С 3 - дополнение

(Слово)

     Вначале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было Бог. Оно в начале было с Богом. Всё сущее Бог создал Словом, и без Него и вне Его, - ничто из сущего не существует.
                Евангелие Иоанна 

Бессмертное!..
Оно всему основа,
Людских сердец связующая нить…
И никому родное наше слово
Вовек не исковеркать, не убить.
                В.Степанов «Русское слово»

     Где мало слов, там вес они имеют.
                Шекспир

     Превратить слово в дело гораздо труднее, чем дело в слово.
                А.М. Горький

…А может статься – и спасёт?
Живое слово силу множит.
Пускай беды не отведёт,
Но перемочь её поможет.
                В. Белкин

     Слово – это игрушечный шар, летящий по ветру. Это орудие работы: он должен подымать за собой известную тяжесть. И только по тому, сколько он захватывает и подымает за собой чужого настроения, мы оцениваем его значение и силу.
                В.Г. Короленко

Не вымолвишь слова…
Немеешь… робеешь… дрожишь…
Душа, проклиная оковы,
Вся в речи излиться б готова…
Но только глядишь и молчишь –
Нет силы, нет слова!..
            Е.П. Ростопчина «Слова для музыки» 1854 г.

Если верить многочисленным легендам, Пифагор даже животных усмирял словом, считая, что обучению поддаются все живые существа. По преданию, Он однажды остановил медведицу, нападавшую на домашний скот, долго увещал её, гладил, кормил хлебом и орехами. А потом отпустил, взяв с неё обещание никому не причинять вреда. Медведица ушла в горы, и никто больше не видел, чтобы она нападала на домашних животных.
                Егор Фалев, кандидат философских наук.

Молчат гробницы, мумии и кости, -
Лишь слову жизнь дана:
Из древней Томы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.

И нет у нас другого достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Нам дар бессмертный – речь.
                И.А. Бунин «Слово»

     Слово имеет огромную власть над нашей жизнью, власть магическую. Мы заколдованы словами и в значительной степени живём в их царстве. Слова действуют, как самостоятельная сила, независимая от их содержания. Мы привыкли произносить слова и слушать слова, не отдавая себе отчёта в их реальном содержании и их реальном весе. Мы принимаем слова на веру и оказываем им безграничный кредит… Слова сами по себе воодушевляют и убивают. Кажется, Таккерий сказал: «Мужчин убивают дела, а женщин слова». Но и мужчины очень походят на женщин – и их убивают слова. За словами идут массы. Всякая агитация в значительной степени основана на власти слов, на гипнозе слов…
                Николай Бердяев «Судьба России»

Хоть и не ново, я напомню снова:
Перед лицо и друга и врага,
Ты – господин несказанного слова,
А сказанного слова – ты слуга.
                (Из народной мудрости)

     Мы не перестаём удивляться чуду родной речи. Только родное слово, познанное и постигнутое в детстве, может напоить душу поэзией, рождённой опытом народа, пробудить в человеке первые истоки национальной гордости, доставить эстетическое наслаждение многомерностью и многозначностью языка предков. Именно в детстве закладывается подлинное знание родной речи, именно тогда возникает ощущение причастности своей к окружающим людям, окружающей среде, к определённой культуре.
                Чингиз Айтматов

Слово становится делом, дитя мужчиной,
Ветер – бурей, кто же в этом сомневается?
                Шамиссо

     «Одни слова говорил он, выходя из уст человека и распространяются близко по воздуху. Другие закупорены в бутылку. Они садятся на бумагу и уходят далеко.
     Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто голов и больше».
                В.К. Арсеньев «Дерсу Узала»

Я знаю силу слов,
Я знаю слов набат,
Они – не те, которым рукоплещут ложи,
От этих слов
Срываются гроба
Шагать четвёркою своих дубовых ножек.
                В. Маяковский

     Поскольку Слово – порожденье Духа, т.е. разумной космической энергии, а следовательно, земной и неземной гравитации, то, по-моему глубокому убеждению, национальное возрождение государства, народа или малой этнической группы людей может и должно произойти на божественной основе родного слова – самого надёжного и необходимого строительного материала любой национальной культуры любого народа.
                Владимир Балачан «Космическое чувство человека»

Ну вот и свершилось!
Дитя
Не звуком владеет, а речью.
И каждую новую встречу
С ним радостно праздную я.

Уже из своих родников
Нет-нет и достанет словечко
И скажет: «коленка»… «колечко»…
И звонкая ласковость слов,

Друг с другом роднящихся тайно,
Как воздух, ребёнку нужна.
Слова для него – семена,
Стремительно их прорастанье
В душе, что хрупка и мала!

Вот семья – весёлое слово
Роняю
И чувствую снова,
Как чистая суть проросла.
               Лариса Романенко

Брал человек
Холодный мёртвый камень.
По искре высекал
Из камня пламень.
Твоя судьба
Не менее сурова –
Вот так же высекать
Огонь из слова!
               Николай Рубцов

     Рабочие окраины – не прибежище для Ангелов. Ночлежные дома и трактиры – не райский уголок. Но происходили чудеса, как во времена святых пророков – слово Вениамина врачевало душу.  Пьющие вылечивались от питья, падшие женщины оставляли своё ремесло, дети устремлялись у Богу. Петербург ещё не видел таких многочисленных крестовых ходов – и взрослых, и детей. Появлялись даже ходы трезвенников – десятки тысяч собирались на общую молитву с Вениамином у Александро-Невской Лавры или в Троице-Сергиевой пустыни…
                Т. Кудрявцева «Возьми свой крест и иди»

Не пойду же я мосточком –
Поищу я броду…
Не пропустят злые люди
Славы по народу.

Худа слава – не забава…
Что в ней за утеха?
А с любезной повидаться –
Речка не помеха.
                Н.Г. Цыганов  1832 г.

Слово зажигается от слова,
Как одна цигарка от другой.
Здесь общенья нашего основа,
Жизни ход под ливнем и пургой.

Слово сочетается со словом
И другому движется вослед.
В глубине, под их наружным слоем, -
Длинно пробивающийся свет.

Слова нескончаемая лава,
Слышимая где-то за бугром,
Словно маневрового состава
Долго продолжающийся гром.

Что там аммониты и тротилы
Перед тем, сколь длится этот вал!..
Большей детонирующей силы
Мир ещё пока что не знавал.
                К. Ваншенкин

     Видел Косьма: и среди бояр – ревность. То один, то другой роет сопернику яму.
     Видел Косьма: у благодетеля его и прочих вельможных сродников, даром что дела их скорее почётны, нежели обременительны, - хоромы и наряды, еда сладкая, постель мягкая. В гончарной же, кузнечной, кожевенной и прочих слободах трудятся от восхода до заката, а живут впроголодь, спят на щелястых лавках в душных лачугах, «щеголяют» в лохмотьях.
     Чем же можно привести этот нескладный мир в разум и чувство? Оружием? Но оружие – всегда палка о двух концах. «Поднявшие меч мечом и погибнут» - изрёк некогда Иисус. Золотом? Но золото более, чем что иное, сеет зло. Властью? Власть сама собою озабочена. Есть ли что-нибудь, что сильнее оружия, золота, власти?
     Косьма Вильяминов знал: есть. Это слово. Молтвенное слово, мудрое пастырское слово, молвленное или писаное. Тому пример существовал уже три десятилетия… На горе Маковец, что на пути из Москвы к Переславлю-Залесскому, высилась Троице-Сергиева обитель. Игуменствовал в ней преподобный Сергий Радонежский. Пришлые люди, желавшие получить его благословение, бывало, подолгу бродили меж келейных строений и храмов – искали настоятеля. Они и внимания не обращали на старца в латанной мантии и выгоревшем клобучке, который смиренно и старательно возделывал огород. А это и был игумен.
     Так вот, каждое слово, слетавшее с сухих уст преподобного Сергия, облетало всю Русь, залетало в избы, и в храмы. Оно несло в себе свет мудрости и добра.
                М. Борисова «Иди, Кирилл, на Белое озеро!»

                ***
(Слушать)

     Никогда автомобиль Заболотных без остановки не промчится мимо Фрэнка, мимо его двора, хоть на минутку, да остановятся наши друзья у дома этого одинокого человека, даже если ничего им от него не нужно. Подобное бескорыстие старик ценит превыше всего. Есть случай перекинуться словом, шуткой, этим всеобъемлющим «о кэй», постоять хотя бы недолго у расписанного цветами и пчёлами коттеджа, глядя вместе с хозяином на океан, где даже средь бела дня появляются странные, вроде растущие огни; слепяще-белые, алмазные, вихрясь, взмывают они навстречу солнцу, а за гтит остаются два хвоста чёрного дыма… На первый взгляд они будто неподвижно застыли, стоят, как бы зависнув на месте, но это лишь мгновение, тут же глаз замечает, что они растут, - это просто на нас, снижаясь, идёт гигантский лайнер! Вот он истошно ревёт над головой, проносится над вами, подрагивая своим тяжёлым маслянистым чревом с выпущенными шасси, с рубином сигнального огонька внизу… Сто тонн летящего ревущего металла! Сотрясая всё вокруг, наполнил грохотом небо, так что задребезжали окна, пошёл на полосу… И так неумолимо каждые две минуты всё по той же невидимой, но чётко проложенной воздушной трассе, пролегающей через ваши нервы, прямёхонько через Фрэнков пчелиный коттедж, через его жизнь…
     А потом направление рёва резко изменится – теперь уже с противоположной стороны, от аэродрома разгонится точно такой же или ещё больший гигант, супер гигант, и пойдёт в сторону океана… Заболотный долго провожает его глазами, а женщины, оглушённые новым грохотом, досадливо морщатся, затыкая уши, у Фрэнка это вызывает добродушную улыбку. Он к этим небесным встряскам привык, приспособился, - оказывается, человек ко всему может приноровиться. Вот слона в прошлом году привезли из Таиланда в местный зоопарк, это неподалёку от аэродрома, так гость из джунглей не выдержал этих грохотаний и так взъярился, что пришлось ему уши затыкать звукоизоляциями, специально для слонов сделанными наушниками. Фрэнк, рассказывая это, обращается главным образом к Лиде, очевидно полагая, что такой персонаж, как слон в наушниках, более всего подходит для детского восприятия, для психики ребёнка.
     Проревел реактивный, ушёл, растворившись в голубизне, и тогда возле коттеджа  вы слышите звук другой, не травмирующий душу, а, наоборот, успокаивающий… Какую-то минуту-две слышите вы тихую музыку пчелы.
                Олесь Гончар «Твоя заря»

                ***
(Смерть)

ПОВЕРЬЕ:
С кладбища, с похорон, ни к кому не заезжать – привезёшь смерть в дом. Возвратившись нужно приложить ладони трижды к печи.

     Если вместе со смертью, писал В.М. Бехтерев, -  навсегда прекратится существование человека, то спрашивается, к чему наши заботы о будущем? К чему, наконец, понятие долга, если существование человеческой личности прекращается вместе с последним предсмертным вздохом? Не правильно ли тогда ничего не искать от жизни и только наслаждаться теми утехами, которые она даёт, ибо с прекращением жизни всё равно ничего не остаётся. Между тем иначе сама жизнь, как дар природы, протечёт без тех земных удовольствий и наслаждений, которые она способна дать человеку, скрашивая его временное существование.
     Что же касается заботы относительно других, то стоит ли вообще об этом думать, когда все: и «я», и «другие» - завтра, послезавтра или когда-нибудь превратятся в «ничто». Но ведь это прямое отрицание человеческих обязанностей, долга и вместе с тем отрицание всякой общественности, неизбежно связанной известными обязанностями.
     Вот почему человеческий ум не мирится с мыслью о полной смерти человека за пределами его земной жизни, и религиозные верования всех стран создают образы бесплотной души, существующей за гробом человека в форме живого бестелесного существа, а мировоззрение Востока создало идею о переселении душ из одного существа в другое.

     В «Философском энциклопедическом словаре» (1983) П.П. Гайденко пишет: «Для марксистской философии трагизм смерти снимается именно тем, что индивид как носитель всеобщего остаётся жить в роде. Марксизм-ленинизм – философия оптимистическая: человек и после смерти остаётся жить в результатах своего творчества – в этом марксизм видит его действительное бессмертие.
     … доводы П.П. Гайденко: «В марксистской философии конечность индивида рассматривается как диалектический момент существования человечества, восходящего в своем поступательном развитии к более совершенным общественным формам выявлениям «сущностных сил» человека».

     Вспомним диалектическое упражнение Ф. Энгельса: «Отрицание жизни по существу содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соотношении со своим необходимым результатом, заключающемся в ней постоянно в зародыше, - смертью… Жить, значит - умирать.
     …Судя по всему, Энгельс верил в вечность и беспредельность Вселенной. Он даже предполагал: «… у нас есть уверенность в том, что материя во всех её превращениях остаётся одной и той же, что ни один раз её атрибутов никогда не может быть утрачен и что поэтому с той же самой железной необходимостью, с какой оно когда-нибудь истребит на Земле свой высший цвет – мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время».
     Если жизнь личности – умирание, то и жизнь человечества – то же самое, только делящееся на более долгий срок.
                Р. Баландин «Жизнь, смерть, бессмертие?..»

     Надпись на скарабее, который клался на грудь мумии вместо сердца, гласила: «Я соединился с землёй с восточной стороны неба. Пролежав распростёртый на земле, я не умер в Аменти, здесь я чистый дух для вечности». Иначе говоря, конкретный человек в конкретном месте не умирает, а просто дух его переходит в инобытие.

     …Выходит, Бруно верил в высокие идеалы добра, справедливости, человеческого достоинства, правды, не побоявшись отдать за них свою жизнь. А его набожные судьи (помните заповедь: не судите, да не судимы будете!) были насквозь пропитаны лицемерием. Справедливо отметил И. Кеплер: «Бруно мужественно перенёс смерть, доказывая суетность всех религий. Бога он превратил в мир…»
     По словам Бруно: «Кого увлекает величие его дела, не чувствует ужаса смерти».

     Платон говорил: «Философствовать – значит учиться умирать».

     «Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землёй, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, её болотца и реки, он отдаётся с лёгким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его».
                Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»

Любовь к смерти – это и есть наибольшая любовь к жизни.
                Томас Манн

     У полузабытого русского философа Н.Н. Страхова есть оригинальное сочинение «Мир как целое», где одна из глав называется «Значение смерти».
     «Смерть – это финал оперы, последняя сцена драмы, - пишет автор, - как художественное произведение не может тянуться без конца, но само собою обособляется и находит свои границы, так и жизнь организмов имеет пределы. В этом выражается их глубокая сущность, гармония и если бы опера была только совокупностью звуков, то она могла бы продолжаться без конца; если бы поэма была только набором слов, то она тоже не могла бы иметь никакого естественного предела. Но смысл оперы и поэмы, их существенное содержание требует финала и заключения».

     «Если бы какой-нибудь организм, - продолжает Н.Н. Страхов, - мог совершенствоваться без конца, то он никогда бы не достигал зрелого возраста и полного раскрытия своих сил; он постоянно был бы только подростком, существом, которое постоянно растёт и которому никогда не суждено вырасти.
     Если бы организм в эпоху своей зрелости стал вдруг неизменным, следовательно, представлял бы только повторяющиеся явления, то в нём прекратилось бы развитие, в нём не происходило бы ничего нового, следовательно, не могла бы быть жизни.
     Итак, одряхление и смерть есть необходимое следствие органического развития; они вытекают из самого понятия развития. Вот те общие понятия и соображения, которые объясняют значение смерти».

     …Оказывается, даже скоротечность умирания можно считать явлением благодатным: «Смерть значительна своей быстротою, - утверждает Страхов, - она быстро низводит организм от состояния деятельности и силы к простому гниению. Как медленно растёт и развивается человек! И как быстро, по большей части, он исчезает!
     Причина этой скорости заключается именно в высокой организации человека, в самом превосходстве его развития. Высокий организм не терпит никакого значительного нарушения своих отправлений.
     С этой точки зрения смерть есть великое благо. Жизнь наша ограничена именно потому, что мы способны дожить до чего-нибудь… Смерть же не даёт нам пережить себя»..

     «Жизнь есть великое благо, дарованное Творцом. Смерть же есть величайшее и последнее зло» - так утверждает Бердяев, словно не замечая, что и смерть дарована свыше…

     Как отметил ещё Эпикур, смерть для каждого из нас существует лишь умозрительно. Пока мы живы – её нет, когда она пришла – нет нас. Мы переживаем не смерть, а её предчувствие, мысль о ней. Наша смерть будет отмечена сторонними наблюдателями. Для них лна – реальность. Для нас – мнимость.

     …Человек всякий день умирает, поскольку время приближает его к смерти, но и всякий день он рождается, потому что новый день – это новое рождение человека…
                Сергей Залыгин «После бури»

     Человек каждую минуту должен быть готов к смерти, но он не должен ныть, лицо его не должно отражать ни тоски, ни страха. Надо всегда иметь такой вид, будто ты собираешься на пир.
                Константин Гамсахурдия  «Похищение луны»

Как ни тяжёл последний час –
Та непонятная для нас
Истома смертного страданья, -
Но для души ещё страшней
Следить, как вымирает в ней
Все лучшие воспоминанья…
             Ф. Тютчев

     Перед огромной иконой всех святых горела большая голубая лампада. В доме ещё пахло ладаном от недавних панихид – у княгини Евфросиньи умерла мать. Умерла ко времени – новый дом всегда мертвец обновляет, но покойница умерла вдали от этих мест, и – кто знает? – очистила ль её смерть место живым в этих стенах. А может быть, и не умерла б, если б Евфросинья не забыла в новые печи из старых жар перенести.
                Сергей Бородин «Дмитрии Донской»

     Как многие другие тираны, смерть любит наносить удары, которые выказывают высшую гордость её могущества и самовластной воли.
                Юнг

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льётся с клёнов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
                С. Есенин

Что смерть есть смерть – понимает каждый,
И все пред ней равны…
                А. Сурков «Ночной разговор»

Жизнь никогда не оторвётся от смерти.

     Умереть – это всего лишь воссоединиться с основным человечеством. Заговорить на основном языке. Мёртвые – подданные Бога.
                Юрий Козлов «Ночная охота»

     - Над всем Египтом распростёрлась тень смерти, - с неожиданной горечью заговорил Хори. – А знаешь почему, Ренисенеб? Потому что лишь наши смертные глаза зрячи, а наш бессмертный разум слеп. Мы не можем себе представить иную жизнь, кроме земной. Поэтому загробная жизнь кажется нам только продолжением земной жизни, которая нам знакома. Мы не верим по-настоящему в бессмертное божество.
                Агата Кристи «Месть Нофрет»

Природа-санитар. Кого не схоронили,
Она потом сама присыпала песком.
Лежат у переправ, в речном холодном иле,
Или под вставшим здесь берёзовым леском.
                К. Ваншенкин «Природа»

     …Я не без печали и часто впоследствии буду вспоминать стихотворение вологодского поэта Александра Дружининского, который расскажет:
Над застылым болотом, в ту осеннюю пору
Всё кричал одичало белогрудый кулик…
Умерла моя милая бабушка скоро,
Не успела последний доткать половик.
Что дала она миру? Нелегко мне ответить…
Я губами к платку её молча приник.
Умерла моя бабушка. Нету на свете!
…Не успела последний доткать половик.
                Мария Корякина-Астафьева «Знаки жизни»

     В легендах о Шамбале говорится, что «есть в горах прекрасная долина, защищённая от холодных ветров. Для того, кто вступает в эту долину, колесо смерти останавливается, он достигает нирваны и становится бессмертным. Жители Долины Бессмертия мудры и прекрасны обликом. Они способны путешествовать во вселенной и жить на самых отдалённых звёздах…
                А.Н. Масленников «Тайна напитка богов»

О, вера юности в бессмертье! –
Надежды мудрое вино…
Друзья, до самой смерти верьте,
Что умереть вам не дано.
               Юлия Друнина

     По рождению он Генрик Гольдшмит (Януш Корчак – псевдоним), сын варшавского адвоката. 22 июля 1942 года ему исполнилось «шестьдесят три или шестьдесят четыре» (вовремя не оформили метрику). И делая свои последние записи в дневнике, он размышлял о прожитом, о главном.
     «Тяжёлое это дело – родиться и научиться жить. Мне осталось куда легче задача – умереть. После смерти опять может быть тяжело, но об этом не думаю. Последний год, последний месяц или час.
     Хотелось бы умирать, сохраняя присутствие духа и в полном сознании. Не знаю, что я сказал бы детям на прощанье. Хотелось бы только: они вольны сами избирать свой путь».
Чтобы сироты шли не плача
В ту душегубку палача –
Их доктор вёл – рыданья пряча
И сказку младшему шепча…
                Нил Нерлин

     Януш Корчак добровольно, вместе с детьми его интерната погиб в душегубке…
                Л. Глушковская «Доктор Корчак и дети»

     Отец был его пастырем в жизни. И вот теперь указал, как должно умирать. Без стона, без страха, но с благодарностью.
                Т. Кудрявцева «Возьми свой крест и иди»

Братья мои, люди, люди!
Все мы, все когда-нибудь
В тех благих селеньях будем,
Где протоптан Млечный Путь.

Не жалейте же ушедших,
Уходящих каждый час, -
Там на ландышах расцветших
Лучше, чем в полях у нас…
            С. Есенин «Иорданская голубица»

     Важным событием за это время была смерть Софьи Ивановны Бекендорф. Случилось это вечером в Царском, при бабушке. Софья Ивановна только что привела нас после обеда и что-то говорила, улыбаясь, как вдруг лицо её стало серьёзно, она зашаталась, прислонилась к двери, скользнула по ней и тяжело упала. Сбежались люди, нас увели. Но на другой день мы узнали, что она умерла. Я долго плакал и скучал и не мог опомниться. Все думали, что я плакал об Софье Ивановне, а я плакал не о ней, а о том, что люди умирают, что есть смерть. Я не мог понять этого, не мог поверить тому, чтобы это была участь всех людей. Помню, что тогда в моей детской пятилетней душе восстали во всём своём значении вопросы о том, что такое смерть, что такое жизнь, кончающаяся смертью. Те главные вопросы, которые стоят перед всеми людьми и на которые мудрые ищут и не находят ответы и легкомысленные стараются отстранить, забыть. Я сделал, как это свойственно ребёнку, и особенно в том мире, в котором жил: я отстранил от себя эту мысль, забыл про смерть, жил так, как будто её нет, и вот дожил до того, что она стала страшна мне…
                Л.Н. Толстой «Последние записки старца Фёдора Кузьмича…»

     «Белопольский умер!» - повторяю это по многу раз и не могу понять. Умереть там, на земле, - значит, перестать видеть, слышать, чувствовать. Там говорят: «Ушёл от нас». Умереть – значит, остаться одному, в совершенном одиночестве. Так сознаю и я, запаянный в стальную коробку, погружённый на морское дно. Лежу, не шевелясь, в темноте, в мёртвой тишине, сдавленный со всех сторон водою. Если бы я похолодел совсем, перестал двигаться – многое ли бы изменилось? Почти ничего.
     Еда мне противна. С большими усилиями заставляю себя проглотить несколько ложек бурды. Тащусь к матросам и лежу, чтобы все были за столом и ели. Оказывается, это чувство голода мучительно лишь первое время, затем наступает перелом, и тело начинает точно подтаивать. Это чувство физического угасания необычайно странно. Бывают удивительные минуты, - они начинаются с лёгкого озноба, затем холодок пронизывает всё тело, и перестаёшь его чувствовать. В напряжённом сознании возникает чувство свободы и печали. Действительно, весь мир, вместе с травой и звёздами, - во мне. Я растворён в нём тончайшим холодком. Я свободен от всего. Но всё же мне печально, точно я не выполнил последнего, самого важного долга. Исполнив его, мой дух не разостлался бы этим холодком, а познал бы что-то иное, - не знаю, совершенное ли, но более простое, земное, милое. Но какой долг? И что познать?
     Сказал об этом Яковлеву. Он помолчал и заплакал. Лежит теперь всё время лицом к стенке т больше уже не рассказывает снов…»
                А.Н. Толстой «Под водой»

                ***
(Смех)

Смешного бояться – правду не любить.
                Тургенев

В провинциях, на улицах столицы,
Как будто дьявол жмёт на тормоза:
Нахмуренные, замкнутые лица,
Осенние усталые глаза…
Ну, как мы до такого докатились!
Какой шельмец нас так замордовал?!
Очнись, душа!
Дабы по всей России,
Как буйный ветер, смех забушевал…
Шутите, смейтесь, взрослые и дети,
С улыбками дружине, старики!..
Пока народ смеётся, -
Он бессмертен.
Всем бедам и напастям
Вопреки.
                В. Белкин

Ты смеёшься, дорогая,
Ты смеёшься, ангел мой.
И тоску свою скрывая,
Сам смеюсь я над собой.
Разве то, что в жизни шумной
Без тебя вокруг темно,
Что люблю я, как безумный,
Разве это не смешно?!
Смейся, смейся громче всех,
Милое созданье.
Для тебя – весёлый смех,
Для меня – страданье…
              Я. Ядов «Смейся, смейся»

     Кеннеди состарился, не выходя почти из своей лавки. Толстенький и кругленький, он быстро бегал на своих тоненьких ножках. На голове у него почти не было волос, кроме одной прядки спереди, торчащей чубом. Широкий и вислый нос дотрагивался до верхней губы, а круглые навыкате глаза придавали вид этому лицу, которое дышало добротой и честностью. Кеннеди был весёлый старик и вечно сам над собой смеялся, чем и отделывался от посторонних насмешек.
                Детство знаменитых людей   «Капитан Кук»

                ***
(Смысл)

        Максимы – сжатый здравый смысл наций.
                Дж. Морлей

     …задумается: не пришла ли сегодня пора попристальнее всмотреться в себя? Взглянуть друг на друга. Оглянуться трезвенным взором вокруг. И может быть – найти в себе силы сказать честно, что в нас, сегодняшних. ТАКОЙ русскости уже почти не осталось. Говорю это с горечью и скорбью, что Господь не оставит нас Своей милостью и мы всё же зададим себе тот главный вопрос, без ответа на который немыслимо само дальнейшее существование нашего народа: как вернуть себе ясно понимаемый смысл бытия? Как восстановить в себе черты народа-богоносца, с бесовским упорством вытравливавшиеся богоборческой властью? Как обезопасить себя от духовной заразы потребительства, этой поистине мировой чумы, растлившей и погубивший уже многие народы, бывшие некогда христианскими? Все эти и ещё многие иные проблемы, стоящие сегодня перед нами, суть один и тот же вопрос: как жить дальше?
     Думается, из сказанного выше уже многое проясняется. Прежде всего – надо вернуться в Церковь. Надо очистить место святое – душу человеческую от тряпок и побрякушек, от навязанных ей ложных ценностей и восстановить в правах попранный и оплёванный смысл жизни человека. Жизни как служения Богу, зовущему нас к Себе: «Придите ко Мне вси труждающиеся и обременении, и Аз упокою вы». (Аф. 11. 28). Надо откликнуться на этот Отчий зов, придти с покаянием, не скрывая нынешнего своего убожества и срамоты, придти с молитвой и верой, и тогда силён Бог очистить наши сердца и восстановить в них мир и покой осмысленного бытия.
              Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн «Битва за Россию»

     Оплотом здравомыслия в этой стихии суеверий и предрассудков оставалась Бабетта Кардель, которая каждый такой случай подвергала критическому разбору.
     - В этом нет здравого смысла, - имела обыкновение говорить Бабетта всякий раз, когда ей доводилось слышать очередную историю.
     Это почтение к здравому смыслу в конце концов привилось и Софии, и она с немалым интересом следила за ходом беседы Бабетты и её друга, месье де Моклерка, в которой обсуждался практический подход англичан к законам, религии и правительству…
                Кароли Эриксон Екатерина Великая»

     Увлекшись разговором, мы не заметили, как отошли относительно далеко от лагеря. Достаточно глухой лес, где, возможно, столетия не ступала нога человека, окружил нас, и только вдруг невесть откуда взявшиеся потрескавшиеся и поросшие травой бетонные дорожки напоминали о том, что когда-то, очень давно, всё здесь было по-другому.
     Захваченные любопытством, мы пошли по одной из них и вскоре натолкнулись на полуразвалившийся фонтан, рядом с руинами какой-то постройки. Бузина буйно захватила некогда ухоженные клумбы. Мы присели на край фонтана.
     - Дыхание времени… Всё в мире преходяще, - философски изрёк я. – Никогда ничего нельзя удержать… Особенно хрупки человеческие отношения, чувства.
     - Да, Майкл. Надо уметь ценить настоящее. Наслаждаться жизнью, пока живёшь. – Она вздохнула. – Но и помнить о своём предназначении. О том, что, если уж ты существуешь в этом мире, значит, должен же быть в этом какой-то смысл, пускай даже тебе непонятный, и поступать следует так, как требуют законы добра, морали, порядочности. Жить в этом обществе людей, по его законам.
                А. Жаров «Формула жизни»

     Главным смыслом всей жизни для пифагорейцев было «уподобление Богу». То есть раскрытие и проявление тех божественных свойств, которые, как они полагали, заложены в каждом человеке, но познаются немногими. А неукоснительное следование ясным и строгим принципам жизни придавало их натурам классическую цельность, что помогало сохранять физическое здоровье. Ведь внутренний разлад порождает дисгармонию в физическом теле, а застарелые внутренние конфликты способны привести даже к серьёзным заболеваниям. Пифагореец ясно видел высокую цель своей жизни и каждый шаг соразмерял с ней. Таким образом, заботы о нравственном и физическом здоровье в пифагорейском искусстве жить сливались воедино.
                Егор Фалев, кандидат философских наук

                ***
(Снег)

Снега над Родиной, снега
Летят светло и косо,
Ложатся в белые стога
По голубым откосам…
              Алексей Марков

Тучами колючими снег лети и стелется
Дует ветер северный – шага не шагнуть.
Взбунтовалась вольная буйная метелица,
Вихри длинногривые заметают путь.
Всё от снега белое, всё вокруг завьюжено,
Будто вишни пенные расцвели в саду…
             В. Степанов

И сыплет небо белый снег,
Не зная,
Чем суждено его снежинкам стать, -
Стать ли дорожной слякотью, растая,
Или столетья на горах блистать.

Каким снежинкам белым в снегопад
Снежинкам быть и радовать ребят,
Каким быть гололёдом на дороге,
Валить прохожих, им ломая ноги.

И всё же небо сыплет чистый снег
Не для того, чтоб нас карать обвалом
И чтоб охотник или дровосек
Срывался вниз, скользя по снежным скалам…
              Танзиля Замакулова

                ***
(Собака)

     …Сзади к возам коровы привязаны, словно на ярмарку их ведут. Впереди всего обоза, прокладывая нам дорогу в тот фондовый рай, мелкой рысцой побежал пёсик Заболотных, наш общий любимец по кличке Букет. Рыжевато-бурой какой-то масти, вроде слегка подпаленный, с хвостиком, лихо закрученным кверху, он, этот букет, не предавал нас и в трудные времена, когда мы с Кириком не могли быть вместе, когда целыми днями, скитаясь в одиночку по межам, истомишься, бывало, затоскуешь так, что плакать хочется, потому что ведь вблизи ни живой души. Именно тогда глядь, - бежит, катится от села к тебе по дорожке клубочек с хвостиком, закрученным кверху… Это он, Букет, учуяв твою тоску, прибежал навестить, ободрить, чтобы не скучал, чтобы не пал ты духом посреди безлюдной степи, среди безбрежных разомлевших нив. Покружит вокруг тебя, поластится, поулыбается тебе своей собачьей улыбкой (они же умеют улыбаться!), но длиться будет гостевание будет недолго, лишь пока остаётся у тебя в руках краюшка хлеба, а как только краюшки не стало, облизался Букетик, извинился перед тобой взглядом и снова хвостик баранкой – подался в село. Трудно на Букета за это обижаться, ведь у него свои обязанности, ему кроме Кирика и тебя надо ещё и других навестить. Букет знает, где кто пасёт и кто есть кто. А теперь вот он весело прокладывает нам дорогу к Фондовым землям, так уверенно потрусил собачьей рысцой вперёд, точно уже и раньше бывал там и теперь бежать ему по этой дороге не впервой. Вспугнёт на бегу раннюю перепёлку из-под росистой голубой ржи, погонится за нею, тявкнув несколько раз, а затем и на нас оглянется, на возы: «Видали, какой я храбрец, как меня бояться? Все птицы от меня кто куда!»
                Олесь Гончар «Твоя заря»

     В глубине оврага, забросанная комьями глины, лежала убитая лошадь. Во чреве её рылась собака, вжимая хвост в облезлые холки. Рядом прыгала хромая ворона. Собака бросалась на неё, по-щенячьи тявкала. Ворона отлетала в сторону и ждала.
     Взгляд собаки неведомой породы, почти голотелой, с наборным, вяло болтающимся дорогим ошейником, был смутен и дик. Собака дрожала от холода и алчности. Длинными, примороженными, как капустные листья, ушами да дорогим ошейником она ещё напоминала пса редких кровей из какого-нибудь благопристойного европейского замка.
     - Пошла! Цыть! Пошла! – затопал Борис и расстегнул кобуру.
     Собака отскочила, вжав хвост ещё глубже в провалившейся зад, и уже не по-щенячьи затявкала, а раскатисто зарычала, обнажив источенные зубы. Она щерилась, слизывала сукровицу с редких колючек, обметавших морду, и дрожала обвислой голой кожей, под которой было когда-то барски-холёное тело. Ворона, сидя на козырьке оврага, чистила в снегу клюв.
     Борис опасливо обошёл собаку и, не переставая оглядываться, поспешил в глубь оврага. Ворона проводила его поворотом головы и спорхнула вниз. Борис облегчённо снял руку с пистолета…

     - …Как заняли местечко фашисты, на постой к нам определился фриц один. Барственный такой. С собакой в Россию пожаловал. На собаке ошейник позолоченный. Лягуха и лягуха собака – скользкая, пучеглазая… Фашист этот культурный приводил с пересылки девушек – упитанных выбирал… съедобных! Что он с ними дела! Что делал!  Всё показывал им какую-то парижскую любовь.
     Одна девушка выпорола глаз вельможному фрицу, за парижскую-то любовь… Один только успела. Собака загрызла девушку… - Люся закрыла лицо руками и так его сдавила, что из-под пальцев покатилась бледность, - на человека, видать, притравленная… Перекусила ей горло разом, как птичке, облизнулась и легла к окну… там!.. Там!.. – показала Люся одной рукой, другой всё зажимала глаза, и Борис, чувствуя, как холодеет у него спина и темя, понимая, что она, Люся, видит что-то страшное и сейчас, придушенно спросил:
     - Что?.. На твоих глазах?!
     Она тряхнула головой раз-другой, видно, не могла уже остановиться, всё трясла, трясла головой, закатившись в сухих рыданиях…
     Он притиснул её к себе и не отпускал до тех пор. Пока она не успокоилась немного. «Бить! Бить так, чтобы зубы крошились! Правильно, Филькин, правильно!» - вспомнив командира роты, утренний бой, овраги, Борис вспомнил и собаку с дорогим ошейником, рвущую убитого коня: «Она! Надо было пристрелить…»
     - Поймали его партизаны. – По зловещей и какой-то мстительной улыбке Люси Борис заключил – не без её участия. – Повесили на сосне. Собака его выла в лесу… Грызла ноги хозяина… До колен съела… Дальше допрыгнуть не могла. Подалась к фронту. Там есть чем пропитаться… А вражина безногий висит в тёмном бору, стучит костями, и пока не вымрет наше поколение – всё будет слышно его…
                В.П. Астафьев «Пастух и пастушка»

                ***