На маяк

           Полное название рассказа:
           «Служба на отдаленном маяке Балтийского моря – мечта всех интровертов и раздолбаев мира (и моя)».

           Рассказ:
           …На худой конец, обходчиком железнодорожных путей. Если они еще остались, обходчики, а не пути. Помнишь, как у Житинского? Ты ведь любил Житинского (я не любил)? Сторожка, керосиновый фонарь, валенки, веник – вся романтика, что полагается. Чай, конечно, с водочкой на досуге, пельмени, и писание неких записок, то ли в форме дневника, то ли романа… На планшете, а не шариковой ручкой в ученической тетради. Не надо перебарщивать, да…
           Кеша Опричников, закуривает и, поглядывая на меня со значением, уточняет, ты ведь меня понимаешь?
           Конечно, но тогда и фонарь не керосиновый, а на аккумуляторах.
           Да, и фонарь, Кеша согласен на все, на любую матчасть, лишь бы сбылась мечта.
           Которая по сути не сбываема. Потому что – это фикция. Нет никаких маяков, балтийских морей, сторожек с пельменями и водочек на досуге. Даже Житинского нет. Это мечта не о месте или работе, это мечта о защищенности от жизни, о схиме, монастыре и дзоте с полным боекомплектом.
           Размеренности и башне из слоновой кости, укрытой бронированными листами.
           Например, как у Жорика Вайнштейна.
           Который на самом деле Додик, но все зовут его Жорик. А к тем, кто не зовет, он сам приходит. И друзья у него соответствующие: Ивашка Фомкин и Полковник Серебров. Поэтому Жорик выглядит защищенным и стабильным, как уран.
           Додик – это кто? интересуется Кеша, Додик – это Давид, растолковываю я.
           Ты пойми, продолжает Кеша, это же идеал моей жизни (не Додик, а работа на маяке).
           Я понимаю.
           А еще я понимаю, что жизнь случается сейчас и нельзя жить завтрашним днем, мол, а вот когда будет то и это, я уж оттопырюсь по полной, и в Париж слетаю на Всемирную выставку, и в Аргентину на чемпионат по шахматам!
           О чем и говорю Кеше.
           Не-е, тянет Кеша, ты все-таки не понимаешь, не цель, а стремление к цели есть жизнь и ее смысл.
           Ну, можно, и так.
           Мы пожимаем друг другу руки, и расходимся по своим делам.
           Я в областной драмтеатр на репетицию пьесы китайского драматурга, а Кеша сдавать в приемный пункт пустые банки из-под разноцветных напитков. У него с собой их целая тележка, расплющенных ногой.
           А планшет тут всплыл потому, что Кешу намедни развели как маленького ребенка. Очень маленького, потому что пятилетние у нас на такие разводки уже не клюют.
           Шел он из магазина в магазин по родному микрорайону, заглядывая по своему обыкновению во все помойки, и около него остановилась какая-то невзрачная серенькая машинка, из которой раздался голос с кавказским акцентом, как из анекдота.
           Можно тебя спросить, дорогой?
           Кеша остановился.
           А скажи, пожалуйста, дорогой, тебе планшет нужен? Новый! Недорого!
           Кеша задумался.
           Покажи.
           Садись, дорогой, все покажу, расскажу и дам потрогать. Любишь трогать, да?
           Кеша сел в машину и спустя сорок минут, в которые вошел их заезд к Кеше домой за заветной заначкой, вылез из нее без наличных денег, но с пластмассовой пустышкой в руках.
           Минут пятнадцать был счастлив. Пока не встретил все того же Жорика Вайнштейна с компанией…
           Вчера я Кешу встретил возле полицейского управления. Он стоял около стенда «Их разыскивает полиция», и внимательно читал ксерокопированные розыскные листы мелких террористов и крупных мошенников. Потом глянул на меня одновременно весело и печально.
           На свадьбу ко мне придешь? спросил Кеша.
           Я опешил…
           В каком смысле?
           В прямом! Я женюсь. Так придешь?
           Епрст, Кеша.
           Понял, буду ждать. Не забудь подарок.