Пока не пробил колокол Глава 7 часть 4 хандра

В. А. ДУДКО   2008 год



ПОКА  НЕ  ПРОЗВОНИЛ  КОЛОКОЛ

ГЛАВА 7    БУДЬ  ЗДОРОВ  ВИКТОР  АНАТОЛЬЕВИЧ!

ЧАСТЬ 4   ХАНДРА



ВСПОМИНАЕТ  ИРАИДА

25-ое февраля. Воскресенье. Витя стал жаловаться на сердце. Жмёт, покалывает…

На днях умерла наша любимая старенькая собачка – Лэди… И для меня и для Виктора это явилось приличным стрессом.

Тот, кто не держит дома четвероногих любимцев, которых мы любим, как своих детей, - не поймёт нас, и не поверит, что смерть питомца может вызвать тяжелейший стресс…

Сердце ноет, когда видишь, как страдает твой маленький друг, а ты ничем не можешь ему помочь.

Я знаю, что болезнь и смерть наших двух любимых старушек не тема  для Главы, посвященной болезням Виктора.

Но, скорей всего, всё, что происходило с ними,   вызвало у Виктора сильнейший стресс, спровоцировавший проявление сердечной недостаточности.

Собаки болеют, так же, как и люди. И за ними нужен такой же уход, как и за больными людьми. И всё это длилось долго и проходило на наших глазах и руках…

У нас умерла сначала наша Капа (Капиталина), а через некоторое время ушла от нас в мир иной и её мама – Лэди.

Обе они прожили с нами много лет. Капа чуть меньше, а Лэди – 16 лет. Похоже на то, что обе болели одной и той же болезнью – раком женских органов.
 
Капа умирала тяжело. Несколько дней  не ела - её рвало желчью.  Она, также, как когда-то наша Альма, хотела уйти от нас в поисках укромного места, где можно было бы умереть вдали от людей. Видимо, у собак, действительно это связано с их инстинктом. Капа ушла в сад, нашла разросшийся куст, заползла под него, и там зарылась в траву. Мы нашли её и принесли в дом.

Её самочувствие становилось всё хуже и хуже. Потом она слегла совсем - ножки её уже не держали. Она старалась заползти под лестницу или книжные полки, чтобы спрятаться от всех. В субботу на дачу приехала Стэлла и делала Капе каждые три часа обезболивающие уколы. Капа затихала, но потом, когда действие уколов кончалось, она опять начинала стонать. Она лежала под этажеркой с книгами. Помочь ей мы уже ничем не могли...

В какой-то момент Капа издала два протяжных предсмертных крика и затихла навсегда. Она очень хотела жить. Уже когда практически у неё не оставалось сил, если Лэди шла гулять, она вставала, и, шатаясь, выходила за ворота. Это была необыкновенная собака, потеряв её, мы оплакивали Капу, как самого близкого члена семьи. Её похоронили в лесу, рядом с могилой Бэрта. Сверху забросали могилу красными гладиолусами и белыми георгинами.
   
Капа умерла осенью, когда ещё цвели гладиолусы и розы…

А зимой -   6.02.2008 г. умерла наша вторая любимая собачка, старушка - ЛЭДИ.

Лэди прожила 16 лет.

Болела она давно. Очевидно, у неё был рак "женских" органов, также, как это было  и у Капы - Капиталины. А позже уже пошли метастазы.

Мы не раз слышали, что в Москве много собак заболевают раком матки и яичников. Может быть, потому, что им не дают рожать? Но наши-то рожали.
   
Приблизительно год назад мы думали, что Лэди умирает. Она вышла на улицу, у неё отнялись задние ножки, загнулся вниз, между ног и атрофировался хвост. Из неё вышло очень много гноя, как будто внутри что-то прорвалось. На руках отнесли её в дом, положили на подстилку. А она, вопреки всякой логике, оклемалась и опять стала бегать, гулять, и даже заигрывать с Рамзиком.

Прошел  год и Лэди начала катастрофически быстро стареть. Стала неуверенней и медленней ходить, больше спать. Ослепла и оглохла. В туалет выпускали её на участок. Она ходила, как на автомате, по "своей" дорожке. А жила,  находясь всё время в зоне моей ауры. Спала со мной. И, если я куда-то уходила, она начинала беспокоиться и спрыгивала с дивана. Когда меня не было в доме, она бродила по коридору, туалету, прихожей, пока не утыкалась в какой-нибудь угол, и так и оставалась стоять, пока её не возвращали на место.

   
  Самой трудной была последняя неделя, когда она уже не могла стоять на ножках, и на улице её надо было поддерживать за туловище, чтобы она сделала свои дела. А из неё уже выходил только один гной с желчью и кровью. Поскольку стоять она уже не могла, мы перестали её выносить, меняя пелёнки, тряпки, подмывая её и т.д. Она перестала есть. Пить давали водичку с глюкозой. И, наконец, в ночь под 4-ое февраля, у неё начались боли. У неё прорезался голос. Она стала постанывать, а временами вскрикивать.
   
  У нас дискуссировался вопрос в отношении её усыпления. Я, Ёлка и Витя считали, что каждый должен прожить отпущенный ему срок, каким бы тяжёлым он ни был. И усыпление - это тоже убийство. Саша спрашивал - "А не хотите ли вы её усыпить?". Позвонили Олегу. Он в своё время усыпил "Риту", свою любимую собаку, когда у неё открылись такие же боли, и было ясно, что она уже - не жилец... Я сказала ему наше мнение, что Лэди должна прожить отпущенный ей срок самостоятельно. Олег ответил, что, если её усыпить, значит, судьба отпустила ей именно этот срок, так как все события и действа предначертаны свыше... Любопытное мнение, но логичный вывод.
   
  Вечером, 5-го февраля, мы сказали Ёлке, что согласны с папой на усыпление Лэди, так как боли у неё невыносимые, и она очень страдает. Что для этого нужно? Ёлка позвонила знакомым ветеринарам. Те ей дали телефон соответствующей службы. Стоимость усыпления - 4 т.руб. + оплата за вызов... Усыпляют они уколом. Поскольку такое "оружие" не может быть у каждого врача, служба это выделена в самостоятельное подразделение, во избежание использования уколов не по назначению...

4 тысячи, это для нас большие деньги, (в 2008 году - одна наша пенсия). Хотя и  эти деньги в то время уже почти обесценились.

Но надвигалась ночь, и все разговоры отложили до утра.

В эту ночь, я спать не ложилась. Лэди почти всё время кричала (взлаивала, взвизгивала). Дышала очень тяжело. Её рёбра, обтянутые кожей, раздувались при дыхании, как меха. А облегчить боли ничем было нельзя. Ёлка сделала укол анальгина, но он нисколько не помог.

У меня на этажерке стоит цветная брошюра, купленная в церковной лавке - описание жития Серафима Саровского. Я считаю его своим покровителем. На красочной обложке - его изображение. Кроме того, на книжной полке стояла и иконка с его изображением. Я подошла и стала молить его о том, чтобы он помог скорее забрать на тот свет нашу Лэди, чтобы она не мучилась дольше... Получается, что он действительно помог. Ведь Лэди могла так мучиться и неделю и больше... Спасибо тебе, Серафим Саровский!!!

Я лежала рядом с Лэди, попеременно держа руку то на её головке, то на сердце, то на ножках. Когда я касалась её головы, она вздрагивала и старалась повернуть головку ко мне. Она умирала в полном сознании. В 4 часа ночи Лэди перестала кричать, но бока её также тяжело раздувались при дыхании.

Я прилегла на подушку и задремала, вскидываясь каждые 15 минут и глядя - дышит ли она или нет. Когда Виктор проснулся, она ещё дышала. Дыхание постепенно ослабевало. И где-то около 9 утра, она заснула навек...

Я позвонила Ёлке. Она прибежала из своего дома к нам. Завернули Лэдушку в чистый пододеяльник, потом ещё в один, затем вложили её в чёрный огромный полиэтиленовый мешок. Оказывается, Ёлка уже за неделю до этого, попросила местных работяг - ребят (Акмала и его друга) вырыть яму в лесу. В это утро Саша с Ёлкой спешили на работу. И поэтому в лес, на тележке повезли в последний путь - эти ребята и Витя. Дома стояло три букета цветов. Но Ёлка сказала, что розы эти брать не надо, так как их дарили в день трёхлетия со дня их свадьбы (как быстро пролетело три года!). И, в общем, это было бы неправильным (плохая примета?).

У меня отдельно в вазочке стояли сухие веточки от какого-то букета, очень красивые сухие цветы и веточки - с узкими красными и зелёными листочками. Вот эти-то цветочки Витя и положил от нас на её могилку.
   
В лесу, в этом месте, где похоронили Лэди, рядом находятся могилки - Бэрта, Капы, Шаляпина, Наташиной (соседка) собаки, и теперь - Лэди. Целое собачье кладбище. Им там всем вместе - не скучно...

   
У Виктора началась депрессия.

Эти его ощущения я записываю с его слов…

Ему ничего не хотелось – ни есть, ни сидеть за компьютером. Он хандрил, молчал. Валялся целыми днями на постели, уходя в свои какие-то нам не известные думы.

 Долгие мучения и смерть Леди всколыхнула в нем все прошлые негативные воспоминания: о том, как умирал его отец, как трагически погиб Женя, о неизвестных подробностях гибели Юры…

Он не переживал все эти остро – нет. Сначала Виктор, как будто смотрел фильм о прошлом. Какое-то оледенение, граничившее с безразличием, охватило его. Временами, на самом деле  - его начинал бить озноб. И он натягивал на себя ещё одно  пуховое одеяло. И, начиная согреваться, погружался медленно в дрёму, как в нирвану.

Так лежать он мог часами, безразличный к внешнему миру, внешним звукам и происходящей вокруг него - продолжавшейся жизни.

И вот, именно тогда, может быть впервые, на него опустилось прозрение, что все мы живём, для того, чтобы однажды – умереть…

 И нет уже в живых родителей и многих близких. И вот мы вышли на финишную прямую…

С тех пор эти мысли стали временами возвращаться к нему, ввергая то в страх, то в уныние…

Ему казалось, что сознание его разорвалось надвое. Одна часть ещё жила и оставалась здесь, в привычном мире. А вторая была – там – в другом и тоже реальном…  И его тянуло туда, и временами сердце сжималось и за грудиной давило.

 Впервые он ощутил – что такое аритмия… Сердце вдруг срывается с места и уже не бьётся равномерно, а колотится в   бешеном темпе, как будто хочет вырваться из груди. Потом останавливается устало, для того, чтобы передохнуть,  и снова устремляется куда-то…

И не столько боль, сколько страх наваливается на него. Страх необычный, непривычный, и непонятный, какой-то – тревожный и ожидающий…

Но ничего не происходит, но и тревога, поселившаяся внутри  - не оставляет его…

Ему стали сниться постоянно – те, кто давно уже ушел из этого мира. 

Брат Женя снится  редко. Чаще снится отец. Он всё время зовёт Виктора с собой куда-то ехать или идти. А когда они трогаются в путь, он исчезает и Виктор остается один…

И это чувство одиночества не проходит, так же,  как и эта ноющая хандра…