Овсянка

Это произошло позапрошлой осенью. Я возвращался с тихой охотой, в этот раз со скудным трофеем черных подберезовиков. Огромное красное солнце уже скатилось за горизонт, и ранние осенние сумерки бережно укрыли местность. Редкие птицы умолкли, отправляясь ко сну, лишь домовые сычи с любопытством бесшумно пикировали над моей головой.
И вдруг благодатное вечернее безмолвие прорезалось пронзительным пис-ком. Я подошел к кусту шиповника, откуда он доносился и увидел как желтовато-зеленый пернатый комок буквально выкатился мне под ноги, а потом начал испу-ганно улепетывать прочь. Это была крошечная птичка. Я взял ее в руки и она на-чал отчаянно сопротивляться: щипаться, сдавливать слабенькими лапками мои пальцы. У несчастной пичуги оказалось повреждено крыло, либо те самые сычи подсторожили, либо еще какие хищники. Аккуратно положив птичку за пазуху, ос-тавив снаружи голову, я пошел дальше. Ее маленькое сердце учащенно колоти-лось, а мелкие глазки ни на секунду не отрывались от меня. Понятно, столько не-приятностей за день пережить не каждому под силу пережить.
Дома я рассмотрел внимательнее поврежденное крыло, которое оказалось буквально разорвано чьим-то мощным клювом. Испуганно трепыхающаяся птица доставляла себе еще большие страдания, падая на больное крыло. Продезинфи-цировав рану, я привязал бинтом больное крыло к телу и бедолага успокоилась.
Спустя немного времени я узнал, что за порода у моей подопечной. Это была овсянка. Эта маленькая птица живет в наших краях повсеместно, а родом она из отряда воробьинообразных. Питается в основном семенами и зернами растений, а особенно любит полакомиться овсом, отчего и получила такое назва-ние. Там где есть овес, можно увидеть большое скопление этих интересных птиц. Размером она примерно с воробья, только окрас более пестрый, яркий, от золоти-сто-желтого до оливкого у самцов. Самочки более неприметны, и увидеть их сре-ди травы или кустарника, где они вьют гнезда, гораздо сложнее, скромный окрас подаренный природой – средство защиты от незваных гостей, вдруг пожелавших отведать яиц, а то высиживающих их мать.
Мне попался самец которого я назвал просто – Овсян. Поселившись в клет-ке, питомец поначалу скромно сидел в углу, опасливо озираясь по сторонам и ни-чего не ел. Но скоро все изменилось. Немного освоившись, он начал наводить свои порядки. С самого раннего утра он прыгал по веткам, которые я закрепил в клетке, перетаскивал сухие травинки, попискивал и то и дело бултыхался в купал-ке. Оказалось, что воду овсянки любят особенно сильно, а потому дно клетки по-стоянно было сырым, что вынуждало меня постоянно его протирать.
«Зинь-зинь-зии-циик!» - услышал я однажды весенним утром, это запел мой Овсян. А ведь говорили, что в неволе они практически не поют. Зато теперь он пел каждое утро, заменяя будильник.
Он прожил у меня почти восемь месяцев. Крыло зажило, но летать он больше не мог, слишком серьезной оказалась травма. В мае клетку с птицей я на-чал выносить на улицу, убрав у нее дно. Таким образом Овсян мог вволю поко-паться в травке.
Однажды я подошел к клетке, но своего подопечного там не увидел, он вы-брался на волю. В такие моменты начинаешь понимать, что любому живому су-ществу ощущение полной свободы, пускай порой и опасной, гораздо дороже лю-бой сытой жизни ограниченной прутьями клетки.