12. Мишка

12. Мишка

Алька лежала на диване и, закинув одну ногу на его спинку, с упоением рассказывала о Мишке. Наташа в ночной рубашке и с полотенцем на голове после душа наспех чертила на листе ватмана башенный кран с транспортной схемой подвоза материалов. Она была злая и практически не слушала Алькину болтовню - было уже далеко за полночь, а два часа назад прибежала Алька с ватманом под мышкой:  - Завтра крайний срок сдачи курсовой, а у меня конь не валялся, Антошечка, помоги, я в этих схемах ни черта не разбираюсь.

- Как будто я разбираюсь!

- Ну, у тебя быстро срисовать получится, вот я здесь принесла, мне дали старые курсовые.

- А расчеты где?

- Ты с ума сошла! Расчеты! Расчеты я завтра у Маркелова скатаю.

- Так не сойдется же со схемой!

- Ерунда! Лишь бы схема была, неужели препод будет пересчитывать? Ты, главное, нарисуй, не очень красиво, понятно?

С Мишкой, о котором так увлеченно рассказывала Алька, они познакомились на танцах в клубе железнодорожников. Они пришли туда вместе с Наташей, которая уже перестала удивляться Алькиной способности быстро и непринужденно разговориться с кем бы то ни было. Любой человек через пять минут знакомства с Алькой чувствовал, будто они знакомы уже много лет. С детской непосредственностью Алька могла расшевелить даже самого мрачного молчуна и с кем угодно познакомиться в два счета. Все музыканты во всех ДК были ее друзьями.

Вот и тогда, в клубе, она сразу же обратила внимание на нового гитариста, который к тому же прилично пел.

- Посмотри, Натусик, какой классный! А голос какой!

Мишка (а это был он) и впрямь выглядел достойно: длинные, слегка вьющиеся темные волосы, выразительные карие глаза, ямочка на подбородке, и одет был стильно.

- На Пола Макартни похож! Правда же похож? Посмотри, похож ведь?

Наташа не нашла сходства с Полом Макартни, но переубедить Альку было невозможно. Через двадцать минут та уже танцевала с Мишкой и оживленно с ним болтала.

- Нас пойдут провожать,- предупредила Алька Наташу. Они заранее оделись в гардеробе, чтобы потом не стоять в очереди за пальто, и дождались в вестибюле, когда под звуки последней песни музыканты попрощались с публикой.

Мишка представил своего друга-барабанщика, и они пошли провожать девчонок. Мишка с Алькой сразу же откололись, и Наташе пришлось тащиться до дома с барабанщиком, который что-то нудно и скучно рассказывал. Наташа с великим облегчением распрощалась с ним возле подъезда.

И вот теперь, лежа на диване в Наташиной комнате, Алька рассказывала все, что успела узнать о Мишке.

- Эй, эй! Ты не рисуй так красиво! - Алька подскочила к столу и стала стирать сделанные Наташей надписи: - Надписи я сама потом сделаю, а то ты слишком красиво пишешь, сразу поймут, что я не сама.

- Я не могу по-другому, - огрызнулась Наташа, - Вместо того, чтобы шляться по ночам, курсовую бы делала.

- Я забыла! Я совершенно забыла, представляешь? - Алька мечтательно задумалась, - А знаешь, что он мне вчера сказал?.. - она громко захохотала, навалившись на разложенный лист ватмана.

- Тише ты! - Наташа стукнула ее линейкой по лбу, - Мать с Лидочкой спят.

***

Вера Николаевна стала расспрашивать Наташу о новом Алькином приятеле: - От Алевтины ничего толком не добьешься, но ты-то знаешь подробности?

Наташа пожала плечами: - Обычный парень, отслужил в армии, работает слесарем на станкостроительном. Вечерами в ансамбле играет, поет хорошо.

- Меня абсолютно не интересует как он поет, я спрашиваю о его семье, - Вера Николаевна строго выгнула бровь.

- Кажется, мать одна, не знаю толком.

- Узнай! Как же вы не понимаете, ведь это самое главное! То, что он поет, они, видишь ли, узнали, а кто его мать? Отец? - Вера Николаевна едва сдерживалась.

Наташа пообещала узнать.

Новый Алькин приятель не внушал Вере Николаевне никакого доверия – слишком уж дочь была увлечена им! Не ко времени это все: четвертый курс, на носу диплом, а она все вечера пропадает неизвестно где.

Однажды, зимой уже, они гуляли втроем в парке на окраине города, куда Мишка потащил Альку с Наташей, чтобы показать им ручных белок, которые прыгали по заснеженным скамейкам и брали корм из рук редких прохожих. Алька с Наташей по Мишкиному совету запаслись кедровыми орешками и теперь с восторгом наблюдали, как белки выхватывают маленькими лапками орешки и сразу же убегают, смешно карабкаясь по стволам деревьев.

Уже смеркалось, и Мишка пригласил их к себе домой отогреться. Он жил вдвоем с матерью  в двухкомнатной квартире пятиэтажной «хрущевки». Мать, очень похожая с сыном - такая же кареглазая, с вьющимися темными волосами - принялась угощать девчонок пирогами, только что из духовки.

Мишкин отец недавно умер от сердечного приступа - прямо с работы увезли его на скорой. Он так же, как и Мишка, работал на станкостроительном, был токарем высшего разряда. Мать работала там же в бухгалтерии. Она украдкой разглядывала девчонок, листавших на диване Мишкин «дембельский» альбом, и пыталась угадать, какая же из них Мишкина.

"Лучше бы вот эта," - глядя на Наташу, бесхитростно думала она, - "Глазки у нее какие открытые, ясные, ладненькая вся," - и была глубоко разочарована, когда, подавая девчонкам в прихожей пальто, сын обнял за плечи Альку...

***

Мишка, сидя на стуле возле бабкиной кровати, играл на дедовой гармошке и пел: - Шел отряд по берегу, шел издалека, Щорс под красным знаменем впереди полка, а-а-а, впереди полка…

Бабка лежала в полудреме, на комоде стояла недопитая бутылка с мятным ликером и три рюмки.

Алька заглянула в комнату, шепотом спросила: - Ну как?

Мишка отрицательно помотал головой. Бабка вскинулась: - Не эту, другую давай, - и снова прикрыла глаза.

Мишка покорно заиграл: - Где ж ты моя, черноглазая, где, в Вологде-где-где где в Вологде-где…

- Бабулечка, давай-ка еще, на сон грядущий, по рюмочке, - вкрадчиво пропела Алька.

Бабка снова вскинулась, повела мутными глазами и, сделав козырек из ладони, поглядела на часы: - Сколь там уже?

- Поздно уже, бабулечка, - вкладывая в бабкину руку рюмку с ликером, пела Алька, - Давай по грамулечке - и баиньки!

Бабка с удовольствием посмаковала ликер: - Хорошее вино, Миша, всегда его покупай! - и тут же тревожно привстала, - А Вера где?

- А Вера с Петровичем на даче, ты забыла что ли? - Алька стала укладывать старуху обратно в постель.

Но бабка не унималась: - Алевтина, а обед как же? Сготовила?

- Сготовила, все сготовила, не волнуйся, пожалуйста, спи.

Бабка удовлетворенно закрыла глаза.

- Хороший парнишка этот Миша, - в приятной дремоте думалось ей, - Как поет задушевно…

- Спи, бабулечка, не тревожься, а Мише уже домой пора: завтра на работу ему с утра.

- Ишь, на работу надо... работящий... - сквозь сон подумала бабка.

Мишка осторожно поставил гармошку на комод: - До свидания, Надежда Павловна!

Но бабка уже не слышала, ее глаза были закрыты, и легкая улыбка светилась на ее лице.

Тихонько, на цыпочках, Алька вышла из бабкиной комнаты, потушив свет и прихватив ликер с рюмками. Мишка, стараясь не скрипеть половицами, прокрался в Алькину комнату, быстренько разделся в темноте и нырнул в приготовленную постель в жаркие Алькины объятия.

Вскоре Алька с Мишкой были разоблачены. Вера Николаевна с мужем с пятницы на все выходные уезжали на дачу. Так было все лето, пока однажды на химзаводе не случилась ночью какая-то авария. За Виктором Петровичем была послана служебная машина (на заводе знали, что он на даче), Вера Николаевна не захотела оставаться одна, а машину на даче нельзя было оставлять без присмотра, поэтому шофер был отослан, а Виктор Петрович на своих «Жигулях» сам поехал на завод, по пути забросив Веру Николаевну домой.

...Больше всего досталось, конечно же, бабке, «у которой под носом черт те что творится». На свет божий была выставлена бутылка с ликером, как неоспоримое доказательство бабкиного головотяпства. В шкафчике в ванной комнате были найдены спрятанные за занавеской и другие пустые бутылки, которые Алька не успела выбросить.

Вера Николаевна была в бешенстве. Виктор Петрович, который поднялся в квартиру, чтобы переодеться, похохатывал в спальне. Уличенная в «тяжком преступлении» парочка, смущенно прыскала от смеха, стараясь скрыть свое веселье от разбушевавшейся Алькиной матери.

На следующий день Мишка привез свою мать - «свататься». Вера Николаевна, уже более или менее успокоившаяся, встретила слегка напуганную женщину словами, над которыми думала всю ночь: - Ну, раз уж от нас уже ничего не зависит, давайте обсудим все детали - нужно, чтобы наши дети достойно вошли в новую жизнь.

Мишка уже до свадьбы, назначенной через месяц на сентябрь, переехал в Алькину комнату. В подарок от бабки была куплена та самая зеленая софа, которую Мишка с приятелем еле втащили на третий этаж. Алька со счастливыми глазами бегала по квартире, обставляя свое семейное гнездо.

- Сюда нужно Мишкину гитару повесить, а вот здесь будут наши вещи. Шторы нужно на более плотные поменять, а то солнце в глаза.

Свадьбу затеяли пышную, с обкомовской «Чайкой», куклой на капоте, с традиционным выкупом невесты и хлебом-солью на пороге самого престижного ресторана. Приглашенных было около сотни: многочисленные родственники и знакомые, большинство из которых молодые не знали.

Бабка сидела за столом рядом с Верой Николаевной. Алька не разрешила ей надеть платок, и она из-за этого очень неловко себя чувствовала. Она высмотрела среди родственников нарядную бабу Катю. - А эту змеищу-то зачем позвали? Ишь, вырядилась! - бабка поджала губы и старалась больше не смотреть в сторону ненавистной сношенницы.

Наташа была свидетелем со стороны невесты, со стороны жениха свидетелем был тот самый барабанщик. Было шумно, пьяно и бестолково, многочисленные тосты от незнакомых людей с криками «Горько!» сильно утомляли. Алька шепнула Наташе: - После третьего танца выходи к машине!

Они вчетвером сбежали со свадьбы на обкомовской «Чайке». Алька заранее уболтала шофера, молодого парня, который долго не сопротивлялся: в конце концов, ему было велено возить молодых. Мишка со свидетелем незаметно, соблюдая строжайшую конспирацию, натаскали в машину спиртное и закуску.

Шофер, глядя на разворачиваемую, почти детективную, операцию, весело сказал Мишке, не скрывая восхищения: - Балдежная у тебя жена, парень! С такой не соскучишься!

Поехали на дачу. Вырвавшись на свободу, они всю ночь орали песни, пили шампанское прямо из горлышка и жгли костер из сухой малины, которую сосед заботливо приготовил возле забора, чтобы укрыть на зиму посадки.

- Орфей полюбил Эвредику! - орал Мишка слова из популярной рок-оперы.

- Кака-ая ста-арая исто-ория! - орали девчонки.

- Орфее-ей! Орфе-ей! - надрывался барабанщик.

- И Эвредика!

На следующий день гуляли второй день свадьбы уже дома у Альки, куда были приглашены только самые близкие.

- Какой позор! - встретила Вера Николаевна ввалившуюся в квартиру рано утром компанию, - Невеста называется! - она дернула Альку за обгоревший подол грязного свадебного платья и выхватила из Мишкиных рук смятую фату.

- Это ж надо было додуматься! Ну что я людям скажу? Как им буду в глаза смотреть? - она отправила Альку отмываться в ванную.

- А малину зачем сожгли? Сосед утром из правления звонил. Позорище! А ты куда смотрела? - накинулась Вера Николаевна на Наташу, - Ну ладно, у этой дуры ветер в голове, но ты-то! Я от тебя никак не ожидала!

- Ну почему я всегда виновата? - устало подумала Наташа.

http://www.proza.ru/2016/09/13/264