Люди божьи

НЕ ПИТЬ ТАК ЖЕ ХОРОШО, КАК И ПИТЬ…


Два товарища по учебе не виделись много лет. Оба окончили Высшее техническое училище им. Н.Э. Баумана, стали высококлассными инженерами. Все это было в советское время.
Один из них, Ренат, был направлен после учебы в Набережные Челны, где с недавних пор работал крупный автомобильный гигант.
У Рената дела шли хорошо. Молодого специалиста ценили. Он был грамотным и очень инициативным. Не чуждался и общественной работы… А это, в свою очередь, подвело его к тому, что отработав три года, он получил предложение от партийных органов возглавить комсомольскую организацию завода.
С этого момента траектория жизни Рената уже пошла не по производственной линии, а по партийно-комсомольской. Постепенно он дорос до должности в Москве, в ЦК ВЛКСМ, где курировал по комсомольской линии Волго-Вятский регион.
Ельцинская революция остановила успешный подъем Рената по комсомольской линии. Многие успешные комсомольские вожди ушли в другие сферы общественной жизни: стали банкирами, предпринимателями. Кто-то возглавил общественные правозащитные организации, продолжая бороться за народное счастье, за светлое будущее человечества.
Ренат возглавил одну из общественных организаций.
Я был с ним знаком еще со времен бурных 90-х, когда многие из нас, «яйцеголовых», с трудом изыскивали возможность найти себе заработок на пропитание…
Наши пути иногда пересекались. Я заскакивал время от времени в центральный офис его организации. Сложившаяся между нами дружба позволяла мне делать то, что не могли делать его подчиненные.
Ну, например, я позволял себе «хохмить» и, если я по моим делам оказывался в приемной его центрального офиса во вторник в районе четырех часов, то в присутствии работников офиса и другой публики мог неожиданно во всеуслышание сказать Ренату: «А не пошел бы ты в баню!»
Бывалые сотрудники офиса при этом улыбались, а неопытная молодежь и присутствующие активисты движения слушали это растерянно и удивленно.
Вся «фенечка» заключалась в том, что по вторникам у Рената был «банный» день и он, будучи начальником и сам себе хозяином, мог себе позволить уходить с работы пораньше, отправляясь в небезызвестные Сандуны. А если он задерживался с отбытием, я ему в такой оригинальной форме напоминал о времени.

***

Случалось нам в этом офисе затевать под конец рабочего дня какой-нибудь сабантуйчик, организовать какую-нибудь маленькую "тусовку", как сейчас бы сказали. Но собраться в пятницу - это уже была почти сложившаяся традиция. У кого-то возникала эта идея.
Ренат не всегда мог участвовать в мероприятии: то ему нужно было куда-то бежать на встречу с партнерами, то ехать домой к своей многодетной семье. И тогда он, как бы оправдываясь, говорил сакральную фразу: «Не пить так же хорошо, как и пить!»
Своей оригинальностью мне понравилось это выражение, но само происхождение его мне было неизвестно. Однажды я спросил Рената об этом и он мне поведал о своем сотоварище по вузу.
Спустя несколько лет после окончания «Бауманки» встретил Ренат случайно этого однокурсника на одной из московских улиц. До этого Ренат слышал от друзей, что он подался вскоре после вуза в монастырь, стал монахом… Кстати, звали его Павлом. Но увидев Павла на улице, Ренат подумал: «Почему-то он не в рясе, и одет по гражданке. Ведь им, монахам, наверное, не разрешается менять облачение». Ну да ладно, Бог с ним!»
Случайной встрече оба были рады. Не стоять же просто так на улице, лучше где-нибудь присесть, да и поговорить. И Ренат предлагает Павлу зайти в близлежащее кафе, пообедать, заодно и пообщаться.
Так они и сделали. Сели за столик в кафе. Просматривая меню, Ренат предлагает Павлу отметить встречу и выпить что-нибудь. Павел в ответ: «Нет, я не пью».
Ренат, конечно, чудной. Забыл, что имеет дело с верующим человеком, да еще и монахом, как ему говорили.
- А почему так? - “Я не пью…”», - спрашивает Ренат.
- Не пить так же хорошо, как и пить! - отвечает Павел и не объясняет причину более досконально.
Ренат заказал для себя большой бокал пива. Вечер за ужином пролетел очень быстро. В основном вспоминали прошлое. О настоящем не говорили.
Наконец-то я узнал историю происхождения сакральной фразы Рената. А при более-менее подходящих случаях с удовольствием удивлял людей этой необычной сентенцией.

ххх

ИЗ ОДНОГО ОТРЯДА

Возвращаясь в Союз после длительной командировки на Кубе, я получил предложение от моего хорошего знакомого Юрия остановиться в подмосковных Химках в его квартире. Знакомому с женой еще предстояло около года пахать на Кубе как рабу на галерах, зарабатывая доллары и сертификаты вместе с хорошей прибавкой в рублях. Поэтому его квартира в подмосковном городке по-прежнему бы пустовала.
- Если тебе понадобится квартира, ключи можешь взять у моего соседа Георгия Илларионовича Игнатова и жить там до моего возвращения на родину, - сказал мне Юрий.
Это, кстати, мне очень подходило. Я собирался «завоевывать» Москву, найти себе работу, сделать прописку, обзавестись постоянным жильем. Из Химок, правда, ездить куда-нибудь на работу в Москву - не ближний свет, но сами москвичи почти все ездят на работу к черту на кулички. Редко у кого-то работа под боком.
Так и у меня получилось: на работу полтора часа и обратно - полтора. Три часа в день ты в дороге. Но человек такая скотина - ко всему привыкает… Тем более я был молод и честолюбив. И готов был переносить любые трудности.
Впрочем, когда много лет спустя у меня уже была своя квартира, прописка и работа, ко мне частенько наведывались мои земляки из Севастополя и они, помотавшись полдня по делам, экскурсиям или магазинам, возвращались, едва волоча ноги, и удивлялись, как мы тут живем, в Москве, в таком огромном мегаполисе с его расстояниями и бешеным ритмом жизни.
В Севастополе, в отличие от Москвы, в те времена, если у кого-то на езду до работы в общественном транспорте уходило в два конца больше часа, задумывались над тем, чтобы поменять работу и найти что-нибудь поближе.
- Да, кстати, - добавил мой кубинский друг Юра, хозяин квартиры, когда прощался со мной, - советую тебе познакомиться с моим соседом. Преинтереснейшая личность!
Личность, действительно, оказалась неординарной. Георгий Илларионович был из сибирского рода староверов. Сам выше среднего роста. Где-то метр восемьдесят. Крепкий, широкоплечий. Жена его тоже не маленькая, круто скроенная черноволосая женщина. Я почему-то подумал, что она украинка. Есть такой стереотип представлений, что среди украинок много черноволосых и темнооких женщин.
Но на самом деле она была русской и тоже из Сибири, как и Георгий Илларионович. Ей было лет 55, а мужу, то бишь Георгию, под 60. У них выросли двое сыновей под два метра ростом. Оба студенты вузов. Этакие современные акселераты.
Я как-то зашел к соседу по Химкам в гости. В это время мы все оказались в коридоре, в том числе и сыновья. Я оказался как в лесу: вынужден был поднимать голову, чтобы смотреть на вершины деревьев, точнее сказать, чтобы смотреть в лицо сыновьям во время общения. Я так и воскликнул: «Я у вас как в лесу!», имея в виду такую визуальную субординацию.
Мне в то время было 42 года. И, несмотря на нашу разницу в возрасте с Георгием Илларионовичем, мы с удовольствием общались. Иногда даже за столом с возлияниями либо у меня в квартире, либо у него. Мужик он на выпивку был крепким, да и я не был слабаком. Если нам не хватало выпивки, у соседа всегда на балконе стоял в загашнике ящик водки на всякий случай, если заедут гости.
Однако не надо думать, что наше общение имело место только за бутылкой, хотя иногда это и случалось. Вообще-то мужик он был ответственный и умел держать себя в форме. В Химках был человеком известным и востребованным. Его знали все. Все, вплоть до городских властей, чиновников, прокурора, милиции. Все, все, все… Все «уважаемые люди», кто сидел на первых рядах концертного зала (как в интермедии Аркадия Райкина) при проведении торжественных городских мероприятий. В этих первых рядах не было каких-то простых инженеров или тружеников полей, или рабочих от станка…
Так было, потому что Георгий Илларионович в эпоху продуктово-водочного дефицита был директором магазина, в котором работали три отдела: вино-водочный, мясной и рыбный.
Как-то Георгий Илларионович водил меня на «экскурсию» в свой магазин.
Все было чинно и благородно. Я расспрашивал его о сложностях работы в торговле, а он делился своими впечатлениями.
Например, рассказывал он мне о молодых кадрах: «Сажают молодых директоров часто. Потому что всё хотят сразу и много, действуют неосторожно, без оглядки. Бахвалятся своим богатством, не скрывают его и выставляют напоказ».
У самого Георгия Илларионовича все было обставлено скромно. Типичная трехкомнатная квартира с нормальной мебелью, бытовой техникой. Машина, гараж. Дача,  если смотреть с улицы, обыкновенная, но внутри все уже по-другому, все в ажуре.
Вот так он и жил годами, не бросался в глаза, на хлеб с маслом хватало, растил сыновей…
- А как вы попали в торговлю? - полюбопытствовал я.
- О, это уже другая песня! - ответил Илларионович.
- До войны я был спортсменом-лыжником. Потом служил в армии на срочной службе, потом был демобилизован. Но тут началась война, и меня призвали в армию.
Из таких, как я, спортсменов, выносливых и молодых парней, формировали специальные воинские подразделения для диверсионной работы в тылу противника. Нас время от времени выбрасывали за линию фронта на парашютах, где мы наводили шорох у немцев. Потом мы возвращались к своим, отдыхали, пополняли свои ряды и нас снова забрасывали в тыл врага. Мы действовали в основном на Ленинградском фронте.
Война закончилась. Бог миловал, и я остался жив. К этому времени меня приняли в партию. Я думал, чем заняться на гражданке. Строил всякие планы.
Тут неожиданно вызывают в райком партии. Кстати, со мной также вызвали и моего друга, с которым мы вместе воевали в диверсионных отрядах всю войну. С каждым из нас беседовали отдельно. В кабинете меня приняли несколько важных, незнакомых ранее мне людей. Они отметили мои качества и доблести, проявленные во время войны, и сообщили, что партия нуждается в проверенных и достойных людях в различных отраслях народного хозяйства. Также сказали, что партия посылает меня на работу в торговлю. Вот так я стал работать в магазине и так сложилась моя жизнь.
- А что было с вашим другом, боевым товарищем, Георгий Илларионович? - поинтересовался я.
- А с ним приключилась другая история. Его направили работать в русскую православную церковь. Вначале он учился в богословской академии, а потом, я уж и не знаю, наверное, ему дали приход.
В первые годы его учебы он в свободное время заезжал ко мне, и мы, как и в прежние времена, проводили время весело и задорно. Потом он стал появляться все реже и реже… И каждый раз становился все более задумчивым и печальным. Что с ним происходило, я не знаю. Со временем куда-то исчез навсегда из поля зрения. То ли стал окончательно верующим, то ли устал от раздвоения личности, и у него крыша поехала.
Да, необычное было время, - теперь думаю я. Отработанная была система. Практически власть имела свое присутствие во всех слоях общества, держала пульс на всех общественных институтах. Интересно, а как обстоят дела в этом плане у сегодняшней власти?

Москва, сентябрь 2016