Насте

Вот и сбылось — лето прибыло! И мы наконец-то добрались до благоухающих киселевских садов, светлых и гостеприимных рек наших орловских. А правда, Настя, знаешь, давно было охота отправиться в луга цветущие, развалиться на травке-муравке мягонькой. Лежать да жевать краюху свежего хлеба из домашнего теста, да запивать его парным молоком.
А с утра по лощинам туман, да над речкою! Всю панораму окаянный затмил, не видать не зги. Выползешь спросонья из палатки! И холодком повеет, вмиг приободришься, да песенку затянешь в свой черед между птицами! Вон, слышишь, соловей песнею брачною заливается. А из чащобы кукушечьи страдания доносятся. И тебе хорошо! Не поймешь от чего мурашки по телу бегут: толи от холода, толи от счастья…
А теперь время чая пришло! Но не цейлонского или индийского, а травяного. Зверобоя, малины, ягоды лесной, сушеной, той самой, что мы вчера на пень сушить положили. Вот она-то нам и вкусу добавит и подсластит чуток, главное не переборщить, а то слишком приторный будет, не каждому по вкусу придется. Много на чем можно чай настоять, главное знать в какое время те или иные растения собирать. Чай с родниковой водой на костре особенным способом приготовленный, вкус насыщенный приобретает, аромат будет тонкий и мягкий.
Глянь вокруг! Красотища какая! Солнечные лучи сквозь сосны вековые пробиваются и на нашу полянку стройным, размеренным светом падают. Неугомонные муравьи под ногами копошатся. Нет им ни отдыху, ни продыху. Живые они и малые, а мир вон какой большущий, не успеть в нем всего. Так и мы с тобой, Настя, копошимся у подножья Вселенной, пытаемся что-то делать, вытянуть свое, не всегда благодарное бремя.
Как хорошо, иной раз, потеряться в пощаженных цивилизацией уголках. Природа славная. Вот, Настя, что для меня счастье, вот на чем зиждется мое желание жить. Ходить на охоту не с ружьем, но с блокнотом и авторучкой. Как приятно сидеть под деревцем остужая раскаленное на жаре тело мягкой лесной прохладой, да попивать тот самый травяной чаек пахнущий костром и ароматом трав. А все твое существо предано нежной ленной неге. Многострадальные легкие в такой момент, жадно глотают свежий чистый воздух, взрывающийся сотней запахов, опьяняющих сознание. Испытывать огромную радость, когда разбежавшись по склону со всего маху плюхнутся в студеную воду, спугнув квакающих на берегу речных пучеглазых лягушек и юркнувших в разные стороны пауков-плаунов. Там, на речной глубине испытать ощущение, сродни разве что второму рождению! Выныриваешь, и, стоишь по пояс в воде, словно застряв меж двух миров. Выходишь из реки оставив проблемы насущные на съедение гадам речным. А тебя чистого и счастливого она отпускает жить дальше с надеждами на то, что завтра все изменится и ты ляжешь в центре города на горячий асфальт с той самой краюхой свежего хлеба и жбаном парного молока. А люди не проходят мимо и не считают тебя миражом! Они тоже ложатся рядом и тоже поют, испив молока и вкусив душистый деревенский хлеб собранный трудолюбивыми крестьянскими руками. И окутает тогда Москву не смог серый, а светлое пение счастливых людей забросивших ко всем чертям свои проблемы, не стоящие и гроша.
…А в это время близился вечер, и красное уставшее солнце уже целовало горизонт, а мы продолжали вести разговоры, покачивая головой, укрывшись одеялом проблем собеседника. Так, незаметно, свой воровистый взгляд бросит на поляну ночь. Засеребрит реку свет луны плывущей средь конопушек звезд. А мы и не думаем отправляться ко сну, отправляя его вон за порог, разбавляя тишину беседами под потрескивание полыхающих дров.
Вот и рассвет. Зябкий ветер успевший поменять свое направление несколько раз наконец определился пригнав увесистые свинцовые тучи. Капля за каплей и небо разрыдалось ливнем слез к радости усыхающих растений и раскаленной до трещин земли. Крупные тяжелые капли глухо застучат по палатке, словно напрашиваясь в гости. Костер беспомощно затухал, словно загнанный зверь, извергая яркие огоньки, он пытался оказать сопротивление, но охотник был слишком силен и вряд ли найдется сила способная ему противостоять.
В собирающихся лужах плавала сухая, полуистлевшая листва и навевала меланхолию. Воды прибыло, а мы уже спали. Было пять часов утра.