Ледяная пустошь. Главы 1-2. НФ

Ледяная пустошь

1
 
     Я медленно умирал уже целую неделю. Слишком много на мне накопилось чужой кармы, слишком часто я вмешивался в чужие дела, слишком рьяно помогал людям. И ни разу не провёл ритуала замещения, хотя добровольцев всегда было много. Это когда кто-то умирает вместо тебя, забирая часть твоей кармы туда, в Ледяную Пустошь. В неизведанный край по Ту Сторону жизни. Кто-то может добровольно отдаться в твои руки и умирать за тебя, а ты продолжишь жить.

    Очередной фанатик в белой рубашке с красными узорами на груди и рукавах сидел на  коленях у моей кровати. Это был полный мужчина лет сорока. В руках он держал кинжал для ритуальных убийств.

   - Если я сделаю это сам, толку не будет. На этом свете я уже испытал всё, что хотел. Любовь, отцовство. Старость не принесёт мне ничего нового, Учитель. Это же ваше утверждение, что человек должен пожертвовать всем ради других. Десять лет назад вы исцелили мою дочь, и вот теперь я готов спасти вас. Готов отправиться в  Пустошь первым. Глупо не пожертвовать обычной возницей ради спасения мудреца и чудотворца. Так разрешите отдать вам должок, Учитель.

    - Ступай, Михей. Небеса запрещают мне держать тебя в должниках. Сила, с помощью которой я исцеляю, это сила Небес. И никакой моей заслуги в том, что я являюсь проводником этой Силы, нет. А у старости есть своя прелесть. Это видеть, как растут твои внуки. Теперь позови какую-нибудь из женщин с улицы и уходи. Я вижу, что там собралось много страждущих, но сегодня я приму только кого-то одного.

    - Учитель, они обзовут меня трусом, если мне не удастся убедить вас, - Михей сжал мою руку. – А потом, когда вы покинете нас навсегда, начнутся беспорядки. Они свалят всю вину на  меня и убьют. Мне всё равно тут не выжить, Учитель. Если только убежать отсюда, а убегать я не хочу. Я обречён. Убейте! – он вложил мне в руку кинжал. – Так я умру не напрасно. Вы продержитесь ещё недели три, и за это время…

    - Убийство есть зло. Не искушай меня. Поток алчущих чуда не оскудеет. Всем им надо смириться, что я умру. Приведи сюда кого-нибудь из женщин, Михей. Сам же ступай в замок князя. Передай, что я уйду на закате. Сам можешь не возвращаться, - я сел на кровати. Голова гудела, в груди щемило.

    - Позвольте остаться с Вами до самих Врат, Учитель.

    - Хорошо. Только не искушай меня больше. И князь пусть не провожает. Перед Пустошью я хочу видеть только родных и близких друзей.   

    Михей кивнул и вышел. В избу тотчас же вбежала полная женщина лет сорока в чёрном платье, с чуть вздёрнутым вверх носом. Ворвавшись, женщина мигом рухнула на колени, и так ползла до самой кровати.

   - Смилуйтесь, Учитель! Готова Вам свою честь отдать, только смилуйтесь! – женщина схватила мою руку и приложила к губам.

    - Оставь честь для своего супруга, дитя. Как тебя зовут?

   - Мария я. Но не надо мною, над супругом моим смилуйся, Учитель! От лекарей толку нет. Лишь последние деньги хотят вытянуть, а нога гниёт. Медведь моего Ивана порвал, - женщина заплакала. – Тут он, за дверью. Одна надежда на Вас, Учитель!

    - Не плачь, дитя. Всё разрешится. Яков! – позвал я.

    Из соседней комнаты прибежал грузный мужчина с круглым лицом и поклонился мне в пояс.

    - Посох мне, Яков.

    - Там три сотни человек. И у каждого к Вам своя просьба, Учитель. Будет беспорядок, - заметил Яков.

    - Вам не стоит выходить, Учитель. Люди возбуждены, - Мария перестала плакать. – Позвольте занести Ивана сюда. Многие и по три дня ждали, чтобы к Вам попасть. Выходить опасно, Учитель.

    В этот момент в избу вбежал слуга князя. Форменная, пурпурная рубаха на русоволосом юноше была разорвана, щека рассечена. Слуга жадно глотал воздух.

    - Вы бы образумили этих дикарей, Учитель. Про очередь кричат, на людей бросаются, - заметил слуга. – Князь вас к себе призывает. Дело срочное. И вот ещё, - он подошёл к кровати, достал из ножен кинжал и протянул мне. – Во благо народа вам разрешено убить меня. Не откажите в милости, Учитель. Я человек маленький, а вы опора страны нашей.

   - Жди меня здесь, сын мой, - улыбнулся я слуге. – Посох мне.

    Яков сбегал в соседнюю комнату и принёс толстую палку. Ученик подставил плечо, и я заковылял к выходу. Мария открыла дверь.

    - Учитель, смилуйся! – грянула толпа.

    Здесь было человек триста, что заполонили узкую улицу. Люди разных сословий, фанатично верующих в Чудо, и для которых это Чудо было необходимым. Увидев меня, народ опустился на колени. Все, кроме мужчины и женщины, что лежали на носилках.

    - Смилуйся, Учитель! – хором повторила толпа.

    - Приходите завтра, дети мои. Сегодня я помогу только двоим, - тяжело вздохнув, громко сказал я.

    Потому, что завтра я буду замерзать в Ледяной пустоши, и никому завтра уже помочь не смогу. Завтра я сам буду нуждаться в помощи, превратившись из небесного посланника в обычного смертного.
 
    - Вон там мой Иван, Учитель. Смилуйтесь, - Мария повела меня к мужчине на носилках. – Какой же воин на одной ноге?

   Толпа расступилась, и я, опираясь на Якова, заковылял к носилкам. Подошёл, отбросил с мужчины одеяло, опустился на колени. В нос ударил тошнотворный запах гниющего мяса.

   - Смилуйся, Учитель. – тихо попросил Иван. – Трое детей у меня. Кто ж накормит?

    - Всё будет хорошо, дитя.

    Я возложил руки на рану и закрыл глаза. Представил, как рана быстро затягивается. Сначала стали горячими кончики пальцев, потом ладони.

    - Чудо, Учитель, чудо! – взревела толпа.

   Я оторвал руки от ноги Ивана и открыл глаза. Вместо гниющей раны остался розовый рубец. Люди окружили нас и пожирали жадными взглядами ногу охотника. Каждый хотел оказаться на месте Ивана, каждый жаждал, чтобы и с ним вот также произошло чудо.

   Иван сел, с удивлением посмотрел на свою ногу, осторожно ощупал, потом встал. Улыбнулся, помог мне подняться.

    - Чудо! – взревела толпа с завистью. – Слава Учителю!

    Нахлынула слабость. Я сильнее опёрся на руку Якова. Ещё один сеанс отправит меня в Ледяную Пустошь. Конечно, может быть, и в Сад, но скорее в Пустошь. Прости, Отец Небесный, я ещё не готов. Мне надо попрощаться с сестрой. Она меня любит, и я не могу уйти, ничего ей не сказав. Это неправильно, Отец.

     - Спасибо, Учитель, - Иван меня обнял. – Как я могу отблагодарить Вас?

    - Рассказывай обо мне. Скоро я уйду из этого мира, но люди не должны обо мне забыть. Рассказывай, что я делал и что я говорил, - попросил я. – Это очень важно. Особенно то, что я говорил. И моя сестра. Когда меня не станет, кто-то должен найти для неё слова утешения.

      - Хорошо. Я всё сделаю, - кивнул Иван и перешёл на шёпот. – Я знаю одного никчёмного человека. Он вор и приносит один только вред. Я мог бы заманить его в Ваш дом, и Вы бы сами отправили его в Пустошь. Оно того стоит, Учитель. Это не преступление. Власти точно также казнили бы его, если бы его кто-то им выдал. Это благо.

     - Нет никчёмных людей, сын мой. Всякий достоин милости. Я уже принял решение и не отступлюсь. Ты должен только рассказать обо мне, что был такой человек. Именно человек, - тихо проговорил я и подошёл к женщине на носилках.

    Нет, не было у меня времени. Даже часа в запасе не было. Женщина была без сознания. Если ей сейчас не помочь, то спасти не получится. Счёт времени шёл на минуты. Смилуйся, Отец Небесный, дай мне сил! Не себя ради, сестры ради прошу!

    Я опустился на колени рядом с женщиной. Возле заламывал руки кучерявый, молодой человек. Верно, сын.

    - Как зовут? – кивнув на женщину, спросил я. – Почему не сказал мне раньше, что мать при смерти?
 
    Толпа окружила теперь меня и женщину. Расходиться они не собирались. Надеялись, что чудеса продолжатся. Что сейчас помогу вот ей, а потом кому-нибудь из них. Скверно. В воздухе запахло беспорядками.

    - Разойдитесь. Я помогу только этой женщине. Остальным завтра, - громко заговорил я. – Скоро тут будут солдаты. Они попытаются вас разогнать, а я не смогу остановить это безумие. Князю не понравится такое скопище народа. Расходитесь… Назови имя матери, не тяни, - обратился я к молодому человеку.

     - Серафима. Здесь толпа. Я побоялся пройти без очереди. Кто не в свой черёд, тех бьют. Как с ума сошли, - объяснил мужчина. – Смилуйтесь, Учитель!
 
    - Чуда хотим! Не откажи увидеть, Учитель, смилуйся! Как свершится, так разойдёмся! – гремела толпа.

    В своих мыслях я махнул на них всех рукой. Мне не изменить то, что должно произойти.

    - Сейчас я помогу этой женщине и потеряю сознание. Толпа взбесится. Не дай им разорвать меня на куски. Просто занеси в дом и никого не пускай, кроме сестры. Если Небесам будет угодно, я восстановлюсь. Если нет—не поминай плохим словом, - прошептал я на ухо Якову.

    Тот послушно кивнул. Яков знал: если я что-то решил, меня уже не отговорить. Я закрыл глаза и возложил руки на виски Серафимы. Представил, как тромб в её сосуде рассасывается, кровь снова начинает циркулировать в головном мозге, и Серафима приходит в себя. Сначала стали горячими кончики моих пальцев, потом ладони, а после будто бы загорелись все руки целиком.

    - Луч, чудо! Смилуйся, Учитель! – грянула толпа. Словно бы не здесь, словно где-то очень далеко.

    Почувствовал, как завалился на бок. Ощутил, что меня подняли чьи-то руки. Ни то Якова, ни то Ивана. Не понять.

    - Куда вы Учителя?! Оставьте нам! Воды, принесите воды! – кричали и слева, и справа. В теории, кричали совсем рядом, но мне казалось, что из другого конца города. Но сил открыть глаза не было. Сил хватало только на то, чтобы чувствовать. Но это ненадолго.

    Меня положили на землю, вылили на лицо холодной воды.

    - Очнитесь, Учитель. Как же мы без вас? – Яков всхлипнул.

    - Домой. Поспеши, - с трудом прошептал я.

    Меня подхватили на руки и понесли. Людское море загудело, но я уже не мог понять, что они кричали. Тьма поглотило моё сознание.

2

    Не вышло. Прости меня сестра. Я уже давно себе не принадлежу. Вот и попрощаться с тобой тоже не получилось. Я это сразу понял, как только увидел бородатого мужчину в фирменной куртке с логотипом Пустоши на рукаве. Склонившись надо мной, бородач рассматривал меня с интересом.

    Вопреки мнению, что в Пустоши нет жилья, я лежал на тюфяке в просторной комнате. Кроме тюфяка, тут располагались ещё письменный стол со стулом, массивный шкаф и кабина из прозрачного материала неизвестного предназначения. На столе стоял стакан с чем-то горячим, за окном шёл снег. Ничего страшного и необычного. Умер и умер. Мучить меня никто не собирался.

   - Учитель Алексей, - представился я и сел. Я был абсолютно наг, но это меня нисколько не смущало. Вообще, что может вас смутить, если вы уже мертвы? – Суд состоялся?

    - Состоялся. Не волнуйся, ты тут ненадолго. У нас нехватка персонала. Тебя в помощь прислали, а потом назад. Девушку найти нужно. Она тут по глупости. С крыши спрыгнула и всё, - сбивчиво объяснял бородач. – Мимо Точки Сбора. В радиусе трёх километров. Такое бывает. Когда человек незначительный, Система принимает решение автоматически. Часто ошибочное. Глеб я. Твой напарник, временно, - бородач пожал мне руку. – Одевайся и в путь. Одежда в шкафу.

    - И что? Я смогу вернуться на Землю? – не поверил я собственному счастью.

    - Сможешь. Только ненадолго. И никому не рассказывай, что тут происходит. Наври с три короба, но правду ни-ни. Народ не поймёт. Да и Высшим совестно, что тут бардак. Их же недоработка. Высших. Одевайся, - Глеб распахнул дверцы шкафа и протянул мне рубаху и тёплые штаны. Всё синего цвета, и всё с надписью «Пустошь». – Пойдёшь с фонарём, первым. Замечаешь неподвижный объект—замираешь на месте. Увидишь объект в движении—бьёшь лучом в глаза, - он подал мне куртку, носки и сапоги. Всё синее. На куртке надпись «Пустошь». Себе Глеб забрал ружьё. Мне вручил массивный фонарь оранжевого цвета. С верхней полке взял по меховой шапке. – Идём.

    - Бегает-то кто? Что за Высшие? Это правда, что Первый Учитель до сих пор здесь, к столбу прикован? Покажешь, где? – быстро одеваясь, завалил я Глеба вопросами.

   - Кто с цепи сорвался, тот и бегает. За всеми следить наказа не было. Кто этот бардак допустил, те и Высшие. Учителя показывать не велено. Перчатки в карманах. Идём, - Глеб напялил перчатки и шапку.

    Вышли в метель. Мелкий снег лепил в глаза, ноги проваливались по колено. Я включил фонарь. Луч света пробивал метров на двадцать, не больше. Глеб шёл за мной след в след. Впереди маячило одноэтажное здание без окон красного цвета.

    - Обходим ангар по периметру. Будь начеку, - посоветовал Глеб. – Эти твари любят здесь прятаться. Особенно в непогоду.

    - Ты мне в спину не выстрелишь?

    - А ты не убегай. Отпускать не велено.

    В голове созрел план. Резко остановиться, посветить в лицо, ударить, отобрать ружьё. Я должен увидеть Первого Учителя. Освободить, выслушать. Нет, не тщеславия ради. Просто так будет правильно. Народ заждался своего Вождя. Не такого хлипкого, как я, который может помочь только троим жаждущим в день. Учителя с неограниченным ресурсом, перед которым склонит голову сам Император. Потому, что за ним пойдут тысячи, что он одним словом обезоруживает целые армии. И всё оружие по одному слову его перемещается сюда, в Пустошь. Только вот когда судили его за ересь на Земле и казнили, Учитель бездействовал. Почему? Хватит ли у меня сил освободить его? Захочет ли вернуться на Землю?

     - Почему Первый Учитель тут? – повернули за угол ангара. Ничего.

    - По приговору. За самоуправство. Тысяча лет на цепи. Кормить положено, обсуждать—нет, - сообщил Глеб. – Круг дадим. Потом к следующей точке.

    Далеко идти не пришлось. Мы обогнули ангар, и нашли обнажённую девушку. Мою сестру Елену. Замёршая, без сознания, она, свернувшись калачиком, лежала на снегу у стены.

    - Лена, глупая! – положив фонарь, я снял с себя куртку, закутал в неё сестру, взял на руки, поцеловал в лоб, прижал к себе. – Так не должно быть, Лена! И без меня есть для кого жить!

     - Быстро нашли, хорошо. Отогреем. Идём, - Глеб подхватил мой фонарь. – Всё необходимое здесь есть.
 
      Мы завернули за угол, и Глеб, нажав на кнопку, открыл дверь в ангар. Войдя внутрь, я обнаружил огромный, хорошо освещённый зал, в центре которого располагался позорный столб, а по кругу в три яруса стояли кресла. Именно здесь Высшие и принимали свои решения, отправлять ли человека в Сад или в Ледяную Пустошь. Я положил Елену на кресла.

    - Я сейчас, - Глеб скрылся за тёмно-синей портьерой, что разделяла зал на две части.

   Я возложил пальцы на виски Елены, и взмолился Отцу Небесному. Чтобы Вы сказали, Отец, тем созданиям, что возомнили себя тут Высшими, и решают судьбы человеческие? Этого в Сад, другого отправить на Землю, третьего оставить в Пустоши. Возможен ли справедливый суд, Отец, без Тебя проведённый? Или же Вы всегда незримо присутствуете здесь и не позволяете совершиться несправедливости? Тогда почему Первый Учитель здесь? В чём его вина, Отец?

     Ладони мои стали горячими. Я отнял руки от головы, а сестра открыла глаза. Улыбнулась.

    - Хорошо, что мы снова вместе, братец, - тихо произнесла она.

    - Быть прикованными к соседним столбам в Пустоши--хорошо? Не слышал ничего, глупее этого, - нахмурился я. – Благо, ты вернёшься на Землю. Тебе тут не место.

    - Но я хочу быть рядом с тобой!

   - Не будешь. Не велено. Сейчас согреешься, и потопаем к месту Возврата. Девушку отправлю в Сад, тебя на Землю, - Глеб появился с кружкой чего-то горячего в одной руке, и с одеждой для Елены—в другой. Кружку он протянул моей сестре, одежду—оранжевые штаны и куртку—положил рядом. – Выпей чаю и одевайся. Надо торопиться.

    - Но я не хочу в Сад! - воспротивилась сестра.

    - Тебя никто не спрашивает, - поморщился Глеб. - Одевайся.

    - Я хочу быть рядом с братом. Где угодно, но рядом.

   - Наши дороги расходятся, Лена. Так надо, - я взял сестру за руку. – Поговорим в сторонке, Глеб.

    - Не велено. Нужно идти, - заявил Глеб.

    Пришлось ударить его ногой в живот, снять ружьё с плеча, взять на прицел. Сухо щёлкнул предохранитель.

    - Ты что, Алексей?! Тебе этого не простят! – вскрикнула сестра. Её советы всегда мудры, но только не сегодня. – Он не человек. Отпусти.

     - Другого пути нет, сестра. Глеб, проводи нас к Первому Учителю.

    - Не велено. Если мы опоздаем к точке Возврата, на Землю вам не попасть. Подумай о сестре, Алексей.

    - Учитель важнее. Если мне удастся  освободить Его, мы выберемся отсюда и без твоей помощи, - заявил я. – Веди.

    - Он не хочет возвращаться. Он остаётся тут добровольно. С грешниками, - рубанул Глеб. – Себя винит. Сам. Приговор заставил Высших подписать, чтобы всё по форме было. Умом тронулся ваш Учитель. Десятки ваших к Его столбу водил. Бесполезно. Уходить не хочет. И тебя не послушает. 
 
    - Я тебе не верю. Веди.

    - Послушай, Алексей. Все, кто сорвался с цепи, все они собираются возле Учителя. Приходят за утешением. Меня они не тронут. Я Его кормлю. Но тебя могут разорвать на кусочки. Были случаи. Не любят грешники, когда Учителя уговаривают вернуться на Землю. И тогда ни Сад, ни Пустошь. Тогда верная погибель, Алексей, -  предупредил Глеб. – Людям, что нуждаются в твоих чудесах на Земле, легче от твоей гибели не станет.

     - Для живых я уже умер. И Первый Учитель сможет дать людям куда больше, чем я. Веди. Меня и Елену.

    - Девушка тут по ошибке, упрямый ты человек! – крикнул Глеб.
 
    - Проводи их обоих к Учителю, а потом к точке Возврата, - донёсся надтреснутый голос из-под потолка. Я посмотрел вверх, но никого не увидел. – Нам нечего скрывать.

    - Слышали, Глеб?! Вам велели нас проводить к Учителю. Самими Высшими велено, - с иронией бросил я.

   - Ты пожалеешь о встрече с Ним, - вздохнул Глеб. – Лучше питать надежду, чем разочароваться.

    - Веди уже, философ.

Продолжение http://www.proza.ru/2016/09/14/1232