Секрет

Неподалеку за деревней есть холм. Исполин, давно поросший дикой растительностью, когда-то он служил нам игровой площадкой, а теперь он  дремал в забвении. Мы росли, а холм из игровой площадки превращался в укрытие от лишних глаз, в то время когда мы пробовали выкурить свою первую сигарету. Холм защищал нас от посторонних глаз, но преградить дорогу к порокам, увы, не мог. Да и о человеческих пороках исполин ничего не знал, как, впрочем, он не знал о существовании добра и зла. Являясь порождением природы для него все вокруг было едино. Право на различение добра и зла природа всецело передала человеку, а человек за свою короткую историю успел вволю наиграться этими понятиями, переопределяя их согласно своим интересам.
У подножья холма сидел старик и, постукивая концом трости о землю, о чем-то думал. Я подошел к нему ближе и поприветствовав его, спросил разрешения присесть рядом. Старик утвердительно кивнул:
— Конечно, садись, холм-то поди не мой, я его не покупал! — сказал он и улыбнулся. Его лицо его было поразительно худым и светлым. Вехи человеческой жизни — морщины, буквально пересекали друг друга, а вкупе с седыми, зачесанными назад волосами и пепельными бровями говорили о глубокой старости, которую переживал человек.
— А как вас зовут? — поинтересовался я.
— Михаил Сергеевич, — ответил он.
— Как Горбачева, — привел я неудачное сравнение, зная какое отношение у стариков вызывает эта фамилия.
— Как Горбачева — спокойно повторил старик.
Немного помолчав, я продолжил:
— Сколько воспоминаний этот холм приносит! В детстве мы тут играли, курить начинали, да и вообще много всего было. Чем-то он притягивал всех. Да и сейчас все время хочется сюда прийти. У вас, Михал Сергеич тоже, наверное, много воспоминаний.
— А как же, — сказал он и взглянул на лазурный небосвод. — Когда я был ребенком, здесь хлеб сеяли, прямо на холме. Я ходил помогать матери и отцу, в юности уже сам тут работал, а там и война началась. Мы с нашей деревни на фронт вдесятером уходили. По дороге в военкомат бухнулись в траву неподалеку от холма лежали, думали каждый о своем. Семеро из нас последний раз вдыхали теплый летний воздух родных земли. Потом сюда приходили матеря тех ребят, которые не вернулись… После войны я жил и работал далеко от родины, а сейчас на старости лет решил наведаться к этому холму, вспомнить былое.
— Тяжелая у вас жизнь была… — произнес я.
— Отчасти я даже благодарен судьбе за это. Наше поколение знает секрет благодаря которому мы научились ощущать настоящий вкус жизни в полной мере. Но сейчас этот секрет мало кто знает.
— Так в чем он заключается? — поинтересовался я.
— Он прост. Надо научиться радоваться самым простым вещам. Краюхе ржаного хлеба, глотку прохладной воды, лучам первого весеннего солнца, мирному голубому небу, теплому летнему дождю — это приносит истинную радость, познав ее можно прожить долгую и счастливую жизнь, не теряя ее вкуса до последнего дня.
И в самом деле, я подумал о том, что мы уже давно разучились ясно понимать и чувствовать то, что естественно и восполняется самой природой. А вместо этого привязали свою душу и сознание к искусственному и навязанному призраку счастья, который исчерпав себя, оставляет в душе пустоту, порождая уныние, и навевает мысли о бессмысленности жизни, ее безвкусии.
В своих размышлениях я не заметил, как старик поднялся и, опершись на трость, обратился ко мне:
— Я надеюсь, что для ощущения вкуса жизни вам не придется переживать тех потрясений, которые пережили мы…
Попрощавшись со мной, старик ушел, скоро скрывшись за ближайшей лесополосой.