Минное поле воспитания

В мире имеется почти всё. Даже самые психованые товары и услуги успешно продвигаются безумными производителями охочим до шизофрении потребителям.

Я, например, лет пятнадцать назад услышав словосочетание «зимние шорты», сочла это очень изысканной шуткой и неистово веселилась. И что мы видим? Кстати, очень удобно вместо юбки с сапогами на каблуках. Надо купить шерстяные, с элегантным начёсом, у всех погранично-нормальных уже есть.

Невероятно, но такие шутки нашего детства как «трусы с капюшоном» и «лифчик на меху» тоже уже пошиты: в первом однажды давно Кайли Миноуг спела песню «Can't get you out of my head”, во втором порочные ангелы Victoria’s Secret подрывают учение Леонардо о пропорциях тела: если есть бельё с шипами из смарагдов и яхонтов, то внутри наверняка для объёму простегали редким снежным барсом или новорождённой дально-австралийской тигронутрией.
Я даже не удивлюсь, если выяснится, что теоретически где-то существуют туфли на каблуке, удобные с самого момента знакомства, а не к моменту расставания от полной амортизации, когда подошву пальцами придерживаешь и 10-сантиметровый каблук естественно стесался до 7.

Не только товарами удивляют публику. Можно бюджетно смотаться на тематический семинар и с удивлением открыть в себе третий глаз, тантрический пупочный секс и иглоукалывание камнетерапией.

Есть всё, вселенная забита до отказа предложениями для всех категорий психиатрических пациентов.

Мне же нужны практические навыки в простой науке, которую как-то неактивно продвигают, даже стыдливо замалчивают – искусство быть хорошей мамой.

Да, статьи «10 эффективных слов, чтобы вырастить идиота», «Сон мамы и другие мифы», «Лепим с ребёнком высшее образование» есть, я их даже открываю поржать. Они написаны женщинами с другой планеты для женщин другой галактики.

Чего нет – понятной системы, свода практических инструкций, действуя согласно которым мама избежит подводных камней в воспитании, дети будут несокрушимо здоровы, небуйно веселы, джоббовски умны, а также почтительны и внимательны к родителям и окружающим. Нету универсальной панацеи, и это меня прямо-таки подкашивает..

Растить детей – это красться на цыпочках по минному полю, стараясь не подорвать нежно-спелёнутую абсолютную любовь на снаряде «немедленно в кровать!», «уроки сделал?» и «ты учишься для себя!». Только на этом поле у крадущейся матери неизвестное число жизней и, подорвавшись несмертельно, ползёшь дальше, надеясь, что ранение – ненапрасная жертва для достижения цели.

Я недавно, в момент острой дискуссии, честно сыну призналась: я понимаю, что ты только учишься быть взрослым. Ты делаешь ошибки, не готов к последствиям и страдаешь от высоких требований с нашей стороны. Но мы с папой тоже учимся, потому что раньше никогда не были родителями подростка. Мы тоже бываем растеряны, напуганы, в отчаянии и иногда совершенно не в курсе, как правильно поступить. Потому что наше «правильно» для тебя может быть неприемлемым, а твоё «однозначно» наш мозг не в состоянии усвоить даже в зазиппованном формате. Поэтому я знаю только одну эффективную воспитательную позу: за столом в переговорах.

Мы же не воспитываем детей системно: два часа в день перед сном и по выходным после завтрака. Мы просто живём вместе, стараясь друг друга любить и не обижать напрасно. Воспитание пробивается какими-то незначительными разговорами, бытовой помощью, временем вместе. Ничего особенного, вроде, не морализаторствуем и не нагнетаем, исподтишка пытаемся огранить характер, который (а я в этом убеждена) уже там изначально, с рождения, в камне и железе присутствует.

Поэтому и результаты воспитания иногда совершенно непредсказуемы, сбивают с ног внезапностью решений и стремительностью их реализации.

Вот две ситуации, каждая из которых может быть иллюстрацией к теме «Воспитание: провал или успех.» Так как я ещё тоже не профессиональная подростковая мать, я это пока мозгом не оцениваю, а только чувствую всей площадью организма.

Карате.

Да, Матвею надоело карате: восемь лет, сколько можно? Скучно, медленно и очень печально три из четырёх тренировок. Но один раз в месяц он приходил домой битый, мокрый и счастливый, передвигался прыжками, зависая в воздухе на адреналине.
Да, он частенько ныл «доколе?!» и «а может, не пойдём?», но мы вспоминали ему каждый четвёртый раз, требовали филонить кончать, а кимоно надевать и нестись а тренировку.
В этот понедельник Мотя, которому за последний год не удалось убедить родителей в его нелюбви к карате, стремительно и доступно убедил в этом сенсея, доведя эмоционально-уравновешенного тренера до белого каления. Мотя хотел, чтобы его услышали, что, наконец, произошло, и его триумфально вышибли.
Сразу после события мы его обнимали, понимая, что зарёванному большому мальчику нужна любовь в чистом нефильтрованном виде.

Вчера, во вторник, за ужином разговор был спокойным и взвешенным. Мы с Йосей это уже днём обсудили, поэтому между нами было полное взаимопонимание, оставалось достичь его с сыном. Беседа была долгой, выжимки из Матвея тезисно такие:

- я думал, что вы меня не слушали и не слышали, поэтому действовал сам, как мог. Скажите, родители, вы же именно этого и добивались: чтобы я решал свои проблемы сам?

- нанеся партнёру по спаррингу разрешённый удар слишком сильно, я нарушил правила, и выгнали меня не за несогласие с ведением тренировок, а за неуважение к законам карате. Я был неправ.

- пап, похоже, нам придётся всё же ещё раз туда съездить: после восьми лет я хочу расстаться с сенсеем, пожав руки.

- в Потсдаме есть школа «крав-мага», Израильский ближний бой. Без учений, без идеологии, чистая наука защищаться. Телефон и адрес есть, поможете?

Я знаю этого человека с до его рождения, но он меня временами сильно удивляет.

Математика.

Два года назад Матвея, считавшего себя по результатам олимпиад прямо-таки математиком, определили в класс высшего математического уровня. Он это принял, как само собой разумеющееся и считал, что он со своим мозгами эту математику с математичкой одной левой без подсечки.
Новая для него учительница же считала иначе. Ей было понятно, что в её классе собрались не совсем идиоты, но она не могла понять, почему вроде бы умные дети не желают тяжко работать над алгеброй в ночи. А одиннадцатилетние дети, только перешедшие в седьмой класс, восприняли программу по алгебре для 9-го класса нелепой шуткой и, поначалу не понимая вообще ничего, старались залатать дыры в образовании малой кровью. Когда гордый молодой Матвей принёс свою первую семестровую оценку в том году, мы упали в обморок: после максимальной «7+» в шестом классе у него позорно значилось «4» в первом полугодии седьмого класса.

Попытки поговорить с мисс J. ничего не принесли: мы приходили на встречу, она обращалась исключительно к Матвею, рассказывая ему в лицо, что он ленивый дурак. Ленивый дурак же пытался саркастически отшучиваться, слизывая слёзы прямо с ресниц, чтобы щёки не заливало.

Мы с ним сидели за математической домашкой вдвоём, днями, иногда ночами, но его начинало трясти и от амплитуды сотрясения все формулы промахивались мимо и в мозг не попадали. Он реально стал бояться уроков.

Мы с Йосей пытались поправить ситуацию. Естественно, на очередной встрече с учительницей я довольно нелюбезно прервала её гневные нотации Матвею (его публичных слёз я не выдерживаю, мы начинаем реветь хором) и спросила, почему недостаточная успеваемость по её предмету – проблема исключительно моего сына? Где её роль в этом провале и какова её за это ответственность? На этой встрече, кстати, присутствовал и директор школы, поэтому разговор был серьёзный. Я не на шутку разошлась тогда, можно сказать, была в ударе. Мотю это перепугало страшно. Потому что обычно я ору на него, не выбирая выражений, если он ленится и результаты его учёбы нам кажутся скудными. Но чтобы на учителей?! Мотя испугался за свою мисс J., чуть не силой уведя меня с родительского собрания.

Дома сели за стол разговаривать. Мы были суровы, потому как растеряны и испуганы.

Папа сказал: сынок, если ты хочешь провалить математику, можно это сделать даром, а не в частной дорогой школе. Поэтому выхода три:
- забираем документы и идём в бесплатную немецкую гимназию;
- переходишь с высшего уровня по математике на средний к менее требовательному преподавателю;
- решаешь эту проблему сам в течение полугода.
Матвей сказал: выбираю третий вариант, только обещайте в школу больше не ходить и в мои отношения с Мисс J. не вмешиваться.

Через полгода, в конце седьмого класса у него было «5» по математике, это наша четвёрка. В этом году за первое полугодие «6», но сложность программы тоже не дремлет по нарастающей.

За полтора месяца до годового теста по математике, который также определяет уровень сложности на следующий год, Матвея начала бить дрожь. В прямом смысле. И мы опять уселись разговаривать.

Папа сказал: если тебе нужна помощь, мы готовы её оказать. Если тебе нужен репетитор подготовиться к тесту, мы тебе его найдём, но оплачивать будешь из своих карманных денег: мы платим за школьное обучение, если ты школьную программу по математике на уроках постичь не можешь, это твоя проблема. С чем можем - поможем, обращайся. Но если оценки окажутся ниже твоих ожиданий, последствия знаешь.

Мотя подумал ночь, на следующий день пришёл в обед к мисс J. и сказал следующее: я очень хочу хорошо написать тест и последние контрольные. Что вы мне посоветуете?
Они очень продуктивно пообщались и разработали план: дважды в неделю вместо обеда (это час времени) он приходит в класс математики, решает примеры и задачи под учительским строгим оком, задаёт вопросы и готовится. Ну, естественно, куча worksheets на дом. Что и было проделано.

Вчера Метвея вынесло из школы в машину со скоростью гепарда на охоте: годовой тест – 6, два исследования – семёрки. Значит, в следующие 2 года опять высший уровень математики, значит, ещё через два года, если не запорет, может сдавать диплом по ней же на высшем уровне.
Мы ему вчера за ужином пели «You are the champion my friend!”

Сегодня утром сынок влез в свой кошелёк и попросил заехать в магазин перед школой, где купил большую коробку конфет для мисс J.
“Сказать спасибо за помощь в подготовке к тесту?» -спрашиваю.
«Сказать спасибо за то, что я сегодня ночью первый раз за два месяца спал нормально, без кошмаров,» - отвечает.


Знаете, я пребываю в постоянной растерянности. Потому что по видимым результатам, пожалуй, можно расслабиться и даже где-то гордиться: цель достигнута.
Но у этого успеха есть побочные эффекты, которые вскрываются невзначай, случайно, потому что наш крутой сынок не очень-то афиширует свои слабости. Так, например, только от учительницы я узнала, что перед каждой контрольной у него скручивает живот, его реально колотит дрожь и она его отправляет сделать круг по футбольному полю для успокоения. Что пишет контрольные он один, уходя из класса в отдельную аудиторию, где не видят его багровой физиономии и изгрызенных ручек. Сам признался, что спать он перестаёт нормально задолго до дня Х, ночами стараясь намотать нервы на кулак. Короче, триумф выходит дороговато, даже спрашивается, а стоит ли?

Здесь, правда, Матвей, пытаясь облегчить муки моей совести, сказал двусмысленный комплимент: «Мам, я знаю, что если я домой принесу что-нибудь не то в смысле оценок, ты будешь орать два дня, но не убьёшь, потому что ты хорошая. Я бы убил.»

Так что, ребята, пора уже вселенной родить гения, который спокойно, без истерик, логично и доступно организует искусство быть хорошими родителями в систему. Очень жду.


А пока – с препелёнутой, прижатой к груди абсолютной любовь ползём по минному полю воспитания и надеемся, что однажды наши взрослые дети нас простят.


P.S.

Помните, как учили своего ребёнка ездить на велосипеде? Он, визжа от восторга, уже едет сам, а ты бежишь за ним со всех ног и страхуешь со всех сторон от падений из своего дикого страха.
Ему тринадцать с половиной, он давно едет сам, в крутом шлеме и небрежно держа руль одной рукой, а я по-прежнему бегу рядом в ужасе, мешая ему набрать скорости и взлететь.