Мне бы только увидеть рассвет, или Апокалипсис в п

«Мне бы только увидеть рассвет
или Апокалипсис в приделах ванны»

Конец света более точное название нежели апокалипсис. Я не читал библию, но по-моему апокалипсис, это когда с небес кто-нибудь спуститься (Или не с небес) и устроит суд над всеми, грешниками, праведниками. И начнется судный день, всем воздастся по заслугам. Бред. Толи Россия как обычно отстает, толи, что-то мы опять не так сделали. Все у нас в стране через одно место. Поэтому как праведники, так и грешники, все умирают одинаково. Вы, конечно же не понимаете о чем я.
Недели две назад все остановилось, все выключилось, интернет, телевиденье, радио, лампочка в холодильнике и даже компрессор (В уже замерзшем) аквариуме. Даже отсвет машинных фар на потолке пропал.  Наступила тишина, давящая, пугающая. На третий день люди стали выбегать на улицы, что-то кричать (Сходили с ума), представьте в Москве и вдруг тишина, темнота. В темноте было видно, лишь как какой-нибудь одинокий фонарик в судорожном танце, дергается, дергается и гаснет. Как будто душа того человека, что выбежал на улицу, иссякла, выдохлась, замерзла.
День на пятый, я услышал, ужасный нарушающий тишину звук, приятный звук какой-то дурацкой попсовой песни из проезжающей мимо машины, я выскочил на балкон, но лишь два красных габарита, как звезды (которых нет) свернули за угол.
Если интересно; в ванной комнате я сделал печь, вывив дымоход в вытяжку (это круто) на этой печке можно и готовить, и греться (забиться под нее и спать),  в остальных комнатах холодно, (минус тридцать, бывает сорок) на улице по ночам под пятьдесят. Я конечно не силен во всем этом, но здраво понимаю, планета остывает, каждый день все холоднее и холоднее. В соседних квартирах одни труппы, замерзшие во сне или еще как, там я собираю провизию, это с одной стороны очень удобно, (я про мороз) продукты не портятся, принес домой, разморозил, но с другой я тоже скоро умру. Нет сдаваться я не собираюсь, до последнего буду бороться.  Вы, наверное, подумаете, что я циник, и будете правы, но только отчасти. Когда становиться холодно и голодно, нужно выживать, мысли о родных и близких терзали всего пару дней, потом, как то успокоились, (замерзли). Здесь я один. Когда становиться мало воды, приходиться идти по квартирам, лом, молоток, пару пакетов (для льда). Иногда в голове пробегает мысль, особенно в те секунды, когда в какой-нибудь квартире находишь замерзшие труппы.
« Как же хорошо, что я сноубордист, а не лыжник»
Термобелье, маска, шапка, перчатки, ботинки, и не холодно. Не зря с собой в эту съемную квартиру первое, что я перевез  это мой Сноу-комплект.  О сноуборде я мечтал все детство, помню наши с друзьями вылазки на холмы, из фанеры сделанные доски (мы их пропаривали, а потом загибали.) Я очень мечтал о нем, и когда появилась возможность, купил доску, и себе и своему брату. Однажды, когда я на день рожденья отвез ее, нас отпустили покататься, на тех же самых холмах, это последний раз, когда я был со своим братом. 
При одной мысли, что все кого я знал, уже умерли, не кидает в пот и панику, уже все равно, как у Варлама Шаламова, «Все замерзло».
Снега нет, света тоже, это, наверное, только американцы бросаются сразу в мародерство. Сегодня сделал вылазку в город, у полицейского нашел пистолет, (когда вынимал из его руки, сломал ему два пальца, «Вам может быть неприятно» но меня улыбнуло, «с приятным хрустом») теперь я вооружен.
Россия живет дальше, даже в таких условиях. Люди привыкли, к темноте и холоду. Работает заправка, литр бензина стоит грамм десять золота,  или чего-нибудь что может им пригодиться. Вооруженные охранники, генератор, Свет, даже магазин есть, цена та же, или золото или бартер. В перечень вещей, на которые можно что то выменять; наркотики, сигареты, алкоголь, патроны, лекарства, в общем, все то, что не так просто найти, после двух недельного конца света.
В Москве, территориально я живу в Раменках, так, что выйдя с заправки, решил отправиться в Ашан, что возле станции метро Университет.
Люди все еще живы, но не знаю, почему я решил двигаться, по самым темным аллеям. С заправки вышел мужчина, он прошел буквально метров десять, как на него напали какие-то парни, избив, его они забрали купленные им вещи и сев в машину, уехали.
-помогите, -  вырвалось из его груди. Машина развернулась, и фары осветили его лицо, он смотрел на меня.
- помоги,- прошептали его губы.
Он умрет, он потерял сознание, а значит умрет. Я не герой, герои это опять же бред, я просто делаю то, что считаю нужным, и правильным, я пошел дальше.
Глаза давно привыкли к темноте, и  в какой-то странной дымке представившиеся небо с где-то проблескивающими темно-серыми пятнами, давало понять, что сейчас день, и что где то там за слоем пыли, есть солнце.
Дойдя до Ашана, я был поражен, сотни замерзших насмерть людей, кто-то не дошел, а кто-то не дождался, они, наверное, надеялись, что их пустят вовнутрь, но их не впустили. Правда разбитые стекла символизировали, что кто-то всё-таки попал вовнутрь. Может тогда, а может сейчас. Достав фонарик, я  осветил один из трупов, он был убит. Достав пистолет,  пошел дальше.
Всегда любил смотреть фильмы, о конце света, наверное, потому я и воспринял все это так серьёзно, сделал какие-то, пусть даже самые минимальные запасы, и выжил. Поэтому я все еще жив. Как только исчезло солнце, и небо покрылось тьмой, не стал надеяться на то, что все пройдет, а сделал свою маленькую печку, и был прав. В первые дни Июня мороз под шестьдесят. Большая часть населения в эти дни и погибла, потом стало чуть теплее.
Пробравшись в алкогольные ряды, только и успел сунуть три бутылки водки в сумку, как в той части магазина, от куда я сам только что пришел, забегали световые лучи, а на встречу им двинулись, другие лучи, с другого конца  магазина, я забился в пустой стеллаж. Несколько автоматных очередей, настолько резких и неожиданных, что сердце, вдруг забилось у самого горла, все заболело, все тело, будто кровь начала перекачивать кубики льда по венам. Голоса, выстрелы, Еще минут пять, просидев в своем укрытии, я дрожал как сумасшедший, толи от холода, толи от страха. Наконец, осмелившись, я вылез, и пошел в сторону выхода, одна женщина и два парня. Обыскивать я их не стал, какой в этом смысл, если меня тоже убьют.
На заправке, поинтересовался, что можно взять на две бутылке,
- ты выбери, а там решим,- улыбнувшись, проговорил продавец без трех пальцев.
Выбирать, что то действительно нужное смысла нет, могут убить, а найти с ним общий язык, может быть полезно, поэтому; спички, комплект батареек чай, сахар, три пачки сигарет, забрав одну из них, он улыбнулся и попрощался. Я вернулся в свое убежище.
Горячий сладкий чай, что может быть круче, после сигарета, и сон.
Сталкеры современности, не знаю, что случилось с войсками, правительством,   честно говоря, мне все равно, если бы меня могли спасти, то спасли бы, не знаю, увидит ли мой рассказ свет (символично). Но очень бы хотелось, как у Высоцкого, «Нам бы только увидеть рассвет».

***

Я не курю в своей маленькой комнатке, выхожу на кухню, сажусь на стол, и смотрю в уличную темноту. Вдруг вдалеке возник маленький чуть светящийся фонарик, он бежал в сторону моего дома, при этом владелец фонарика, спотыкался, и световой луч, то освещал мертвые дома, то мертвые улицы.
- помогите – влетел охрипший женский вопль на мою кухню.
Из-за угла дома выехала машина, та же машина, что еще вчера отъехала от того бедняги на заправке, фонарик исчез за замерзшей фурой. Хищные фары освещали мертвую улицу, колесами проезжая и давя  еще когда-то живых людей, они двигались к концу дома, где стояла фура.
Я завернул сигаретный огарок, в ладонь, так чтоб он не выдал мое месторасположение,  я курил, машина выехала на мичуринский проспект и скрылась. С минуту я наблюдал за тем местом, куда скрылся фонарик, в какой-то странной надежде, что он появится вновь, но его не было.
Это все вранье, сказал я сам себе. Здраво понимаю, что герой из меня не выйдет.  Если она жива, вновь пронеслось у меня в голове,
- черт, - выругался я, - «если есть манянь и рот, значит баба не урод, если есть и дырка в попе, она просто красавица», - пробубнил я и взяв пистолет выбежал на улицу. То, что сейчас ночь, я понял сразу, температура под  семьдесят, она лежала под фурой, под всеми тряпками, напяленными на нее, было не понятно, жива ли она. Взвалив на плечо, я втащил ее в подъезд. Я снял с ее головы тряпки. Красивая, девушка со светлыми волосами, оказалось передо мной. Она что-то пробубнила, пока я подбрасывал дрова в печь, затем раздев ее, достал бутылку водки растер ее, а дальше «ни что человеческое мне не чуждо», уже после я  взял ее за ноги, что бы вытащить из моей комнатки. В этот момент, она что-то пробубнила, и я отпустил ее ноги. Выкинуть труп это одно, а живого человека я не смог, завернул ее во флисовое одеяло.   Через два дня она пришла в себя.
- папа? – спросила она, открыв глаза.
- нет. – я ей дал одежду, при этом предупредив, что то в чем она ходит полный отстой, что  если она  еще раз ночью попробует в этом прогуляться, то уже не проснется. Она сказала, что ее мама очень болеет и отец ушел за лекарствами, но не вернулся, а когда она пришла не заправку, на нее напали те придурки которых я видел.  Значит, тот мужчина, которого я видел тогда, ее отец.
- мне нужно идти – заявила она – Мама может… умерла, если отец не вернулся.
- сейчас ночь, ты в своей одежонке, даже до заправки не дойдешь.
- Мне нужно…  дай свою.
- что? – я не то чтобы удивился, но улыбка на моем лице, появилась впервые за долгое время. – милая, сейчас не то время когда, самопожертвования поощряется.
- но у меня мама там. –  с каким то возмущением сказала она.
- так иди. – отрезал я.
Пистолет лежал на стопке дров, она схватила его и направила на меня.
- снимай одежду, - одеяло слетело с ее плеч, и на обнаженной груди заиграл отсвет горящей печи.
- и что ты убьешь меня?
- да… если не снимешь  одежду,- хоть какое-то разнообразие, пронеслось у меня в голове.
- я жду,- прикрикнула она.
- а ты не думаешь, что она уже мертва, и ты сейчас плюешь в душу единственному человеку не наплевавшему на тебя,
- они живы, мой отец сильный. – продолжила кричать она.
- он был одет в грязно серый плащ и валенки.
- Да, - ее руки дрогнули,
- он мертв.
- нет,- она вдруг начала шататься, - нет... как?
- его убили у заправки…
- сколько я здесь?
- два дня, так что если твоя мать не… - я не успел договорить.
- ты врешь, - закричала она, выронив из рук пистолет, она села обратно на матрац, отблеск печи, все так же играл на ее обнаженной груди. В моем сердце, вдруг что-то заиграло,  мне захотелось обнять, поцеловать…
- оденься, - проговорил я поднимая, с матраца пистолет, - вот одежда, потеплее, курить хочешь?
- нет.
- как хочешь.
- хотя давай, и она протянула руку,
- здесь нельзя, тут и так воздуха мало, одевайся, я на кухне.
- у тебя есть что-нибудь поесть?
- на печке, греча, - она схватила с печи кастрюлю и начала руками есть кашу.

Мы стояли с ней на кухне и смотрели во тьму.
- ты спас меня, спасибо тебе. Может мы утром сходим, до того дома где я жила, может она все еще…- она не смогла договорить фразу.
- хочешь водки. У меня еще осталось немного, - она посмотрела на меня, - возьми в холодильнике, где как не странно гораздо теплее  чем, не в нем.  Мы выпили, не спалось, разговаривали всю ночь.
 Соня, семнадцать лет, один ребенок в семье, учится в математической гимназии, девственница  (как она думает).
- пойдешь курить? – одевая куртку спросил я.

- да, пойдем… почему все это произошло?- спросила она, одевая шапку.
- я не знаю, может «Потому что» - мы посмеялись.
- ты не ответил.
-  Серьезно, я то откуда знаю.
- я не про это. Ты поможешь мне, дойти до мамы?
Ничего не говоря, я подбросил ножку соседского стула в печь. И мы вышли в коридор. Маленький огонек когда она затягивалась, освещал ее лицо.
- видно будет, - проговорил я после долгого раздумья, - где вы живете?
- около Мосфильма.
- точно.
- что точно? -  Перебила она ход моих мыслей.
- там есть много полезных вещей, украшения, оружие, одежда, да до фига.
- так значит, ты мне поможешь? – не унималась Соня.
-Да, все спать.
И только мы затушили окурки, как  вдруг за окном раздалась автоматная очередь, Соня схватила свой фонарик и побежала на кухню. Слава богу, я успел догнать ее, ведь если бы те, кто стрелял, увидели здесь свет, то проблем было бы не избежать.
- Дура, ты совсем мозги застудила, - не выдержал я уже лежа на полу. Мы медленно встали и увидели, что из нескольких машин велась перестрелка, взрыв гранаты подорвал одну из них, горящие люди разбежались от машины и их добивали  противники.
- боже, - не выдержала Соня и зажала себе рот.
Зарево от горящей машины, осветило все вокруг, весь двор усыпанный замерзшими людьми. Соню стошнило.
- пойдем тут холодно, - я отвел ее в ванну, укутал  одеялом, она уснула. Я прислонился к горячей ванне и сразу уснул.

***

Проснулся я без штанов, в буквальном смысле этого слова, она ушла, стащив с меня ботинки, штаны, куртку, да и пистолет тоже.
- Сука, - это самое простое, как я его называл пока завернутый в плед, по всем соседним квартирам искал что-нибудь теплое. Ничего лучше, того что у меня было я не нашел, но обыскав все эти квартиры набрал довольно много золота. Добежав до заправки, мой вопрос насчет оружия, Продавца даже не смутил.
- Двести грамм,- сказал тот, ухмыляясь и думая, что у меня ничего нет. Макаров две обоймы и валенки (скорее всего снятые с отца Сони) оказались на мне, я выбежал на улицу и направился в сторону Мосфильма. Скрип тормозов  раздался за моей спиной, это была все та же машина. Либо продавец и охрана, работают сообща с этими бандитами, либо те выслеживают жертв у заправки. Через небольшой парк вбежал во двор, машина следовала за мной, я перескочил через забор. Вдруг выстрел, промерзшее насквозь дерево лопнуло на две части, я чудом проскочил под ним, перед тем как оно упало, и перегородило дорогу машине. Не останавливаясь, я бежал вперед. В валенках довольно сложно бежать, но только добежав до ограды Мосфильма, и перескочив через нее, я смог перевести дух.
Я шатался по кино-комплексу, но ничего нужного не находил, многие двери было не возможно открыть. Проходя мимо панорамы Панночки (из к.ф «Вий») Я чуть не умер от страха, когда она вдруг заработала, (может генераторы) сидя  под панорамой  пытался успокоиться, как вдруг услышал где-то вдалеке гулкие шаги. Я залез в панораму достал пистолет, и затаился. Огонек керосинки источал приятный теплый свет, и при нем на мордах панорамных уродов создавались какие-то  мимические искривления, от чего становилось еще страшнее, и неприятнее, находиться в ней. Как только свет исчез, я вылез из нее, узнав по карте, где костюмерный цех, направился туда. Новая  теплая одежда, унты летчика, в общем, на секунду я почувствовал себя, почти счастливым.
-не двигайся,- раздался голос старика за спиной.
- Дед я всего лишь искал теплую одежду,- проговаривал я медленно поворачиваясь к нему,- я не хочу проблем, ты же видишь, что я не вооружен, и я не хочу…
- что не хочешь? Пошли, - он отошел в сторону и повел меня в свою коморку, - ты водку пьешь,- спросил  он у  меня.
- не очень, но выпить выпью, замерз,- старик цокнул языком и поравнялся со мной.
- ну значит выпьем, я думал люди вообще вымерли… как сурикаты, - пошутил он вешая ружье на плечо.
 Маленькая теплая избушка, в одном из павильонов весело подмигивала светом из окошка.
-как тебя зовут,- спросил меня старичок.
- женя…- проговорил я выложив на стол пистолет, старик лишь улыбнулся.
Мы разговаривали с ним очень долго, на описание всего того, что  происходит снаружи, старик лишь качал головой и тяжело вздыхал. Он просил остаться меня с ним, но я отказался, тогда  тот   достал целый арсенал и предложил мне, я взял автомат Калашникова, как не странно в хорошем, рабочем состоянии, и три рожка патрон.
- ты останешься?... - не унимался старик,- …не надолго,  автомат твой.
- вы не поняли. Я не…

***

Выйдя на улицу, свежий морозный воздух ударил в нос, алкоголь бегающий в крови, давал уверенность в том, что все будет хорошо. Рано или поздно тьма кончится, и снова выглянет солнце. Совершенно спокойно я добрался до дверей подъезда. Приятная усталость заставляла все медленней и медленней взбираться по бесконечным ступенькам до пятого этажа. Войдя в квартиру, немного напрягся, так как увидел, небольшой свет из под дверей ванны, сняв с предохранителя пистолет,  направил его на дверь. У печи спала Соня.
- ну что нашла своих родителей? – произнес,  пиная ее в подошву, своего же ботинка от сноуборда. Она вскочила, хотела выставить вперед пистолет, но ловким движением я перехватил его, но не удержав равновесие упал вместе с ней на матрац.
- уйди… отстань, - кричала она, пока я пытался поцеловать ее, я оказался сильнее. Она сдалась. Уже после, она заявила мне, что я пьян, а я ей, что она воровка.
- не нравится, так воли от сюда, зачем вернулась.
- она мертва… мама… отец у заправки, голый валяется, я его оттащила, но земля слишком твердая.
Она разревелась
- прости за…
Соня посмотрела на меня своими большими, заплаканными глазами, что то внутри меня сжалось, стало стыдно, и обидно за себя. Я уже второй раз пользуюсь ей без ее согласия.
- блин, - проговорил я и ушел на кухню.
Тишина, темнота, и страх, впервые за все это время, мне стало страшно, не внешне, а где то внутри вдруг родилась мысль, что смерть неотступно придет,  сегодня, завтра, послезавтра. Она стоит, за дверью, принимает участие даже в этом монологе, и ждет, ту секунду, когда я расслаблюсь.
- Пойдем спать,- раздался Сонин голос за моей спиной. Она подошла и обняла меня.
- спасибо тебе за все, - произнесла она и поцеловала меня.
- я тебя только что…  - договорить фразу мне было стыдно.
- нет, это не правда, ты  спас меня, спас, - ее холодные ладони коснулись моих щек,  и горячие губы, замершие в миллиметре от моих, еще раз прошептали, - спасибо…
Мурашки пробежали по всему телу, сердце…
- пошли спать, - единственное, что я смог проговорить.
Мы уснули.

***

Если быть честным, то я даже рад, что это произошло. Может после того, как солнце покажется, люди изменятся, изменится их отношение, друг к другу, это конечно ужасно пафосно, но после катаклизмов люди меняются. Я в этом уверен, и чем больше жертв, тем больше, участия при решении последствий. Короче говоря, если будем живы, хоронить будем всех, все вместе. Будем плакать, и при этом, где то внутри радоваться, что мы живы в отличие  от тех, кого хороним. Может все эти сволочи, что раньше насиловали, эту бедную страну, по замерзали в своих коттеджах, и дачах. Вот  такая я скотина, с совершенно замерзшей душой. Розовые очки исчезли, или я просто все, что произошло, хочу свалить на «кого-нибудь». Это мое субъективное мнение, так что, если вы найдете этот текст, рядом с моим замороженным трупом, и вам, что то не понравиться, можете меня пнуть. Я считаю, что мою страну, «имеют» как только могут. Раньше я часто подрабатывал аниматором на рублевке, трех метровые заборы, ограждающие многомиллионные коттеджи, дни рождения шести летних детей, за девять миллионов рублей, с выступлениями Миладзе, и Кузьмина, в два раза уменьшенная копия Ferrari с двигателем внутреннего возгорания, за два миллиона, но уже не рублей. В данном случае «Конец света»  меня  радует. Но скорее всего по закону подлости, эти уроды, сидят в бомбоубежищах под своими коттеджами, в тепле и безопасности, с генераторами и едой. Бывает, задумаешься,  в какой стране  жил, и если после всего того что произошло, ничего не измениться, то мне кажется нет смысла, нет смысла жить, (да это пафасно, очень пафасно). И по этому, я заменяю пафос, ненавистью, не безразличием, а ненавистью, это то, что помогает выживать.

***

Она задает миллионы вопросов, пытаясь узнать, кто я, в основном я отшучиваюсь, правда, сказал ей, что рос без родителей. Мне было четырнадцать, брату восемь, когда родители погибли, нас забрали в детдом, я сбежал, оставив брата. Москва, попрошайничество,  съемная комната, работа,  заочно институт, все такое.
Недели полторы мы прожили (счастливо) если так можно выразиться, я носил провиант, она готовила, секс  все такое, в общем, все хорошо.
В последнее время она много молчит, да и я красноречием не отличаюсь.
- ты будешь кашу? – обратилась ко мне Соня.
- буду.
- достала каша.- Пробубнила она.
- тебе не нравится каша?
- нравится.
Я ухожу на поиски еды, но по закону подлости,  кроме гречи ничего не нахожу, или не хочу находить (Как говорит Соня).
- а кем ты работал? – спросила она.
- кем только не работал, -  отшутился я.
- ты убивал? – не унималась она.
- милая не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответ.
- а я хочу!!!
- что за капризы?
- значит, убивал? – продолжала она.
- значит Да!!! – не выдержал я, одевшись ушел на улицу.
Видимо в это время она и прочитала вот эту самую рукопись.
 Дойдя до заправки, я обратился к Продавцу, с которым мы уже давно, нашел общий язык. (Если так можно сказать) За снятую с  уха одной замерзшей старухи сережку, он налил мне стакан водки.
- ты что такой грустный? – обратился он ко мне.
- женщины. – немного захмелев произнес я.
Мужик рассмеялся, и прикрыв рот своей беспалой рукой, продолжил.
- даже сейчас, когда миру конец, бабы, все равно не могут угомониться, смешно, любовная лодка разбилась о быт.
- нам даже поговорить с ней не о чем, – продолжал я, - сидим и молчим, днями, раздражает все, и меня и ее.
- подари ей что-нибудь, раньше это проходило, может и сейчас пройдет.
- а у тебя есть что-нибудь, что можно подарить?
- ну… - он задумался, потом хитро улыбнулся,- есть одна вещица.
Он залез под прилавок и достал коробочку, открыв ее, и  вытащил от туда, маленькую музыкальную шкатулку, прокрутив ручку, заиграла мелодия, которую каждый из нас знает с самого детства.
- нравиться. – Спросил он.
- да…  давно не слышал ничего приятнее. Сколько ты хочешь за нее?
- бери, просто так,
- почему?
- не могу ее выложить на прилавок, знаю чья она, знаю почему она здесь,
В это время в магазин вошли трое ребят, они отстранили меня, высыпали на прилавок золото; кольца, серьги, цепочки…
- Заправь на полную, - один из них ткнул пальцем в замерзшее стекло. Там стоял, тот черный джип, что гнался за мной тогда.
- что смотришь? – обратился один из них ко мне.
- ничего.
Они заправили машину, и уехали.
- спасибо, - сказал я продавцу и пошел домой.
Вернувшись , не успел я вытащить подарок, как Соня устроила сцену, по поводу прочитанного,
- Значит, ты притащил меня сюда чтоб…только…вот…. – она не договорила
- да, а что ты хотела, чтоб я тебя из любви к человечеству притащил сюда?
- я ухожу.
- иди.
- нет ты уйдешь, вали от сюда, пошел вон. – кроме улыбки ее слова, ничего не вызывали.
- ты мне врешь, постоянно врешь, может хватит… - продолжала она.
Я не сдержался.
- ты хочешь правды… так слушай, у меня ни хрена нет,  ни хрена не было и не будет. И притащил тебя лишь для того чтоб, рука отдохнула, я же не знал что ты очухаешься, и будешь мне мозг выносить.
 она хватала воздух ртом.
- это вранье…
- конечно, все в этой жизни вранье, я видел как убивали твоего отца, он просил о помощи,  мне было насрать, тогда да и сейчас, ничего не изменилось, я убил твоего отца, своим безразличием,  а следовательно и  твою маму. Ты идиотка, ты витаешь, в облаках в своих мечтах,  ни хрена не видела, ни хрена не знаешь. Думаешь, то что людям в этом мире, не на плевать друг на друга? Всем на всех… Я хочу жить, хочу выжить во всем этом безумии, кошмаре, и если ты будешь выпендриваться, вылетишь на улицу. Поняла меня. - Она закрыла рот рукой, и достала пистолет.
- что выстрелишь в меня? Давай стреляй, и сдохнешь здесь одна.
- Женя.
- Ты хотела правды, получай. – слезы из ее глаз текли ручьем.
- Женя милый мой, прости меня.
- что? – недоумевая, осекся я.
Раздался выстрел, оглушивший меня, Слишком маленькое пространство ванной комнаты, создала такую акустику. Я видел что Соня что-то говорила но ничего не слышал, я начал проваливаться, куда-то в холод, ледяной пол обжег щеку. Входная дверь, которую я забыл закрыть, распахнулась, несколько пар ног, вбежало в квартиру. Крик Сони, мужские голоса, плавно перетекающие в звук музыкальной шкатулки, вывалившийся из расстёгнутой куртки.
Я уснул, и проснулся не скоро, печь остыла, ног я не чувствовал, разжечь огонь не получалось, замерзшие пальцы покрытые инеем, как не странно не болели, шерстяная  кофта замерзла от вытекшей крови. Прислонившись к стене, я закурил.
- идиот,- проговорил я, - имбицыл, полудурок, - поднявшись я побрел на кухню, и прислонившись к ледяному промёрзшему насквозь стеклу лбом, проговорил - «мне бы только увидеть рассвет».