Глава 11. Призраки прошлого

Профессор возвращается со своим ноутбуком. Я самозабвенно кручу в руках преподнесенный диск. На нем записи моих заключительных сеансов с пациентами. Последние дни до моего сумасшествия. Именно тогда я, будучи психиатром трех шизофреников , поменялся с ними местами. Те часы, когда я внушил себе, что не могу без этих людей жить. Все карты раскрыты, осталось лишь увидеть когда-то ими предсказанную судьбу. Я смогу воспроизвести то время, которое я утратил в памяти. Как я долго этого ждал. Как долго боялся. Но сейчас страха нет. Меня ждет лишь мое прошлое. Я хочу убедиться, что я действительно им хотел помочь и просто всем сердцем любил. Иначе я не смогу жить дальше. Моя сказка кончена. И враг самый что ни на есть настоящий. Я сам. Это моя жизнь. Мой мир. И сегодня я узнаю своего противника в лицо .
Солнце поднялось над горизонтом. Стрелки на часах для меня замерли. Все тот же судный день, когда я пришел с работы в полном блаженстве от предстоящей встречи с моей семьей. Все та же роковая минута, когда я увидел свою семью мертвой. То же ощущение исходящего от них холода и безжизненности. Чистые утренние зайчики падают сквозь призму окна на пол, где я провел с ними последние часы. Я только и успеваю уловить дыхание легкого ветра. Он приподнимает и тот же опускает занавеску. Ее выбирала Таня. Я помню ее образ, стоящий по утрам возле окна. Просыпаясь такой сонной и милой, она с  взлохмаченными волосами шла косолапой походкой  раздвигать шторы. Свет падающий с улицы, излучала как-будто она. Всю яркость, красоту, позитив несла она. Лучики, проходящие по ее гладкой коже, осветляющие ее локоны, заставляющие щуриться ее большие глаза, делали ее солнцем. Моим любимом солнцем. Я ждал ее поцелуя. Мне оказалось слишком просто найти смысл жизни. Сейчас я за это расплачиваюсь. Стены превращаются в замкнутое пространство. Шторы скорее всего выбирали для сохранения спокойствия и умиротворения больных. Образ, приходящей с солнцем и так нежно ласкающий меня, лишь плод моей шизофрении. Цель продолжения существование - мое проклятое прошлое.
Доктор окидывает меня напряженным взглядом, желая понять готов я или нет. Убедившись в непреклонности моего решения, он кладет на стол передо мной ноутбук. Усаживается рядом, и мы, как старые коллеги, вместе погружаемся в те не такие уж далекие времена.
"1 день. 18 мая.
Маленькая комнатка. Одинокий стол с разбросанными бумагами, вокруг него четыре стула. Не похоже это помещение на какую-нибудь камеру, где проходят пытки, стены и пол забрызганы кровью и на них падает тусклый свет свисающей лампочки. Это обычная комната. Мой кабинет. Вот моя персона заходит туда. Одет я в белый халат, с взъерошенными волосами на голове, небритой бородой. Непривычно себя таким наблюдать. Здесь я руководитель, главнокомандующий умами, дирижер мыслей, убийца миров. Вот хожу взад-вперед, потирая затылок, о чем-то думаю. Сразу заметно мое волнение, меня явно что-то беспокоит. Я выгляжу взбудораженным.
Вот они заходят. Все вместе. На их лицах смесь неловкости и недоверия, но они они успешно скрывают его под дружелюбными масками. Такое впечатление, что они улыбаются чужому миру. Для них здесь не осталось ни врагов, ни забот, ни незавершенных дел, это просто покинутая ими реальность. И сейчас они у нее как-бы в гостях. Мне греют душу их улыбки.
- О, кто пришел! Хоть вы абсолютно вовремя, но я вас уже, признаюсь, заждался!
Они продолжают мило улыбаться и осторожно усаживаются на свои места.
- Как вы себя чувствуете? - начинаю я беседу.
- Отлично, - хором отвечает моя семья, смотря психиатру прямо в глаза.
- Как вам наша палата? Не жалеете, что согласились вчера сюда переехать?
- Очень милая и уютная квартирка, - отзывается Таня.
Дети кивают утвердительно головами.
- А с друг другом как живется?
- Просто превосходно, - снова воссоединяется групповой голос.   
Я смотрю на них недоверчивым взглядом.
- Правда-правда, - убеждают они меня, - теперь вместе можно ходить к вам на сеансы.
- Записи в дневнике, которые я вас попросил вести, процветают?
- Да, все по вашим инструкциям, - пациенты беспрекословно соглашаются со всем. Они как-будто поняли, что так для них будет проще. Они разгуливают своими лукавыми глазами по кабинету, ожидая окончания сеанса.
- Чем вчера занимались? - я задаю свой вопрос, поглядывая по очереди на каждого пациента.
Тут они с удовольствием подключаются к разговору и начинают пересказывать свой день.
- Я вчера решил покинуть на недолго свой водопад. Хоть это было и морально тяжело, но я справился, пообещав бурлящей воде и отвислым скалам вернуться. Моей целью был продуктовый магазин в соседней деревне. Там произошла удачная встреча. Я познакомился с очень приятной женщиной. Это одно из моих самых важных знакомств. Она предложила мне у себя пожить, я по-началу отказывался, но тетя Люба подкупила меня пейзажем, открывающемся из окна ее дома. Мой творческий порыв не смог отказать. Женщина живет с мужем, который меня гостеприимно встретил. Мы с ними поужинали. Потом Люба поведала, что я очень похож на ее погибшего сына. Он был скалолазом и при подъеме на Эверест сорвался со скалы и остался инвалидом. Его мама утверждала, что мы с ним одинаковые по характеру. Он тоже обожал приключения, не соглашался с принципами общества, любил свободу и дальние путешествия. Именно его пристрастия и погубили. Он покончил жизнь суицидом. Она переживает как-бы со мной этого не произошло. Сказала, чтобы никогда не отчаивался и следовал своей путеводной звезде. Меня накрыли воспоминания о собственной маме. Ведь она же где-то далеко и скучает, пока я здесь путешествую. Я хочу, чтобы она знала, что я ее всегда буду любить. Хотя я уверен, что она это чувствует. Я когда-нибудь вернусь. Но сейчас я должен стать настоящим человеком. Пусть она только мной гордиться. Какой выбор бы не сделал, я мечтаю слышать от нее слова поддержки. А еще я вчера плавал на лодке на остров. Чувствовал себя Робинзоном. На необитаемой земле я лег под открытым небом и, всматриваясь в глубину Вселенной, писал картину. Лишь сияние звезд освещало мне холст. Я вспоминал свои прогулки по лесу, увиденные места, воспроизвел заново те чувства, испытываемые в тот момент. Все это великолепие я отобразил на рисунке...
Так поведал о своем дне Ваня. Мальчик, прикованный к коляске. Он с блаженством вспоминал вчерашние творения разума.
- Я почти весь день проспала, - поведала Настя, - слишком насыщенные были выходные. Я чувствовала себя выжитым лимоном. Во мне сил не оставалось, чтобы даже просто принять душ. Всему виной этот ночной клуб... Ну и конечно компания, без нее атмосфера совершенно была иной. Мы всю субботу веселились, дурачились и наслаждались своей молодостью. Сначала незабываемые часы на речке. Наши мальчики все организовали для хорошего времяпрепровождения, если бы правда не тот случай с насильным погружением в воду...
Она захохотала, глядя в потолок. Прокрученный в голове момент, созданный там же, дарил девочке кучу положительных эмоций. Все смотрели на нее добрыми глазами. В ее искренность невозможно было не поверить.
- В общем, долго можно пересказывать все наши путешествия. Ясно одно - утро воскресения было убийственным. Пришлось проваляться весь обед в постели. На школу я забила, скоро каникулы, можно уже начинать тусить. Да и как можно выбрать скучные уроки, когда есть возможность пойти гулять? К вечеру у нашей мужской половины возникла идея - посидеть у костра, пожарить зефир. Это просто чудесная мысль, поэтому ребята немедля согласились. Наверное, вчера во всем мире открывался вид на сказочное небо. Мы расположились на траве, прижавшись друг к другу. Над костром поджаривались комочки зефира. Дрова трещали, пуская в воздух яркие искорки. Вчера я еще раз убедилась в том, что меня делает счастливой. Эти люди, которые уже не просто друзья, стали для меня всем родным на свете. Я даже не думала, что смогу так к кому-нибудь привязаться. Если есть то, за что бы я умерла, то это именно эти дураки. Я считала, что после таких безумных дней ничего не может быть лучше, но ошибалась. Оказывается, услышать от них о взаимности чувств и осознать, что им так же хорошо, как и мне - лучшее завершение недели. Но и на этом вечер не закончился. Свершилась моя мечта, о которой я думала все пол года знакомства. Я сомневалась в своих чувствах, но  вчера все поняла. Не только дружба мне уготовлена среди этих людей. Я встретила свою любовь. Мои мысли сейчас лишь о нем. Он заставил меня возвыситься в небеса. Я спала всю ночь, улыбаясь. Даже утром сердце согревалось неизвестным ранее теплом. Простите меня, что я так эмоциональна. Мне так хочется поделиться с миром своим счастьем. Невозможно держать его в себе. Оно слишком велико...
Всем стало неловко за внезапное извинение.
- Да чего же тут такого, Настюш? Мы очень рады, что ты нашла тех людей, с которыми легко и весело идти по жизни! - Успокоила Таня девочку и погладила с лаской по плечу рукой.
- Правда. Сейчас такой момент, когда хочется, чтобы все были счастливы. Прямо изнутри выпирают добро и свет, - подтвердил Ваня.
- Спасибо, Насть. Это хорошо, что ты весело провела время. - Заявил я. Затем перевел взгляд на Таню. Было заметно как меня охватывает волнение. Я словно мальчишка перед возлюбленной, дрожа и заикаясь, все-таки вежливо передал ей эстафету повествования вчерашнего дня.
- Мы вчера с Илюшей весь день провели вдвоем дома, - с присущей мамам мудростью сказала Таня, - после наших с ним похождений очень хотелось просто побыть в тишине. Я читала книгу, лежа на диване, а сынок смотрел любимые мультики и игрался в свои игрушки. Подбегал ко мне лишь, чтобы поделиться впечатлениями о парке аттракционов и напомнить о том, что надо кормить детей вовремя. В обед он немного погулял, но а так основное время мы были домоседами. В нашем маленьком кругу не приходилось скучать даже в квартире. Вечером я уложила этого сорванца спать и легла со спокойной счастливой душой сама.
Настя и Ваня умилялись рассказу белокурой женщины. Признаюсь, я тоже. Даже понимая ее больное положение, меня восхищали ее добрые фантазии.
- Что, правда катался уже на аттракционах? - воскликнула Настя.
- Да. Мы уже совсем взрослые, ничего не боимся, - твердо заявила Таня. Ее переполняла гордость за ее несуществующего сына.
- Я даже не помню, когда последний раз катался на каруселях..., - задумался Ваня.
- Вырос уже. - Посмеялась вместе с ним Настя. - Мне тоже уже поздновато кричать от восторга и бежать скорее за билетами.
- Никогда не поздно. - Поспорила, улыбаясь, Таня. - Надо всегда оставаться в душе ребенком... Мне об этом Илюша каждый день напоминает своей любовью к жизни.
Таня с Настей действительно говорили с Ваней, как с абсолютно здоровым. Они не замечали инвалидного кресла. Как-будто оно существовало лишь в мире, не подвластном их восприятию. Им Ваня был представлен здоровым веселым путешественником. Видимо, душевная близость и ничего другого. Я выслушал их внимательно.
- Смелый у вас мальчишка, Татьяна, путешественник вырастит! - вторил Ваня.
- Может быть. Главное, чтобы хорошим человеком, а потом уж кем станет, тем станет. Его выбор.
- Для этого важно окружение, - внесла свою лепту девочка с косичками, - очень. Если у него будут понимающие родители и преданные друзья, то мальчик сам встанет на верный путь.
- Это и обсуждению не подлежит, - широко улыбнулась Таня.
За ними было очень странно наблюдать. Их интонации, манеры, отношения между собой изменились с того раза. А на видеозаписях это кардинально другие люди с внешностью моей семьи.
- Мне не кажется, что человеку так важно общество. - Не согласился Ваня со словами Насти. - Иногда они нужны лишь чтобы определиться с выбором. Жить можно без них. Они занимаются только тем, что уводят друг друга от истины. Постоянно привязываясь и влюбляясь, люди приносят слишком много страданий, делающих ложным виденье мира в целом. Мы останавливаемся на обществе, думая, что оно лучшее. Так и есть. Но чтобы вступить в такие сложные правила игры ведь необходимо самому стать человеком. Иметь какой-никакой опыт, мудрость. Может, когда большинство будет стремиться увидеть и познать мир, а не жить по стереотипам, то взаимоотношения в социуме наладятся. Не будет самоубийц, разваленных семей, одиноких сердец. Все смогут с распростертыми руками выйти к людям, не боясь оказаться отвергнутыми и засмеянными.
- Таких людей можно уже среди себя найти. - Заявила названная сестра. - Не обязательно куда-то там уходить в дальние края. Все у тебя под носом и ждет, когда ты это возьмешь.
- Да, но неужели именно нас пройдут стороной такие вещи, как: ненависть от долгой совместной жизни, рутина каждого следующего дня, сожаление о несделанных поступках...
- Если ты любишь этого человека, то нет.
- Уж очень просто нам дается эта любовь, чтобы ею дорожить. Это чувство перестало быть чудом. В него уже не верят. С таким изощренным мозгом, как у нас, весь мир превращается в надоедливую скуку.
- У кого-то в скуку, а у кого-то в незабываемые приключения с друзьями. - подытожила Настя.
- Ну вы, мадам, поступайте как пожелаете. А я направлюсь сегодня на водопад и буду там радоваться жизни.
Ваня ликует, ощущая победу в споре.
- Так, давайте не будем ругаться, - решил прекратить я дебаты, - каждый останется при своем мнении. Только ответьте на один вопрос... Как вы куда-то пойдете, если вы будете находитесь всю ночь в палате?
Не назвал бы вопрос резким, но очень поразительным для троих больных. Они уставились на меня, как вкопанные. Настолько глупый и очевидный ответ, что они затруднялись подобрать слова. Мое лицо выражало серьезность, что добавочло ситуации напряжения. Пациенты поняли, что я не шучу и решили заговорить.
- В смысле как? - засмеялись Таня с Настей. - Вот так возьмем и пойдем.
- Вы здесь уже сутки. Законспектированное и пересказанное вами 17 августа просто невозможно. Такого времяпрепровождения просто не может быть, потому что вы были в психиатрической больнице, и никто вас отсюда не выпускал. Вы знаете, что и этот день и остальные вы выдумали.
- Что вы такое говорите, уважаемый Алексей Петрович? Я вчера днем спала, уставшая после субботнего клуба, затем вечер провела с друзьями на берегу речки. С вами у нас сеансы только пару часов. Мы в этом здании не живем...
Ее уверенность в правдивости собственного бреда доводила до дрожи. Я смотрел на нее в изумлении, скрестив руки на животе, еле опираясь бедром о стол.
- Вы пили , Анастасия, одна. Все ваши приключения с друзьями проходили в вашей закрытой комнате, пока родителей не было дома. Вы были одна все эти месяцы. Как не досадно звучит, но это так. Вчера вы находились в изоляции и никаких посиделок у костра не было. Весь ваш воображаемый дружеский коллектив только у вас в голове.
- Мне кажется, это вам надо лечиться от самого себя, - ранимо Настя дала понять, что не хочет продолжать разговор.
- Моя задача не выставить вас какими-то сумасшедшими. Но ваш мир, создан лишь вами. Этих людей, о которых вы говорите, никто не видел. Действий, записанных в ваш дневник, не происходило. Вы полностью перенеслись в свою фантастическую реальность и не признаёте вообще действительность. Я хочу вернуть вас вашим родным, которые очень переживают. За это время они вас буквально потеряли.
- Я уже сказал, что когда-нибудь вернусь. Мне жизненно важно повидать мир. Обойти все просторы и покорить вершины. Доказать человеку, что тюрьмы и границ не существует. Что жить можно, следуя своим мечтам. И мир намного больше и прекраснее, чем о нем говорится.
Ваня очень сосредоточен. Он хотел, чтобы его поняли. Видимо, его до сих пор мучает вина перед родителями.
- Это всего перечисленного вами не существует. Вы как раз в клетке своего разума.
- Док, вы об этом каждый раз говорите...
- Хорошо. Как тогда вы сидите здесь, а я стою перед вами, если по вашим словам вы в путешествии? - я пытался поймать Ваню на ошибочном суждении для его же пользы. С яркими огнями в глазах ждал ответа, но Ваню мой вопрос совершенно не поставил в тупик.
- Вы мой сон. Очень навязчивый и , по всей видимости, внушенный мне в далеком прошлом, может даже детстве. Я привык и смирился. Немножко посижу, послушаю ваши доводы, поспорю, затем проснусь в палатке и все снова будет хорошо.
Мои руки вздрогнули от услышанного. Кажется, я хотел взяться за голову и дать волю эмоциям, но мне пришлось подавить свой пыл.
- Как я могу быть сном? И вообще все мы? Ты хочешь сказать, что мы плод твоих сновидений?
- Не обижайтесь, но да. Странно, что мне во сне перед вами стыдно. Самое главное, что вы возвращаетесь снова и снова. Это странно. Лишь стоит заснуть, как передо мной не лесная природа, а этот кабинет, в котором мне вечно что-то доказывают...
Кажется, внутри он чувствовал раздражение. Я понимал, что должен сменить тему.
- Вань, - спокойно начал я, - взгляни сам своими глазами вокруг. Это все реально и не сон. Ничего похожего на лес и озеро здесь нет. Ты никогда не видел тех людей, с кем познакомился в лесном поселении. Ты просто отключаешься и переносишься на долгое время в свои фантазии. Ты ими живешь. Вспомни, что родители совсем рядом и очень переживают.
Он приложил к ушам ладони и затараторил:
- Господи, как мне надоело одно и тоже слышать! Когда же я проснусь уже?! Почему именно эти сны нельзя прервать?!
- Послушайте, Алексей Петрович! Вы нас извините, но вы перегибаете палку. Мы терпим ваши выходки только потому, что нас попросили об этом наши родственники. Мы так же нуждаемся в лечении, как вы и все остальные. Достаточно, что мы сюда вообще приходим. Говорить, что наша жизнь выдумана - это самая что ни на есть безумная наглая нелепость. Вы как-будто снимаете в тайне фильм или ведете передачу, где в конце крикните "розыгрыш" и вся съемочная команда повыскакивает из-за углов. Но знайте, чтобы вы там не навыдумывали себе, меня лично психопаткой делать не надо. Меня мой ребенок ждет дома. И я буду очень вам благодарна, если вы перестанете говорить так о нем. Я его очень люблю и он для меня является всем в этой жизни.
Это возмущение принадлежало разгневанной Тани. Мне стало не по себе. Эта женщина заставляла меня забыть о всей медицине.
- Но скажите мне тогда, как вы могли всем этим заниматься, не выходя за стены этой лечебницы?!
- Профессор, - Ваня взял на себя инициативу вновь, - нас в ней нет! Хватит нам мозги полоскать!
- Но вы-то признаёте, что она есть?! - с надеждой я посмотрел на девушек.
- Да, но то, что вы нам доказываете категорически отрицаем.
Они хлопали ресницами. Для них это был уже пройденный номер. Сейчас я их оставлю в покое и они снова отправятся в свой мир.
- Настя, вы страдаете алкоголизмом и наркоманией. Вам кажется, что вас ждут ваши собутыльники. Вы хотите веселья, но на самом деле ваш организм требует дозы. Нет у вас друзей!
На ее карих глазах выступили слезы. Она была так похожа своей беззащитностью на ребенка, что даже я-психиатр ничего больше сказать не смог.
- Хватит со мной так разговаривать... - только и выдавила она из себя.
- Док, хватит издеваться, - встал на защиту будущей сестры Ваня.
- Хватит? Вы больны! Вот скажите, если вы вчера занимались тем, о чем говорите, то почему вы в коляске и где ваши рисунки?
Я не хотел, видно, упоминать положение парня. Это крайние меры.
- Извините, но я не могу больше выносить такого отношения. Сейчас немного подожду и проснусь.
- Правда, Алексей, пора заканчивать. Пошутили и хватит. Меня Илюша ждет. Встретимся в другой раз. Хотя мне кажется, после подобной грубости и жестокости надо наши собрания закончить...
- А я гулять, - нетерпеливость появилась на лице Насти. Они вместе с Таней уже встали со стула, но я их остановил.
- Хорошо, простите меня за сказанное. Это было лишнее. Я не могу вас отпустить. Мне необходимо провести гипноз. Не переживайте, это безвредно.
- Какой еще гипноз?!
- Вы же хотите по-быстрее уйти?
Это их усмирило. Они послушно хоть и с недовольством вернулись на свои места. Я приступил к делу. Конечно, для меня нынешнего манипуляции кажутся очень странными. Но профессор на мониторе знал, что делает. Он достал что-то на подобие ожерелья. Цепочка с камнем моментально приковал взгляды пациентов. Это был первый сеанс гипноза. Дальше запись продолжалась совсем недолго. На ней я по очереди подходил к каждому из замерших больных и что-то им шептал на ухо, не убирая руку с ожерельем от их стеклянных глаз. На данном моменте запись завершилась.
19 мая.
Снова первым появляюсь я. Мрачный вид дает знать о беспокойной ночи. Если верить словам Аивара Робертовича, то меня уже несколько недель атаковали кошмары и в второй половине мая они должно были начать оставлять отпечаток и на моей реальной жизни. Так и было. Уставшие глаза, частое зевание и еще эти царапины и расчесы... Они везде. На щеках , на руках, на шее. Огромная видимая часть тела в ранах и покраснении. Я не мог даже и поверить, что их сам себе нанес. Неужели мне так плохо было по ночам? Вспоминая мои недавние сновидения, я мог с полной уверенностью дать на этот вопрос утвердительный ответ. Тогда меня это совсем не волновало. Я сидел задумавшийся в своем кабинете. Беспокойство во мне пробуждалось, лишь когда я поглядывал на время. Метания из стороны в сторону, взьерошивание волос, постоянные смены положения рук. Я очень волновался за своих подопечных. Их судьба очевидно становилась важнее собственной. С каждым днем я все больше превращался в нынешнего себя.
Дверь хлопнула и в помещении уже оказалось четверо человека. Все те же лица. Они приблизились к доктору, располагаясь на своих стульях. Ваня просто подъехал на коляске, совершив полукруг.
- Здравствуйте, Алексей Петрович, - поздоровались они почти разом.
- Добрый день. Прежде чем начать, я хотел бы извиниться за вчерашний срыв. Я не должен был так разговаривать. Моя задача помочь вам цивилизационными методами. И не в коем случае не оскорблять вас. Простите меня.
Я словно выложил перед ними свою душу. Создавалось впечатление, что мой жалкий вид был порождением моей совести. Казалось, она меня за прошлый поступок настолько замучила, что лишила сна. Но трем пациентам было не до этого. Они воспринимали мою речь, как в сотый раз знакомую болтовню. Вообще в этот день что-то в них изменилось. Их глаза были нахмуренными, а губы сжатыми.
- Ничего, профессор. Мы все понимаем. - Прервала тишину Таня. Сегодня она была нервная и сонная, но в моих глазах оставалась такой же прекрасной. - Мы все понимаем и не злимся на вас. Можете начинать.
- Правда не злитесь? - с наивностью ребенка оглядел я всех присутствующих.
- Правда. Все хорошо, - вместе подтвердили предыдущие слова Ваня и Настя.
Даже меня за ноутбуком это успокоило. Я не мог переносить их злобы по отношению ко мне. Но в тот момент ясно царило лишь равнодушие.
- Как прошла ночь?
Они продолжали пребывать вне пространства, уводя взгляды по разным углам.
- Что-то вы сегодня какие-то мрачные. Вы хорошо себя чувствуете?
Тут Ваня откликнулся первым:
- Все отлично, мы же уже сказали...
Я решил начать с него:
- Вернулся на водопад, Вань?
Он удивился точности вопроса. Кажется, я угадал причину его озабоченности. Теперь когда я все верно угадал, ему не было смысла уклоняться от ответа.
- Нет, - огрызнулся он.
- Почему?
В эту секунду он и открылся:
- Не знаю. Очень все странно. Закончив картину, я приплыл на лодке обратно в свой новый ночлег. Постель мне приготовили прямо в предбаннике. По словам Любы - там открывается чудесный вид на рассвет, который я был просто обязан увидеть. Мне было без разницы куда ложиться, после жесткой поверхности в палатке любая кровать сойдет. Тем более, веранда оказалась ничуть не хуже обычной комнаты. Баня была для меня затоплена. Заботливые хозяева принесли мне шампунь, чистое полотенце и, пожелав спокойной ночи, оставили одного. Я парился, горячий влажный воздух сморил меня. В небольших перерывах я бегал нырять в озеро с вышки. В общем ночь началась под небесным куполом, бесконечным созвездием звезд и закончилась мягкой постелью. Зарю я не пропустил. Встал как раз вовремя. Она была превосходна, но это не важно уже. Мы сплавали с Федором на рыбалку. Он мне показал рыбные места, все острова с их названиями и легендами, очень дружелюбный и болтливый мужик на самом деле. Улов сделали большой, по крайней мере, на мой любительский взгляд. Люба нас встретила у берега. Поскорее забрала рыбу, пошла чистить ее и варить уху. Я с ее мужем поговорил еще о своих приключениях и планах, он мне рассказал про свое детство. Они были очень милыми и обходительными весь день. Кормили, поили, ухаживали. День подходил к концу. Начинало смеркаться. Я забеспокоился, что не успею поставить палатку на водопаде, а возиться в ночной темноте мне не хотелось и пришлось деликатно намекнуть хозяевам, что мне пора. Они начали запевать, что не заметили как пронеслось время, что с такой хорошей компанией трудно распрощаться и предложили завтра меня отвезти утром. Ночью по этой дороге одного они не могли отпустить туриста, да и сам я не горел желанием стать добычей какого-нибудь маньяка или дикого зверя. Все обдумав, я принял решение остаться на одну ночь. Немного обидно, что так вот просто рухнули мои планы, но с другой стороны мне некуда торопиться, я живу дорогой. Короче, я остался еще раз ночевать в бане в компании заботливых людей.
Он как-будто себя с каждым словом все больше успокаивал, убеждая, что ничего страшного в одном потерянном дне нет и завтра он снова будет в строю. Я все выслушал и, заметив, что негодование юноши, сказал:
- Вот видишь. Всего-то надо было высказаться. Совсем скоро будешь наслаждаться шумом бурлящей воды.
Он краем уголка рта улыбнулся.
- А у вас чего стряслось, дамы? Тоже влюбили в себя кого-то, кто отпускать вас теперь не хочет?
Мой смех не стал заразительным. И скажу через пару месяцев страданий, что шутка на самом деле не смешная. Сердцебиение участилось.
- Ничего особого... Точнее... - Настя не могла подобрать слов, в ее голове мешал беспорядок. - Просто сегодня очень нелепый день. Вроде все шло как всегда. Если не учитывать мое бодрое позитивное настроение с самого утра. В голове только крутилась лишь одна мысль - мы с с Даней будем вместе. За ночь я поняла, что по-настоящему его люблю. Спать с улыбкой, знаете, многое значит. Кажется, даже во сне я думаю о нем. В общем, это утро стало для меня самым запоминающимся. Такого счастья, с которым я шла в школу, с роду не было. Но внезапно вслед за белой полосой пришла необъяснимо и нежданно черная. Наверное, я ее призвала своей безмятежностью...
Она замолкла в печали.
- Так что случилось? - с нетерпением спросил я.
- Я сама толком не поняла... Сначала меня потрясла неразговорчивость Кристины. Я никогда не видела ее такой. Меня для нее как-будто не существовало. На уроках, на переменах я оставалась пустым местом. Стоило мне подойти к ней, она с пафосным видом разворачивалась и отходила. Меня это жутко выбесило. Вчера все было замечательно, а теперь, как враждующие люди. И самое главное - без каких-либо объяснений! Ни слова мне не сказала за день! А называется лучшей подругой! Я перебрала кучу вариантов в голове. Может, она поругалась с Пашей, может, вчера ей чем-то не угодила, может, вообще ей все время Даня нравился. Безумные мысли. Но у меня тоже есть гордость, я одна пошла домой. Думала - сама поймет, что не на что обижаться и прибежит мириться. Тем более, у меня есть теперь любимый человек и какая-то высокомерная дурында не может меня огорчить. Я забила на ситуацию с Крис и ждала, когда Даня вернется с работы и напишет мне. И тут произошло самое уму непостижимое - мама пришла домой и сказала, что видела по дороге компанию молодых ребят, и там была Крис и остальные подонки, она их так всегда называет. Меня это шокировало. Они меня не позвали. Пошли гулять без меня. Я сначала в это не поверила, но потом, вспомнив поведение подруги, пришла к выводу, что скорее всего так и есть. Мне стало очень обидно. Я несколько раз плакала. Все же хорошо было! Что я им плохого сделала? Еще и Даня не отвечает... Вот что мне делать?!
Я чувствую жалость. Девочка действительно не знала, что делать. Ее любимые друзья, самое важное, что у нее есть, бросили и предали. Но хуже всего - это случилось намного раньше, чем она думала. Это намного ужасней, чем она представляла.
- Не переживай, Настюш, может, они тебе сюрприз готовят какой-нибудь... - аккуратно лгу я.
- Какой еще сюрприз? Мне он совершенно не нужен! Я хочу, чтобы они со мной дружили и веселились...
Дело шло к новым слезам. Я всем нутром ненавидел ее "друзей". Мне хотелось, чтобы с ними поступили абсолютно так же, как они с маленькой девочкой. Почувствовали бы на своей шкуре!
- Ну мало ли. Вот они специально не говорят с тобой, а потом хоп! Из-за угла выскочат и скажут, что разыгрывали тебя, чтобы сейчас повеселить!
- Ага, конечно..., - печально не верила она.
- Да правда, вот увидишь, все наладиться!
Я подошел обнять ее. Лицо малышки немного расслабилось в объятиях. Этой девочке необходима чья-то поддержка. Я погладил с улыбкой ее по плечу и продолжил опрос:
- Таня, у тебя ведь тоже что-то произошло? Поделишься с нами?
По лицу женщины ясно, что в любой другой ситуации она бы ничего не рассказала. Но подсознание желало выговориться.
- Илюша мой...заболел. Пока не знаю, что такое... Просто несчастье какое-то свалилось на нас. Два дня назад бегал, прыгал, игрался... А вчера температура, встать с кровати не может, все тело, говорит, болит... Я не представляю, что это может быть. Сегодня врача будем звать, хоть какие-нибудь таблетки, может, выпишет. Я так волнуюсь. Не знаю, смогу ли я завтра прийти на сеанс... Я даже на работу, наверное, не пойду, буду находиться около моего мальчика рядом... Хоть бы все обошлось...
Больше она не проронила ни слова. Просто сидела, уткнувшись лицом в натянутые рукава свитера. Кажется, я подозревал, что сейчас мои пациенты поросятся по своим делам в их выдуманный мир, а конфликт по этому поводу я избегал. Я не задавал лишних вопросов. Больные даже между собой не общались. Состояние было нестабильным.
- Конечно, Таня, если надо, то оставайтесь дома. Сегодня я вас тогда не буду задерживать. У вас большие проблемы и сейчас совсем не до меня. Так что проведем гипноз и все.
Пациенты, немедля, согласились и поддались моему ожерелью. Сейчас они были настолько окутаны своими воображаемыми интригами, что даже не могли предполагать о возвращающейся постепенно реальности.
20 мая.
Я себя не узнаю на экране. Лицо все опухшее от каких-то ссадин и гематом. Черные синяки под глазами. Охваченные тремором конечности. Неконтролируемые тики. Одежда мятая. Кажется, я в ней провел всю ночь. Я выглядел очень измученным и больным. Мне на себя страшно смотреть. Лишь в глазах читаю неутомимое желание увидеть своих трех родных человек.
Они зашли. Я соскочил со стула встречать их. Мой неопрятный вид противоречил настроению. Усталость и муки отступили прочь, вернулась радость встречи. Но чувство было не взаимно. Каждый больной олицетворял горе. Ваня был чем-то взбудоражен и растерян. Метался глазами в разные стороны в поисках ответа или даже помощи. Настя, как обычно, находилась на гране эмоционального срыва. В любой момент она могла заплакать. Таню же я вообще не узнал. На своем стуле она ерзала, словно на иголках. Мне ужасно не хотелось слышать их расстроенные голоса, но они начали первыми. Точнее Таня.
- Очень неуважительно с вашей стороны, доктор, отрывать нас от наших дел. У меня серьезные проблемы, а вы все докапываетесь со своим маразмом. Мне надо быть дома с ребенком! Неужели в вас нет хоть капли сочувствия?!
Я был ошеломлен таким началом беседы. Пришлось заиканием выходить из положения. Хотя взгляд разьяренной Тани сражал на повал и заставлял лишь повиноваться.
- Извините меня, пожалуйста... Я вас долго не задержу... Скоро все сеансы закончатся, и я вас отпущу. Обещаю. И поверьте мне, скоро все наладиться... У всех...
- Пока только вам хорошо от ваших бредовых собраний, - раздраженно выразил свое мнение Ваня.
- Если бы мне это было нужно, то я бы здесь не сидел.
- Ну почему вы именно к нам пристали? - присоединилась, всхлипывая, Настя.
- Потому что этого хотели ваши родственники...
- Хватит все на них сваливать! - Воскликнул Ваня. - Они далеко. Вы - всего лишь мой сон, который меня никак не хочет покидать. Хватит уже упоминать моих родных!
Девушки на него посмотрели странным непонимающим взглядом, но промолчали. Мне же одному пришлось распутывать его комок перепутанных миров.
- Хорошо больше не буду. Давайте начнем, как всегда, с вашего вчерашнего дня. Вы мне все расскажите, проведем гипноз, и я вас отпущу.
- Ничего мы вам не будем рассказывать!
- Но у вас нет другого выхода...
- Вы нас насильно сюда затаскиваете, давите на нас своими вопросами, а потом еще хотите подробностей о проведенном времени?!
- Я ваш лечащий врач, поэтому должен знать все.
- Может хватит себя так уже называть, Алексей Петрович?
- Хорошо, - не выдерживал я, - считайте меня кем угодно. Но вам нужно пересказать ваши последние часы...
Они вроде бы утихли.
- И тогда я вам дам покой. Ничего же невозможного я не требую...
- Ладно, я согласен. Только дайте слово, что избавите меня от своего присутствия.
Я кивнул на условие Вани и он с недовольным вздохом начал:
- Одним словом - мне страшно и ничего непонятно. Сколько уже раз я пожалел, что согласился переночевать у этой парочки. Я не знаю зачем они все это делают, но... Короче, проснувшись утром, я  сразу собрал вещи и ждал, когда зайдет хозяйка. Уйти без оповещения и не сказав спасибо - как-то не культурно. Да я еще и не терял надежды, что меня отвезут, потому что в любом случае попутку ловить. Я решил отказаться от завтрака и по-скорее доехать до водопада. Но приютившая меня семья решила по-другому. Люба зашла ко мне в приподнятом настроении, ее голос чуть ли не пел, ноги порхали в воздухе. Она собиралась меня звать на кухню, но увидев собранный рюкзак за плечами, заплакала. Нет, она не просто проронила слезы разлуки, она рыдала. Она не хотела меня отпускать. Молила остаться еще на денек, припоминала своего сына, наше с ним сходство, что не желает еще потерять одного близкого человека. Я утверждал, что мне пора в дорогу, что очень долго их утруждаю, и что обязательно к ним еще загляну в гости. Но она стояла на своем, Люба не верила моим обещаниям. Она требовала, чтобы я был здесь и сейчас. У меня бы получалось воевать дальше, если бы она не упала передо мной на колени, тут меня всего передернуло от испуга. Я в шоке начал просить ее подняться, но ей было плевать на мои слова, потому что они не совпадали с теми, которые Люба желала услышать. В итоге, мне пришлось пойти на компромисс и остаться до вечера. Хозяйка как ни в чем не бывало встала с пола, вытерла слезы и, убрав грустную гримасу актерским мастерством, повторно пригласила меня на кухню. Я был очень удивлен ее перевоплощению. Сидя за столом, я уже не мог общаться с семьей в той легкой манере, которая была до этого. Натянутая улыбка, притворный смех - все это я лишь использовал, чтобы по-быстрее прошло время и я убрался из этого дома. Мне было без разницы уже каким образом. Внутри я чувствовал надвигающуюся беду, но почему то не прислушался к своей интуиции. После завтрака я сидел в кресле у причала и спокойно смотрел на тихую гладь воды. Время текло очень медленно. Но тут прибегает в панике Федор и кричит, что Любе плохо с сердцем. Я мигом побежал с ним в дом, чтобы оказать ей помощь. Кое-что я знал в медицине. Она лежала в постели и стонала. Я приблизился к ней и начал расспрашивать о самочувствии и симптомах боли, но толкового я ничего так от нее не услышал. Только Федор мне над ухом жужжал одно и тоже: "Это она все из-за твоего ухода. Не вынесет моя женушка такой потери".  Я старался не обращать на него внимания, бегал с кухни к ней в комнату, принося разные медикаменты. План был такой - сейчас женщине станет лучше, и я быстро уйду или в крайнем случае вызову скорую помощь, даже в этой глуши, я думаю, есть врачи. Мне совсем не нравилось то, что происходило в этом доме. В очередной раз поднимаясь к лежачей хозяйке на второй этаж, я ее там не обнаружил. Стоило мне ужаснуться, как сзади меня захлопнулась дверь комнаты. Я оказался заперт. Эта чокнутая женщина притворялась! Ей надо было меня заманить, а потом запереть! На мои крики, вопли и мольбу никто не подавал и звуку. Я не сдавался. Моя тревога не позволяла мне успокоиться. Я просто пребывал в бешенстве от такой подставы, но к вечеру оно сменилось страхом перед неизвестностью. Что было на уме у этих двух на вид мирных пенсионеров мне непонятно. Ясно одно - они сумасшедшие. Пытаться оставить меня у себя насильно - это преступление! К наступлению ночи у меня опустились руки и я уснул. Надеюсь, сейчас этот вечный утренний сон с вами закончится, я очнусь в их комнате, но с открытой дверью. Очень надеюсь...
Я слушал его с выпученными глазами. На кульминации истории я выдал что-то вроде удивленного "Ээм". Размахивая руками, я пытался подобрать утешительные слова:
- Ну... даже не знаю... Попробуй с ними поговорить утром. Спокойно объясни, что тебе надо в путь. О них ты не забудешь и обязательно начнешь отправлять письма. Просто они уже пожилые люди и, видимо, на них сильно сказалась смерть единственного сына. Одинокие люди очень быстро привыкают к человеку. Тем более, они считают тебя особенным...
Ваня опустил голову. Действительно сейчас ничего толкового нельзя было посоветовать. Все в руках парня, он это сам понимал. Уткнувшись в пол, он, похоже, начал придумывать план.
- Настя..., - обратился я ко второй пациентке, намекая на ее очередь.
- Мне очень больно об этом говорить, но если нет другого выбора, то... Меня предали. Сегодня я впервые за долгое время шла в школу одна. Я даже не помню, чтобы хоть раз такое случалось. В школе меня все обходят стороной. Стоит меня увидеть, школьники кривят лицом и уходят по-дальше. Постоянный шепот за спиной не давал мне весь день покоя. Я не знала, что сделала плохого всем вокруг. Побежала в туалет и уставилась в зеркало, мне подумалось, что у меня что-то с внешностью не так. Но дело совсем оказалось не в этом. Я выглядела как и прежде. На уроках все одноклассники на меня смотрели с омерзением, о Кристине я вообще молчу. Этот человек кажется заговорщик-инициатор плана. Это был самый ужасный день в полном одиночестве и невыносимой грусти. Мне оставалось на уроках сидеть в мучениях и догадках, а на переменах, сидя одной на лавочке, проливать слезы. В столовой я случайно задела одного мальчика... - Ее щеки горели от плача. У меня по ту сторону экрана сжимается сердце. - Этот девятиклассник вскочил с места, и несмотря на разницу в возрасте, обложил матом, злобно проорал на всю столовую "шлюха" и затем тол... толкнул в проход. Там шли старшеклассницы, они отшвырнули меня в другую сторону, повторяя «Фу-Фу-Фу» и демонстрируя жестами свое отвращение. Я заплакала, встала с пола и убежала домой. Мне хотелось к маме. Это единственный человек, кто мне поможет. И друзья... По крайней мере, я так считала до того, как вышла за порог школы. Там стояла машина Дани, а вокруг нее вся наша компания. По средам у нас сокращенные занятия, и на тот момент завершился последний урок. Но не меня они ждали, а Крис. Внимание они на меня обратили. Издевательский смех - вот чем они меня наградили. Осмеяли при всей школе. Мне стало ужасно больно. Никто даже не заступился за меня. Я никому была не нужна, поэтому я закрыв зареванное лицо руками, помчалась домой. Мне больше некуда идти. Там остались единственные, кто меня любит. Весь день я проплакала. У меня было все, что нужно для счастья, и за последние 3 дня я все потеряла.
Я сорвался и, размахнувшись, ударил кулаком в шкаф. Он издал глухой звук, слегка покачнувшись. Все на меня уставились с недоумением. Я не мог бороться с нарастающем гневом. Я не мог терпеть эту жизнь, этих людей, эту судьбу. Некоторые чувства не забываются. Я и сейчас ощущаю жуткую злобу. На записи я отвернулся и замер глядя в окно. Но меня не успокаивало небо и солнце, я лишь со всей силы сжимал кулаки, требуя возмездия.
- Этих подонков надо в тюрьму засадить! Пусть там по-жизненно гниют! Всю вечность им страдать! Нелюди проклятые!
- За что? - Настя смотрела непонимающим взглядом. В такие моменты я забывал, наверное, что она совершенно не воспринимает истину. Ну и хорошо, для маленькой девочки это оказалось бы невыносимо. Хотя я тоже многое тогда не знал. Например, что чей-то папаша внесет деньги за этих ублюдков и их выпустят. По словам Аивар - зло так и осталось ненаказанным. Все пустое. Мне хотелось залезть в монитор и обнять мою бедную девочку. Прижать к себе, чтобы она чувствовала, что не одна. Я ее так любил. Больше всего на свете. Но судьба преподнесла кошмарную альтернативную реальность.
- Не расстраивайся, солнышко, - вмешалась Таня, она, как мать, тоже не могла остаться равнодушной, - им Бог судья. Он все видит. И всем воздастся на небесах.
Я повернулся с мокрыми глазами и несчастным видом, соглашаясь с ее словами. Настала пора выслушать последний рассказ. Я чувствовал как переношу страдания вместе с моей скорой семьей.
- Мне очень плохо... Мне кажется, что я... Что мое счастье... уходит. Это не объяснить, но я чувствую... Мой Илюша, - она тихо плакала, собирая тыльной стороной ладони слезы, - мучается. Ему все хуже. Жар, боль, постоянный бред... Врач сказал, что не знает чем помочь... Я колю ему антибиотики, даю лекарство, но все бесполезно... Стоит мне заволноваться о дальнейшем ухудшении его здоровья, так на следующей день мои переживания обретают реальность. Он смотрит на меня своими обессиленными глазками, все стараясь передать свою любовь. Его дрожащие губы могут лишь произнести слово "мамочка". Я знаю, точно знаю, что он мне многое хочет сказать... но не может. Я держу его маленькую ручку и молюсь. Я готова отдать все, что у меня есть, лишь бы мне вернули моего здорового сыночка. Ему с каждым днем хуже... Я хочу ему помочь, но не могу. Хоть бы Господь услышал наши молитвы. Ведь все что мы просим - это то незаметно ушедшее от нас счастье...
Мне хочется сейчас оказаться рядом. Просто прижать к себе. Не для себя. Только бы ей помогло. Я бы поменялся жизнями с этим Илюшей. Лучше я бы был выдуманным. А это мальчик бы жил. И дал моей любимой то, чем она живет. Ребенок был для нее всем. Эта мечта, которая намного важнее правды. Легче было попрощаться с настоящим и живым, чем с тем, что существует уже у человека в голове.
Доктор Алексей Петрович стоял, опрокинув голову к полу. Думаю, он желал тогда того же, что и сейчас. Повисло молчание в кабинете. Никому не надо было высказаться, ни у кого не хватало слов. Все страдали своей выдуманной сказкой. Даже в воображении не уготовлено нам всегда быть счастливыми.
Но я пытался перенести этих людей из одних страданий в другие, но уже с чувством потери. Я не знал, что творю. Моя работа была вернуть их в "нормальную" реальность, которая меня же в тот момент убивала. Я не задумывался, что пациенты только вот-вот успели как-то от нее спрятаться, ведь наш мир их вытолкнул, изгнал, а я их собирался возвратить сюда снова, основываясь лишь на том, что это считается правильным. Они не замечали, что с каждым появлением ожерелья на цепочке, они все больше возвращаются обратно. Больные предполагали, что это обычный гипноз и он совершенно не причем. То, что сейчас происходит на экране и в их собственном мирах - не моя вина и не моя заслуга. Все формирует и переустраивает их мозг. Я лишь наталкиваю его на эти действия. Краски и сюжет он, как и во снах, придумывает сам. Я это начинаю понимать, изучая видеозаписи. Может, это из-за того, что слишком ярко определена логическая последовательность в их историях, а может я вместе с ними сейчас возвращаюсь. Соединяется осколок моего прошлого и моего настоящего. Но тот старый осколок столько нанес ран и себе, и другим людям, что никогда не получится собрать целостный единый сосуд и заполнить его жизнью. Нет. Он останется из-за трещин наполненным лишь пустотой.  Очень грустно, что этот сосуд скрепляла любовь, подаренная семьей. А что теперь? Мне остается лишь ждать, когда он упадет и разобьется навсегда. Сколько ждать? Немного. Я, оцепеневший напротив ноутбука, в этом уверен. Также в этом уверен и я на видеозаписи, лежащий после сеанса на полу и громко кричащий на всю больницу о своей внутренней боли, но так никем и не услышанный.
21 мая.
Ваня: Я проснулся все в той же комнате. За ночь я успел ее возненавидеть. Рядом стол, на нем лампочка, листы и разные карандаши, застеленная кровать, стул и тумбочка. Все как-будто приготовлено к моему появлению. Сумасшедшие хозяева заранее подготовились. Даже учли мои художественные интересы. Видок, правда, из окна не совершенен, выглядывает лишь часть озера и леса. Уже не совсем тюрьма. Эти изверги меня могли додуматься запихнуть в подвал. А так, если после проверки мои доводы о их сумасшествие подтвердятся, то у меня есть путь отступления. Я готовил план. Потом сидел на кровати и ждал появления Любы. Вот послышались поднимающиеся шаги на лестнице. Несколько раз в замке щелканул ключ, хозяйка появилась на пороге. Я не знал даже о чем с ней говорить. Мне больше не хотелось с этим человеком иметь ничего общего. Завести в чужой дом и лишить свободы - это настоящий беспредел. Она смотрела на меня своими невинными глазами, читая в моих вопрос "что тут происходит?". Положив завтрак на стол, она соблаговолила дать ответ на все мои вопросы. Она умоляла меня не злиться на нее, потому что ей действительно от одной мысли о моем уходе плохо и начинает невыносимо болеть сердце. Она твердила, что впервые после смерти сына почувствовала снова себя мамой. Ей жизненно это было нужно. Она не может меня так сразу отпустить. Трагичное прошлое ей мешает это сделать. Ее интуиция подсказывает, что она опять совершит ошибку, отпустив близкого человека. Она повторяла заново как я похож на ее Ваню и внешне, и духовно. Вспомнила как увидела меня в магазине и не смогла уехать домой. Затем заплакала, приговаривая какой ее мальчик был добрым и любящим. Убеждала, что Федор испытывает те же страдания, просто не говорит о них. Он тоже очень привязался, по ее словам, ко мне. Воздействуя на жалость, она хотела вернуть мое милосердие и снисхождение. Она обещала все, что моей душе будет угодно, лишь бы я взял на себя роль их погибшего сына. У меня не осталось больше сочувствия, лишь бушевала злоба. Я согласился пожить в их доме, рисуя, выезжая на рыбалку, принимая их еду, но в голове царили совершенно иные мысли. Я решил, что в тот момент, когда они в обед займутся хозяйством и огородом, я выпрыгну из окна и со всех ног помчу в лес. Даже собака не успеет залаять. Спрячусь в глуши, а потом когда все утихнет, спокойно направлюсь продолжать странствие. Времени до захода солнца будет достаточно, чтобы добраться до места, обустроиться и развести костер. Меня успокоил мой план. Я наигранно улыбался и кивал, внедряясь в доверие старухи, пока она не захлопала от радости в ладоши и не скрылась за дверью. Но замок все же заперла. И вот пошли долгие минуты. Вещи у меня были собраны. Я бродил вдоль стен, подходил к окну изучить дорогу за калиткой, чтобы побег прошел без препятствий. Мне неприятно осознавать, что начатое дружелюбное знакомство закончилось маразмом. Но выхода не было. Как бы я не хотел, но играть домашнего питомца мне не по нраву. Я терпел и ждал. Внизу доносились обрывки разговоров, в основном представляющие лестные отзывы обо мне. Я гадал, как они так быстро успели съехать с катушек. Но затем сомнения отпали. После пары контрольных визитов в мою комнату, жена с мужем ушли на задний двор. Время было ближе к обеду. Я понял, что или сейчас или никогда. Я закинул на плечи рюкзак, распахнул окно, и тихо стал выбираться ногами на крышу гаража. Видимо, эти психи не учли подобного риска. Я убедился, что меня никто не преследует и тихо начал спускаться по шершавой поверхности. После удачного прыжка я очутился на земле. Но надзиратели, как и их голоса, из поле видимости пропали. Тут я понял, что немедленно надо бежать. Я схватил рюкзак за лямки и помчался со всех ног по траве к калитке. Собака загавкала, но я ее не слышал уже, меня опьянила приближающаяся свобода. Вот я хватаю ручку забора, уже воображаю как бегу, сверкая пятками, к лесу, где абсолютно никто меня не сделает против воли узником, но это была лишь сладкая иллюзия. Стоило мне подобраться к выходу, как из-за угла выскочила какая-то тень и ударила меня по голове тяжелым предметом. Кажется, это был Федор. Я точно не определил, потому что тут же потерял сознание. Так я провалился в небытие на добрых 5 или 6 часов. Очнувшись, я обнаружил себя в той же комнате. На лбу повязка. Видно, этот маразматик мне нанес серьезную травму. Счастливая семейка стояла передо мной. Они очень были рады, что у меня ничего не получилось. Все как утром, только теперь еще раскалывалась голова. Страх и паника усилились. Я попал в логово маньяков. Я попытался встать, но руки с ногами оказались привязанными к ножкам кровати, а боль в голове не давала сделать и малейшего лишнего движения. Я закричал и приказал меня отпустить. Скоро безответные крики сменились на мольбу. Но парочке было плевать. Они с безумными лицами стояли и хихикали надо мной. В их глазах читались ужасные и коварные мысли. Они наконец заговорили. То что они сказали, я могу дословно продублировать даже сейчас: "Мы хотели с тобой по-хорошему, но ты отказался. Ты никуда от нас теперь не уйдешь. Твоему приключения пришел конец. Мы не можем потерять еще одного сына из-за его инфантильной глупости. Останешься с нами и будешь любить нас, как мы тебя. Наш родной Ваня к нам вернется. Он так долго дома не был, мы по нему соскучились. Мы не хотим расставаться с ним ни на минуту больше. Мы будем ухаживать и заботиться о нем. Но сначала сделаем тебя полностью нашим!". Тут мое сердце ушло в пятки. Люба достала из-за спины шприц с какой-то жидкостью, а Федор здоровую кувалду. Они вместе, весело рыча как гиены, указали на инвалидную коляску, расположенную в углу комнаты. Я сразу догадался, что она принадлежала другому человеку. Их Ване. И принесли они теперь ее мне. Двое сумасшедших устремились прямо на меня. Я кричал как резанный, брыкался, пытался вырваться, но все было бесполезно. После ощущения иглы в вене, я отключился. Меня накрыл сон. И вот я здесь и скоро должен проснуться...
Настя: Я не понимаю, что происходит. Беды меня преследуют одна за другой. Меня как-будто кто-то проклял. Этого не может быть! Просто не может! Я не хочу видеть и осознавать этот кошмар! Я не хочу вообще появляться ни на улице, ни в школе! Зачем вообще я живу?! Господи, я уже ненавижу себя за то, что так была когда-то счастлива и наивна… Зачем я верила в это лживое счастье? Не было бы друзей, любимого человека, незабываемых часов, проведенных с ними - не было бы мучительных воспоминаний. Я пыталась поговорить с ними. Написала каждому, но никто мне не ответил. Я просто уже не знаю, что делать. Как вернуть прошлое?! Я целыми днями думаю о потерянном и мечтаю все отмотать назад. Я перебрала сказанные слова, может, я ими кого-то обидела. Вспомнила все свои поступки, но и там не было ничего криминального. Я просто любила этих людей. Поэтому так больно сейчас. Хоть я и не спала всю ночь, мне пришлось идти в школу. То, что там произошло, я буду вспоминать каждый день до конца своей жизни. Я не могла просто поверить, что отношение людей так изменится и лучшие друзья превратятся во врагов... Меня сначала не хотели пускать в класс. Одноклассники держали дверь изнутри. Когда с помощью учителя мне все-таки удалось зайти, хулиганы просто отвернулись от меня, их лица выражали презрение. Я всем оказалась противна и ненавистна. Я выдержала урок, сдерживая слезы, в полном одиночестве. На перемене я вышла в коридор и держалась в тени. После пятнадцатиминутного перерыва я вернулась в класс. По всему помещению были раскиданы мои учебники, а портфель валялся в углу истоптанный грязной обувью. Я собирала учебники и рыдала. День повторялся. Но я уже была одна. Я уже была в неведеньи. Я уже была всеми брошена. На лестничных пролетах я слышала оскорбления и насмешки. Я стала мишенью массовой травли всех учеников. Я не понимала как раньше этого не замечала... Мои глаза открылись, чтобы захотеть быть навсегда закрытыми. В столовую я даже не пошла. Чтобы со мной там произошло страшно представить. Я пряталась одна и выжидала окончания уроков. Вокруг дурачились и смеялись. Каждый пребывал в своей компании, у каждого имелось свое место. Мне тяжело смотреть на чужую сплоченность. Ведь раньше я тоже была счастлива в кругу друзей. А теперь осталась под конец года одиночкой. Больше терпеть неизвестности я не могла. Я подошла к Кристине и, взяв ее за рук, прямо спросила о происходящем. Она вырвала с омерзением руку и послала меня, назвав проституткой. После этого я разревелась и убежала в раздевалку. Эти слова нанесли мне сокрушительный удар. Уничтожили весь мой мир. Мне никогда так не было больно. Я поняла, что все кончено. У счастливой сказки наступило печальное завершение. Куртку мне кто-то облил мочой. Я шла домой, задыхаясь от слез. Что я им всем сделала?! В чем я виновата?! Я чувствовала себя такой слабой и беспомощной, что чуть не упала в обморок. Дома, стирая куртку над ванной, я постоянно смотрела на лезвия. Не знаю почему. Просто они мне приносили своим видом покой. Я хотела все закончить. Открыла воду, взяла их в руку, закатала рукава кофты и увидела... Шрамы. От тонких порезов. Такие оставляет как раз бритва. Неужели со мной подобное было? Если это не первый раз, то почему я ничего не помню? Когда я их успела оставить? Это было вчера или может год назад? Я была в потрясении. Я не обращала на них внимания. Мой мозг обходил их стороной. Просто отвлек внимание и... боль. Может, я уже страдала подобным образом? Сколько мой мозг меня обманывал? С этими мыслями я легла в кровать и лежала остаток дня. Внутри меня что-то разрушалось и воссоединялось с трагической таинственной памятью. Видимо, она здесь еще задолго до моего внутреннего апокалипсиса…
Таня: Я не спала уже несколько суток. Все время провожу возле него в больнице. Я не чувствую усталости рядом с ним. Я готова за Илюшей погружаться во тьму, сколько бы для этого не понадобилось усилий. Он не спит. Смотрит на меня исхудавшим лицом, или ворочается в бреду. Старается не плакать, чтобы меня не расстроить. Хотя я знаю как ему тяжело. Не спуская с него глаз, я стою на коленях перед его койкой и повторяю молитвы пересохшими губами. Надежда не умирает, что меня кто-нибудь услышит.
"- Мам, я умру? - выдавил он из себя шепотом.
- Нет, сыночек, ни за что. Не говори так, пожалуйста, - отвечала я, сдерживая свои муки.
- Я чувствую смерть... Она говорит мне не бояться ее... Что все скоро будет хорошо... Я попаду в тот мир, который люблю больше всего...
- Не надо... Останься со мной... Ты мне очень нужен...
- Я буду жить в тебе вот здесь, - он ткнул медленно крохотным пальчиком в левую половину груди.
- Почему ты не можешь остаться со мной?
- Так надо...
- Зачем ты так говоришь, Илюша!
- Ты должна вернуться...
- Куда?
- Пока я здесь, ты об этом не узнаешь...
- Я не могу без тебя жить! Ты мое все! Кроме тебя мне никто не нужен! Всего мира не существует без тебя! Только ты даешь счастье и радость! Ты делаешь саму меня! Как же я без тебя...
- Мамуль, помнишь ту сказку про несчастную мать, потерявшую ребенка?
Я знала о чем он говорит с первого слова.
- Я покидаю тебя, но не беги за смертью в попытках меня вернуть. Не отдавай ей все ради меня. Так должно быть...
- Но...
- Это судьба. Я буду твоим несрываемым цветком. Но ты должна его посадить внутри себя. Тогда он станет вечен. Я буду с тобой всегда.
- Илюш, я прошу тебя, умоляю, не покидай меня...
- Я уже мертв. Это не страшно. Страшно то, что у смерти есть и живые. Мамочка, никогда не ищи меня ... Живи дальше!
-Мой малыш. Останься. Я тебя очень люблю...."
Таня прекратила с эмоционально насыщенными, красными глазами пересказывать диалог от двух лиц. Она замерла на одной точке и раскрыла дрожащим голосом финал истории:
«- Это был наш последний разговор перед тем, как его отвезли в больницу. Вечером ему стало хуже и я не выдержала и вызвала скорую для медэвакуации. Его отвезли в реанимацию. Он махал мне на прощание своей маленькой ручкой. Я не понимала, что могло произойти за столь короткий срок. Почему все так стремительно кануло в бездну? Я осталась в больнице на ночь. Я сидела и ждала новостей о моем родном человеке. О том, без которого я не пойду за смертью, но не увижу больше жизни. Он где-то здесь лежит, в этой больнице. Я жду и верю.»
...
Пациенты лечились. Они шли на ПОПРАВКУ. 22 мая.
Пятница. Камера начала записывать. Через пару секунд я зашел в свое пристанище. Я шел будто пьяным шагом. Мои ноги дрожали. Я тянулся руками в разные стороны, чтобы ухватиться за шкаф или за стол. Ходить мне самому тяжело. Я был совсем на гране падения на пол. От любого звука я вскакивал и резко с выпученными глазами смотрел в сторону источника. Чья-то ходьба на верхнем этаже, голоса в коридоре, скрежет линолеума под моим ногами - все это не давало мне ни минуты покоя и сводило с ума. Я вздрагивал от малейшего децибела. На нервах я подошел к стулу и свалился на него. Измученное лицо оказалось в поле видимости. Расковырянные раны, бледная сморщенная кожа, густая неопрятная борода, глаза, пугающие своей бездонной пустотой. Я словно постарел лет на 10. Столько несчастья, боли, страданий передает картина, но и столько же надежды, связанной со скорым появлением трех человек. Невозможно предположить, что произошло в прошлый день. После историй пациент последовал гипноз. После него больные отправились, как всегда, в палату, продлевать своему выдуманному миру существование. Я же остался один в кабинете. Видимо, настроение у меня было очень паршивое. По состоянию комнаты можно предположить, что в ней побывал сам дьявол. Все папки с бумагами на полу, тумбочки опрокинуты, на стенах следы крови, такие оставляют разъяренные кулаки, стол проломлен пополам. В общем, все разрушено, к чему моя рука вчера прикасалась. Лишь три стула не тронуты. Они стоят целыми невредимыми и ждут своих хозяев. Я не мог их сломать. Со мной действительно было уже что-то не так. Я не узнавал себя. В этом докторе таился другой человек. Он казался монстром. Это заметно невооруженным глазом. Такого человека хочется обходить стороной. Даже его внешний вид был не настолько пугающим, как его взгляд. Его затягивал черный омут, в котором уже пропало все человеческое. Я менялся со своими пациентами местами. Я их лечил, забирая их болезнь себе. Так легко поддаться сумасшествию, когда разум приносит одну только боль. 
По коридору раздавались режущие слух крики. Это вопила женщина. Она то пронзительно орала, то умоляла, чтобы ее отпустили выпрыгнуть из окна. По всему этажу были слышны ее вопиющие просьбы. Но санитары ее тащили насильно. В мой кабинет. Дверь открылась и я подпрыгнул на стуле от ужаса. Это билась в истерике Таня, вырываясь из рук двух амбалов, одетых в синюю униформу. Они крепкой хваткой втащили ее. За спиной кричащей женщины, шел доктор в мятом халате и очками набекрень, мне его лицо было знакомо, хотя с того раза он очень изменился, это оказался Аивар Робертович. Рядом с ним шла Настя с покрасневшим от слез лицом и Ваня, которому, казалось, все абсолютно безразлично. Его хоть на казнь вести, он и слова не скажет.
- Я не хочу снова к этому психу! - Взревела Таня. - Хватит меня мучать! Отпустите! Я хочу умереть!
Работникам больницы было плевать на ее обращения. Они выполняли свою работу ответственно. Без жалости и компромисса. Аивар осмотрел состояние кабинета. Пропустив беспорядок, он остановился на моей персоне. Я пребывал в бешенстве. Мои руки сжались в кулаки, а глаза наполнились гневом. Я вскочил, нанес удар по остаткам стола и заорал свирепым голосом:
- Немедленно отпустите ее, твари! И не сметь трогать ее! Пошли вон отсюда! Оставьте нас на наедине! Вы что не поняли, идиоты, с первого раза?!
Мой помощник уставился на меня испуганными глазами. Он не меня боялся, страх он испытывал за мое реактивное помешательство. Но все же он пошел навстречу. Аивар скомандовал своим ребятам покинуть кабинет и отпустить Таню. Сначала те были в недоумении, так как больная могла навредить себе и другим, но потом доверившись главному врачу, освободили ей руки. Женщина замерла, а санитары с Аиваром покинули помещение, закрыв за собой дверь. Осознав, что ее некому больше остановить, Таня быстро бросилась в сторону окна. Я понял, что у нее на уме, мигом  спохватился и, обежав стол с другого угла, поймал ее и прижал к себе. Она визжала диким воплем, била со всей силы меня по спине ладонями, но я не чувствовал боли. Я был счастлив, что она оказалась в моих объятиях. Я прижимал ее к себе, как маленького ребенка.
- Дайте мне умереть! - кричала она. - Я не останусь на этой поганой земле без моего мальчика!
- Я вас не отпущу!
- Отпустите! Я все равно покончу с собой! Я должна догнать смерть и отнять у нее моего ребенка!
- Все кончено, Татьяна, - пытался перекричать я ее, в надежде, что она меня услышит, - Илью не вернуть. Он погиб вместе с вашим миром!
- Нет! Нет! Я его найду и останусь с ним!
- Вы теперь другая!
- Илюша меня любил! Мой сынок! А теперь я одна! Я не хочу! Не хочу буть снова несчастной и никому ненужной!
Я взял нежно ее лицо в свои руки и, смотря в ее заплаканные красные глаза, сказал:
- Ты мне нужна!
Она глядела в ответ на меня. Ее большие беззащитные глаза были в недоумении. Эти слова ее привели в оцепенение. Волшебные слова. Таня забыла про ужасные намерения и просто стояла без каких-либо движений. Мне, истерзанному собственным разумом психу, было достаточно ощущать ее лицо кончиками пальцев; прикосновение ее белокурых волос моей кожи, ласково поглаживая. Она передо мной и не исчезает. Я держал жизненный огонь. Пронес его в свою нарастающую тьму. Он мне позволил увидеть мой маленький, ничтожно слабый огонек. Показалось на секунду, что все еще не так плохо. Я могу еще выкарабкаться из моего вечного кошмара. Я могу снова сделать глоток жизни. Той обычной простой жизни, которой удостоен каждый человек. Жизни, которая нужна сердцу и памяти. Я вспомнил, сидя за экраном, эти чувства. Теперь я забыл все необратимые происшествия, мою амнезию, нескончаемые кошмары, я чувствовал лишь биение в груди. Как несколько месяцев назад. Стук за стуком, возвращающие мне мою погибшую семью. Это воспоминание кроется в душе. Мой мир, которым я живу, который когда-нибудь станет моим раем. Мозгу не добраться до бессмертной души.
- Я вас люблю. Всех. Вы мне не верите, но я говорю чистую правду. Вы те, кого я ждал всю жизнь. Долгие годы в одиночестве и боли. Но сейчас эти годы призрачны. Я нашел то, что искал, к чему шел всю жизнь. Я сам до сих пор не могу поверить, что этого малого мне не хватало. Что эта частичка и есть безграничное счастье. Ни погоня за мечтами, ни горы денег, ни власть - ничего не сравнится с семьей. Я одной ногой в беспроглядной тьме. Я не прошу меня оттуда вытаскивать. Вы просто можете осветить своим светом мне это пропасть, с вами она станет совершенно иной. Черная пустота озарится солнечным светом. Вы - мои краски… Мои единственные и неповторимые чувства…
Присутствующие в комнате смотрели на лечащего врача, как на больного человека. Они не могли понять, что происходит. Их недавний психиатр сам стал шизофреником. Но никто не издал и звука. Каждый утопал в своем горе.
- Я вас вернул в реальность. Сегодня последний наш сеанс. Завершающий. Я проходил лечение вместе с вами. Вы были моими докторами. Вы вытащили меня из кошмара, предоставив шанс полюбить вас. Долгое время вы существовали в мире, который создали сами. В этом нет вашей вины. Судьба с мозгом распорядилась так в целях самосохранения. Вы не отделены от нормальности, вы отделены от общества. Вас оно изгнало. Но я вас вернул не ему, а вашим близким, которые вас любят. То меньшее и самое сокровенное, что мы способны взять от этой жизни - это любимых и родных людей. Семью. Я вас вернул в реальность за этим, а сам для этого сошел с ума. У меня не было в мире того, ради чего стоит жить. Меня будет истязать мозг до самой смерти. Но я нашел новый мир. Это вы.
...
Пациенты тихо сидели на своих местах. Таня перестала плакать. Они задумались о правдоподобности моих слов. Полагаясь на неопровержимую логику и на отсутствие доказательств обратному они начали прислушиваться к гипотезе своего сумасшествия. Они выбирались из лабиринта, созданного разумом, нанося  своими руками удары по его сооружению. Я стоял напротив и слушал предсмертную речь их выдуманных миров.
- Мне была отвратительна жизнь, - смирительным голосом начала первой Начтя, - я успела возненавидеть все живое вокруг. Когда подобное говорит подросток, то часто его слова не воспринимаются всерьез, но поверьте - сейчас я ощущаю на сто процентов всю сущность жизни. Как непредсказуема судьба и какие мы в ней беспомощные пешки. У меня были мысли о самоубийстве. Хотела уйти вслед за моим ускользнувшим счастьем. Вчера случилось то, что должно было послужить окончательным толчком к задуманному, но он на меня подействовал иначе. Боль прошла и пробудились отчаяние и тоска. Я настолько была несчастна, что чувство боли меня покинуло. Все началось как раз с приходом в школу. Мне кажется, даже если бы я осталась дома, этот рок настиг меня другим образом. Оставалось совсем немного и я хотела закончить этот ужасный год без пропусков. Отмучилась бы и ушла в полном одиночестве встречать лето. Всего какая-то неделя. Я собрала рюкзак и направилась навстречу своему кошмару. Я не знаю как передать словами, то что я увидела и осознала в школе. То, ради чего я жила, по крайней мере, в последние года, было осквернено и уничтожено. Дружба, которой я дорожила и так боялась потерять - выброшена со всей своей значимостью и благодетелями на помойку, как ненужная вещь в этом проклятом мире. Жаль, что я возлагала на нее такие надежды. Перейдя порог школы, я натыкалась на те же взгляды, тех же ненавидящих меня людей, но появилось еще что-то... Насмехательство надо мной. Разбившись на группы, школьники смотрели какой-то видеоролик снова и снова, собирая вокруг себя все больше любопытных людей. Таких компаний становилось все больше. Дети всех возрастов включали его на своих телефонах. Кто-то смеялся, кто-то морщился от омерзения, но все до единого испепеляли меня презирающими глазами. Мне хотелось понять, что же там за видео, что испортило мне жизнь. Скоро мне предоставилась эта возможность. Мои одноклассники были щедры, им не жалко одного просмотра видеозаписи. Они подозвали меня, хихикая, как гиены, к одной из парт. Там мальчика с планшетом уже окружила толпа. Всем не терпелось еще раз посмотреть этот шедевр. Я не смогла устоять и подошла тоже. Дальше было все как во сне. Я помню как выбегаю из класса, оставив портфель, учебники и все свои вещи. Я просто снова бегу. Мне плевать куда. Лишь бы убежать от действительности. В моей голове постоянно прокручивается ситуация в классе. Видео снимала какая-то девочка, без остановки смеявшееся, на нем я голая и абсолютно пьяная. Я выкрикиваю какие-то непонятные слова, валяюсь по грязному полу, пускаю слюни. Я не могла поверить, что это я. Дальше появляется в кадре обнаженный торс мужчины. Затем еще двое. Штаны с трусами разбросаны по полу. Они издевательски тыкают в меня своими стоячими членами. Я их беру по-очереди в рот. В той комнате стоит громкое ржание. В меня летят оскорбления, голоса приказывают, чтобы я сосала лучше и быстрее. Я выполняю беспрекословно их приказы. Девушка за камерой, увеличивая объектив, приближает его к моему лицу, чтобы хорошо было видно как я стараюсь. В меня пихают все глубже и глубже. Вскоре я отстраняюсь и блюю на пол. Все кричат "Фу" и отбегают по углам. Лишь один смелый парень остается и обходит меня со стороны, останавливаясь сзади. Он нагибается и без каких-либо прелюдий резко входит в меня, начиная с интенсивностью долбить. Мое лицо в рвотной массе, сама стою раком и отдаюсь незнакомому человеку. По моим щекам побежали слезы, я не могла на это больше смотреть, но это еще были цветочки. Последней чертой было распознание парня сзади. Я увидела на его руке браслет и конечно знала кому он принадлежит. Даня. Тут все стало ясно. Он и его компания надругались надо мной. Снимала Вика, в рот я брала у Валеры, Андрея и Дани. Кристина с Пашей были тогда наверху. Это ее день рождение, который проходил пол года назад в снятом коттедже. Тогда я напилась и ничего не помнила. Они мне что-то подмешали в коктейль. Неужели они так со мной могли поступить? Мои будущие друзья. А потом выложить это в интернет. В догонку мне кричали: "шалава, совратила бедных пацанов", "чего молчишь, опять членами глотка забита?", "таких, как ты, расстреливать надо". Я бежала, слезами заглушая их возгласы. Напоследок я увидела дьявольскую улыбку Крис. Она насмехалась надо мной и призывала вкусить то, что она со своими друзьями совершила. Я бежала в никуда. Перед глазами проносились школьники, ступени и в конце концов выход из школы. Я продолжала бежать, думая, что это конец. Я искала лишь способ покинуть этот мир, который меня отверг самым безжалостным способом. Я узнала о предательстве. Я узнала о злобе. Я почувствовала жизнь.
Она закончила. Совершенно уже без эмоций. Ей надоело страдать. Она вернулась в реальность, поглощая в себя то, что смог вспомнить ее разум. Многие детали ее рассказов она брала обрывками из памяти. В то время, когда на самом деле происходили эти совершенные ее одноклассниками злодеяния, Настя пребывала в своем воображаемом мире, где она после того рокового дня рождения подружилась с компанией. Стала с ними одним целым. Пила, веселилась, принимала наркотики, по ее мнению вместе с друзьями. Но все это она совершала в одиночку. Она гналась за выдуманным весельем, но это организм лишь обманом требовал все больше притупляющих боль веществ. Настя принимала и уничтожала себя одна, и подтолкнула ее на самоуничтожение психическая травма, полученная на той вечеринке. И теперь, возвратясь в ремиссию, она ступенчато познает ранее отверженную реальность. Возрождает те моменты, которые ее мозг не воспринимал. И теперь она вылечилась, обретя себя на действительность. Но потеряв друзей и любовь. 
Ваня долго обдумывал происходящее. Он был сосредоточен на сделанных выводах. Приложив к подбородку пальцы и уставившись в одну точку, он копался в своих мозгах. Наверное, именно желание истины побудило его рассказать о своем вчерашнем дне:
- Я очнулся от жуткой боли. Хозяева меня усыпили наркозом. Вскоре, открыв глаза, я понял зачем они это сделали. Я не ощущал ног. Ими я не мог пошевелить, но все равно они ужасно болели. Я запаниковал. Я не верил, что это ужас со мной произошел. Я ненавидел этих тварей. Я осознавал, что теперь никуда не сумею отправиться путешествовать. Они вкололи мне обезболивающее и усыпили меня. Затем ковалдой Федор переломал мне ноги. Для полного сходства с их сыном. Сейчас они были перевязаны бинтом, а коляска уже ждала меня поблизости. Я плакал. Я кричал и матерился. Бил по ногам руками, стараясь вернуть их в чувства. Отныне я теперь не только заложник, но и инвалид. Ни познания мира, ни новых знакомств, ни преодоления вершин, ни семьи. Так поставили насильно на мое будущее крест. Какая-то сумасшедшая парочка. Просто два человека сломали жизнь другому, потому что полюбили его. На продолжительные вопли откликнулась хозяйка. Они меня кормили, ухаживали за мной, называли любимым сыночком. На всю мою грубость они реагировали спокойно и с пониманием. Их Ваня вернулся к ним. Таким же инвалидом. С теми же несбывшимися мечтами и нереализованными планами. Они физически подавили все мои стремления изменить мир. Теперь я зависимый от этих маньяков затворник. Мое будущее - их пережитое прошлое. Я лежал долго наедине со своими мыслями. Долго осознавал. Бессмысленно описывать все, что я пережил. Все равно не получится. Кому интересно слушать овоща? Такие странные мысли в голове. Мне кажется, что теперь не только мое будущее похоронено, но и прошлое. Судьба испортила мне всю жизнь. От начала и до конца. Меня сломали люди, погрязшие в любви, в удовольствии, предоставленном жизнью. Теперь я мог надеяться, что коляска выдержит и все-таки доставит меня до моего родного водопада... Но вскоре, услышав мои дикие вопли, соседи вызвали милицию. Они приехали, не знаю, конечно, что там происходило на первом этаже, но через пару минут представители закона ворвались в комнату, освободили меня и моего нового спутника, в котором я проведу остаток своей жизни и отвезли меня на своей машине в эту больницу...
Я не произнес ни слова. Мне необходимо, чтобы он сам пришел к выводу. Он был настолько близок к правде, что мозг перестал сопротивляться и открыл ему глаза. Продемонстрировал ему его жалкое несчастное положение. Как он выражался: глупый по началу сон стал истинной реальностью. Мне такое перевоплощение знакомо. Логичный исход лечения. Психиатр невозмутимо стоял возле выздоравливающих пациентов. Мне же, Алексею Петровичу за экраном ноутбука, были непонятны все детали произошедшей мистики. Изящная тактика разума просто поражала. Создать новый мир на скелете настоящего, а потом разрушить его, отправив назад к действительности - это злая магия. Черное волшебство. Убивающие душу чудеса. Каждому из трех больных надо самому осознать, что творилось с ним за последнее время. Увидеть зачинщика и творца этого процесса, глядя в зеркало на самого себя в окружении беспощадного социума. Заманить свой разум в заключительную петлю лабиринта, где он должен выпутаться и понять, что прошлый мир являлся ловушкой, который он сам же и сотворил.
- Илюша умер. - Неожиданно заговорила Таня с глазами полными отречения и безысходности. - Я провела всю ночь в ожидании новостей. Десять часов без сна на кушетке возле реанимации. Я старалась не думать о плохом исходе. Я мечтала о том, как мой сынок выйдет совершенно здоровым. Я с ним отправлюсь домой, слушая его забавные рассказы. Подожду, пока он наиграется с ребятами во дворе. Потом подбежит ко мне уставший, приляжет на плечо, обхватив меня маленькой ручкой, и позовет домой. Там он будет смотреть любимые мультики, под громкий хохот повторять запомнившиеся  фразы главных героев, носиться по всей комнате, размахивая игрушками. Не захочет кушать, и мне придется кормить его самолетиками. Мы будем вместе смеяться над его капризами и детскими выходками. Затем Илюша начнет бороздить просторы нашей ванны, а я буду на карточках тряпкой вытирать его последствия морского приключения. Я не устану это делать. Дальше он быстренько спрячется под одеялом в моей кровати, пока я моюсь. Будет лежать без единого шороха, в надежде, что я не замечу маленького комочка и засну рядом с ним. Вернувшись, я разрешу поспать со мной эту ночку. Он радостный сбегает за книжкой со сказками и за своей любимой плюшевой игрушкой. Во время чтения, мальчик с улыбкой сладко заснет. Я дочитаю до конца и потом прижму покрепче свое дитя к себе. Перед сном вспомню его совсем малышом, каждую секунду, проведенную в счастье. Запах его волос вместе с ароматом ночной пижамы, нежную младенческую кожу, тихое посапывание… Обниму еще крепче и не отпущу. Так и останусь нежиться в любви с ним и его мягкой игрушкой. Но я отпустила... Позволила забрать смерти. Он просил меня за ним не идти и жить дальше. Я не представляю как это возможно. Я настолько вжилась в него, что смерть равносильна моей. Я сотворила счастье и его у меня отняла жизнь. Как я ее могу за это простить теперь? Нет у меня единственной отрады, нет надежды, нет смысла ...
Настала минута тишины. Не нужно было слов, потому что мы находились в одном и том же состоянии. Каждый предан миром и своим разумом. Все начали это четко осознавать. Вот только у кого-то эти игры закончились, а у кого-то только начались.
- Вы вылечены, господа. Вы вернулись в наш мир.
Пациенты подняли на меня глаза. Этой заключительной фразы все ожидали и боялись. В каждой черепной коробке этой комнаты и воспоминания, и недавние чувства, и реальность сплелись в единое. Больше нет убежища, нет того секретного домика, в котором можно было спрятаться от мира. Я их вернул в ад.
- Неужели все это правда? - Озвучил Ваня угнетающее непонимание. - Все, что с нами было на сеансах? Если, действительно, доводы Алексея Петровича это истина? А те дни, месяца, годы вымышлены... Все сходится. Это объясняет наше присутствие здесь! Задумайтесь! Ведь мы просыпаемся в одной комнате и засыпаем там же! Кроме как на эти сеансы и на свидание с собственным воображением мы никуда не выходим! Господи...
Он схватился с безумными глазами за голову.
- Это не сон! Я был инвалидом ранее! Меня сюда привели мои родители... И мое путешествие лишь существовало в моих фантазиях...
Я досадно смотрел на Ваню. На моем лице не читалось ни радости успеха, ни гордости за хорошо проделанную работу. Я разочарован был вместе с этими людьми.
- И моих друзей на самом деле нет? - идея просветления заразительно стала перебираться в каждого больного.
- Они есть, - отрезал я, - но не в качестве друзей...
Настя остолбенела.
- Ты пила, думая, что веселишься с компанией. Когда-то они на тебя произвели сильное впечатление, и дабы не разлучаться с ними, ты их начала представлять в роли своих верных собутыльников. Но ни ваших вечеринок, ни клубов, ни романтических посиделок у костра не было.
- Но признания Дани были так реальны и искренни... - продолжала удивляться происходящему больная.
- Потому что ты хотела, чтобы они такими были. Ваш мозг ложно угождал вам слишком долго. То, что вы желали, вы получали. Но любая ложь становится правдой.
Каждое слово наносило сокрушительный удар.
- Но даже, если предположить, что вы правы, - говорила Таня, - зачем вы нам помогли? В настоящем мире мы прокляты, а в вымышленном счастливы. В своем мы получаем то, о чем мечтали, имеем то, что любим. Зачем надо нас было возвращать?! Два мира, законченные трагедией! Два конца с двух сторон! Выхода нет теперь ни в реальности, ни в воображении! Как нам с этим жить?!
Я немедля прервал ее повышенный голос. Она находилась снова на гране срыва. Я произнес кульминационные слова. Больше мне ничего не удастся вспомнить. Это переломный момент в моей жизни. Судьба позволила мне его вернуть, чтобы никогда не забыть и не отпускать.
- Теперь все изменится! Вы не останетесь одни! Мы будем помогать и выручать друг друга! Одни против всего мира, и нам ничего не будет нужно кроме любви и согласия! Я вас ждал всю жизнь! И теперь никогда не отпущу! Я хочу, чтобы мы сотворили свою реальность! Если нам не уготовлено ничего, то мы создадим все сами! Это не конец, а только начало! Мы воскреснем вместе! Одной семьей!
...
Экран почернел и замолк. Запись оборвалась, когда-то положив начало моему сумасшествию.