Обаяние безмолвного Здания

    
    Низа    подошла  к  длинному зданию.   Оно  было создано архитекторами  по плану,  откинувшему «измы» из соображения экономии. Гостья попала в    темный вестибюль  с  крупными четкими  объявлениями. Унылое  впечатление  устраняла   приподнятая  над вестибюлем  застекленная галерея, где  видимое через  окна пространство     звучало    всплеском  сосновых лап,      многоточием шишек,  разноцветными венчиками  осенних цветов  под     лазурным  небом.   
    
    Миновав    коридор, гостья  очутилась  в небольшом  зале,  откуда  веером расходились  двери.  Стены,  облицованные керамическими  плитками, отливали  голубым и зеленым,   по углам высились  декоративные колонны, создавая  ощущение   стабильности. 
    
   Степенно двигались по коридорам сотрудники и сотрудницы,  их облик  говорил о  лояльности и  респектабельности.
     Воспитанницы,  которые  в этих  стенах  учились  шить,  кроить,   и моделировать одежду,   в  форменных  синих  платьях,  украшенных        кружевными, шелковыми или батистовыми   воротничками,   были    очень похожими  друг на друга;  «я  не отличила бы среди них даже свою сестру, будь она  в  такой одежде»,  - подумала Низа.

     Ей предписывалось  выполнять  несложную, требующую аккуратности работу – заведовать  книгами.  Остроносый,  похожий  на   мышь  секретарь   протянул Низе  памятку  о  том,  что
в  Здании  запрещено говорить, здесь принят  язык  взглядов. Растерявшись,   она  повернулась было  к выходу, но тут  легкими шагами    приблизился  тот, кто был  здесь  Первым лицом,  в дальнейшем  «Первый»,  и все  решилось.

    Пришлось  Низе  с азов  осваивать  язык  взглядов, которым  неплохо  владели обитатели  Здания. Их натренированные      глаза   хорошо   говорили о    заинтересованности   или  равнодушии,   влюбленности и восторге,  ревности или  гневе.
    Глаза  Низы  смотрели  скромно  и строго, без   оттенков,  выражая  доброту к людям,    а еще -  ее  любовь  к солнцу. 
        А оно в этом году  несмотря на осень    светило  необычайно  ярко. Солнечные  лучи   расчертили  пространство на светлые и темные полосы, и теперь  интерьер Здания  звучал,  словно фуга  Баха или  кампанелла. 
   
     Воспитанницы  неаккуратно  возвращали книги, порой теряя их или  принося растрепанными.  Низа   сохраняла спокойствие,   зато ее помощница    так и колола  провинившихся   взглядом  тщательно  подкрашенных  глаз.
    
     Часто  в интерьере  появлялась Главная  советница, она шла,  припадая  на деформированное   колено,  за что получила прозвище    Костяная    Нога .

     Завидев ее, воспитанницы  становились белее мела, которым они наносили линии  на пошивочную ткань. 
     Однажды Низа стала свидетельницей того,    как гнев Костяной  Ноги  пал на кареглазую  девчушку,  которая  недостаточно  низко  присела  в реверансе.  Бедняжка понуро последовала за разгневанной  начальницей  и вернулась к  ожидавшим ее товаркам с заплаканными   глазами и  красным следом  от удара   по лбу. 
   
     Костяная  Нога  держала обитателей Здания под неусыпным  контролем. Провинившихся  прессовала,  однако в целом коллектив   не выходил  за рамки  дозволенного.   Сотрудники   поддакивали  начальству сладкими глазками и    выполняли  все  правила,    даже если считали их неверными и  глупыми.. 
    
     Первый  не боялся  Советницы,   зная  ее  характер,   он  тушил воспитательный и повелительный  пыл Костяной Ноги  конструктивным  взглядом,  а она служила  ему  как   собака, в которой в любой момент   может пробудиться   волк, если   хозяин  вдруг станет своевольничать.
          Возникая   внезапно,   Первый    заглядывал  во все классы и помещения,  и так же быстро  исчезал.   Оказавшись  с Ним лицом к лицу, Низа  ощущала беспомощность,  неумение  выразить то, что надлежало  сказать в данный  момент, сознавая  абсурдность     отказа от нормального языка.  Ей   хотелось нарушить  обет  молчания, но угадав  ее порыв,   Первый  многозначительно  прикладывал палец к красиво  очерченным  губам и, одарив  Низу   запредельно выразительным взглядом, исчезал  в зигзаге коридора.

     Накопившиеся в молодой женщине  эмоции  просились  наружу, и  наконец,  нашли выражение в танце.  Низа танцевала, зная, что ее никто не видит; стремительно   кружилась,  делала  резкие  повороты,    на полупальцах  подпрыгивала в арабеске,   склонялась в  поклоне и   снова кружилась,  ощущая невероятное облегчение. 

    А солнце  не дремало, оно уже прошло по небесной сфере половину  пути  и  теперь  вступило  в весеннюю фазу. Солнце  гуляло по комнатам,  заглядывало в галереи  и вестибюли, пытаясь расширить  стены, приподнять  своды,  раздвинуть  Здание.
   
    Низе   передались  оживление и надежды  воспитанниц  через   их особо выразительные  взгляды...   Вот-вот  что-то произойдет...
    
     В тот день солнце было особенно страстным; уже с раннего утра  оно  заставило   сверкать  стекла,  зеркала, стены.  Когда Низа шла по освещенному  коридору, солнце  так щедро залило ее  лучами, что  она  оказалась словно  под радужной фатой. 
   
Первый протянул к Низе руки:
- Я восхищаюсь  тобой,  -    сказали его глаза.
«А  я тобой»... она запнулась...
-    Почему здесь   нельзя  говорить?! – вдруг  крикнула  она.
 
     Прозвеневшая фраза унеслась вглубь  Здания,  вернулась  эхом  и ударилась о стену. В тот же миг в месте удара задрожала и   отвалилась    керамическая плитка, рикошетом угодила  в   ближайшую  колонну, которая  упала, расколовшись на  части. 

-  Что ты наделала! – воскликнул Первый,  концом  туфли  касаясь  обломка   колонны.    Наконец все  слышали    его звучный голос,  чуть хрипловатый,   как у  долго пролежавшего в чехле  инструмента.
    
     От  фразы  Первого произошел обвал  нескольких настенных    плиток, обнажилась  часть  белой  стены.   Тем временем  в зал сбежались  воспитанницы,   губы их  шевелились, но слов не было слышно. 
      
     Костяная Нога  возникла  с палкой.  Она  стучала, замахивалась на всех, пыталась  прогнать  девушек. Воспитанницы теснились ни  живы ни мертвы, но не  уходили.   Вдруг она  девушка воскликнула:
 - Где Марика? Отдайте  ее!

     Костяная  Нога застыла с открытым  ртом. Градом опадали   керамические плитки, колонна в  левом углу   раскололась,   обнажив  ход... Костяная Нога с неожиданной прытью  поспешила  туда, но   две воспитанницы  ее опередили,   выкрикивая имена:  Марика! Лена! Катрина!...
   
    На стене   обрисовалась  дверь.   Первый стремительно  приблизился,   толкнул   дверцу.    Из тайного   помещения  медленно выходили  девушки,  похожие на привидения;  отвыкнув от света, они щурились, прикрывали  лицо ладонями.
     Тем временем откуда ни возьмись  из  всех углов  стали вылезать   охранники, мордастые парни,  выражение их физиономий  не предвещало ничего хорошего.
    
     Вокруг Первого   сплотились верные  ему советники,  некоторые  перебежали  к Костяной  Ноге.  Мордастые парни  метали дротики в центральную  группу,  советникам отвечать  было нечем.
    
Неизвестно, чем бы всё кончилось,  но  к счастью,  воспитанницы успели   принести    ножницы, лекала,  швабры, авторучки и   стали забрасывать   нехитрым  оружием   мордастых парней.    Несколько бросков были настолько  точными, что  не ожидавшие  подобного  нападения  охранники  отступили.

   Когда   мордастые  с   Костяной  Ногой,  произносящей   злым шепотом  проклятия, срочно    покинули Здание,  Первый  обнял   Низу. Они стояли  рядом  и пели. Оказалось, что оба  знали не только  одинаковые  детские песенки,  но   и   мюзиклы, а также  популярные  арии из  опер.
    Обитатели Здания окружили влюбленных, пели и танцевали,      празднуя  победу   над  безмолвием.