Бывшая Москва. Глава 6

Мать Яна не торопясь собиралась на работу. Пришивала оторвавшуюся пуговицу к своему темно-коричневому плащу, расчесывала густые волнистые волосы, зачем-то переставляла блюдца и чашки в шкафу, хотя там и так царил идеальный порядок. Они с сыном и его гостьей уже успели выпить чаю, причем на столе снова оказался пирог, который сладкоежка Маша оценила по достоинству. В этот раз стол накрыли в комнате хозяйки. Здесь было гораздо уютней, чем на кухне. Везде, где только можно, лежали пестрые салфеточки, связанные хозяйкой из старых ниток, на стене висел ажурный коврик, сплетенный из тонких полосок ткани.


Она еще раз прошлась по комнате, надела плащ и туго затянула пояс.

— Ну, счастливо оставаться, а мне пора. Ты, Машенька, заходи к нам еще обязательно.

— Спасибо.

— Если без меня появится Павел, попросите его подождать. Договорились?

— Конечно, мам, — привычно ответил Ян, — не беспокойся.


После того, как входная дверь захлопнулась, они некоторое время молчали. Маше было неловко заговаривать о том, что она сейчас услышала, но ведь и не сделаешь вид, будто совсем ничего не замечаешь…

— Все более-менее нормально, — нарушил тишину Ян. — Я ведь тебе говорил уже. На ее работе никто ни о чем не догадывается, к счастью. Она же только дома об этом говорит. Просто они с отцом очень любили друг друга. Я помню…

— Как Мастер и Маргарита? —  откликнулась Маша, чтобы хоть что-то сказать в ответ.

— Может быть… А ты дочитала уже? Понравилось?


Маша вздохнула с облегчением. Разговор сам собой перешел на другую, гораздо более приятную тему.

— Даже не знаю, что сказать. Я все-таки многого не поняла, хоть и у отца спрашивала. Он как-то туманно отвечал. Про Москву более-менее ясно, но вот про другой город и про того пророка…

— Га-Ноцри?

— Да.

— Маш, там сложно все… Кстати, в двадцатых секторах тоже есть свои пророки.

— Не может быть!

— Честное слово. Бродят по улицам и пророчествуют. Кто хочет, слушает, остальные мимо проходят.

— Возьмешь меня туда как-нибудь?

— Как-нибудь возьму.

— А сегодня дашь еще что-то почитать? Ту книжку я в следующий раз верну, еще только последнюю главу просмотрю.

— Конечно. Пошли, сама выберешь

В комнате Яна Маша нерешительно перебирала книги на полке, вчитывалась в названия на корешках. Почти все названия были такими, что и не поймешь сразу, о чем, собственно, читателю собираются рассказать. А потом Ян подошел к ней и обнял за плечи. Ей совсем не хотелось отталкивать его, наоборот, хотелось замереть и стоять так долго-долго.

Он развернул ее к себе лицом, поцеловал в губы. Книжка, которую она держала в руке, упала на пол, прошуршав страницами. Дальше Машу словно накрыл теплый туман, и она слабо осознавала, что происходит, и как они вдвоем оказались на диване.

Попыталась выбраться из объятий Яна, но тут же поняла, что не сможет этого сделать.

— Маш, если не хочешь, я не настаиваю. Иди домой, я тебя провожу, — вдруг сказал Ян.

Она едва узнала его изменившийся голос.


— Нет, я не пойду пока домой…

«Когда-то это все равно должно было произойти между нами», — так, возможно, подумала бы она, если бы была в состоянии сейчас рассуждать. В тесной комнате с потрескавшимся потолком и выкрашенными темно-синей краской стенами… В давних мечтах ей представлялось нечто иное, однако тогда не было рядом Яна. Просто никого не было. Только какая-то неопределенная, размытая  мечта. А с ним все остальное было уже не важно. Правда, Маше показалось, что странный старинный ученый с фотографии на стене насмешливо смотрит на нее. Но дальше стало все равно… Пусть усмехается, какое ей дело…

****


Ян, который  сидел рядом на диване, обернулся к ней. Лицо у него было виноватое, будто он собирается сказать «прости», но не решается.

— Тебе больно было?

— Нет, не очень… Ян, а можно спросить… У тебя кроме меня девушки были?


 Он недовольно поморщился.

— Ну вот, начинается… Конечно, были. Если я скажу, что ты единственная и неповторимая, это будет… не совсем правда. Хотя нет, Маш, ты действительно одна такая. Когда я тебя первый раз увидел, там на платформе, среди странников… Ты стояла, сжала кулачки, такая маленькая по сравнению с ними. Меня словно перевернуло всего. Ты же знаешь, у меня свои счеты к странникам, но я бы, наверно, не решился, вот так, один на толпу. А ты не испугалась…

— Я не испугалась? Да ты что?! Но тогда я просто ничего не соображала. Даже этот момент помню не очень четко, по правде говоря. Зато как я боялась упасть, когда ты меня тащил по коридорам! И непонятно было, бегут за нами или нет…

— Давай больше не будем вспоминать. Жуткий день был.

— Ладно. Только я сейчас вдруг подумала… мне кажется, вы бы с Сергеем подружились. Вы даже похожи немножко.

— Правда?

— Да. Часто в голове все заново прокручиваю… Если бы только мы подольше шли к метро… Он ведь сказал, что воздух стал лучше, может прогулялись бы вокруг, поболтали. Никуда ведь не спешили в тот день. Сергею  все было в новинку на воле после  пяти лет. Тогда бы странники все уехали на том поезде, и ничего бы не произошло. Да что толку сейчас…

— Маш, а может это была не просто случайность? У меня такое впечатление, что твой брат не случайная жертва. Почему именно его выбрали? Возможно, они его уже ждали. Иначе какой смысл? Странники, понятно, и просто так убивают. Моего отца тоже так убили, без повода. Оказался не в то время не в том месте. Но это ведь не первый случай, когда человек выходил из тюрьмы, а до своего дома не добирался.

— Ты хочешь сказать…

— И каждый раз поблизости странники маячили. Я уже раньше слышал о таком.

— Получается, все эти разговоры, что тюрьма исправляет, а потом Город снова принимает преступников, которые отбыли наказание и раскаялись… Все это вранье?

— Да, получается так. Маш, хватит, не реви.  Не изменим уже того, что случилось. Иди лучше ко мне…

Он крепко обнял ее, коснулся губами ее виска. Потом губы опустились ниже, собрали соленую влагу на Машиной щеке.

— Я не хочу, чтобы ты плакала в наш день. Обещаешь не плакать?

— Обещаю, — всхлипнула Маша.

Примерно через час они вышли из подъезда, решили снова заглянуть к Богдану, который, по его словам, сумел сотворить нечто абсолютно сногсшибательное. Ян встретил его рано утром, когда тот почти бегом возвращался  из мастерской, куда пришлось наведаться, чтобы расписаться в ведомости.

Маша уже легко ориентировалась в околотюремном секторе, и дорога к бывшему институту, где обитал Богдан вместе со всеми своими железками, изобретениями и  сногсшибательными творениями, была знакомой. Но сегодня Ян неожиданно свернул в сторону.

— Хочешь, покажу кое-что?

Они нырнули в довольно узкий проем в кирпичной стене и оказались на пустыре, местами поросшем бледно-зеленой травой, которая пробивалась сквозь обломки кирпичей и мелкий мусор. Добрались примерно до середины пустыря, медленно приближаясь к полуразрушенным нежилым панельным домам.

— Где же это?.. Неужели обратно придется возвращаться…

Ян внимательно смотрел под ноги, что-то пытаясь высмотреть.

— Да вот они!

Прямо перед ними среди редкой травки виднелись странные растения. Зубчатые удлиненные листья расходились кружком, стелились по земле. А над листьями, на белесых стеблях желтели мелкие пушистые кружочки.

— Ничего себе!

Маша наклонилась, потом присела на корточки, чтобы получше разглядеть находку Яна.

— Да это же цветы! Надо же… Ведь считается, что в Городе не осталось ни цветочка. Отец говорил, даже в окрестностях нет. Его бригада за границей Города часто работает.

— А они есть…

Маша осторожно коснулась узких лепестков, которые топорщились, будто щеточка, но на ощупь были мягкими. На пальце остался желтый след.

— Я знаю, как они называются. Одуванчики. У меня в детстве книжка была с картинками.

— Хочешь сорвать?

— Нет, что ты! Пускай растут. Потом появятся белые пушистые головки, и ветер разнесет семена вокруг. А дальше вырастут новые цветы, и новые. И так до бесконечности. Я хорошо помню, как в той книжке было написано… Вот только бы их не затоптали.

— Не затопчут, сюда почти никто не заходит. Я вчера на пустырь забрел, чтобы путь сократить. Так удивился, когда увидел. Скорее всего, они после дождя выросли. Помнишь, на днях был дождь. Такой…  не как всегда. Всю ночь шел.

— Ага, и никаких химических следов после него не осталось. Даже стекла чистые, не мутные. Смотри, рядом еще такие же, только цветы пока не распустились.

Точно, вокруг нашлось еще несколько таких же растений с плотными бутонами, у некоторых сквозь зелень проглядывали желтые лепестки.

— Я же говорю, что природа постепенно оживает. Хотя человек испортил все, что мог, она оказалась сильнее. Но никто не хочет этого замечать.

— Почему?

— Сам не знаю. Мне кажется, просто привыкли все жить в грязи и серости, обходить химические лужи, дышать отравленным воздухом, пить неизвестно какую воду… Человек ко всему быстро привыкает и приспосабливается.

— Но ведь лучше привыкать к чему-то хорошему.

— Кто бы спорил! Представляешь, когда-нибудь этот пустырь будет сплошь покрыт желтыми одуванчиками и настоящей травой, и небо над ним будет ярко-синее с белыми облаками.

— Я бы хотела это увидеть.

— Увидишь, я обещаю. Веришь мне?

— Конечно, верю, Ян.


Богдан встретил их на лестнице. Сразу было видно, что ему не терпится, наконец, хоть с кем-то поделиться грандиозной новостью.

— Кажется, получилось! То есть, не кажется, а точно получилось… Помните, в прошлый раз говорил про сеть? Так вот, я перерыл все документы, все записи, инструкции к технике, которые здесь в кабинетах оставались. И вдруг меня осенило, понял, что нужно делать. Старинный кабель сохранился, прямо каким-то чудом. Тот прибор, что мы тогда нашли в башне, присоединяется к компьютеру, а дальше… Ну, сами сейчас поймете. Давайте быстрее заходите, пока нормально работает.

Он затащил их в свою рабочую комнату. Все там было, как и прежде, только на столе возле негромко гудящего компьютера они заметили знакомую пластиковую коробочку, и появилось больше проводов. На коробочке мерцали крошечные зеленые лампочки.

— Мне удалось связаться с парнем за другим компьютером.

— А где этот компьютер? В другом бывшем институте?  — заинтересовался Ян.

— Как же! На другом континенте. Даже не спрашивайте, как мне удалось на него набрести, это отдельная история. Короче говоря, этот парень очень далеко, за океаном.

— За океаном же никого не осталось.

— Я тоже так раньше думал. Он называет свой город Канадой. Если я правильно разобрал. Ян, садись  сюда, посмотри. Переведешь, а то я практически ничего не понял. Ты же хорошо знаешь английский.

 — «Хорошо», это ты мне льстишь. Но разберу как-нибудь.

Ян уселся на стул, несколько минут вчитывался в буквы на экране, потом сказал.

— Ты правильно понял, это Канада. Ну, бывшая Канада. У них там тоже все паршиво, только по-другому. На всем континенте людей практически не осталось, после войны мало кто выжил. Все предоставлены сами себе, живут или небольшими группками или вообще поодиночке. Этот парень… как его… Михаель… то есть Майкл, совсем один, родители давно умерли. Через двадцать километров от него обитает какая-то семья, они иногда встречаются. Так… компьютеры у них остались, но только почти не используются, толку от них никакого нет, с электричеством проблемы. Иногда только Майкл подключается к сети. Когда совсем уж тоскливо, общается с такими же одиночками. Люди вернулись к натуральному хозяйству, что-то пытаются выращивать  — всякие овощи, злаки. Тут я названия не совсем понял, но неважно. Лето очень короткое, большую часть года холодно, редкие растения успевают вырасти даже в западной части территории, урожаи плохие. Майкл пишет, что раньше, сразу после войны, снег вокруг его дома был черный. Так говорят. Потом, лет десять назад, еще при жизни его родителей постепенно стал серым, сейчас падает почти белый… Города стоят разрушенные, кое-что, правда, люди пытаются обустроить, приспособить из прежней жизни. Но их слишком мало.

В общем, не сказать, чтоб очень весело…

Майкл  спрашивает, как мы тут живем. До сих пор никакие вести через океан не доходили. Они  там думают, что здесь вообще никто не выжил.

— А мы вот живы! — усмехнулся Богдан. — Даже не верится, что все так просто. По горстке людей на разных континентах, и все как-то выкарабкиваются.

— Ну, в Городе не такая уж и горстка, — вмешалась Маша. — По последней переписи почти полтора миллиона.

— Если учесть двадцатые сектора, где со статистикой полный бардак, то и больше, — согласился Ян. — Да, нас можно сказать, много. Так что ему написать?

Богдан замялся.

— Даже не знаю. Так офигенно, что мы вообще можем общаться. У меня ни одной умной мысли, по правде говоря. Сам что-нибудь напиши. Добавь оптимизму, ты же умеешь.

— Ладно.

Ян застучал пальцами по пластиковой доске с буквами и цифрами. Маша подумала о том, что для него это занятие явно привычное, наверняка много раз забавлялся с компьютером, когда прежде наведывался к Богдану в гости.

Тут Ян обернулся.

— Интересно, он сразу ответит?

— Не знаю. Если сейчас тоже сидит у компьютера, то сразу.

Однако им пришлось некоторое время подождать.

— Может, что-то сломалось? — разочарованно протянула Маша.

— Вроде все в порядке… Точно, вот и ответ. Майкл пишет: «Я тоже не мог поверить, что вы существуете. От некоторых континентов, возможно, практически ничего не осталось. То, что часть человечества выжила — чистая случайность».

— Нам, можно сказать, крупно повезло, — вставил Богдан.

— Да мы прямо счастливчики. Все относительно, конечно… Еще он пишет: «Жаль, что именно ваша сторона развязала войну, но я все равно очень рад, переписываться с вами. Рад, что вы живы».

— Ничего себе «ваша сторона развязала», — Маша была искренне возмущена. — Да всем известно, что как раз с их стороны первые ракеты прилетели. Это еще в начальных классах объясняют…

— Брось, Маш. Чего ты кипятишься? Нам так объясняют, им по-другому. Кто начал, сейчас уже какой смысл раскапывать? Главное, почти все, что было на Земле, смогли разрушить. Города, страны, даже климат изменили. Какие же твари были наши прапрадеды! И с той, и с другой стороны…

Ян снова что-то снова начал набирать на доске, потом слегка помрачнел.

— Похоже, проблемы какие-то…  Не отправляется. Богдан, взгляни-ка сам.

Богдан тоже попробовал понажимать кнопки, что-то подкрутил на задней стенке большого прямоугольного ящика, от которого исходило приглушенное гудение, проверил провода.

— Ничего, я потом еще попробую выйти на связь. Так уже было. Да вообще почти невероятно, что кабель сохранился. Уже классно. Теперь на другом конце земли знают, что наш Город живет.

— Как ты думаешь, — перебил его Ян, — на нашем континенте еще выжившие города есть? Раз уж выяснилось, что…

— Почему бы и нет? Только ведь у них шансы минимальные были. Наш Город был лучше всех защищен. То, что до него долетело — капля в море, по сравнению с другими городами. Когда защиту частично пробили, атаковать и жать на кнопки было уже почти некому.

— Нам все время твердили, что кроме Города нигде людей не осталось, — добавила Маша.

— А ты всему веришь? Нет, мне кажется, кто-то мог выжить. Например, в каких-нибудь  дальних секторах, то есть территориях. Атака относительно долго продолжалась, но ведь не все места могли считаться важными. Что-то могли и пропустить.

— Наверняка ты прав, Ян, — согласился Богдан. — Может, когда-нибудь точно узнаем.

— Нам не надо «когда-нибудь». Желательно поскорее. Скажи, а эта твоя штука нам может потом пригодиться? Сам знаешь, когда.

Богдан неопределенно пожал плечами.

— Кто знает? Нам сейчас скорее другое нужно. Но насчет сети я тоже буду думать.

— Ладно. Ты молодец вообще. Кстати, в башню не собираешься?

— Даже не знаю. В принципе, я еще не все разобрал, что мы в прошлый раз притащили.

— А я бы туда в ближайшее время наведался с ребятами. Мы же подземный ход нашли. Надо все там исследовать вдоль и поперек.

— Тогда и я пойду.

— Да не обязательно, не отвлекайся. Я лучше Захара прихвачу и Макса с Димкой.

— А меня? — спросила Маша, заранее приготовившись разобидеться не на шутку, если ее не возьмут.

— Тебя само собой! Ты уже опытная исследовательница. Помнишь, как мы там бродили по кругу?  — рассмеялся Ян.

Он вынул из кармана блокнот в черной кожаной обложке, протянул Богдану.

— Может, полистаешь на досуге? Здесь то ли шифр какой-то хитрый, то ли  еще что… И почерк дурацкий. А то я совсем запутался. Мы с Машей этот блокнот тогда в подземном коридоре подобрали.

— Хорошо, оставь.


*****


Сразу после того, как они вдвоем вошли в вестибюль метро, оказались  в группе пассажиров, развернувшихся у перекрытого входа к спуску.


— Что случилось? — спросил Ян у парня, который попытался спуститься раньше них и теперь с недовольным видом возвращался.

— Говорят, авария. Может, и врут. Я краем уха слышал, стражники кого-то ловят, вот и перекрыли входы и выходы. Забегали теперь, — он ухмыльнулся. — Ну, всех не переловят. А нам придется на паробусе тащиться.

— Придется.

Паробуса  ждать пришлось долго, толпа на остановке все пребывала.

— Ян, ты иди домой, сама доберусь, не маленькая.

— Да мне все равно сейчас делать нечего.

— Ах, вот как…

— Я пошутил. Маш, мне расставаться с тобой не охота.

— Тогда другое дело. Мне тоже.

Когда потенциальных пассажиров набралось гораздо больше, чем достаточно, паробус подъехал, устало вздыхая и выбрасывая клубы дыма. Его обшарпанные синие бока, залепленные многолетней грязью, казалось, вот-вот с треском лопнут из-за обилия скопившихся внутри людей. Трудно было поверить, что сейчас  в салон сумеет просочиться еще хоть один человек. Однако некоторым счастливчикам это удалось, в том числе  Яну с Машей.  Дверца со скрипом закрылась,  паробус медленно тронулся с места.

Маша всегда боялась толпы, и хотя рядом с Яном это чувство притуплялось и отходило на второй план, все равно было очень неприятно находиться среди незнакомых людей, с недовольными-угрюмыми-озлобленными или в лучшем случае просто непроницаемыми лицами.

«Если вдруг кто-то из них ударит другого, — подумала Маша, — а тот ответит, остальные тоже полезут в драку. Обязательно. Достаточно одного неверного движения, чтобы все окончательно возненавидели друг друга».

Она хорошо помнила, как однажды (ей было лет пять), они с матерью стояли в очереди за продуктами, которые выдавали по продовольственным карточкам в переулке неподалеку от их дома. Кто-то из стоявших впереди  что-то не поделил с соседом, вспыхнула короткая перепалка, которая почти мгновенно перешла в яростную вспышку агрессии. Люди, среди которых были и мужчины, и женщины толкались, протискивались сквозь толпу, кричали. Некоторые пытались выбраться и пока не поздно унести ноги из узкого закутка между домами, теперь походившего на настоящую западню. Но большинство будто только  и ждали повода, чтобы выплеснуть накопившуюся злобу. Мать успела подхватить Машу на руки и протиснуться назад. А дальше — бегом из вопящего десятками голосов взбесившегося переулка. Остановилась она и опустила дочку на землю только в своем дворе. На ее лице был написан ужас.
Маша вздрогнула и прижалась к Яну.

Прямо на нее смотрел странник. Непривычно было видеть его в одиночестве, обычно странники перемещались по Городу группами. А этот парень по какой-то причине или просто случайно оказался среди горожан, настороженно поглядывавших на него, косившихся на его широкий пояс со сморщенными лоскутами кожи. Вокруг него было чуть посвободнее, пассажиры в битком набитом салоне каким-то образом ухитрились встать так, чтобы не прикасаться к страннику.  Парень с коротким ежиком волос, не очень высокий и накачанный, с почти прозрачными серовато-зелеными глазами… Странно было видеть его так близко, как самого обыкновенного человека, возвращавшегося домой. Ян заметил, куда смотрит Маша, подвинулся, и она оказалась наполовину спрятанной за его спиной. Теперь странник перевел взгляд на Яна. Несколько секунд они стояли, уставившись друг на друга, потом одновременно опустили глаза. Маша заметила, что оба едва заметно усмехнулись. Хотя, возможно, ей это померещилось.

На следующей остановке странник вышел, и сразу стало спокойней.

— Ты его знаешь? — тихо шепнула Маша.

— Нет. Откуда я могу его знать? — небрежно ответил Ян.


До Машиной остановки они доехали без приключений, да и в паробусе уже было посвободней.

— Ян, ты меня до самого подъезда не провожай. А то в прошлый раз…

— Да, в прошлый раз твой родитель на меня так воззрился… Я уж думал, сейчас начнется кулачный бой. А он у тебя очень даже не хилый.

— До кулачного боя не дошло бы, но лучше пока ему на глаза не попадаться. Я про тебя уже немного рассказала. Мама вроде нормально настроена. Но ни к чему лишний раз… И потом соседи вокруг. Знаешь, какие любопытные есть.

— Знаю. В доме, где мы раньше жили, одна соседка на всех подряд доносы строчила. По любому поводу. От  нее уже даже в комендатуре шарахались, так им надоела.

— У нас вроде, таких нет, хотя тоже всякие встречаются. Ну, пока?

— Пока.

Ян отправился в сторону метро, рассудив, что перекрыть могли не все станции, а Маша завернула за угол и через минуту оказалась в собственном дворе.

Навстречу быстрым шагом приближалась соседка. Маша эта уже довольно пожилая сплетница  категорически не нравилась, и она даже старалась  как можно реже с ней пересекаться, чтобы лишний раз не здороваться и не оказаться втянутой в бесконечную беседу. Особенно не хотелось бы попасться на глаза вместе с Яном. Хорошо, что он уже исчез из поля зрения. Однако сейчас сворачивать в сторону было уже поздно, соседка ее заметила, замахала рукой. Видно, что-то произошло.

— Посмотри-ка, что я нашла на остановке. Там целая кипа таких бумажек была.

Она покопалась в своей тряпичной сумке и вытащила измятый листок.

— Вот, прочти, что пишут.

У Маши перед глазами замелькали короткие строчки, из которых внимание привлекали отдельные слова, набранные крупным шрифтом.

ЛИДЕР

БРИКЕТЫ

РАБОЧИЙ ДВОРЕЦ

ТАК ДАЛЬШЕ НЕ МОЖЕТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ

и так далее.


— Надо выбросить и порвать! Надежней будет сразу сжечь. Чтобы больше никто  не заметил, — пробормотала соседка, опасливо оглянувшись, —  А твоим родителям ничего такого не попадалось?

— Нет. Им никогда ничего такого не попадается,  — ответила Маша.

Ей хотелось как можно скорее избавиться от общества соседки, добраться до квартиры и захлопнуть дверь. Выпустила листок и положила на пухлую ладонь соседки.

— Сами сожгите, а я спешу очень.


Она сразу вспомнила, где и когда уже видела такую бумагу и такой шрифт. Правда, издали. В мастерской друзей Яна, несколько дней назад.


           Роман полностью  https://litnet.com/ru/book/byvshaya-moskva-b164402