Подводя предварительные итоги

(Название позаимствовал из позапрошлых газет)
Проснулся – встал, встал – пошел. Это принцип. Этот принцип я назначил себе сам. Принцип требует исполнения. Но я продолжал лежать, соображая, что сегодня мне предстоит принимать какие ни какие поздравления.
«Издалека, долго…. а мне 16 лет…» «Где, мои 16 лет…?» Вот и первые «визиты».
«Тебе не 16. Тебе 5 раз по 16. И не далее, как сегодня. «Допрыгался. Или допрыгал? С какого боку посмотреть. Можно посмотреть, что ты делал в «первые 16», во «вторые»…
«А еще существует коэффициент «шишнадцать», который следует вводить во всякую информацию (?). Для достоверности». Так поступать советовал мне Михалыч, врун, болтун и хахатун.
Мыслишки спросонья, как сушеные рыбешки.
«Первые 16 я помню и очень хорошо. Я окончил 7-й класс, я еду в составе студенческого отряда в Анапу, работать на виноградниках. В те времена студентов не посылали на целину, и еще не были созданы стройотряды. Сестра училась в Бауманском, я упросил ее, и меня зачислили в отряд».
Я еще полежал. «Проснулся, встал! На пробежку? Ан, нет. Пробежки можно отнести к третьему 16-летию, и даже к четвертому. А нынче? Даже не прогулка, и даже не проходка, а и слова приличного не подберешь, когда не идешь – бредешь».
«А что тебе говорит цифра 80?» – «А цифра 80 мне ничего не говорит». – «Говорят, что это много». – «Могу сказать, что это очень быстро».
С цифрами можно поиграть.
«Говорят, бесконечность это – восьмерка, положенная на бок. Бесконечность, как ни поверни – все бесконечность. В первом классе еще показывали, что нельзя написать «самую большую цифру. Учительница написала на доске цифру, и каждый подходил и приписывал еще цифру, а потом доска «кончилась», и писать стало негде. Через много лет я сообразил, что цифры можно приписывать и «спереди», но тогда спереди доска начиналась. Ее тоже как бы не было».
«Бесконечность – бег по кругу. Для «особо отмеченных» – бег по двум кругам сразу, то есть пребывание одновременно в двух разных точках. Наука физика такое допускает».
«Можно еще обсудить шестые 16 и даже седьмые 16. Слышал, что в роду были «пра-пра-пра-пра» с подобными показателями. Да гадание вообще дело пустое».
«Про себя знаю, что жив, и живой я по молитвам матери».
«А почему я вспомнил про школу? Вспомнил еще и потому, что позвонил мне одноклассник и после восклицаний сообщил, что из всего класса осталось нас всего двое. И уточнил, что есть еще двое, но они «не наши».
 «Ты, Гарри, ты не наш, не с Океана…». Во, как! Можно сказать, жизнь прожили, а «наши» и «не наши» остались.
Я «продолжил» лежать.
Вчера веселую игру вспомнили, послушав песню.
 Космонавт закрутился, летая вокруг планеты, забыл свои позывные и запрашивает: «Земля, Земля кто я?». «Земля» отвечает –  «Сокол, Сокол! Ты – Сокол». Он никак  в толк не возьмет, и опять – «Земля, Земля … ». И «Земля» отвечает. «Сокол, Сокол! Ты – баран!».
 Весь день веселились, вспоминая. В разговоре в ответ на вопрос или без вопроса этак доброжелательно кто-нибудь вставляет – «Сокол, Сокол…». 
«Пить, курить и говорить начал я одновременно… ».
О! Поздравления от Райкина! Вот конструктивная мысль. Кто бы спорил. Все происходит в одно время. Вот только время, как бесконечность. Значит, следует определить момент времени!
В какой момент выпил, в какой – закурил, в какой – сказал. Тогда открываются причины и следствия, взаимосвязи и последовательность. Как интересно! И как это важно! Человек сначала выпил, а потом сказал, или сначала сказал, а уж потом выпил. А когда закурил?
Однажды сидели мы за столом, какой-то праздник отмечали, и пришел старший сын. Он уже большой стал. И потребовал себе место в общей компании, рюмку, и чтобы ему налили, как всем. Налили, но догадались предупредить – мол, сперва понюхай. Ребенок понюхал, рюмку отодвинул, едва не уронив, и обругал родителей, что такую дрянь пьют. И родители были в восторге. Какой сын умница!
Почему жизнь называют веселой? Иному небо с овчинку, а иному и пятак – деньги. Потом понял. Любит жизнь посмеяться над человеком. Только человек возомнит о себе, тут жизнь над ним (Человеком, особенно если человек с большой буквы) и посмеется.
Прошло какое-то время, и второй сын подрос и стал требовать «уважения». Все повторилось. Все, да не все. В этот раз ребенку налили пиво, тонко предупредив, чтобы сперва понюхал. Ребенок в один присест чашку выпил, и выдохнул: «Еще». (То есть сначала выпил, потом сказал.)
А курить? Нельзя, когда пьешь, говорить, как нельзя, по утверждению знатоков, «налить триста грамм в один стакан». По утверждению тех же знатоков, были в свое время официантки, умевшие проделать такой фокус.
А когда человек в первый раз выпил или закурил – очень его (этого человека) этот момент волнует. Человек событие помнит, другим рассказывает и даже потомкам передает. Сам не раз слышал. И даже слышал про то, как человек в последний раз выпил, в последний раз закурил и что сказал в «своем последнем слове». Но это, как говорит наш артист Леонид Каневский, «совсем другая история.
Первый раз вспомнить о собственных начинаниях в этих областях меня вынудила медицинская комиссия при вступительных экзаменах в университет. Как говорили, комиссия была назначена – «дабы не создавать конкурса из будущих студентов, поступивших на геологический и географический факультеты». Предполагалось, что будущим специалистам нужно будет здоровье для работы в поле. На геологическом факультете вывесили плакат. Плакат от пола да потолка с перечислением  заболеваний, которые, если будущий студент сумеет скрыть, эти болезни, все одно будет немедленно отчислен! Плакат содержал чертову дюжину болезней, настолько мудреных, что я ни одной не запомнил, поскольку и прочесть-то (после армии) мог с трудом. Но два пункта мне запомнились. Эти пункты располагались в центре плаката и гласили: «отсутствие верхних конечностей», «отсутствие нижних конечностей».
Первый кабинет, первый белый халат и первый вопрос (в лоб):
– Курите?!
– Вы знаете, я почти, я бросаю…
– Всю жизнь будете бросать! Курит. (Пишет.)
– Пьете?!
– Нет, только по праздникам…
-Пьет. (И пишет!)
Ничего себе! Характеристика в комсомольскую организацию.
Дальше было хуже. В кабинете, где измерили давление, мне было заявлено: «У вас повышенное давление. Допустить к экзаменам мы вас не можем».
И даже сейчас, пригревшись под одеялом, я недоверчиво улыбаюсь, вспоминая «степень моего возмущения».
–У вас вон дистрофики кругом бегают. А я вчера в армии был годен, а у вас не годен?!
– Успокойтесь, приходите завтра.
– Да, теперь я могу оценить и степень собственной глупости. А было так. Накануне «встречались и отмечались»! До рассвета проговорили в каком-то уютном скверике. Утром пораньше поспешил я на медкомиссию. «Поспешишь, насмешишь». В первую очередь самого себя.  Благо, никто меня сейчас не видит.
Впрочем, судьба была ко мне благосклонна и неравнодушна, не позволяя мне долго переживать и задумываться.
Следующий кабинет: «Психиатр».
Меня провели в просторный кабинет. Несколько столов и несколько медсестер. Мной тут же завладел старичок с бородкой и ручками, как птичьи лапки, отвел за дальний стол и начал беседу. Первая его фраза была: «Вы поступите». Повторив несколько раз «вы поступите», «вы поступите», как заклинание, он вдруг как-то вкрадчиво спросил: «А скажите, у вас в роду не было сумасшедших?» Меня происходящее начинало веселить. «Да, нет. Я первым буду». Дальше пошли те же увещевания и снова неожиданный вопрос. «Вы поступите, вы не будете прыгать с 18-го этажа? А то у нас прыгают».  Я растерялся. Что ответить? Уж чего-чего, а «сводить счеты с жизнью»! Ни с какого этажа я прыгать не помышлял.
 Отворилась дверь, и дородная медсестра, нет, не вошла, а вплыла, неся в руках, как священный сосуд, фарфоровую кружку. Над кружкой витал парок, что указывало на то, что воды в кружке было немного. Она пронесла кружку, обходя стол, в противоположный угол, где на тумбочке стояла электроплитка. Все это время мой эскулап провожал ее влюбленными глазами. Когда вода закипела (было слышно), он вскочил, и плотоядно потирая ручки, устремился к дымящемуся сосуду, достал из тумбочки пачку «индюшки» (чай «Индийский», большая пачка) и начал сыпать заварку в кипящую воду. Он сыпал и сыпал, а я забеспокоился. «Когда он остановится?» Наконец он остановился, задумчиво убрал пачку в тумбочку, достал беломорину, закурил нетерпеливыми руками, затянулся и отхлебнул из кружки, и глазки блаженно прикрыл. И совсем стал похож на Доктора Айболита из моих детских книжек.
Я закурил (никому не говоря) в победном 1945 году. И помню не потому, что в 45-м году, и не потому, что сигареты американские, с «верблюдом», тогда они были без фильтра, и не потому, что заканчивал первый класс, и не потому, что после того, как затянулся, сознание потерял, а потому, что сигареты эти распространяли вокруг несказанный аромат.  До сих пор кажется, помню!
«А когда ты в первый раз выпил?» Точную дату первой рюмки вспомнить не смогу, но можно установить примерную дату, если воспользоваться «методом Похлебкина». Ему потребовалось установить, какое количество алкоголя было выпито в одной северной стране, за какой-то год, на который статистических данных почему-то не было, но были данные по «перерасходу» соли за исследуемый период. В той стране занимались ловлей рыбы, и засоленная рыба считалась главной закуской. Определив количество «закуски» (пропорционально затраченной соли), автор, таким образом вышел на определение количества выпитого.
Одно лето «держали» мы детей у тестя на даче. Дети в школу еще не ходили. После работы прибегает мать с сумками наперевес с электрички, отдышаться не успела, как ребенок ее спрашивает: «Мама, а красное вино полезно?». – «Полезно, полезно. А почему ты спрашиваешь?». – «А мы сегодня с мальчишками на пруду шалаш строили. На открытие (шалаша) вино красное пили. И мне дали».
Помню, что, когда поезд, на котором следовал студенческий отряд (и я в их числе), направляясь к морю, набрал скорость, вагонный столик был сплошь уставлен бутылками. Все еще обсуждали, как событие, что бутылок оказалось ровно столько, чтобы полностью занять весь столик.
Под музыку колес и гитары звучали новые для меня песни. «И чистое веселье».
Вывод таков – начинали мы довольно рано.
Пришлось мне попробовать «разных напитков». И одеколон, и денатурат в том числе.
Почему это? Человеку все время нужно как бы оправдываться, как бы объясняя свои поступки? Ну, было. Ну и что?
Читал однажды воспоминания, кажется, писателя Паустовского. Вспоминал  он, как с группой товарищей писателей ждали дорогого гостя, Аркадия Гайдара. Чтобы гостя угостить, послали «гонцов» на базар, «чего-нибудь достать». «Достать» удалось только одеколон. И дальше автор вспоминает, как благодарен, был Гайдар товарищам, когда ему («с устатку и с мороза») поднесли выпить «что достали».
Кстати сказать, с «приемом денатурата» у меня приятные воспоминания. Редкий случай. В тайге встретились два отряда! И отметили встречу. Чем было. Что осталось к тому моменту не выпитым.
Кто бы мне объяснил? Как так получается, что в разных сторонах и с разным народом довелось общаться? Но никогда, ни разу не попробовал я то, что называют наркотиком!
Надо полагать, была в нас какая-то гордость. Внутренний стержень. Юрочка Горбунов якорек на руке наколол. Походил, покрасовался, а потом под наждак руку подставил и содрал татуировку вместе с кожей. В нашем тогдашнем понимании блатные замашки – были для нас вещи недопустимые.
Что касается «начал говорить», то и здесь точная дата отсутствует, но помнится, что довольно рано я уразумел (или меня «уразумели» и дома, и во дворе), какие слова лучше не произносить в присутствии взрослых и в отношении тех, кто постарше тебя.
Уже потом я узнал, что в цивилизованных странах выпускаются специальные сборники слов и выражений с подробным объяснением, что слова эти означают. Эти сборники рассчитаны на культурных людей и на то, что люди культурные значение слов знать будут, но не станут их употреблять в своей речи.
Но, но и но. Моменты в жизни бывают разные.
Дети, когда маленькие, по ночам бывает, беспокоятся, и к ним вставать надо.
Жива во мне привычка вскакивать по тревоге, и часто подбегал первым к крикуну, за что и благодарность от жены получал. Хочу заметить, человек может уставать до такой степени, что, разбуженный по тревоге, делает все, что полагается и как полагается, но наутро не может вспомнить, что было ночью. Приходилось такое наблюдать.
И вот однажды утром жена мне говорит: «Ты когда к ребенку встаешь, матом не ругайся».
Я изумился! «Что ты такое говоришь? Да чтобы я при женщинах и при детях! Надо же такое придумать».
Утром было дело. На работу опаздываем, еще ребенка в сад отправлять. Ребенок в стуле детском сидит, я его на ходу кашкой кормлю. Ребенок есть не желает. Ложкой по тарелке с кашей бьет и что-то приговаривает. Я притормозил, прислушался, что дитя говорит.
Дитя по тарелке с кашей бить продолжает, и я слышу: «Е.. я эту кашу».
Немая сцена, и я замечаю в глазах жены моей блеск победных салютов.
– Что я говорила?
Но я не сдался. Я оставил за собой последнее слово.
– Это оно (т.е. дитя) в детском саду набралось.
И опять я порадовался, что сейчас меня никто не видит.
Я залежался. Надо вставать. Главное в том, что я нарушил свой принцип, а за нарушение принципов большой штраф предъявляется! Хорошо иметь принципы. Но заметил (не я первый), что неукоснительное следование принципам заканчивается анекдотом.
Когда я поступал после службы в армии в университет, на подготовку к экзаменам был у меня месяц. Прикинул я «общее количество» того, что может быть на экзаменах, разделил этот «объем» на 30, и каждый день «проходил одну тридцатую». В котором бы часу я не лег спать, вставал я в 6 часов утра, и пока «положенного не проходил», спать не ложился.
Принцип я выдержал и поступил, и даже за сочинение «вынес три балла» (как тогда говорили), и много лет после прошло, и каково же было мое удивление, когда я случайно, мимоходом узнал, что горьковскую старуху звали Изергиль.
Так вот, стали меня болячки одолевать. Болячки из тех, которые за собственную глупость присуждаются. (Это происходит, когда что-то начинает беспокоить. Сигналы поступают! Ты внимания на сигнал не обращаешь. И тогда – «количество переходит в качество».)
Целый букет из болячек образовался! Такой букет не подаришь любимой девушке.
Пришлось «брать себя в руки» и вспоминать, «чему учили». А учили: «Встал! Пошел!»
При «подъеме»: голова тяжелая, руки, ноги ватные. «Товарищ старшина, заболел, в санчасть отпустите». – «Ты, что Устава не знаешь?! Санчасть – после пяти вечера! Встал в строй! Бегом, марш»!
«Бегом, марш» – это на зарядку, перед зарядкой бег «3 км.», если сержанты, себя жалея не срежут дистанцию. После подъема, перед зарядкой команда – «форма одежды №..». Это значит, что если солнечно и тихо – то без рубашек, если пасмурно, то и в гимнастерке, а если метет и ветер «с ног сдувает», то в шинели и в шапке.      
Обычно после такого, к вечеру о санчасти и мысли не остается.
Таким образом, применяя кое что из прежнего багажа кое от чего избавился. Например, от такой напасти, наименование которой, узнал потом и которая имеет официальное название – «паническая атака».
А поскольку появились «достигнутые успехи», то опять я возгордился и даже стал давать мудрые советы окружающим, но вовремя остыл, заметив их (окружающих) неудовольствие.
И опять – «получи скандал». Ноги стали отказывать. Давно сигналы поступали.
Но чем нас напугаешь?! Не напугало меня ни то, что я видел, и ни то, что слышал.
В палате хирургического отделения, где лежали уже ампутированные и те, которых готовили к операции, невольно услышал я разговор пациента и хирурга. Пациенту должны были ампутировать часть ноги (диабет). И хирург объяснял, что дело этим не кончится и что пациент скоро (через год) опять будет у них в отделении, и поэтому (согласно инструкции!) ампутировать будут всю ногу. Пациент, человек средних лет, объясняет, что он поэт, что он пишет книгу, что ему для завершения нужен год, потом ему совершенно все равно, но если ему отрежут всю ногу, то он не сможет себя этот год обслуживать, а потому просит! Но хирург был упертый.
У соседа по даче тоже ноги отказали. Говорили, что из ванны он вылезти не смог и не смог воду переключить «и так сварился».
Я испугался, когда ноги отказали до такой степени, что я ни присесть, ни привстать  не мог.
Однажды спустился в шурф. Шурф глубиной пять метров. Не помню теперь, как так получилось, что я попал в ловушку. Вылезал буквально «на зубах». Вылез! Помню –  страха не было. А тут страх! Испугался я и «начал движение». Вспомнил и про врачей, и про Бога. И ходить! Хожу, как на службу. «Чтобы голова варила, надо, чтобы ноги ходили».
Хорошо, когда идешь – поешь. Плохо, когда «не идешь, а ноги тащишь». (Карикатура – человек ноги тащит.)
Все. «Встал!» «Пошел!»
Иду, иду. «Запевай!» «Сокол, Сокол! Сокол ты – …».