Трехдневное наступление

Как наступает осень для тебя?

   У каждого свои образы, ощущения и ассоциации - каждому свое наступление осени.

Для меня осень началась с эхо. Утреннего гулкого эхо, мечущегося между домами и невидимыми стенами с невидимым, но низким потолком опустившегося на зиму неба.       
Такими вдруг стали звуки на улице для меня несколько дней назад. Резко. Пронзительно. Необратимо.
Я даже засомневалась, что окончательно проснулась, когда выйдя на балкон на рассвете услышала это однозначно осеннее эхо. Внутри ёкнуло что-то перелетное неизъяснимым призывом.
А глубокой ночью за тем же окном взошли три звезды. Три на одной линии. Нанизанные на струну. Струна звучит в си бемоль, поверь. Не веришь - я покажу тебе как-нибудь при случае.
 Если узнаю твое лицо...
Одела куртку, чтобы слушать еще с  пол часа и не продрогнуть.

Потому что еще через день всё и все стали неузнаваемо иными. Голоса тише, лица бледнее, глаза глубже, взгляды отстраненнее - все слышат осень. Каждый по своему - каждому свое наступление.
На исходе лета мне подарили часы-ходики с кукушкой. Без маятника. Дома вообще нет хронометров - я стараюсь быть счастливой и время не наблюдаю. Поэтому  часы мне понравились исключительно своей стариной - им не менее полувека , в них полторы моей жизни.
Вместо маятника висит шайба на проволоке и меня такой вариант вполне устраивает. Гири, кукушка, стрелки и циферблат - всё на месте будет и полторы жизни после меня, в этом я уверена. Ничего не трогаю, только пыль смахиваю.

А в самом начале сентября один из гостей, полуночничавший в доме взял да и качнул самодельный маятник. И часы пошли. Затикали. Стрелки не двинулись с места, кукушка соизволила лишь пару раз  выглянуть с каким-то кряхтением, но мерный звук   наполнил весь дом почти мистерией.

Я могла прислушаться к нему, как к сказке, читаемой вслух и даже попасть куда-то под реальность, как под одеяло - мир никуда не делся, ты тоже никуда не делся, а сказка уже есть и она рядом. Очень детские ощущения дарил этот звук. Детские и уютные.
Но на второе утро, мечущееся меж стен домов, как монета в жестяном ведре, эхо захлебнулось в еще невидимом тумане. Будто ватой застелили или на подушку выплеснули. И часы остановились. Маятник бессилен рассекать строгий невидимый туман. Сказочно тикать  в нем неприлично как-то.

Третьим утром туман проявился густой, серой, тоскующей мглой.  Над двором отчаянно кричали вороны всем своим табором-стаей.

В темном сквере чужого двора на аллее молодые зеленые клены стояли вплотную к фонарю. Цоколь светил буквально среди листвы. Антифризово так, нестерпимо зеленым. Было бы больше времени и желания, стояла бы и слушала шорох листьев и смотрела бы снизу на всю эту подсветку, но не было ни времени ни желания. Рядом шедший друг молчал как незнакомец. И я молчала неузнаваемо. Мы уже надышались туманом, стали строгие и озябшие. В нас все остановилось.
Необратимо, резко и пронзительно.