Максимус

Честно говоря, мне до сих пор не ясно, зачем я был  нужен в  экспедиции на эту странную планету с поэтическим названием Мираж. Нет понятно, что главной моей задачей, как зоолога, является обнаружение новых форм жизни или хотя бы их возможность, но обычно зоолога не отправляют в такие поездки, заранее не отправив других ученых в частности геологов, метеорологов и просто техников. Но по стечению каких-то непонятных обстоятельств я оказался в команде космонавтов из пяти человек. Казалось бы, наше государство шагнуло далеко вперед, но еще не разучилось совершать непредсказуемые и странные поступки. Впрочем, после достаточно продолжительного затишья в моей экспедиционной деятельности, я решил, что поездка пойдёт мне на пользу, к тому же платят за неё значительно больше, чем за ежедневную и нудную работу ветеринара в лунном зоопарке. Хотя животных я люблю и даже в звездолет взял с собой черепаху Лелю, я просто пронес ее в коробке и поставил под свою койку. Пренебрегая запретами начальства  в этот раз нельзя было брать даже лабораторных мышей, которые я просто обязан наблюдать во время межпланетных полетов. Команде о черепахе я сказал только когда мы преодолели притяжение, и она выплыла в невесомости вслед за коробкой из-под моей койки. Это было только плюсом - никто не успел отреагировать отрицательно. В этот момент наш главный ворчун механик - Александр Иванович, вместе с программистом - Айзеком работали с силой притяжения на космолёте, остальные участники химик - Жан и геолог – Майк нашли себе развлечение в поимке черепахи в невесомости. После преодоления гравитации коллеги решили, что Леля стала настоящим космонавтом, а значит полноправным членом команды. Черепашка хорошо переносила полет, но все-таки для меня она была просто животным, мой настоящий питомец - кот Семен остался дома на Луне, под присмотром моей маленькой племянницы - Вики. Я скучал по ним, но в полете связь с гражданскими лицами была отключена, только всемогущий штаб. Еще одна странность в мире, где нет военных тайн, но есть секреты от тех, кто "не в теме". Но вся наша команда была уверена, что это не безнадежно, ведь у всех на Луне остались семьи и мы верили, что к прилету на Мираж нам все подключат.
Собственно весь полёт проходил хорошо, в довольно быстром темпе и препятствий на пути мы не встречали. Но чем ближе наш космолёт приближался к Миражу, тем меньше в нас оставалось надежды найти там что-то стоящее. Вопреки ожиданиям и прогнозам анализа почвы, принесенные нашим зондом с этой планеты, мы видели, как к нам приближается бескрайняя пустыня. Айзек несколько раз связывался со штабом, предлагая изменить точку для посадки, но получал в ответ лишь одно: "садитесь на установленное место, если результатов не будет - мы Вас перенаправим". В эту альтернативу верилось с трудом, но изменять решения штаба мы не могли.

* * *
Однако в первые сутки после прибытия мы так и не вышли на поверхность планеты, ведь большую часть их, мы провели, разбираясь с силой притяжения и уставившись в экраны иллюминаторов, где перед нами расстилалась поверхность планеты, без каких либо признаков жизни, какой некогда стала Земля. Это нас огорчало и, оставив несколько часов себе в удовольствие, мы решили празднично поужинать и поспать, а на следующие сутки выбраться на поверхность. Конечно в таких условиях «сутки» понятие весьма условное, мы просто сверялись с порядком дня, к которому привыкли на Луне, ведь в галактике, где мы остановились, солнце светило практически,  не переставая, по крайней мере, так было на Мираже.
- Мне кажется, мы заря здесь проведём время – сказал наш химик за ужином.
- Это было ясно, еще, когда мы приближались к планете, не понимаю, почему штаб не дал нам команды взять другую точку, - сказал Айзек.
- Ну, нельзя заранее опускать руки, - улыбнулся Майк, - ведь зонд принес плодородную почву.
- На Земле много плодородной почвы,  но уже как век, жить там нельзя, - сказал Александр Иванович.
- Земля – это другое дело, мы все знаем, что с ней случилось, не так уж и давно это было, - констатировал Жан.
- Но Вы то землю, кроме, как на картинках и в иллюминаторах не видели, а наше поколение ещё чуть-чуть успело там пожить, и знаете, это совсем не то, что современные колонии на Луне.
- Но всё-таки теперь человек и многие другие виды животных вполне благополучно существуют на Луне. Правда ведь Макс? – обратился ко мне с вопросом Майк, - я далёк от биологии, но ведь многие виды прижились на Луне, после её акклиматизации и приспособления к жизни?
- Да, я не помню точной цифры, но большая часть – точно, - уверенно ответил я, -  однако самый большой плюс колонизации не в этом, а в том, что болезней стало меньше, это наблюдается, и среди людей, и среди животных.
- Неужели мы скоро будем жить в стерильно чистом мире без болячек? – саркастически спросил Александр Иванович.
- Мы, скорее всего, нет, но вот наши дети, и Ваши внуки вполне возможно, хотя наверняка для этого понадобиться ещё не менее полувека.
- Странно всё это - мы променяли огромное биологическое богатство природы на стерильную жизнь – повёл плечами механик.
- Ой, ну Александр Иванович, что вы опять принялись за свою песню – новая жизнь на Луне – это вред, а медленное вымирание на грязной Земле – великое благо. Всё это в прошлом, мы уже все живём на Луне, более полувека, и, слава Богу, что всё налаживается, это новый этап человеческого развития, да и не только человеческого – прервал начинающийся спор Жан, мечтательно размышляя - Нам лучше бы думать о том, что ждёт нас на этой планете – это интереснее…
- На этой планете нас ждёт только куча песка – подвёл безнадёжную жирную черту Майк.
- И связь с близкими до сих пор так и не налажена, что тоже не вселяет в нас оптимизма, - грустно сказал Айзек.
Так наша беседа перешла на личные темы - мы говорили о семьях и увлечениях, это был, пожалуй, самый душевный ужин за время полёта. Это была передышка перед трудной работой, в которую мы ещё не верили.

 * * *
На следующие сутки, после непродолжительного сна, мы, наконец, высадились на поверхность этой неизвестной планеты и с радостью мы обнаружили, что на её поверхности есть и сила притяжения и кислород, а значит, возможна и жизнь. Жан и Майк взяли пробы почвы сначала у трапа нашего космолёта – это был самый настоящий звёздный песок, более лёгкий, чем речной и морской, но такой же непригодный для жизни. Когда они наполнили им свои маленькие колбочки, мы втроём двинулись дальше, надеясь найти что-нибудь ещё. Александр Иванович остался возле корабля – исследовать - нет ли никаких повреждений и ставить условный флаг на планете, а Айзек вообще не выходил на поверхность – он следил за экранами мониторов, которые отражали картинку с камер, установленных в наших костюмах. Эта была больше формальность, чем  мера предосторожности, ведь мы были уверенны, что на этой неприветливой планете нас ничего не ждёт. Наши ожидания оправдались мы прошли несколько километров, но не нашли ничего кроме кратеров, заполненных звёздным песком и жары. Находиться на таком открытом солнце долго было просто невозможно, поэтому мы спустя пару-тройку часов вернулись назад, и у самого космолёта  передо мной промелькнуло что-то маленькое и серое, но тут же исчезло, именно исчезло, а не убежало или улетело. Я хотел было воскликнуть, но увидев, что мои коллеги ничему не удивились, и, ни на что не обратили внимания, решил, что мне показалось. Мало ли какие видения могут возникнуть под солнцем этой галактики. А если вдруг я что-то и углядел, то это обязательно должна была зафиксировать камера – предмет куда более внимательный и  точный, чем человеческий глаз. Впрочем, Айзек, тоже ничего не сказал об увиденном на экране, а значит, он ничего не заметил. Жан и Майк после небольшого перерыва на обед, сделали анализ собранного песка с нашей недолгой прогулки по планете, но больше сделали это для проформы, ведь кроме частиц бывших звёзд и бесплодной почвы  планеты анализ ничего не показал.
-  Тут нет и следа воды, а значит и жизни, - отрапортовал Майк штабу
- Но кислород есть – ответили ему на том конце.
- Да кислород имеется, вполне пригодный для дыхания.
- Значит, продолжайте и следования, постарайтесь пробраться вглубь планеты.
- Но пешком это сделать нереально тяжело.
- Возьмите планетоход со встроенной камерой и более лёгкие герметические  костюмы. Ваша экспедиция будет проходить в течение недели, если она будет безрезультатной, Вы вернётесь назад по истечению этого срока, но если Вам удастся найти плодородную почву, которую принёс наш космический зонд, то возможно Вам придётся задержаться, но каждый получит денежную надбавку.
Девушка из штаба мило улыбнулась в экран и трансляция со штабом отключились. Мы лишь пожали плечами, не желая делиться впечатлениями от услышанного. Просто, несмотря на эти несколько часов, что мы провели на планете, её жара и пустынность нас вымотала, и сил на обсуждение не обсуждаемых приказов не было. Планетоход был двухместным и все это прекрасно знали, а это означало, что в экспедицию по отдалённым местам отправятся геолог и химик, возможно, я надеялся, что встану на замену кого-нибудь из них, но пока не найдена вода, мне делать там нечего. И наверняка, команда будет злиться на меня за моё бездействие. Но вспомнив о своём видении, я решил, что возможно что-то интересное смогу отыскать и недалеко от корабля. Я спросил у Айзека разрешение посмотреть запись с моей камеры. Он разрешил, возможно, что-то заподозрив, а возможно и нет, из всей нашей команды он оставался для меня самым загадочным персонажем, но я был уверен, что он не будет заглядывать мне через плечо, в любом случае, если ему стало бы интересно, он сам смог бы просмотреть запись в любое время. Хотя я знал, и он не раз говорил, что за время полёта ему надоедали мониторы, и он мечтал  только об одном - уйти в спальню и забыться сном. Нет, конечно, мы все, включая программиста, были бы рады посмотреть на экраны, если бы на них показали наших близких, но связь с гражданскими по-прежнему была отключена, и нам оставалось только одно – заниматься исследованием и спать. Мои коллеги, кроме Александра Ивановича, занимавшегося вышедшей из строя розеткой, предпочли второе, а я остался пересматривать запись. И на ней ещё раз отсмотрел интересующий меня момент, когда мы возвращались к космолёту. На том кусочке, где мне показалось движение в песке, я, в самом деле, заметил что-то похожее – как будто ветер сдул маленькую песочную горку, размеров в полпальца, но было безветренно. Впрочем, при приближении я так и не смог ничего рассмотреть, наоборот, изображение расплывалось и делалось совсем неразличимым. На этом результате я и остановился, так ничего  не выяснив. Но уже на следующий день ко мне пришла разгадка. Вернее она прибежала к нашему космолёту, когда Майк и Жан отправились на планетоходе в экспедицию, Айзек и Александр Иванович остались наблюдать за камерами, а я в полной амуниции, так и не переодевшись в более лёгкий костюм, вышел из космолёта. Спускаясь по ступеням трапа, я заметил движение в песке и, приглядевшись, обнаружил некое существо - своей формой и размером оно напоминало нашу лунную (бывшую земную)  крысу, передвигалось на четырёх лапках, довольно быстро, но заметив меня, встало на две задние лапы и уставилось на меня парой синих фасеточных глаз. Было невозможно понять - кто кого изучал больше – оно меня или я его. Я не стал приближаться, чтобы не спугнуть его, во мне горела надежда на то, что если я не буду двигаться, этот абориген захочет сам исследовать меня поближе и подойдёт, но тут из двери космолёта  за моей спиной буквально выскочил Александр Иванович
- Да это же просто чудо!
Я оглянулся на него и конечно не заметил, как существо куда-то снова исчезло. Мне захотелось выругаться на своего непутевого коллегу, но я промолчал и только нахмурился, надеясь, что от «чуда» остались хотя бы следы. Но куда там! Звёздный песок хуже речного сохраняет след, и я направился обратно к космолёту. Мне на встречу вышел Айзек, который всю картину наблюдал на экране:
- Как ты думаешь этот, это… В общем, инопланетянин ещё вернётся? Он очень опасен?
- Судя по размеру, он не опасен совсем, если не вздумает забраться к нам в космолёт и запутаться в проводах, хотя нет, наша машина ведь герметично закрыта со всех сторон. А вернётся ли он – сказать трудно – Вы бы стали возвращаться, если бы из непонятной огромной машины вам на встречу вылетел гигант раз в тридцать больше Вас и стал бы кричать, да ещё вы знаете, что их там несколько.
- Да, нехорошо получилось, - грустно протянул Айзек, - может, его приманить чем-нибудь?
На мой тогдашний ошеломлённый взгляд это была гениальная идея, наверняка, я бы сам до неё додумался, но программист меня опередил. А я только и смог ответить
- Прекрасно! Только вот я совсем не знаю, что он любит и вообще, откуда он.
Я решил остановиться на самом безопасном, как мне казалось – это соль, сахар и листочек салата. Выложив эти угощения на небольшую подстилку, я оставил их на том месте, где заметил существо и ушёл в космолёт. Мне нужно было готовить доклад для отчёта штабу, но сказать что-то большее, чем я видел, я не смог бы, поэтому решил просто продемонстрировать им видео с камеры моего костюма. В штабе отчёт показали учёному-зоологу, с которым меня и соединили
- То, что мы увидели на экране - превзошло все наши ожидания! –отразилось на том конце сияющее лицо лысого светила науки.
- Я очень рад.
- Думаю, Вы и сами понимаете, что Вам нужно проследить за этим существом.
- Что-то пока это плохо получается.
- Но Вы, же только начали. В конечном счёте, мы хотим изучить этот занятный образец, но если у Вас не получится, мы вышлем на эту планету целую команду зоологов и экологов.
- Не спешите, я сам попробую наладить контакт с этим существом.
- Не хотите отказываться от лавров первооткрывателя? – ехидно улыбнулся учёный, - Что ж право ваше. Дерзайте – верю, что у Вас получится. В любом случае все съёмки присылайте нам и включите наружную камеру, может она тоже пригодится.
- Да спасибо, - ответил я, но «светило» уже отключился. А про наружную камеру, я, конечно же, забыл и вспомнил о ней только на следующий день, когда после сна решил проверить подстилку с угощениями, оставленный для зверька. Теперь, я уже привык про себя называть явившееся существо зверьком. Ведь повадками оно походило на лунных (бывших земных) животных, в особенности на грызунов, только вот их главной черты – зубов, у этого аборигена я не рассмотрел, дело в том, что его мордочка заканчивалась небольшим хоботком, расширяющимся, к концу, словно труба или пастушья дудочка. Кроме того, известные мне грызуны по большей части имели хорошо развитый хвост, хвост этого зверька был похож на хвост котёнка, он торчал в виде морковки. Но самым удивительным конечно, были фасеточные, как у насекомых, глаза неестественного синего цвета. В остальном же он мало отличался от грызунов – серебристо серый шерстяной покров, по цвету напоминавший мех шиншиллы, манера преодолевать расстояния на четырёх лапах, но осматриваться вокруг, стоя на двух, и ещё удивительная прыгучесть. Из всех предложенных мной  угощений зверёк выбрал соль, всё остальное было немного тронуто сверху, но не более. Пока я изучал подстилку, надеясь, что на  ней будут следы от лап или когтей, существо неожиданно появилось передо мной. Как и в прошлый раз, оно село неподалёку на задние лапы и  смотрело  своими странными синими глазами. Я тоже изучал его взглядом, в этот раз я пристальнее разглядел его мордочку, увидел голые серые уши, торчащие над глазами и очень напоминающие мышиные и его смешной хоботок, наверху которого были дырочки, видимо они выполняли функцию дыхательных отверстий. Верхние лапы зверька были очень походили на крысиные - с длинными чёрными когтями, а на нижних, я увидел перепонку, характерную  для водоплавающих существ. И рассматривая лапы зверька, я увидел, что верхней он сжимает, что-то похожее на травинку. Только я собирался вглядеться в этот предмет лучше, как зверёк решил оббежать вокруг меня и где-то за моей спиной оставил то, что нёс в лапках, а потом снова исчез в неведомом направлении.
Я наклонился и поднял с песка посылку аборигена. Это был росток, внешним видом напоминающий листок чая. В общем, это было растение,  следовательно, живая природа этой планеты была где-то совсем недалеко от нас. Впрочем, в этом мог быть уверен только я, Майк и Жан возвращались со своих поездок на планетоходе без каких либо результатов, в своих колбах они всегда привозили песок, а в сердце разочарование и раздражение от бесплодной работы. Но мои новости об этом удивительном событии оживили всю команду и уже знакомого мне биолога на том конце связи в штабе. Оставалось узнать главное – откуда этот зверёк, но в отличие от остальных членов, меня больше интересовало кто он, а вернее на какой ступени развития он стоит. Возможно, своей внешностью он и напоминал земного грызуна, но его поведение казалось очень смышленым, ведь я хорошо понимал, что растение он принёс мне в благодарность за соль. А может, я просто преувеличиваю, как любой первооткрыватель, особенно первооткрыватель живого, считая, что моё открытие наделено, чем-то особенным и высокоразвитым, в данном случае самым ценным в эволюции – то есть интеллектом.

      * * *
На следующий день, Жан и Майк никуда не поехали, их всё больше раздражала неимоверная жара, они решили, что правильнее будет остаться в космолёте и наблюдать, когда наш пушистый объект придёт полакомится. Долго ждать не пришлось. Едва заметив в экране наружной камеры, как наш знакомец подошёл к подстилке, я тихо вышел из космолёта. Правда сделать это совсем бесшумно не получилось, и когда за мной скрипом застонала дверь, существо обернулось на меня и принялось разглядывать. Я аккуратно примостился на ступеньки космолёта и условными жестами дал понять команде, находящейся у экранов, что нужно сделать несколько фото с наружной камеры, пока  инопланетянин  так пристально наблюдает за мной. Но, я даже не мог предположить, что меня ждёт дальше. Когда зверёк убедился, что я не пытаюсь двигаться, схватить его или прогнать, он удобнее примостился на задние лапы и стал плавно покачиваться влево - вправо, а его хоботок на мордочке стал издавать звук, похожий на птичью трель. Он пел!  Но зачем? В благодарность ли за угощение, предупреждая сородичей об опасности или наоборот, приглашая их на пир. Кстати, я почему-то был уверен, что к нашему космолёту прибегает всегда одна и та же особь, но чем  была подкреплена моя уверенность, я не знал. Наверное, поэтому нисколько не удивился, когда не увидел вокруг других таких же или иных аборигенов – он был по-прежнему один, возле подстилки и вскоре прекратил петь.  Во время пения я осмелился спуститься с лестницы, и едва это заметив, зверёк пустился прочь, а потом скрылся в песке. Я побежал за ним, но его и след простыл, я ведь говорил, что песок не хранит следов, и надеется на чудо, было глупо. Однако теперь я знал, что маленький хозяин этой планеты прячется в песках. Возможно, что если мы начнём исследовать их не по площади планеты, но вглубь, то найдём, то, что нашёл зонд – плодородную почву и следы воды. Впрочем, я знал, что мы нашли уже гораздо больше, но не хотел, чтобы вместо нас прислали большую экспедицию, целью которой станет охота не то, что за плодородной почвой и водой, но за этим милым представителем фауны. Мне нужно было забрать его с собой, но каким образом? Это оставалось для меня загадкой, я не мог так просто взять и схватить живое существо, не исследовав его в родной среде. Пока я размышлял, таким образом, стоя на месте где исчез наш абориген, из космолёта ко мне выбежали  Майк, Жан и Александр Иванович, у каждого из них были лопаты. Я сразу понял, что они решили копать вглубь и удивился, что они не делали этого раньше в своих экспедициях на планетоходе.
- Макс, не смотри так на нас, - улыбнулся Майк, заметив моё выражение моего лица, - мы много раз вскапывали почву этой планеты, но в наших лопатах всегда оставался песок и ничего больше. Теперь, возможно мы откопаем что-то ценное или хотя бы найдем, куда спрятался твой невидимый зверь.
Мне не очень хотелось, чтобы был нарушен покой этого милого существа, но Майк был прав – копать стоило, того требовала наука, поэтому я лишь мог попросить:
- Пожалуйста, будьте аккуратны.
- Всё будет о‘кей, - уверил меня Жан и они стали копать, сначала аккуратно, но спустя несколько минут, позабыв о моей просьбе. Довольно долго они выгребали лишь песок, пока лопата Александра Ивановича не упёрлась во что-то твёрдое. Расчистить и изучить преграду никак не удавалось, так как её снова засыпало песком,  и, следуя неизменной русской традиции, Александр Иванович просто ударил по ней лопатой со всей силы, и она  провалилась куда-то вглубь, увлекая его за собой.  Я вовремя успел его схватить, и мы остановились у края ямы, Майк заглянул внутрь, растянувшись на песке. Вскоре он поднял голову и воскликнул
- Это не вероятно! Там жизнь!
Мы все по очереди наклонились рядом с ним и увидели, что под нами некоторое подобие пещеры, внутри которой было озеро и растения. Немного расширив яму, мы решили по очереди спуститься в неё с помощью лестницы и в самом деле мы оказались в пещере. Её свод был из неведомого нам прозрачного камня, и мы чувствовали себя, как под грудой лёгкой звёздной пыли, стены казались такими же хрупкими, а на дне разливалось озеро, вокруг которого росли травы, похожие на травинку, принесённую зверьком накануне. Наша команда была в восторге – мы, наконец, нашли то, что так долго искали, но лично я не встретил никаких животных в этой пещере. Да, в ней была вода, кислород и плодородная почва, но она была пустынной, и ещё несколько дней я потратил на поиски живых организмов, но безрезультатно. Даже следов этого аборигена, навестившего нас в первые дни прилёта я не обнаружил. А ведь он был. Теперь Майк и Жан радостно суетились, собирая образцы почвы, воды и растений, проводя анализы, а я ползал в зарослях странной травы, не надеясь найти что-нибудь подходящее и мечтая, чтобы зверёк вернулся.  Возможно, это была не единственная пещера, и он прятался в другом месте, но время нашей экспедиции подходило к концу, стало ясно, что нам впятером здесь делать нечего, нужна большая команда  исследователей с более точными машинами и приборами. В принципе, мы исполняли роль зонда не более того, только соображали немного лучше и знали - какие конкретно данные требуются  для дальнейших выводов о планете.

* * *
Но моё огорчение было напрасным. Через пару дней зверёк вернулся к соли и снова спел мне свою удивительную песенку. Но на этот раз я уже подготовился и включил ему в ответ запись трели наших птиц. Он стал внимательно слушать, а я осторожно подошёл ближе. Я очень боялся снова его напугать, но в этот раз он не убежал, а боязливо подполз поближе. Плавно без резких движений я протянул ему руку, и он изучал её своим хоботком, а потом вскочил на раскрытую ладонь и снова принялся петь плавно раскачиваясь. Я уже решился его погладить и стал протягивать вторую руку, как он быстро рванул прочь. В этот раз я не расстроился и подстилку с солью поставил поближе к космолёту. И решил сделать вылазку наружу через несколько часов, когда наша команда уже готовилась спать. Конечно, коллеги отметили мой успех, но они настолько были поглощены собственной работой и рапортом о природных составляющих пещеры, что ничего не расспрашивали меня, да и для доклада в этот раз не вызвали. И вот когда команда уснула, я вышел из космолёта, в этот время было немного прохладней, поэтому мы даже подумывали сменить график и работать в ночные часы по лунному времени, но пришли к выводу, что нам всё равно скоро улетать, и перестроиться будет сложно. А зверёк тем временем уже сидел на подстилке, вернее собирался лечь, но я его спугнул. Я-то наивно предполагал, что он спит в пещере, просто умело прячется от наших глаз, но видимо отдыхал он где-то неподалёку в песке, просто наши камеры его не засекали. Я снова включил ему пение птиц, и он с удовольствием слушал, может быть, оно  напоминало ему шум сородичей, которых я никак не мог отыскать, а может быть, их просто и не было. У меня уже давно мелькала мысль, что вполне возможно он был единственным представителем своего вида, а может и вообще всей фауны планеты, поэтому и заинтересовался нами. А если это было так, то мне просто необходимо было забирать его с собой. Но как на это решиться? И как это сделать? На этот раз я просто протянул к нему руку, и он снова взобрался на мою ладонь, но не убежал, когда я попытался его погладить. Его шерсть была мягкой как пух и не слишком густой. Я по привычке почесал его за ухом, и он блаженно прикрыл глаза. Это вызвало у меня улыбку, и я спросил его
- Ну что дружок, полетишь со мной на Луну?
Наверняка, он впервые слышал человеческую речь, но я был уверен, что он прислушивается к моим словам и пытается их понять.  Он что-то чирикнул мне в ответ, а когда я опустил его на песок не убежал, а стал смотреть на меня долгим взглядом. А потом снова подбежал ближе и, вскарабкавшись по моему костюму сел на моё плечо. В этот момент я и решил внести его на космолёт, я подозревал, что его может напугать всё что угодно – скрип двери, ограниченное пространство, коллеги, но надеется на удачу следующей встречи, я уже не мог, поэтому уверенным, но не слишком быстрым шагом пошёл внутрь.

      * * *
Так в этом полёте у меня появился питомец. Я посадил его в просторную клетку, которую с помощью Александра Ивановича смастерил из мягкой инженерной решётки, в поддон клетки насыпал песка с Миража и угощал его солью и растениями его родной планеты. Мне казалось, что зверёк не чувствует себя пойманным или загнанным, он выглядел вполне довольным. Часто я вынимал его из клетки, рассматривал и показывал коллегам и штабу. В первый же день, когда я принёс его на космолёт, то поделился новостью со штабом. И уже знакомый мне учёный дал добро на то, чтобы привести аборигена на Луну.
- А как вы его назовёте? - спросил зоолог.
- Я ещё не думал над этим, - ответил я и вспомнил, что ещё действительно не решил какое дать ему имя.
- А Вы не очень-то тщеславны, - ехидно улыбнулся он, - Вас ведь Макс зовут?
- Да моё универсальное имя – Макс, - подтвердил я.
На Луне уже двадцать лет существовали, так называемые универсальные имена, которые на всех языках мира звучали одинаково. По ним мы и обращались друг  к другу в команде, только Александр Иванович пользовался полным именем русского переселенца и с уважением к его возрасту мы ему не перечили.
- По-моему это должно быть отражено в имени вашего подопечного. А внешне он всё-таки напоминает мышь, то есть мус, если говорить по латыни. Может Максимус?
- Да на слух приятно, - подтвердил я.
И действительно, через день мы стали собираться к полёту домой.  В этот день нам, наконец, сделали связь с гражданскими, и я увидел Вику в обнимку с Семёном. Впрочем, Семён мало реагировал на меня, и только услышав знакомый голос, посмотрел в экран телефона в руках Вики. Кошки редко реагируют на то, что им не интересно. А вот Максимус, который, всю трансляцию просидел на моём плече, казался очень заинтересованным. Вика была от него в восторге. В конце она сказала:
- Жду не дождусь, когда ты приедешь дядя, и привезёшь Максимуса.
Я тоже ждал этого с нетерпением, но моим ожиданиям не дано было сбыться. Я видел, что зверёк перед отлётом стал более беспокойным. Если я выпускал его из клетки он бежал к иллюминатору и подолгу глядел в него или стремился к входной двери нашей каюты, но конечно, я его не выпускал. Иногда мне хотелось его выпустить, но я не мог, во-первых я боялся следующей экспедиции, которая придёт за нами, люди не животные, никогда не знаешь чего от них ожидать, а во-вторых нужно быть откровенным – я привязался к нему. Я знаю, что это чувство мешает мне, как квалифицированному специалисту, но помогает мне, как человеку. С людьми я сходился довольно легко, но всегда держался немного в стороне. Это было заметно даже в отношениях нашей команды, спокойный Айзек держался вместе с ностальгирующим Александром Ивановичем, так как они много времени проводили, проверяя системы, близкие по темпераменту Майк и Жан были объединены общим направлением специальностей, да и поездки на планетоходе их сблизили, а я оставался в стороне. Поэтому охотно наблюдал за Максимусом, за его привычками, переменами настроения и не представлял, что буду отдыхать на Луне после приземления, а он останется один на этой планете. О его чувствах я думал мало и до конца понял его беспокойство, только когда во время отлёта Максимус сидел на подоконнике иллюминатора и тянул какую-то долгую протяжную трель. Позже я понял, что это была его последняя трель. Максимусу не пришлось долететь до Луны, он перестал дышать перед самым приземлением, мне хотелось разобраться, что же с ним произошло. Но в этот момент мы как раз боролись с гравитацией, а по приземлению  нас ослабленных как обычно, вывезли на носилках до больницы для восстановления после полёта.
 Сожалению, в этот раз у меня не вышло весёлой истории о межгалактическом любимце, впрочем, таких историй бывает мало. Так уж устроен человек, что обычно он переживает всех, кого любит, но продолжает помнить о них. Так и я вспоминаю Максимуса с любовью и теплом, ведь кроме своих дивных трелей он открыл нам оазис на неприветливой планете, и если жизнь на Луне станет непригодной, как когда-то стала на земле, то мы знаем, куда двинемся дальше.    

Июнь 2015 г.