвинули, но и не сняли, - японец с тоской посмотрел на друга, - и пока не будет доказано другое, оно будет висеть над ней. А совсем недавно в какой-то газетенке жена Стаса, говоря про Иру, утверждала, что она должна не на льду кататься, а сидеть в тюрьме…

Японец обиженно посмотрел на друга и тихо заключил.

- Я тут прочитал.

- Ладно, ладно, это я понял. Ты хочешь доказать ее невиновность? Кому? Зачем все это? Кроме жены да желтой прессы никто уже ничего не помнит и ничем не интересуется.

Юдзуру встал, подошел к окну и залюбовался облаками. Хавьер не отрываясь, смотрел на него и ждал. Мальчик глубоко вдохнул, развернулся и неожиданно взросло заговорил.

- Да, во-первых, я хочу доказать ее невиновность. Во-вторых, если все будет,… - мальчик замялся и после паузы продолжил, - я хочу быть с этой женщиной. Хочу, чтобы именно она родила мне детей. Хочу жить с ней долго и умереть в один день. Я должен знать о ней все.

- Ааа, - вспотев, начал понимать испанец и присев рядом с другом на подоконник у окна продолжил, - то есть, во-первых, ты хочешь себе доказать ее невиновность. Хорошо, ты узнаешь правду и что? Во-первых, испугаться не боишься?

- Боюсь, но я не могу иначе, - обреченно мотнул головой японец.

- Господи, Господи, Господи! – пялясь в потолок, вскинув руки, вскричал испанец, - молю тебя, дай ты ему мозги! Хотя, что это я, наоборот! Отними чуть-чуть, ну пусть он ее просто тра…

Тут его кто-то толкнул под локоть. Хави был уверен и мог бы поклясться, что под правый, хотя японец стоял слева. Благодаря этому толчку он опустил руки, отвел очи от потолка, развернулся налево и встретился взглядом с другом. От выражения лица того испанец на мгновение стушевался, но практически сразу вновь возбужденно заорал, на всякий случай все же отойдя от японца.

- Зачем?! Зачем?! Господи, зачем?! – кричал испанец, размахивая руками и носясь по комнате, - лучше расскажи ей, что хочешь иметь детей. Пятерых? Да, пятерых! И посмотри на ее реакцию. Вдруг она на детей отреагирует, как твоя старая приятельница «Ой, Юдзуру, какой ты еще маленький, хо, хо, хо!»

Хавьер плюнул, и, перестав кривляться, продолжил.

- Чего она хочет от жизни здесь и сейчас. Вот что важно! А что было или не было – оставь это истории.

- Уже сказал, - глядя прямо перед собой, ровным голосом откликнулся японец.

- И что ответила? – глаза испанца загорелись привычным любопытством, он вновь подскочил к окну.

Юдзуру, мягко улыбнувшись, плавно повернулся к нему.

- Меня мутит от твоей пластики, - хулигански мотнул головой испанец, - ну, что она сказала?

- Сказала, что здорово, что она тоже. Сказала, не думала, что я столь серьезен.

- Вот! Вот! Вот! Старик! А всю эту чушь, - он раскинул руки, чтобы одновременно указать на монитор и лежащий на столе пазл, - выброси из головы. Поверь человеку с жизненным опытом на несколько лет больше. Не надо вынимать пыльные скелеты из скрипучих шкафов. Только представь: она была любовницей тренера.

Улыбка слетела с лица японца, как сухой листочек, подхваченный сильным порывом ветра, Юдзуру передернулся.

- Поехала с ним в горы и там, узнав, что между ними ничего серьезного, в возмущении сбросила его со скалы! Как дальше жить будешь?

Юдзуру отошел от окна и обессилено рухнул на кровать. Затем, неподвижно глядя в потолок, с трудом произнес.

- Сдохну. Только она не могла.

- Ага. Хорошо, узнаешь, что случайно столкнула, легче будет? – японец помотал головой, испанец удовлетворенно продолжил. - Вот я и говорю, не рой.

- А если шкаф когда-нибудь сам развалится? - Хавьер взмахнул руками и не нашелся, что ответить. Уже сомневаясь, надо ли было рассказывать другу, японец бесцветным голосом продолжил.

- Если мне нужна будет помощь, я могу на тебя рассчитывать? – упрямо спросил он, по-прежнему не отрывая пустого взора от потолка.

Хавьер возмущенно рыкнул, но природное благородство и любопытство взяли верх и, кивнув, он ушел.

- Спасибо, - раздалось ему вслед.

- Да, совсем забыл, - и с хулиганской улыбкой на лице он вновь возник в дверном проеме, - у меня в комнате, в верхнем ящике стола самые необходимые для мальчиков вещи.

И, подмигнув, он скрылся.

Юдзуру устало рассмеялся ему вслед.

- Ты неисправим, дружище…

Хави же, пока друг не взял с него какой-нибудь очередной страшной клятвы о молчании, галопом побежал к любимой, чтобы успеть до тренировки рассказать ей все, что узнал.

Мики со всем японским хладнокровием внимательно выслушала испанца и пожала плечами.

- Тебя-то что так взволновало? Пусть ищет, мальчик развлекается, играет в детектив, - испанец горестно всплеснул руками.

- Ты не понимаешь, у него же чувство, - и он уставился на любимую. Та улыбнулась и спросила.

- А у тебя нет? – Хавьер возмущенно мотнул головой.

- Это другое, я сильный, взрослый, - девушка хмыкнула, - а он… И у него чувство. Как тебе объяснить, какое-то нереальное. Я даже не уверен, что он дышит, находясь рядом с нею. А у него же астма, - игриво вставил Хавьер и тут же сморгнул рвущееся наружу хулиганство характера и серьезно продолжил, - Короче, я боюсь за него.

Девушка посмотрела на любимого, с удивлением увидела в его глазах серьезное беспокойство и спокойно сказала.

- Даже не думала, что вы так сблизились за эти месяцы. Хорошо, тогда все по порядку, - он облегченно глотнул кофе  и осторожно произнес.

- Дорогая, ты же тренировалась с Ирой, - Мики помотала головой, - ну, я хочу сказать, на одном льду, в одно время.

- Ааа, ну, да, было. Но совсем недолго, - нехотя вспомнила она, - да мы и не общались, она же маленькая была. Да и молчаливая какая-то… И тренеры наши терпеть друг друга не могли. Так что…

- Это ничего. Ты скажи вот что. Какими по твоим наблюдениям были у нее отношения с тренером? – испанец напряженно всматривался в глаза девушке, та заулыбалась.

- Понятно, ты боишься, что он разочаруется в предмете своего юношеского увлечения, узнав что-то этакое? – она шаловливо покрутила ручкой в воздухе, испанец, возмущенно перехватив ее кисть, с силой сжал, притянул к себе и энергично помотал головой.

- Ты не понимаешь! Я же говорю - это не юношеское увлечение, даже не влюбленность! Может, так и было раньше, пока над фотками ее вздыхал. Сейчас, Мики, я боюсь, парень серьезно влип. Пазл купил. И я действительно боюсь его разочарования. Ему будет больно. Я даже представить боюсь, как ему будет больно.

Испанец, вздохнув, вновь отхлебнул кофе. Любимая высвободила руку и погладила его по волосам.

- Не беспокойся, это вряд ли. Отношения… Я бы это назвала отец с дочкой. Мне даже кажется, что родной отец не мог бы больше оберегать своего ребенка, как берег ее Стас. Нет, никаких сомнительных отношений у них не могло быть. Да и не такой он был – правильный, что ли. И на уме один спорт. А уж у нее… Она совсем ребенок была, нет. Уверена, что нет.

Хавьер, немного успокоившись, допил кофе. Девушка с любопытством спросила.

- А что за пазл? – Хави, с удовольствием вернувшись к своему вечно хулиганскому настроению, наигранно горестно помотал головой и с расстановкой торжественно изрек.

- Это пазл, родная. Малыш думает, - Мики фыркнула в чашку и понимающе кивнула. Затем отвернулась к окну и серьезно продолжила, обращаясь к переросшему старому кусту с облетевшей листвой, нахально заглядывавшему внутрь кафе.

- Надо же, полиция даже тела не нашла, а он хочет выяснить, кто и что, - в задумчивости допив кофе, медленно с тихим восхищением произнесла Мики, - упорный мальчик.

- Он не мальчик, не зови его так, прошу, - почему-то обидевшись за друга, отозвался Хавьер, чмокнул ее в щечку, и влюбленные пошли на тренировку.

Сидя возле ледовой арены, Мики пожалуй впервые заинтересованно наблюдала за поведением Иры и Юдзуру.

- Похоже, Хави прав, мальчик прямо преображается, когда она рядом. Интересно, а что у нее с бывшим? - В это время Ира подъехала к бортику, кинула Мики «Доброе утро» и открыла бутылку с водой.

- Привет, - лучезарно улыбаясь, произнесла Мики, - как настроение, дела?

- Ничего, - никак не отреагировав на ее улыбку, бесцветно ответила девочка.

- По дому не скучаешь? – на удивление Мики буквально не могла сообразить, о чем с ней поговорить.

- Скучаю, - по-прежнему голосом без каких-либо эмоциональных окрасок откликнулась Ира. Мики внутренне передернуло.

Мимо проехал Юдзуру и, легко коснувшись рукой Ириной юбочки, счастливо улыбнулся девочке. Мики, наблюдая за Ирой, к своему великому разочарованию не заметила ничего в ответ.

- Бедный мальчик, - уже вечером за ужином в кафе сказала она Хавьеру.

- Почему? – удивился тот.

- Ну, как же, он на самом деле похоже надышаться на нее не может, а она, - разочарованно протянула Мики, - я ничего такого не заметила.

- Погоди, традиции страны, воспитание и все такое никто не отменял. У тебя тоже желания отражаются на лице не так, как у меня, - хихикнул он, - да и не забывай, что он бредит о ней давным-давно, а она еще недавно бредила совсем о другом. Дай ей время.

И, вспомнив, что у его друга времени, быть может… Нет, Хавьер зло стиснул зубы, мотнул головой, не может. И времени у него вагон. Огромный.

- О чем ты думаешь? – Мики пристально смотрела на него. Находчивый испанец, покраснев, не нашелся, что ответить любимой и лишь грустно улыбнулся.

Вечером, в задумчивости прислушиваясь к тихому бормотанию телевизора, Мики сидела в кресле и, прихлебывая сок, прокручивала в уставшем мозгу события последних дней. Ее очень волновало неподдельное беспокойство любимого за Юдзуру. Да и сама она после наблюдения за ребятами начала поддаваться волнению Хави. Пытаясь собрать воедино все, что беспокоило ее, она вспомнила про Вальтера. Конечно же, Вальтер – доброжелательный немец, который с малолетства жил в Канаде и работал в полиции Торонто. Он, когда пару лет назад произошла жуткая трагедия с Мидори, вел ее дело. Мики тогда очень понравилось его деликатное отношение к ней и родителям умершей подруги. Правда, ей казалось, что немец симпатизирует, но, в конце концов, позже он не возникал на ее горизонте, а значит. Решив, что можно с ним связаться, она принялась искать телефон. Но это было очень непросто сделать.

- Отвратительная манера! Боже, когда же я избавлюсь от этой привычки, - перекладывая и перекладывая маленькие бумажные квадратики, Мики в третий раз внимательно перечитывала все, что было написано на многочисленных разноцветных листках. Увы.

Рассердившись, девушка решительно направилась в кухню и с размаху выбросила их все в мусорное ведро. Выпрямившись, пошла назад. Проходя мимо холодильника, она откинула на спину длинные волосы и взглядом уткнулась в магнитик на дверце, под которым была прикреплена выцветшая бумажка с крупно выведенными буквами «В.Ш.» и телефонным номером под ними.

Хищным движением буквально вырвав бумажку из-под магнита, девушка изрекла.

- Ну, а теперь вспоминай, как фамилия Вальтера, - увы, как ни билась Мики, ничего не вышло.

- Ладно, позвоним наобум, - и девушка стремительно набрала номер, написанный на клочке неведомого ныне цвета бумаги.

- Штауб слушает, - конечно же, как я могла забыть!

- Вальтер, - осторожно начала она, - прошу прощения за поздний звонок. Это Мики, помните, японская фигуристка. Вы расследовали…

Он не дал ей договорить.

- Конечно, помню, очень рад Вас слышать, - девушка облегченно вздохнула, услышав тепло в его голосе, - чем могу помочь?

- У меня проблема, мы не могли бы встретиться.

Договорились на утро, в десять. Чудесно, у Хави уже тренировка. Все просто замечательно. И девушка, временно успокоившись, пошла в комнату, предварительно забив номер полицейского в телефонную книгу.

Глава 6 http://www.proza.ru/2016/09/12/650

Примечание: в разделе "Ссылки на другие сайты" есть ссылки на электронную книгу романа в форматах pdf и fb2. Приятного прочтения!