Однажды на морском берегу

Джи­му ни­ког­да не на­до­ест это мес­то.

Со­лёное мо­ре, шум волн, не­щад­но па­лящее сол­нце, кри­ки ча­ек; воз­дух, та­кой же го­рячий, как пе­сок и кам­ни на бе­регу… За­пад­ная бух­та — мес­то, где прак­ти­чес­ки ни­ког­да не бы­ло штор­ма, а вол­ны нас­толь­ко спо­кой­ны, что чувс­тву­ешь уми­рот­во­рён­ность это­го мес­та всей сво­ей ду­шой. Вот толь­ко бух­та сла­вилась сов­сем не веч­ным шти­лем. Го­ворят, что здесь во­дят­ся ру­сал­ки.

Она встре­тит те­бя у пе­щеры — де­вуш­ка, прек­расней ко­торой нет на све­те. В её блес­тя­щих на сол­нечном све­те гла­зах мож­но уто­нуть. Ниж­няя по­лови­на её ли­ца прик­ры­та мас­кой, но те­бя это нис­ко­леч­ко не нас­то­рожит. Вы поб­ро­дите по бе­регу, нас­лажда­ясь яс­ной по­годой, и как толь­ко нач­нёт смер­кать­ся, будь го­тов к му­читель­ной смер­ти. Мас­ка упа­дёт на бе­лый, как са­хар, пе­сок и не­понят­но, от че­го ты ум­рёшь ско­рее — от хо­лодя­щего нут­ро ужа­са при ви­де жут­ко­го (от уха до уха) рта мор­ской бес­тии или от смер­тель­ных ран, ко­торые она на­несёт те­бе кри­выми, но ос­тры­ми зу­бами.

Бо­ять­ся бы­ло че­го — в не­кото­рых мес­тах встре­чались об­гло­дан­ные че­лове­чес­кие кос­ти.

Ко­неч­но, Джи­ма это не ос­та­нав­ли­вало. Бы­ло ли это аб­со­лют­ное не­верие или же обык­но­вен­ная глу­пость, ник­то не знал. Но, сколь­ко бы он не бро­дил по бух­те, ни од­ной ру­сал­ки так и не встре­тил.

До се­год­няшне­го дня.

Нас­висты­вая ве­сёлую ме­лодию мо­лодой че­ловек уви­дел, что вол­ны что-то выб­ро­сили на бе­рег. По­дой­дя бли­же, он об­на­ружил де­вуш­ку без соз­на­ния. Длин­ные чер­ные во­лосы, на­пом­нившие Джи­му гус­тые чер­ни­ла, пол­ностью зак­ры­вали ли­цо и пле­чи нез­на­ком­ки. На ней не бы­ло ни­чего, кро­ме зе­лено­вато­го платья. Опус­тившись на ко­лени, па­рень убе­дил­ся, что де­вуш­ка жи­ва — пульс ед­ва, но про­щупы­вал­ся. Он уб­рал с её ли­ца во­лосы и ужас­нулся. Рот… Это да­же не бы­ло ртом. Это бы­ла пасть, как у хищ­ной ры­бы, ко­торая во­дит­ся на дне оке­ана. Из-за при­от­кры­тых губ вид­не­лись клы­ки, на­поми­нав­шие зу­бы ры­бы-пи­лы. Сом­не­ний быть не мог­ло — пе­ред Джи­мом ру­сал­ка. Это до­казы­вал хвост вмес­то ног, ко­торый па­рень за­метил толь­ко сей­час.

Пе­ребо­ров нах­лы­нув­ший ужас, па­рень ре­шил­ся по­мочь. Под­нявшись, он взял су­щес­тво на ру­ки и по­нёс в сто­рону сво­его до­ма.

***

Че­рез нес­коль­ко ча­сов Джим ус­лы­шал плеск во­ды на­вер­ху. Быс­тро по­кон­чив с ос­татка­ми бу­тер­бро­да он, ша­гая че­рез две сту­пени, под­нялся по лес­тни­це и ос­то­рож­но по­дошёл к две­ри ван­ной ком­на­ты. Прис­лу­шал­ся. Плеск во­ды пов­то­рил­ся с но­вой си­лой. Ак­ку­рат­но опус­тив руч­ку две­ри, Джим от­крыл её. На пер­вый взгляд мог­ло по­казать­ся, что в на­пол­ненной до кра­ёв ван­ной ни­кого не бы­ло.

-Эй, не прячь­ся. — мяг­ко ска­зал па­рень.

На бор­ти­ке ван­ны слов­но из воз­ду­ха воз­никли тон­кие, как трос­тинки, паль­цы с зе­лено­ваты­ми ко­гот­ка­ми. За­тем по­каза­лась тём­ная ма­куш­ка и два си­них гла­за, го­рящих зло­бой и лю­бопытс­твом. Они и прав­да бы­ли прек­расны.
Джим ос­ме­лил­ся вой­ти в ком­на­ту и сде­лать па­ру ша­гов навс­тре­чу де­вуш­ке. Ру­сал­ка не сдви­нулась с мес­та. Толь­ко наб­лю­дала. Па­рень, всем сво­им ви­дом вы­казы­вая дру­желюб­ность, сел на про­тиво­полож­ный от го­ловы де­вуш­ки край ван­ны. Ус­по­ко­ив­шись, де­вуш­ка по­каза­лась вся. Джим вни­матель­но ос­мотрел кос­тля­вое ту­лови­ще и блед­но-си­ний хвост.

Они по­мол­ча­ли па­ру ми­нут.

— Че­го ты от ме­ня хо­чешь? — про­шипе­ла ру­сал­ка.

— Хо­чу спро­сить те­бя кое о чём. Это прав­да, что вы оча­ровы­ва­ете лю­дей, а по­том за­тас­ки­ва­ете их в пе­щеру и съ­еда­ете?

Её не­до­умён­ный взгляд по­разил Джи­ма.

— Мо­жет, ког­да-то и бы­ло по­доб­ное, — она при­заду­малась на се­кун­ду-, но мы к лю­дям уже лет сто не под­хо­дим.

— На­до же. — с лёг­кой до­садой ска­зал он.

— И ра­ди это­го ты при­тащил ме­ня с бе­рега к се­бе до­мой? Что­бы спро­сить?

Па­рень кив­нул в от­вет, а ру­сал­ка рас­сме­ялась, хо­тя на смех это бы­ло сов­сем не по­хоже. Ско­рее, на скре­жет ног­тей о сти­раль­ную дос­ку.

Их раз­го­вор про­дол­жился.

Джим уз­нал, что ру­сал­ку зо­вут Тал­ли­ка и она впер­вые за свою жизнь ока­залась в от­кры­том мо­ре. По ка­кой-то при­чине (де­вуш­ка не по­жела­ла её наз­вать) де­вуш­ка вып­лы­ла из тём­ных ни­зов, а мор­ские те­чения при­нес­ли её в За­пад­ную бух­ту. Ночью на­чал­ся шторм и, ру­сал­ку выб­ро­сило на бе­рег. И ес­ли бы не Джим, она по­гиб­ла бы. Па­рень нем­но­го рас­ска­зал о се­бе. От дру­гих лю­дей он всег­да дер­жался по­даль­ше, так как об­ще­ние с ни­ми на­води­ло на не­го тос­ку. Его единс­твен­ной лю­бовью бы­ло мо­ре. По­это­му Джим и по­селил­ся в бух­те, что­бы быть поб­ли­же к не­му. А уз­нав о ру­сал­ках, в нём раз­го­рел­ся не­чело­вечес­кий ин­те­рес к тай­нам пред­ме­та его страс­ти. И он счи­тал встре­чу с Тал­ли­кой нас­то­ящим по­дар­ком от лю­бимой сти­хии.

Они про­гово­рили до са­мой но­чи, по­ка ру­сал­ка не поп­ро­сила от­нести се­бя об­ратно к мо­рю. Джим без­ро­пот­но ис­полнил её прось­бу, но очу­тив­шись в во­де, Тал­ли­ка не сра­зу уп­лы­ла, как дол­жна бы­ла. Что-то тя­нуло её об­ратно к бе­регу. Па­рень си­дел на пес­ке, наб­лю­дая за ней. Ря­дом с ним был фо­нарь, прив­ле­ка­ющий сво­им све­том на­секо­мых.

— Что же ты не уп­лы­ва­ешь? — спро­сил он.

— Зна­ешь, по­чему мы ели лю­дей?

Джим лишь воп­ро­ситель­но взгля­нул на неё.

— По­тому что вы за­были, что та­кое доб­ро­та. Ты же знал, что ког­да-то в этой бух­те киш­мя ки­шели ры­ба да ру­сал­ки? По­нача­лу лю­ди, со­вер­шенно не по­нимая, что жи­вёт ря­дом с ни­ми в ла­зур­ной во­де, пок­ло­нялись нам. Поз­днее, ког­да на них сни­зош­ло осоз­на­ние, они под­ру­жились с на­ми… Но по­том че­ловек уви­дел в се­бе что-то мо­гущес­твен­ное. Вну­шил се­бе, что он царь все­го — ве­нец при­роды. Вы ста­ли вре­дить мо­рю. Есть мо­их соб­рать­ев-рыб. Не прос­то по­едать их — унич­то­жать. По­это­му мы ста­ли по­жирать лю­дей, что вас и при­пуг­ну­ло. Вско­ре бух­та опус­те­ла. Нам хо­телось ми­ра с людь­ми, хо­телось на­пом­нить, как они бы­ли доб­ры к нам, как бы­ли бе­реж­ны, вза­имо­дей­ствуя с ок­ру­жа­ющим ми­ром. Но осоз­нав всю тщет­ность по­ложе­ния, мы уш­ли на са­мое дно.

— Доб­ро­та — это бес­ценный дар, ко­торый не слиш­ком вы­соко це­нит­ся в на­ше вре­мя. Мы раз­ру­ша­ем не толь­ко мир, но и са­мих се­бя собс­твен­ны­ми ру­ками. Сво­ей злостью. Сво­ими пос­тупка­ми. Но не сто­ит за­бывать, что доб­рые лю­ди не ис­чезли. Их не вид­но, о них не зна­ют, но они есть.

— Как ты, к при­меру.

— Ага. Но те­перь-то ты поп­лы­вёшь до­мой?..

Не ус­пел па­рень до­гово­рить, как уви­дел блес­нувшую в све­те лу­ны че­шую хвос­та Тал­ли­ки.

Улыб­нувшись он встал, по­доб­рал фо­нарь и про­гулоч­ным ша­гом от­пра­вил­ся до­мой. По­том он каж­дую ночь слы­шал го­лос ру­сал­ки. Она пе­ла о ста­рых вре­менах, ког­да мор­ские оби­тате­ли и лю­ди жи­ли в ми­ре. О доб­ре — бес­ценном да­ре, столь ред­ком, что о нём сов­сем ник­то не пом­нит.