Запах

Смой запах сигарет, родная,
Сотри из жизни, убери.
Зачем нам дым? Мы снова в рае,
Мы в нашем рае: я и ты.


Она смывала запах сигарет. Мягкий и удушливый. Запах, затмевающий сознание. Владеющий разумом, сердцем.

Сотни раз пройденные процедуры, попытки избавиться от своей навязчивой привычки-подружки. Она ожесточенно терла кожу рук ногтями, и внутри, к горлу, поднимался комок тошноты.

Этот запах владел ею много лет. Еще раньше она прилежно жевала жвачку, усердно драила кожаную куртку и сумочку влажной салфеткой, протирала спиртовым лосьоном уставшее лицо, ладони, исправно чистила зубы три раза в день, душилась дезодорантом.

Этот запах вжился в нее, вошел под кожу, заполнил закопченные легкие.

Он молча сидел за столом. Он слушал шум воды, машинально печатал буквы, и строчки расплывались жирной плаксивой дорожкой перед глазами.
Разбирал новые проекты, копался в старых. Думал о запахе, который завладел его жизнью.

Он давно не сопротивлялся. Равнодушно смотрел на лежащую рядом пачку сигарет и даже не морщился от душераздирающих иллюстраций, которые часто печатали на глянцевой бумаге.
Он прижимался к ее волосам, вдыхал, вдыхал и дышал так, будто его грудная клетка увеличилась до необъятных размеров. Этот тонкий запах струйкой вливался в него, перебивая родные и знакомые нотки.

Почему она позволила запаху завладеть собой? В один момент, ей было лет 15, ее жизнь упрямо затормозила на месте. Оставшись без родителей, без защиты, без возможности капризничать и быть маленькой и беззащитной девочкой, она растерялась. Жизнь в ужасе таращила глаза, но нести ее по славной дороге в светлое будущее почему-то не собиралась.
Одиночество так жадно впилось в ее слабое тело, что она теряла сознание в этом жалком и холодном мире. Лишь запах, сладкий и горький одновременно, покорно лизал ее помутневшее и простуженное подсознание.

Она не доверяла никому. Почему люди не доверяют? Обычно мы склонны подозревать людей во лжи, когда утопаем в ней сами.
Она лгала всем. Сначала "ложь во спасение", потом та плавно перетекала в чужие мысли, слова, поступки. Это было не то, что жило в ней. Ложью она спасалась, укрывалась, дышала.
До гулкого стука в висках хотелось иметь настоящего человека. С большой буквы. Хотелось понимания.

Она терпеливо смывает с темных волос шампунь. Пальцы проскальзывают по голове, а вода бежит между пальцев.
Он слушает ее звуки, представляет, как она опрокидывает мокрую голову назад и краешком полотенца вытирает слипшиеся глаза.

Что стало с их любовью? Где она? Кто ее забрал, унес, отнял? Никто.
Она просто жила. Он просто жил.

Она не скучала. Ловила себя на этой мысли и удивлялась. Нет любви. Так думала она каждый раз. Но стоило представить, что кто-то обнимает его и целует, а он отвечает на ее прикосновения так же восторженно, как когда-то изучал ее, не ту незнакомку, а именно ее, то воздуха становилось катастрофически мало, все сжималось и тело панически дрожало. И она понимала, что любит.

Иногда он вставал на колени и в бреду благодарил Всевышнего за нее. Это было темными ночами, когда тоска съедала его полностью, и он выживал одними молитвами. Еле видимой нитью - связью с небом. Это были редкие срывы. Она же оборвала эту связь давно.

"Полагаю, я должна быть в восторге, что Бог не позволил Дьяволу играть со мной еще?" - Это были ее последние слова. Ей было легче думать, что жестокий Господь Бог, ну хотя бы косвенно, виноват в ее страданиях. Перевесить все на злые силы не получалось, так как сразу возникал вопрос: "Раз зло угнетает, почему не идешь к добру?"

Казалось, плохое жило в ней. Всегда. Она кричала, что ненавидит Бога и билась в судорогах, когда отчаянье и боль охватывали ее вновь. Он лишь крепче сцеплял руки и слушал ее стоны. Не отпускать никогда.

Она злилась, когда что-то шло не так, как она хотела. Она не была капризной. Просто с детства внушала себе, что она несчастлива, и когда планировалось что-то хорошее в ее жизни, а потом по чьей-то вине срывалось, она приходила в бешенство. Рыдала. Мысль, что она упускает хоть что-то прекрасное, сводила ее с ума, колотила в приступах неконтролируемой ярости.

Это запах завладел их жизнью. Она смывала остатки итальянского геля для душа, споласкивала волосы прохладной водой. Она выйдет обновленной, чистой, свежей.

Он наконец-то почувствует, что она пренадлежит ему. Не этому запаху. Она пахнет собой. Сладкой корицей, шоколадом и чем-то еще. Запах свежих простыней и невинной чистоты. Она смыла с себя слои невидимой грязи.

Дверь медленно открывается. Он видит и слышит, как капли срываются с ее волос и плеч, звонко падают на пол.

Она чиста от этого запаха. Пусть на одну ночь. Но она стала той самой. Чистой. Неприкосновенной. Без лжи. Без старого прошлого. Без боли и злости. Без всего. Стала чистой.




Сотри этот запах, родная,
Сожги же чужие грехи.
Мы тонем с тобой в этом рае
И в храме святой чистоты.