Таолинь

    Силантий Антипович был поклонником даосизма, вернее, той его части, где велись поиски средства продления молодости и долголетия. Чего только не перепробовал адепт! И гимнастикой ушу занимался, и настойку чеснока с молоком пил, и проросшие зёрна пшеницы ел. В результате выглядел гораздо моложе, чем был. В 27 лет он поспорил со своим коллегой и ровесником Александром Тихоновичем, что в год, когда им стукнет по восемьдесят пять, они встретятся у памятника Пушкину, а кто не придёт, тот проиграл, и его родственники должны будут выставить победителю три бутылки коньяка. Приятели обменялись расписками-обязательствами.

    Александр Тихонович был гораздо проще своего коллеги. Он жил сегодняшним днём, не верил ни в какие методики долголетия, полагая, что всё зависит от воли Божьей, пил вино и очень нравился девушкам, с которыми проводил интересные вечера и романтические ночи. Тогда как Силантий Антипович был уверен, что, согласно учению даосов, частые романтические ночи раньше времени изнашивают мужской организм и укорачивают молодость и жизнь. Из-за этого его бросила молодая жена.

    В день, когда приятели поспорили, Силантий Антипович положил расписку в лакированную шкатулку, поужинал покупными пельменями и чаем, лёг в постель и представил сцену встречи с Александром Тихоновичем через 58 лет.
   


    В мрачноватой маленькой гостиной в древнем кресле сидит лысый, морщинистый старик с трясущимися руками и смотрит по телевизору футбольный матч. Услышав звонок, он, ворча и кряхтя, поднялся, протопал полусогнутыми ногами в прихожую, отворил дверь и увидел молодого мужчину в элегантном костюме.

 – Александр Тихонович дома? – спросил гость.
 – Это я.
 – Ты? Ну, здравствуй, Сашка!
 – Не Сашка, а Александр Тихонович! – обиделся старик.
 – Да Сашка, Сашка! Что же ты, Сашка, гостя в дом не пускаешь, через порог с ним разговариваешь? – молодой человек широко улыбнулся.
 – Потому что гость хамит!
 – Да брось ты, Санёк! – пришелец легонько отодвинул старика и прошествовал в гостиную.
 – Что ты себе позволяешь, молодая зелень? – брызгая слюной, завопил хозяин дома.
 – Да, Шурик, скромно ты живёшь. По-стариковски. Как ветхостью-то пахнет! И сам ты стал ветхим. И память у тебя никуда не годится. На встречу не пришёл. Я тебя целый час прождал на морозе! – гость плюхнулся на старый скрипучий диван.
 – Да как ты смеешь дерзить старшему поколению, сосунок? – разгневался Александр Тихонович, уперев руки в бока.
 – Ты для меня – не старшее поколение. Я – твой ровесник. Ты что же, не узнаёшь меня? Прискорбно, Шура. Зря ты не верил в возможности даосской системы долголетия. И к чему это привело? Ты – дряхлая развалина, а я – молодой и полный сил! Ну, узнаёшь? Ладно, подскажу. Силантий Антипович я. А сегодня – день нашей встречи у памятника Пушкину! Ты, конечно же, забыл и не пришёл.

    Обомлевший Александр Тихонович с раскрытым беззубым ртом осматривал свежее тело давнего приятеля. Опустившись в кресло, он потёр лоб и потрясённо спросил:
 – Но как… я не понимаю… как ты этого добился? Чтобы ни морщинки, ни единого скрипа в костях?
 – Я нашёл волшебный край, где царят вечная молодость и невероятное долголетие, и поселился там. И, под мудрым руководством мастера, которому сейчас двести семьдесят восемь лет, овладел секретами сохранения юности.

    И Силантий Антипович, не без хвастовства, поведал историю своего странствия.

    Через год после заключения странного пари он решил стать монахом в даосской обители, чтобы познать тайны долголетия, и отправился в Китай по туристической визе. Скитаясь по горам в провинции Шэньси в поиске монастыря, адепт по извилистой тропинке вышел в изумительной красоты долину, где быстро текла холодная речка, пели птицы, цвели чудесные цветы среди сочной зелёной травы, плодоносил сад и мирно покоилась деревенька с пагодой. Встретившийся местный житель с улыбкой поклонился ему и указал рукой в направлении храма. Там путешественник познакомился с удивительным человеком по имени Чжао Тан. Это и был тот самый мастер. Чжао Тан был начитан и владел сорока языками, в том числе и русским. Силантий Антипович выразил горячее желание остаться в этом месте, и Чжао Тан милостиво разрешил ему поселиться в чудотворной долине Таолинь.

    В Таолинь жили люди с молодыми тренированными телами. Они вставали с восходом солнца, занимались гимнастикой ушу, купались в реке, молились в храме, завтракали фруктами и работали в поле или в саду. В это время повар в столовой готовил обед из злаков и овощей, который был очень вкусным и с удовольствием съедаем. После обеда час жители отдыхали, лёжа на зелёной травке, потом снова трудились. На ужин было вкусное молоко необыкновенных высокогорных коров или отвар из целебных трав. После вечернего вкушения пищи селяне гуляли по долине, потом сидели в беседках у реки и читали книги из библиотеки или занимались боевым искусством. Завершался день молитвой и здоровым сном.

    Силантий Антипович получил новое имя – Сила-цзы, женился на Алань Гохо, дочери Чжао Тана, выучил китайский язык, овладел боевым искусством, постиг тайну учения древнекитайского мудреца Лао-цзы и к восьмидесяти пяти годам стал отцом десятерых детей, самому младшему из которых недавно исполнился год.

 – У Чжао Тана три месяца назад родилась дочь – его семьдесят второй ребёнок. И родила ему женщина, с которой он живёт в любви и согласии уже двести пятьдесят лет! В Таолинь чудесно! Нет цивилизации, тишина, покой, красота, гармония человека и природы. Абсолютно всё даёт там здоровье, силу и молодость! Там не ощущается течение времени, поэтому нет ни часов, ни календаря. Только я по привычке отсчитывал дни, потому что помнил о встрече с тобой. И пришлось мне покинуть Таолинь, чтобы увидеть и тебя, и родной город, – завершил свой рассказ Силантий Антипович.

 – Какая трогательная история! – всхлипнул Александр Тихонович. – Ты ведь в сказку попал, приятель, в сказку. А я оставался здесь и пил горький чай обычной жизни.

    Александр Тихонович женился в тридцать лет на прелестной девчушке, которая родила ему сына. Работал, вышел на пенсию. Жена скончалась десять лет назад. Сыну сейчас пятьдесят пять, у него супруга и капризная дочь. Редко навещает отца родное дитя. Пенсия крошечная, еле сводит концы с концами. Одолели болезни. Без лекарств не может прожить и полдня. В общем, скучная, серая и утомительная жизнь с предчувствием скорого конца.

 – Силантий, почему ты не взял меня с собой в свою сказку? – заплакал старик. – Я тоже хочу быть молодым, здоровым и сильным! Я тоже хочу быть долгожителем!
 – Ты не верил, вот в чём дело. И не пошёл бы со мной. Ещё ты любил цивилизацию, восторгался её новинками. Помнишь, как часто менял сотовые телефоны? Ел химию. Курил. Вот и результат.
 – Да, да, да, – горько плакал хозяин квартиры. – Но можно ли мне в твоём волшебном селении вернуть молодость тела? Может, мне поможет какая-нибудь настойка женьшеня?
 – Увы, Сашка. Твой тлен слишком глубок. Я принёс коньяк. Выпьем за встречу?
 – Нельзя мне алкоголя! – разрыдался Александр Тихонович. – Выпил я своё. Три цистерны за жизнь выдул. И вот – нельзя!
 – Жаль. Ну, прощай, Шурик, рад был тебя повидать. Больше не увидимся, – Силантий Антипович встал и направился к двери.
 – Ты хоть могилы родителей навестил? – спросил вдогонку старик.
 
   Силантий Антимпович удивился:
 – А они разве умерли?
 – Эх, ты! – с упрёком произнёс Александр Тихонович. – Как исчез, так ни весточки от тебя. Они так волновались, так переживали, что раньше времени ушли в могилу. Разве ты по-человечески поступил?

    Житель Таолинь молча покинул квартиру давнего приятеля…



    Силантий Антипович открыл глаза и промолвил:
 – Осталось всего пятьдесят восемь лет до встречи! Немного по сравнению с тремя сотнями лет, которые я намерен прожить на этой прекрасной планете!
 
   С этой поры поклонник даосизма на каждом попавшемся клочке бумаге, на запотевших стёклах городского общественного транспорта, на песке и на снегу выводил слово «Таолинь». Даже сочинил песенку: «Таолинь ты моя, Таолинь, долгожителей райская радость!» С любовью он смотрел на карту Китая, тыкал пальцем в надпись «Шэньси» и бормотал:
 – Именно там находится Таолинь!

   Адепт искренне поверил в существование сказочной долины и мастера по имени Чжао Тан и проповедовал это родственникам, друзьям и знакомым.



    Прошло много лет. Солнечным морозным утром у памятника Пушкину прохаживался старик в шапке-бобрике и с палочкой в руке. Он гулял около часа, после чего добрался до нужной квартиры и позвонил.
 – Вам кого? – спросила полная женщина лет пятидесяти.
 – Силантий Антипович дома?
 – Силантий Антипович умер пятнадцать лет назад.
 – Что с ним случилось?
 – Внезапная остановка сердца. А Вы кто и зачем интересуетесь?
 – Я – его старый знакомый. С Вас – три бутылки коньяка, – Александр Тихонович, а это был он, протянул женщине пожелтевшую записку.