Глава 10. Новый чуваш

      После дефолта пошла новая волна возвращенцев на малую родину. Мужики, некогда гордо приезжавшие со своими городскими жёнами, тихо появлялись в старых  родительских домах. В основном они пополняли ряды алкоголиков. Приезжали и чужие, но такие надолго не задерживались. К таким относились в основном люди, которые представления о деревенской жизни знали из газет и телевидения. Они рассчитывали, что за водку найдут дешёвую рабочую силу с помощью которой поднимут свои хозяйства. Но через год-другой понимали, что этот народ не так прост. Пить водку любили, а работать уже разучились. Посчитав свои убытки, горе-поселенцы продавали дома и уезжали.
      Среди новых людей выделялся Станислав, который не стал покупать халупу и вкладываться в ремонт, а построил новый дом на окраине деревни напротив кургана. У него работали бригады профессиональных каменщиков и отделочников по найму, а местных попрошаек-алкоголиков он использовал только как подсобников - убрать мусор, переложить кирпич и выгрузить машины со стройматериалом. При этом платил хорошо, за что сразу получил кличку "Бизнесмен". За выпивкой бедолаги старались как можно выше преподнести благодетеля, если собрать и профильтровать эту информацию о нём, то получалось, что Стас на самом деле обладал предпринимательской жилкой, умел буквально из воздуха делать деньги. Но дефолт и такого матёрого волка подрубил, но он, в отличии от местных, не стал винить судьбу, правительство, свою жену и слезливо рассказывать, что его обобрали как липку. Стас распродал остатки бизнеса, рассчитался с долгами, через нотариуса передал жене её долю и уехал в глубинку. Выбор на деревню пал не случайно: буквально в пригороде, на равноудалённом расстоянии от областных центров, с лесом и рекой, родной язык общения.
      Станислав закупил оборудование для пилорамы, в МТС взял в аренду за символическую плату старую мастерскую, построенную ещё в тридцатых годах; организовал вырубку и доставку леса, нанял по объявлению специалистов и работа закипела. На второй год своей деятельности решил поставить добротный дом, который при случае можно было бы с выгодой продать.
      В один из летних дней Стас подъехал к дому, около которого уже с утра обосновалась компания алкоголиков. Среди них ему в глаза бросилась высокая фигура черноволосой женщины. К нему сразу подбежал главный:
      - Здорово, Стас. Похмелиться бы.
      - Как всегда, одна песня.
      - Ты же знаешь, мы всегда возвращаем... Или отработаем...
      - Что вы можете? На сегодня ничего из уборки нет.
      - Мы всё можем. Вот, например, Рыжий - специалист по гидроизоляции, мастером на стройке работал; можем погреб или колодец выкопать.
      - Колодец говоришь, - задумался Стас. - Это интересно. У меня есть одна идея. Ну-ка, пойдём.
      В планах Станислава было желание украсить сад колодцем - и эстетично и какая-никакая вода. "Пока сад не разбит, можно кольца закопать, а уже потом завершить в гармонии с ландшафтом, - размышлял он, оглядывая свой участок. - Экскаватором дорого, а эти недельку покопаются, конечно, будут постоянно клянчить на выпивку, но всё равно дешевле получится."
      С мужиками выбрали подходящее место, те сделали разметку и начали копать. Костя снова подошёл к Стасу:
      - Удачно разместили колодец, а вот сам участок ты неправильно выбрал.
      - С чего так решил? Около дороги, до МТС недалеко, земля неиспользованная, плодородная. Одни плюсы.
      - Так то оно так, - ответил Костя. - Но ты зашел за черту, которую наши предки не осмеливались перейти. Курган является границей деревни, мужики лучше в трех метрах от родительского дома избу поставят и будут жить одним подворьем, чем осмелятся выйти за околицу.
      - Оштрафуют или вообще засудят? - с насмешкой спросил хозяин участка.
      - Нет, здесь мистика какая-то есть. Я уже давно стройкой занимаюсь, ещё от старых плотников слышал о коварстве кургана. Сам посмотри, - указал Костя рукой в сторону улицы. - Эта сторона улицы реденькая, а противоположная прям утыкана домами.
       - Ну, да. Наверное, солнечная сторона и поэтому люди не хотят там селиться.
       - Так, соседняя улица заставлено равномерно, оба ряда домов друг против дружки.
       - В самом деле. Я и не приглядывался.
       - А все потому, что ещё перед войной был страшный пожар, огонь которого полностью слизал эту сторону улицы, а та осталась нетронутой. Считают, что это курган наказал жителей за грехи.
      - А может просто кто-то спичками баловался?
      - Может и так, но с тех пор мало кто осмелился дом построить на этой стороне улицы. Огороды держат, а даже сараюшку не поставят.
      - Позняк уже, я крышу уже покрыл, отделка внутренняя идёт.
      - Ну, ты же не первый год здесь, поинтересовался бы.
      - Так это ваши грехи, а я за свои заплатил немалую цену, в валюте.
      - Шеф, а как насчёт опохмелиться? Тяжело же.
      „Так вот истинная причина страшилок. На что только не пойдут, чтобы раскрутить на выпивку,” - усмехнулся про себя Стас, а вслух честно признался:
      - Но у меня ни грамма.
      - Да, ты съезди, купи, - заискивающим голосом продолжил Костя.
      - Куда? В магазин? - Стас начинал сердиться.
      - Нет, там дорого. Вон с Катей, в селе у неё живёт племянница; она в торговле работает и у неё есть палёнка.
      - Зачем тебе палёнка? Сдохнуть хочешь.
      - Да нет. Это хорошая палёнка, проверенная.
      - Ладно, у вас всё так сложно. Тем более мне и самому по делам туда надо.
      - Катя, - крикнул Костя. - Сгоняй за выпивкой. Стас согласился подвезти.
      Когда они отъехали от дома, Катя сказала:
      - Какая у вас интересная машина. И руль с другой стороны.
      - Японец, - похвастался Стас. - Внедорожник, без него у вас здесь не проехать. А ты что с мужиками мотаешься? Что нет семьи?
      - Есть. И муж, и дети.
      - А..а..а... Мне нужна будет хозяйка в дом; не в плане жены, а чтобы убиралась, мыла и стирала. На кухне готовила еду. Никого не порекомендуешь.
      - Хорошие хозяйки есть, конечно. Но у них мужья, они не отпустят.
      - А ты сама какая хозяйка? Может пойдёшь, тебя то муж не держит.
      - Нет. Я терпеть не могу кухню, - засмеялась Катерина.
      - А что любишь?
      - Ну, много чего, - сказала она и ненавязчиво положила ладонь на ширинку джинсов Стаса.
      Он никак не ожидал такого от женщины старше себя и опешил, но ничего предпринимать не стал. Катя восприняла это как возможность продолжения намеченного, ловко расстегнула ремень и нагнулась к нему. Стас прижался в сиденье поглубже и сбавил скорость.
      - Ну, ты мастерица, - произнёс он, когда всё кончилось и Катя, застегнув ремень, вернулась в исходное положение на переднем сидении.
      Пока бригада Кости шабашничала у Стаса, он несколько раз под разными предлогами вывозил на машине Катю для снятия напряжения. Расплачивался с ней выпивкой, небольшими суммами и хорошим отношением ко всей компании. Мужики заметили изменение этого отношения и работать стали без рвения, с большими перекурами и перерывами на обед. По поводу окончания работ, Стас накрыл "поляну". За пьяными разговорами засиделись допоздна. Он оставил Катю, проводив последнего из работяг за забор.
      - Проходи в дом, - обратился Стас к ней. - Там уже одна комната готова. А я пока закрою гараж.
      Катерина вошла в дом, прошла в комнату обклеенную обоями. Посередине комнаты стоял диван, на стене висел телевизор. Через некоторое время зашёл Стас, бросив пачку презервативов на диван он сказал:
      - Я хочу тебя отблагодарить.
      Выключив свет, он подошёл к ней и обнял её. Она начала стягивать с него футболку. Катя ощутила крепкие мышцы мужчины - не зря вторым прозвищем Стаса было Шварценеггер. Последние её мужчины были в основном собутыльники и ожидать от них какой бы то силы не приходилось. Стас к утру был совсем обескуражен; будучи на коне, он имел хороших секретарш, пользовался услугами ночных бабочек вип класса и массажисток во время отдыха на курортах, а здесь деревенская баба провела с ним ночь по высшему разряду.
      - Ты пить будешь? - спросила она.
      - Нет, мне сегодня за руль.
      - Да, ладно. Можно подумать пьяным не ездишь.
      - Сегодня, возможно, поеду в город. Не хочу лишний раз платить гаишникам.
      Выпив и закусив, Катя ушла.
      Костя нашёл новую шабашку в дачном обществе и до самых холодов компания пропадала там. Благо крыша над головой была, можно было всегда поживиться чужим урожаем. На дачах возились в основном пенсионеры, которые не могли с ними справиться. Мужиков нанимали для разбора дачных домиков, так как содержать их было не рентабельно - за зиму бомжи выносили всё что можно унести, а остальное портили или поджигали.
      Катя со Стасом встретились пару раз, когда она попадалась по пути на дороге. Дело ограничивалось быстрым оральным сексом, деньги на выпивку Стас готов был давать ей в любом случае. У него были очень напряжённые дни - к концу строительного сезона, заказчики требовали своевременного выполнения заказов, поэтому ему более частые встречи были ни к чему. Строительство дома так же отнимало много времени -  подходило к концу отделка, требовалось к отопительному периоду подключить газ, закупить мебель и обустроить уют в доме.
      В начале зимы к нему во двор зашла женщина. Пёс громко залаял, срываясь на цепи. Стас цыкнул на него и загнал в конуру.
      - Здравствуйте, - произнесла молодая женщина. - Вы Стас?
      - Да я.
      - Мне сказали, что вам нужна домохозяйка.
      - Да, да - обрадовался он. - Вы проходите в дом, я пока собаку попридержу.
      "Вот как работает сарафанное радио, только несколько раз в разговорах упомянул и пожалуйста," - думал Стас, направляясь за женщиной в дом.
      - Меня зовут Марьям, - представилась гостья.
      Станислав внимательно рассмотрел женщину. По возрасту ей было около тридцати лет, белая кожа выгодно выделялась на фоне чёрных смолистого оттенка волос. Чёрные глаза смотрели томным взглядом, губы пухлые и волнительные. Фигурой тоже не была обделена.
      - Очень приятно, Станислав.
      - Какие будут мои обязанности?
      - О..о..о... Деловая хватка. Я холост и поэтому работы будет много. На кухне всё от "А" до"Я", потом стирка, уборка. Во дворе будет кто-нибудь с пилорамы - заказы к зиме поубавятся и чтобы дома не просиживать без денег согласятся подработать дворником. Но это только на зиму снег убирать, а летом подметать и поливать - это тоже твоя обязанность. Согласна?
      - А пройтись, осмотреться можно?
      - Да, пожалуйста. Здесь ванная, стиральная машина-автомат. Полы здесь деревянные, - он показал на коридор и зал. - На кухне линолеум, а в спальне ламинат. Пошли покажу.
      Они вошли в спальню.
      - Смотри какое качество. Его и мыть, и пылесосить легко.
      Он пропустил Марьям вперёд, потом резко подошёл к ней сзади и, схватив за груди, прижал к себе:
      - Осталось обсудить вознаграждение, - Она не стала вырываться, левая рука Стаса спустилась на талию. - Ежемесячно или каждую неделю?
      - Хотелось бы каждую неделю.
      Он легко поднял её на руки и положил на кровать:
      - Будешь получать здесь, в кассу приходить необязательно.
      Она одобрительно развела ноги.
      Станиславу не составило труда навести про свою домработницу справки, так как её жизнь была бурной и на устах всех близлежащих сёл. В пятнадцать лет она сбежала с парнем на комсомольскую стройку, но через три года вернулась с ребёнком на руках. Немного пожив у родителей, Марьям оставила ребёнка и уехала с очередным ухажёром. Повторился прежний сценарий, а следом ещё раз. В итоге к тридцати годам у неё было трое детей без единого штампа в паспорте. Виноваты в этом были её мужчины, которые покупались на томный взгляд, а когда приходило прозрение, предпочитали исчезнуть в неизвестном направлении.
      Через три дня, приехав на обед, Стас обнаружил в доме ребёнка. Малыш играл с игрушками в зале.
      - Это что ещё? - сурово спросил он у Марьям.
      - Мой сыночек. Я подумала, что у тебя дом большой, найдётся место, чтобы не каждый день мне ходить домой. Зима всё-таки.
      Он молча развернулся, вышел на улицу и уехал на автомобиле. Через полчаса Стас вернулся в сопровождении участкового. Увидев милиционера, Марьям усмехнулась:
      - Что, будешь с милицией выгонять мою малышку?
      - Нет. Сейчас Толя тебе даст бумагу и ты напишешь заявление, что ко мне не имеешь претензий и отказываешься от всех выдвинутых обвинений.
      - Да, нет у меня никаких претензий.
      - Это сейчас нет. А потом порвёшь на себе одежду, вызовешь милицию, предоставишь сперму и обвинишь меня в изнасиловании. Я не таких видел бл... - оборвался на полуслове Стас. - Пока я в СИЗО буду сидеть и доказывать свою невиновность, ты из дома всё вывезешь. Чтобы этого не случилось, эта бумага будет лежать в сейфе у участкового и если что, Толян вытащит его, поставит нужную дату и всё будет в ажуре.
       Конечно, он понимал, что это понт, но по опыту Стас знал, что для таких девиц такого пугало было достаточно. Вместе с участковым они пообедали и, уходя, он добавил:
      - Из дома детсад не устраивай. Не более одного ребёнка, это я не для тебя, для твоих родителей; небось, уже не молоды и уже натерпелись...


      На улице стояли крещенские морозы. Катя торопливым шагом из почты сразу направилась к Виталию. Её не только мороз подгонял, но и радостное настроение - только что она получила первую свою пенсию, и ей хотелось отметить это событие со своим старшим сыном. Перед сельмагом она в нерешительности остановилась, но, поколебавшись, всё же вошла.
      - Привет, Катя, - поздоровалась с ней продавщица. - Тебе как обычно?
      - Нет, нет, - замотала головой Катя. - Мне для внучек гостинцы, посоветуй что-нибудь.
       Тамара не одобряла образ жизни своей свекрови и просила мужа оградить детей от влияния бабушки; поэтому Катя воздержалась от покупки спиртного, ограничившись сладостями и мандаринами.
      Дверь ей открыла Тамара:
      - Виталь, здесь к тебе.
      - Здравствуй, дочка. Я к вам в гости. Радость у меня - пенсию первую получила.
      - Долги раздать хватило? - съёрзничала сноха.
      - Хватит придираться, - вышел встречать в прихожую Виталий. - Здравствуй, мать, проходи. Хорошо, что пришла. Тома, поставь чайник.
      Катя прошла в комнату угостить детей шоколадками. Поинтересовалась успехами в школе и, похвалив за хорошую учёбу, она вернулась на кухню.
      - Ну, мама, за это надо "пять капель".
      - Знаю ваши пять капель, зальёте глаза и понеслось...
      - Ну, не начинай, - перебил жену Виталий. - Ты же знаешь, что завтра выхожу на работу. Чисто так, символически...
      Тамара после птицефабрики так нигде не зацепилась, а завод, где работал муж, был рентабельным и стабильным предприятием, который мог позволить дать работникам новогодние каникулы. Поэтому семья Виталия считалась в финансовом плане благополучная. Свободное время Тамара посвящала дочерям, которые всегда были аккуратно и хорошо одеты, учились в школе на "отлично" и ставились в пример другим ученикам.
      Под вечер Катя засобиралась домой, сын хотел предложить остаться ей на ночлег, но, предвидя недовольства жены, воздержался от своего намерения и проводил мать до улицы. Посмотрев вслед удаляющейся в темноту матери, он направился в сарай - они так и жили без туалета в квартире.
      Катерина направилась к Стасу, немного выпив у сына, ей хотелось продолжения. В круглосуточном магазине она взяла бутылку водки и быстрым шагом понеслась к дому бизнесмена. После заката мороз еще окреп и она, уже замерзшая, нажимала на кнопку звонка. Во дворе залаяла собака, а через минуту Стас крикнул с крыльца:
      - Кого еще там носит?
      - Стас, это я, Катя.
      Отворив ворота, он удивлённо спросил:
      - Ты чего в такой холод шляешься?
      - Да, вот к тебе пенсию обмыть пришла. Пустишь?
      - Проходи, коль пришла...
      Войдя в фойе, Катя столкнулась с Марьям, которую она знала ещё школьницей, как одноклассницу Сергея. Её сын с переходного возраста, кроме как проститутка о Марьям не отзывался.
      - Здравствуй, Марьям. Ты здесь какими судьбами? - спросила она, хотя понимала для чего здесь молодая женщина.
      - А она у меня домработница, - ответил за Марьям хозяин дома. - Марьям, сообрази нам по-быстрому на кухне закусон.
      - Вот, возьми бутылочку, - добавила Катя, протягивая водку домработнице. - В магазине купила, будем сейчас пенсию обмывать.
      - Ну-ка, дай, - перехватил Стас бутылку. - Нет, эту водку я буду наливать дворнику для сугрева, а на стол поставь из бара на свой вкус. - распорядился он. - И побыстрее.
      Пока Марьям возилась на кухне, Катя успела похвастаться своими внучками, которых посетила днём. Пощёлкав телевизионные каналы и ничего не найдя интересного, они направились на кухню. Не дожидаясь окончания сервировки стола, Стас налил по рюмкам водки и произнёс тост:
      - Поздравляю, Катенька, с пенсией. Пусть небольшой, но постоянный доход. Баба ты ещё ого-го, так что недостаток можешь и заработать, - залпом опрокинул рюмку и , обращаясь к Марьям, добавил. - А ты чего не пьёшь? Не видишь - я три рюмки налил.
      Домработница покорно взяла стопку и осушила до дна.
      - А теперь давай со столом заканчивай и присоединяйся.
      Разговор пошел ненавязчивый; выпили по второй и третьей, троица развеселилась. „Сегодня групповуха будет наоборот, - рассуждала Катя, слушая анекдоты и небылицы Стаса. - С Верунчиком мы всегда были в меньшинстве, а сейчас на двоих один мужик. Все складывается удачно, мы так с Марьям подружимся и она заменит Верку. Та ещё подруга оказалась... Когда сгорел "красный уголок" от удара молнии, подходящего помещения больше не нашлось, а тут она как раз овдовела; благодать - хата свободна, веселись дальше, а Верунчик припёрла откуда-то этого Юрку, зычка недоделанного. Совсем по-другому стала со мной вести, как будто мне нужен её сожитель... А Марьям молодая, симпатичная - мужики как на мёд потянутся. "Мамка и дочка" - чем не экзотика?”
      - Эх, Катька, - обратился тем временем к ней Стас, наливая очередную рюмку водки. - Вернуть бы тебе сейчас молодость. Жить тебе тогда на Тверской в пентхаусе и принимала бы в своих апартаментах ты только депутатов да бизнесменов.
      - Скажешь тоже - депутатов, - возразила Марьям.
      - А что? Они знаешь как падки до вашего “брата”.
      - Депутаты мне в жизни не попадались, - иронично заметила Катя. - А бизнесмен был. Вот только его “перекрестили” уже.
      - Это как? - заинтересовался Стас.
      - А у нас в деревне традиция такая, - продолжила интриговать она мужчину. - Народ даёт имя человеку, а родители так - в сельсовете записывают первое попавшееся имя. Я, вот, по-молодости решила выделиться - назвала старшего сына Виталием. Поголовно в деревне мужики были Петями, Мишками да Валерками; ну, думаю мой будет один с таким красивым именем. И что ты думаешь? - хлопнув по плечу Стаса, засмеялась Катя. - К пяти годам у сына было прозвище, а про имя никто и не помнил. До сих пор его Тибулом зовут, хотя он уже сам отец двух дочерей. Бывает так, что всю жизнь знаешь человека как Васю, а после его смерти на надгробие читаешь „Валера”.
      - Ну, у вас прям как у индейцев - имя ещё надо заслужить...
      - Правильно. Жил в нашей деревне мужик по имени Григорий, его прозвище Чекист звучал как Князь, не меньше. Вот, и тебе вначале дали прозвище „Бизнесмен”. Присмотрелись, что такое бизнесмен - так, род деятельности. Поэтому из-за твоего телосложения прикрепили за тобой имя терминатора - Шварценеггер, но опять же не наше оно, а иностранное. Сейчас тебя кличут "Славиком квадратным", если где услышишь - знай, это про тебя.
      - А почему Слава, я же Стас? - удивился он.
      - Ну, были бы у тебя усы, да ещё и скрученные, может ты и остался Стасиком, а так, с твоими габаритами да с причёской "площадка" ты с тараканом не ассоциируешься.
      - Да уж, странная логика.
      - Эт точно, - поддержала Стаса Катя. - И ведь имена выискивают так, что прикрепляются навсегда, а иногда и передаются по наследству. Например, „Силямай”, ну ты знаешь что это означает. Почему сто лет назад дали такое имя уже никто и не помнит, а его третье поколение носит; только добавляют имена из паспортов, типа Силямай Коля, Силямай Петя.
      - Им тогда лучше в паспорте фамилию заменить...
      - Эх, и сообразительный же ты мужик, Славик, - засмеялась Катерина. - А с фамилиями ещё круче; традиции в деревне жёсткие и суровые были - если парень после свадьбы шёл жить в дом невесты, то обязан был взять фамилию жены. Было послабление только инородцам, мудрость, наверное, народа действовала для сохранения рода - им разрешалось брать фамилию созвучную с их национальностью. Так и появились Мордвиновы, Башкировы, Киргизовы, Калмыковы и тому подобное. Слава, ты думаешь Пётр Алексеевич, что Великий, одного только арапа в России женил?
     - Ну, ты уже заливаешь…
     - Верь не верь, а у нас есть Араповы и смуглостью, и темпераментом не уступающие Александру Сергеевичу, который Пушкин и тоже Великий, хотя и не император...
      Марьям, опасаясь что эта тема может коснуться и её, решила ретироваться. Она поднялась из-за стола, якобы сполоснуть под раковиной посуду и незаметно покинула кухню, оставив Стаса и Катю одних развивать данную тему, которая была ей неприятной, так как в определенных кругах Марьям величали некрасивым именем „Матрас”.
      Марьям в зале прилегла на диван, пультом отыскала музыкальную программу по телевизору и под мелодичную песню задремала. Проснулась она от звуков доносящихся из кухни, встала и направилась в сторону усиливающихся вскриков. На пороге кухни Марьям застала картину яростного секса - Стас стоял со спущенными штанами к ней спиной, Катя сидела на краю стола, ногами обхватив бедра мужчины, откинувшись назад и опираясь руками сзади, при этом периодически издавала сладостные стоны. Стол ходил ходуном, а ритм движений соответствовал скорому наступления оргазма у пары. Глаза Марьям налились кровью, она с визгом забежала на кухню, схватила подвернувшийся ей кухонный нож и с силой вонзила в спину хозяина дома. Брызнула кровь, Стас издал стон и завалился на стол. Катя выскользнула из под него и бросилась прочь из кухни. Марьям что-то орала в истерике, Катерина от страха быстро схватила пуховик и, обувшись на бегу в фойе, выскочила во двор. Собака бросилась к ней, но Катя успела добежать до ворот, открыть щеколду и выбежать на улицу.
      Пробежав некоторое расстояние, она остановилась застегнуть молнию пуховика. Катя не могла собраться с мыслями, не понимала как и почему такой хороший вечер закончился кошмаром. Было уже заполночь и огней в окнах домов уже не было. „Куда бежать, кого звать? - билось у неё в голове. - К Верке, она живет тоже на околице, только на другой улице. Через пустырь к ней ближе всего.” Добежав до дома подруги, Катя начала колотить в ворота руками и ногами. Дверь быстро отворилась и послышался голос сожителя:
      - Чего надо.
      - Юра, пусти меня, я совсем замерзла. Мне сказать надо...
      - Слышь, ты, соска. Вали отсюда по-хорошему.
      - Там у Стаса... - начала объяснять она, но мужчина её не слушал.
      - Мне по барабану, что у твоих хахалей. Сюда больше не ходи.
      Из глубины двора послышался голос Веры:
      - Юра, кто там?
      - Вера это я, Катя, - обрадовалась она появившейся надежде, что её сейчас выслушают. Но Юра захлопнул дверь и запер на засов.
      Катя осталась стоять у ворот, надеясь, что двери откроются и выйдет её подруга. Время шло, а никто не выходил. Катя к этому времени совсем продрогла, у неё зуб на зуб не попадал - сапоги на босу ногу и пуховик на голое тело не могли уберечь от лютого мороза. „Сейчас этот придурок уснёт и она выйдет, - твердила про себя Катерина. - А я пока присяду на скамеечку.” Она, сжавшись в комочек, села на край доски, дыханием стараясь согреть грудь. Температура на улице тем временем продолжала опускаться. Через некоторое время кто-то её тронул, Катя радостно вскочила и вскрикнула:
      - Верка! Верунчик!
      Но перед ней стояла голая молодая женщина. Присмотревшись внимательней, она произнесла:
      - Христя... Ты откуда здесь?
      - А я за тобой. Пойдём со мной, в мою коммуну.
      - Но, ты такая молодая, - засомневалась Катя. - А прошло уже сто лет, а то и более.
      - Мне стареть некогда. В мою коммуну идут и идут девушки и женщины. В последнее время поток увеличился. Так что поторопись.
      - Но, - сомнения продолжали одолевать Катю. - Как же мои мужчины, я ведь их люблю.
      - Это кого? - усмехнулась Христя демонстративно подняв брови и скривив лицо. - Григория, Диму, Олега или может своего мужа? Ты их любила, а они только использовали тебя.
      После этих слов она взяла Катю за руку и потянула.
      - Нет, - снова воспротивилась упрямая женщина. - Я без них не могу. У тебя там одни бабы, а они такие стервозы.
      - Я же тебя давно предупреждала - мужчины это зло, брось их. Они как наркотик, ты попала в их зависимость, в рабство. А у меня свобода и мы умеем любить.
      Христя подошла вплотную к Кате, погладила по волосам, поцеловала в лоб, щеки, а потом последовал затяжной поцелуй в губы. Теплая волна нахлынула к груди Кати и она скинула пуховик. А Христя не останавливаясь, от губ перешла на шею, грудь. Соски затвердели, обвисшие с годами груди приподнялись, руки Христи ловко бегали от грудей к промежности и первая волна оргазма накрыла Катю, ноги у неё подкосились и она села на лавку. Христя подтолкнула её и она легла на спину, а её новая подруга расположилась между ног. Она страстно поцеловала живот, лобок Кати.
      - О да, да - шептала счастливая женщина. - Ни один мужчина не любил меня как ты.
      - О... О... - стонала Катя.
      Когда Христя опустилась ниже лобка, новая волна накрыла Катю и она ушла в забытье.
      Наутро прохожие, которые спешили на служебный автобус, обнаружили совершенно голое тело Кати на скамейке. Её неподвижные глаза были направлены далеко в небо, она как будто пыталась отыскать знакомую звезду на небосклоне. Виталий уже сидел в салоне автобуса, когда ему сообщили прибежавшие его сослуживцы о страшной находке. Вскочив со своего места, он понёсся к дому Веры.