Лабардан и Юрий Милославский

                Подарок для никого
     Я уже давно задумывался : а нужно ли дарить сказки именные, помнится, приятель из ЖЖ задавался риторическим вопросом о спортсменке, которой, вероятно, дарили много всего разного в жизни, включая славный х...й в алчную пасть, но вряд ли подгоняли литературные произведения, да и одна общая папка с уворованным у Островского названием уже надоела, надо искать иные горизонты. Я расхохотался, вспомнив ублюдочную нашистку, подсунувшую мне какую - то чуму из их банды, Юлю, там сказка так и называлась " Новые горизонты", ха-ха, хватило тогда меня ровно на пять минут, что - прогресс, других ее друзей - приятелей я видеть не могу и секунды, всех этих Шлегелей и прочих выродков, усиленно дрочащих на единственно знающего, как надо. На хрен. Больше не будет именных подарунков, к черту.
     Скользкое пятно, о котором пел Летов. Сопля на стене, увиденная им же. Лужа крови, преследующая меня уже которую ночь, снящаяся с завидным постоянством, Ева Браун, целующая мою голову, крепко держа за уши, Альфред Розенберг, ухмыляющийся с портрета, шуршание мыши за стеной и скрип ветки на сыром ветру, мяуканье кошки, промокшей, трущейся о ногу, кружащей законную пайку, сожрав которую, она повернется ко мне спиной и будет целеустремленно лизать задницу, все своим видом показывая независимость и плохо скрываемое отвращение от присутствия в ее жизни двуногих, запах сигареты, тлеющей в пепельнице, смешанный с подгоревшими зернами " Нескафе", рычание Тома Арайи, падающее на землю яблоко, шум от летящей по трассе машины, пульсация крови, дыхание. Лезущая в башку неотвязно, сводя с ума своей настойчивостью и простотой подспудная мыслишка закончить всю эту херню раз и навсегда, бессмыслицу, гонящую по кругу, бесконечному, беспросветному, безнадежному, изгоняемая, но вновь возвращающаяся, как возвращаются снова и снова поганые персонажи виртуальной действительности, все эти упыри, читающие мои прогоны и байки, жрущие, хрюкающие, твердоголовые, занятые хрен знает чем, но бодрячком, с дебильными лыбами, при виде которых я мечтаю лишь о бритве, что сотрет эти улыбки вместе с кожей, обнажая кости черепа, брызгая теплой кровью на мои руки, солоноватой, кружащей голову густой вонью, спустится ниже, к белому мягкому горлу, хрипящему от восторга, пришедшему за миг до конца.
     Толстая рожа удавленника Розенберга постепенно заменяла своей окончательностью все предыдущие картинки, воткнутые мною по настроению в сказки, тараща зенки, задавая немой вопрос, на который нет и не может быть ответа, ведь историю пишут большие батальоны, а побежденным горе, суд, скорый и несправедливый, а ведь повернись чуть иначе и сегодня в школах детки зубрили бы параграфы о плутократе Рузвельте, сожженных пидарасах, отправленных в топку цыганах, и никто не сомневался бы в правильности написанного, как никто не сомневается в праве Соединенных Штатов вбивать неугодных в каменный век, в праве России расползаться раковыми метастазами вдоль и поперек, в праве Израиля осуществлять геноцид неевреев, в праве исламистов отрезать бошки. Ну, тут я загнал. Бошки резать нельзя. Некошерно. Нетолерантно. То ли дело ковром да со " Стелсов". С урановой начинкой " Томагавками". Из " Калашникова" от бедра. " Буком" по лайнеру. Топором по зубам. Бритвой по горлу и в колодец. Не веришь ? Сам сходи посмотри, вон, врачиха плавает в колодце, булькает, водила скорой разделанный на кухне лежит, щас в " слова " поиграем и пойдем его ужаривать с грибами, а дочь барыги - Фатеева. Голая.
     Уфффф. Отпускает. Верно ведь мне подсказывали писать и когда кайфово, и когда стремно, и когда никак. При радостном настрое хочется поделиться весельем, развлечь любимых, ненавидимых мною сейчас, в эту минуту, при депрессняке, накатившем к ночи, писанина, потоки сознания, умышленно неконтролируемого, как вот прямо сейчас, смягчают боль, отчаяние отступает, смыслов не появляется, врать не буду, но как - то не столь погано вокруг, хотя, ничего не изменилось, появились строчки на экране ноута, прошло сколько - то времени, может, час или чуть меньше. А когда никак - ничего не получается. Вообще.
     П...дец. Перечитав написанное, я слегонца прих...л. Это чем же набита моя голова ? Какие, на хрен, геноциды ? О чем я ? Девяносто процентов населения даже не задумывается о подобной байде. Я им завидую, если честно. Это ж надо так жить : ни о чем не думать. По х...й на все. Вот оно счастье. Раньше мне забытье дарил герыч, но как не думать сейчас ? Может, стоит вышибить серое вещество из моей лысой башки ? Или занять его рассматриванием тех самых улыбочек, от которых меня и стошнило ? Дааа, вопросы, достойные Розенберга.