Монополия

1.

По наводке колумниста СБ Александра Куллинковича задумался о таком понятии, как монополия. Нет времени развивать идеи, крупными мазками набросаю несколько тезисов. Все помнят, что монополия – это единоличное право что–либо производить (или что-то продавать, или пользоваться чем-то).

2.

Давайте выйдем за рамки экономики. Когда мы дружим – это не монополия? В бытность мою воспитателем в лагере разговаривал я с одной безутешно рыдающей девочкой. Причиной ее горя оказалось то, что ее подруга стала секретничать с другой девочкой. Выходит, та девочка, что лила слезы, хотела единолично пользоваться дружбой своей подруги. Монополия.

Семья. Кто не видел, как маленькие (и не только) дети сражаются за право исключительного владения маминым вниманием?

А разве брачные отношения не есть монополия в еще большей степени? Супруги рассчитывают на то, что после определенных пределов право на сближение будет для них единоличным и исключительным. Ревность – притязание на монополию.

3.

Он Владыка, Он чем-то владеет, и в силу нашего подобия Ему у нас есть потребность обладать, поэтому по Его замыслу мы владеем многими вещами, и некоторыми из них – монопольно.

4.

С монополией в сфере промышленности и торговли принято бороться. Тут все понятно: конкуренция повышает качество и снижает цену. В условиях монополии конкуренция отсутствует, поэтому у монополиста нет стимула производить качественный товар по выгодным для покупателя ценам.

В нашей стране монопольные предприятия и хозяйства поддерживают, несмотря на то, что многие из них стали убыточными. Что примечательно: при этой поддержке монополисту невыгодно напрягаться, силиться выбраться из ямы – зачем? Ведь помогут. Свои, не бросят… Их песочат, отчитывают, ставят условия и сроки, они что-то обещают, но… Но в отсутствие конкуренции раз и угрозы потери господдержки два они не изменятся.

Так и с непутевыми родственниками, у которых монополия на добросердечных пап, мам, дедушек, бабушек, братьев, сестер, мужей, жен…

С государством как-то понятнее: похоже, ему иногда надо волевым решением разводиться с некоторыми своими предприятиями. С родственниками сложнее, но в целом ясно, что и им надо давать вкушать плоды – иногда горькие – их посевов.

5.

Отдельно хочется сказать еще кое-что про отношения мужа и жены, причем именно в христианской семье. Как сказал Павел, «жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена» (1Кор.7:4). Т.е. у жены есть закрепленная Писанием монополия на мужа, а у мужа – на жену.

Помните, что случается с качеством в условиях монополии? Оно имеет тенденцию снижаться. И это одна из скрытых угроз христианскому браку. «Никуда ты уже не денешься, терпи меня такого, какой я есть, выслуживаться перед тобой у меня стимулов особо не остается...» – такие мысли не одну семью развалили изнутри при внешней видимости сохранения благополучия. У нас ведь разводов нет (или как бы нет).

Сама идея монополии не порочна, порочной может быть наша практика ее реализации. Иисус Христос желает владеть вниманием церкви безраздельно, монопольно, однако при этом Он не устраняет Своих конкурентов силовыми методами, но старается пленить нас, увлечь (ставя Себя едва ли не в равное, а иногда и проигрышное положение по отношению к конкурентам, борющимся за наши сердца и внимание). И продолжает увлекать, пленять нас после нашего с Ним обручения. Уверен, продолжит и после сочетания.

Кстати, такова одна из трактовок сюжета книги Песни Песней. Мы видим, что Суламита называет возлюбленного то пастухом, то царем. В чем дело, их у нее два? Нет и нет. Когда Соломон узнал о прекрасной пастушке, он захотел покорить ее сердце, явившись перед ней не в обличии царя (чтобы она полюбила его не за царские регалии), но в виде простого пастуха (чтобы она полюбила его самого). Вот в чем разгадка этих преображений.

Иисус – монополист, который сознательно терпит присутствие конкурентов. Во-первых, Он уверен в Своем превосходстве, во-вторых (и, наверное, это все-таки главное), Он хочет дать нам свободу выбора, не навязывая нам Себя. Даже когда конкурентов рядом нет, Он ведет Себя так, словно вокруг их толпы. 

Представьте продавца, который торгует на рынке помидорами. Один. Конкурентов нет вообще, покупателей – тьма. Что сделает нормальный продавец в таких условиях? Взвинтит цены до небес, а товар начнет сбывать в первую очередь подгнивший. Никуда покупатели не денутся. А этот продавец чудной какой-то: помидоры выкладывает самые красивые, а денег просит совсем смешных, почти даром отдает.

Бог – Тот Торговец, предлагающий самый лучший товар по самой доступной цене. Мужья-христиане и жены-христианки, сделайте выводы сами.

6.

И пару слов о монополии в церкви. Не секрет, что во многих поместных церквях недостает служителей. Не секрет, что с занимаемых служений пресвитеры снимаются редко и по уж очень веским причинам. Не секрет, что немногие стремятся стать служителями. А из тех, кто стремятся, немногие могут ими стать по самым разным объективным и субъективным причинам. Вот и выходит, что у действующих пресвитеров есть своеобразный мандат неприкосновенности, гарантия неснимаемости и несменяемости – другими словами, чистой воды монополия на власть в поместной церкви.

Еще раз про качество в условиях доминирования монополиста. Что станет с директором большого завода, если он начнет регулярно забывать о назначенных встречах, пропускать запланированные совещания, срываться и уезжать без ведома подчиненных (или предупредив их в последний момент) в поездки продолжительностью в месяц и более, никак не связанные с деятельностью завода? Понятное дело, его очень быстро уволят или понизят в должности. Негласной гарантией неснимаемости его никто не наделял.

Что станет с пресвитером большой (или средней/маленькой, не важно) церкви, если он начнет регулярно забывать о назначенных встречах, пропускать запланированные совещания, срываться и уезжать без ведома подчиненных (или предупредив их в последний момент) в поездки продолжительностью в месяц и более, никак не связанные с жизнью поместной церкви? Понятное дело, ничего ему не будет, все будет так же продолжаться десятилетиями.

Пресвитер всегда сможет сказать о своих немощах, слабостях и несовершенствах, о том, как он удивляется тому, что Бог доверил ему столь высокое служение, о том, что он раб, ничего не стоящий, – и это будет выглядеть духовно и похвально. В устах же светского руководителя такие слова будут выглядеть насмешкой над доверенной ему ответственностью. Не готов? Не справляешься? Уступи другому и побыстрее.

Попутно: слова «мы рабы ничего не стоящие» почти всегда вырывают из контекста. Вот он, контекст: «когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лук.17:10). Вот когда сделаешь все, что должен сделать (и больше того), тогда рассказывай о своих немощах, слабостях и несовершенствах, о том, какой ты раб ничего не стоящий. После выполнения своей задачи в полном объеме наступает пора для проявления скромности и смирения. А в устах безалаберного и безответственного исполнителя псевдосмиренные речи – что колючий терн в руке пьяного (перефразируя Соломона).

7.

Небесные Божьи постановления реализуются в земных полевых условиях, в которых человеческий фактор может донельзя исказить любой божественный замысел.

Как я уже сказал, монополия сама по себе не есть зло. Бог – главный Монополист вселенной. Он претендует на исключительную власть над Своим творением, на верховное положение в мире.

Монополия становится злом тогда, когда человек перестает походить на Бога в готовности служить, делать свое и именно свое дело, не стараясь захватить сто пятьсот попутных дел. Монополия становится злом тогда, когда человек перестает походить на Бога в ответственности, неверно расходуя выделенные на его долю ресурсы (временнЫе, материальные, финансовые, творческие и т.д.).

15.09.2016