105. Петровская ассамблея

   
  (Фрагмент романа «Крепостная герцогиня».)

       В конце месяца состоялся очередной чемпионат шахматный Курска.
    Юдка Шафирова более чем убедительно отстояла звание чемпионки града сего. Она буквально растерзала позиции всех супостатов шахматных. Засим явилась к наставнице своей:
    - Маланья Прохоровна! Чую я, что одолевает меня недуг тяжкий под названием латинским «мАниа грандиОза».
    Усмехнулась миссис Смит, своей любимой ученице в том числе латынь преподававшая:
    - Обычно болезнью сей страдает «свинтус грандиозус», но сие явно не про тебя. Ладно. Попытаюсь исцелить тебя.
    … Из пяти партий удалось прославленной чемпионке юной спастись в двух партиях. В остальных же трёх – не удалось.
    - Спасибо преогромное! – засмеялась разгромленная. – Теперича исцелилась я!

    2-го февраля 1724 года в Вестминстерском аббатстве Лондона состоялось бракосочетание Мэтью Хогарта младшего и перешедшей в англиканскую веру атеистки пассивной Долли Бартель, фамилию мужа взявшей. 
    Свидетельницей невесты была гостья парижская сорокалетняя - Франсуаза Планетти легендарная, энтузиазм гостей, а особливо гОстий вызвавшая, ибо средь оных выпускницы пансиона парижского оказались.

    Были середь гостей интуристы расейские негоцианты славные Мойша Шафиров и Иоганн Бартель, посетившие свадьбу неофициальной дщери и официальной внучки. Но Бартель прибыл по официальному приглашению внучки. Мойша же по-прежнему скрывал, что является отцом Дели. По официальной версии он пребывал в Лондоне по делам торговым и был приглашён Делей в качестве родителя ея подруги Юдки Шафировойц. Оба гостя пришли в восторг от дизайнерских талантов зятя своего и заключили договоры на поставку в Расею больших партий обуви, фабрикой Мэтью Хогарта произведённой.

    Свидетелем жениха был его старший приятель и компаньон Барнаби Кроуфорд из Манчестера, ровесник Франсуазы. Супруга его преставилась год назад, а трое дщерей от 10 до 16 лет середь гОстий пребывали.
    С первого взгляда влюбился британец чопорный во француженку очаровательную. Но самое интересное, что и дщери его, от рук отбившиеся, пообщавшись с выпускницами пансиона парижского, признали Франсуазу авторитетом безоговорочным!
    И молвил влюблённый:
    - Дорогая Франсуаза! Стань супругой моей возлюбленной и матерью чад наших.
    - Чьих чад?!
    - Для любительниц конкретики уточняю: второй матерью дщерей моих нынешних и первой матерью чад наших будущих!
    - Но мои годА не способствуют успехам демографическим.
    - А ты поднатужся! Не всё же время лишь чужИх детей воспитывать!
    Убедил мадам Планетти аргумент последний. Опосля свадьбы Долли и Мэтью-младшего решили их свидетели также пожениться. Передала Франсуаза пансион свой преемнице своей из числа лучших преподавательниц. По единогласному мнению всего коллектива пансионного присвоили сему заведению учебному имя мадам Планетти. Имя сие славное сохранилось даже опосля того, аки обладательница его стала "миссис Кроуфорд".
    Ревностная католичка стала не менее ревностной протестанткой. Переехала она в Манчестер и сочеталась законным браком по закону англиканскому с Барнаби Кроуфордом. Засим осчастливила мужа тремя сыновьями-погодками.

    А уже на следующий день опосля бракосочетания Дели в Лондоне состоялась в Питере петровская ассамблея (то бишь танцы, игры и пьянство «в одном флаконе») по случаю тезоименитства (то бишь почти дня рождения) цесаревны Анны, старшей дщери монарха (ибо и впрямь старшая дщерь царя Анна Голд многодетная считалась лишь крёстной дщерью Петра).
    Мероприятие сие посетил большой любитель танцев (и выпить!) жених именинницы принц Карл Фридрих, герцог Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский.

    В начале праздника именинница 16-летняя подвела (в буквальном смысле) жениха своего к статному красивому мужчине лет сорокА:
    - Знакомься, Карлуша.
    Крёстный мой кузен Фома –
    обалденного ума!
     Скривился герцог 23-летний, ибо одет собеседник его был скромно, хоть и элегантно. А уж имя его расейское и вовсе не приглянулось немцу спесивому. Но проявил Фома ум свой вышеуказанный и на чистейшем языке немецком ко принцу обратился:
    - Приятно познакомиться, Ваше высочество! Позвольте на манер европейский представиться: Томас Голд.
    - Доннерветтер! – воскликнул голштинец (что в переводе с немецкого означает разрекламированный в кинокомедии «Бриллиантовая длань» пароль «Чёрт побери!»). – Уж не богатейший ли ты негоциант?!
    - Всего лишь один из оных.
    - Пойдём-ка, «вмажем» за знакомство наше!
    - Безмерно рад знакомству сему, но не считаю себя вправе напиваться до прихода государя.
    - А шахматишки двигать тоже считаешь себя не вправе до прихода папаши анькиного?
    - Не хочу печалить Ея Высочество…
    Тут виновница торжества опустила большой палец вниз, повторив жест, коим кровожадная публика римская требовала добить гладиатора поверженного.
    Томас улыбнулся и докончил:
    - … но постараюсь сие Высочество порадовать!
   
    Тут ко дверям залы, в коей ассамблея проходила, подошёл монарх с супругой и с дамой лет за пятьдесят, специально им из Москвы вызванной ради потехи предстоящей.
    - Проходи, княжна, - молвил он. – А я с Катькой чуток опосля подтянусь.
    Прошла москвичка в залу, шахматистов играющих узрела и на Томаса уставилась. Очи выпучила, уста отверзла, но ни слова не молвила, ибо в ступор впала.

    Тут подошёл к ним младой человек лет двадцати пяти в парике и одетый хоть и дорого, но безвкусно. Глянул он на даму с усмешкой, а на доску шахматную с интересом. Несколько секунд на позицию взирал, засим изрёк:
    - Готов!
    - … К борьбе за дело императора расейского?! – усмехнулся Голд.
    - К земле готов! То бишь не сам соперник твой расфуфыренный, а позиция его безнадёжная ввиду твоей комбинации простенькой.    
    Поднатужился британец полурасейский и нашёл-таки комбинацию, вовсе не «простенькой» ему показавшейся.
    Возрадовалась принцесса Анна конфузу жениха своего отнюдь не любимого. Бросилась на шею победителю и чмокнула в щёку Томаса смутившегося.

    Тут и родители проказницы сей пожаловали. Рассмеялся монарх:
    - Не с той Анькой лобызаешься, Томка!
    Очи москвички того более вылупились, а уста до пределов крайних отверзлись.
    Императрица усмехнулась:
    - А он и «ту Аньку», фрейлину мою лаской не обделяет – почти каждый год по чаду!
    Тут монарх возжелал княжну … добить!
    - Господа! Позвольте представить: негоциант славный Томас Голд!
    Москвичка возопила с радостью превеликой:
    - Я так и поняла! А ты совсем не изменился за стокмо лет! Благодетель мой! Позволь облобызать за спасение живота моего и всей семьи моей окромя убиенных таки батюшки и дедушки!
    И не дожидаясь позволения негоциантова, бросилась на шею ему и облобызала таки страстно.
    Купец славный, несмотря на удивление своё, быстро «промониторил» ситуацию и проявил «обалденный ум», принцессой Анной разрекламированный:
    - Рад Вас впервые лицезреть, любезная тётушка и полная тёзка маменьки моей!
    - Нихт … хрена себе! – возопил по немецко-расейски император. – Откель проведал ты анкетные данные швабры сей, коли ни разу ранее не лицезрел ея?!
    Пояснил Томас верноподданно ход мыслей своих. Автор не будет повторять сие, ибо уверен, что уважаемые читатели сумеют (опосля прочтения завершения беседы купеческо-княжеской) ответить на вопрос монарший самостоятельно. Уверенность сия на том основана, что не ответившие попросту не будут причислены к категории «уважаемые читатели». Неполиткорректный автор не разделяет повсеместную точку зрения, что любого читателя следует именовать «уважаемым» токмо за то, что он начал читать опус предлагаемый (и ещё не факт, что дочитает оный!).
    - Аки вышло, - вопросил монарх, - что в одной семье аж две Авдотьи Михайловны Долгоруких?
    - Маменька объяснила казус сей, - молвил негоциант. – Дальняя родственница княгини «сносной», то бишь на сносях пребывающей, ведая лишь о трёх законных сынах Михаила Юрьевича Долгорукого, завещала пред смертью всё состояние своё князю указанному при условии, что первую дщерь свою наречёт он Авдотьей в честь нея, а коли сыном супруга его Прасковья Васильевна разродится, то пущай рожает до первой дщери. Родила княгиня сына четвёртого, а посему ради денег немалых завещанных пришлось ещё одну попытку предпринять, кояя наконец-то желанной дщерью завершилась. Бабушка моя Катерина Маслова во избежание путаницы неизбежной с Авдотьями предложила выход конструктивный. Дщерь ея внебрачная (то бишь будущая маменька моя) по-прежнему звалась Дуней, а малышку новорождённую стали звать Дусей. Путаница могла бы возникнуть в дальнейшем, но не возникла, ибо Авдотья Михайловна Долгорукая старшая опосля свадьбы с моим будущим папенькой негоциантом Томасом Голдом старшим взяла фамилию его и стала Авдотьей Голд. Ныне уже никто и никогда не спутает ея с Авдотьей Михайловной Долгорукой младшей, моей визави нынешней…
    Отошёл император к супруге о предстоящих танцах глаголить.
    Томас же обратился к родственнице своей:
   - Желал бы я, тётушка милая, познакомиться с четырьмя своими кровными дядями.
    Пригорюнилась княжна:
    - Увы! Годы и болезни не пощадили их!
     Навеки умолкли несчастные братцы,
     в живых я осталась одна!
                ***