Фортепиано

Сжав маленькие кулачки,  девочка отважно шлепала по лужам. Салатовая курточка мелькала сквозь облысевшие деревья и грязно-желтые листья. В маленькой ручке джинсовая сумочка с нотными тетрадками, красивыми ручками и карандашами.

 Сольфеджио, хор, фортепиано…

Девочка возводит глаза к серому небу и проклинает всю музыку на этом белом свете.
 
Серое крылечко, хмурая дежурная за столом, мерзкий рисунок на линолеуме, маленькая раздевалка, коричневые стульчики и сменная обувь. Повсюду звуки музыки. Кто-то фальшивит на скрипке, кто-то сбивается на рояле, кто-то брынчит на гитаре. Это место очень шумное, но тихое одновременно.
 На второй этаж по коридору, еле освещенному и длинному. Куча скрипучих дверей.

Музыкальная школа пристроена к жилому дому. В конце коридора есть дверь, которая заперта. Но через нее иногда слышно, как кто-то спускается по подъезду, где-то гремят тарелки и ложки, тихо жужжит телевизор.

Девочке направо. Подставка под маленькие ножки, повыше стул, прямая спина. Бесконечные гаммы, упражнения, этюды и менуэты. 

Домой по свежей улице и золотистым листьям. Волосы мокрые от дождика. Идти обратно намного легче и приятнее, чем туда.

Квартира пустая. Как бы ей хотелось, чтобы у нее был котенок. Он бы встречал ее у порога, она наклонялась и гладила его пушистый мех. Накладывала бы ему сосисок и играла с ним фантиком на ниточке. 

Но на нее глядело войско мягких игрушек. Она всегда укладывает их всех спать рядом с собой. Всех-всех. Она боится, что кто-нибудь обидится.

Но до ночи еще далеко и она достает свои ноты. Ставит их на подставку фортепиано перед собой. И приступает к игре. Маленькие пальчики бегают по клавиатуре. Бегают и срываются. Срываются и встают. Встают и снова бегут.

Темнота уже заглядывает в ее окно. Но маленькой стрелке еще далеко до девяти. В девять играть уже нельзя, соседи будут ругаться. Девять стало ее любимым числом. Без пятнадцати девять игралось всегда намного веселее и легче.

Но стрелка еще даже не на восьми. Пальчики бегают и бегают. И вот когда уже очередной этюд кажется идеальным. Один партизан срывается с клавиши. И этот момент не получается уже и с пятого раза.

Девочка поднимает голову к серому потолку. Но нет, не слезы подкатывают к ее глазам. А злейшая мокрая ярость. 

-****ство! – срывается с детских пухлых губ.

Сколько брани уже слышали эти одинокие стены.

Маленькие ладошки неистово начали стучать по клавишам фортепиано. Бедные струны под крышкой горько и одновременно рыдали, рождая ужасающие жалобные звуки.

После этого инструмент еще несколько мгновений издавал тяжелый гул.

Ей стало жалко свое фортепиано, которое дедушка и папа так долго и тяжело тащили на пятый этаж. Ей стало жалко и фортепиано, и папу, и дедушку, и саму себя. Она плакала и гладила громоздкий старый величавый инструмент. Капельки слез падали и пропадали сквозь дырочки клавиатуры.

Рыдания прекратились. Ненависть поутихла. Играть стало легче. Да и стрелка близилась к девяти. Скоро все придут домой.

Девочка будет мучить инструменты в музыкальной школе еще семь лет.
 Станет ли она хоть каким-нибудь музыкантом?
 Нет. Потому что она любит рисовать.