Таганка милостивее Лубянки

Через сутки всех четверых вызвали из камеры, вывели во двор, где стояла закрытая черная машина, похожая на те, что развозят хлеб и другие продукты питания. Подвели еще нескольких заключенных и все оказались в темноте  ее чрева.

Путешествие оказалось недолгим. Открылась дверь, послышался приказ:
 ; Выходи по одному!
; Построиться! ; прозвучала следующая команда. Нагруженные узлами и чемоданами, вновь прибывшие построились в неровную колонну.
; Таганка, ; проговорил кто-то из арестантов.
; Да, Таганка, ; радостно подтвердил сосед Щеглова.
; Чему радоваться? ; удивился Сергей.

; Так это же тюрьма НКВД. А Лубянка ; НКГБ. Как говорят в Одессе ; две большие разницы.
; Вам молодой человек, возможно, уже изменили расстрельную статью на что-то более мягкое. Не такие уж мы преступники, если нас ; из Лубянки на Таганку, а не наоборот, ; добавил словоохотливый сосед.
Таганка встречала своих обитателей мрачным тюремным двором, вжатым в кирпичные стены, с бельмами окон, непривычно обезображенных «намордниками» из листового железа. Даже по сравнению с Лубянкой таганская тюрьма представляла собой настоящий тюремный замок. Здесь не было открытого неба, даже большие участки внутреннего двора были затянуты металлической сеткой.
В большой комнате с цементным полом мужчины в белых халатах приказали раздеться догола и каждому по очереди предстояли процедуры:
; Открой рот! ; заглядывали в полость рта.

; Нагнись и раздвинь ноги! – Рассматривали, нет ли между ними чего недозволенного.
Отрезали с пиджаков и брюк все металлические крючки, пряжки, пуговицы.
Фотограф сделал снимки каждому в анфас и в профиль. Взяли оттиски с пальцев, намазав их чёрной мастикой. Привели в баню. Пока мылись, прожарили в печи вещи, нацепив их на проволочные кольца: пальто, костюмы, белье.
Дали комплект белья из «солдатской» бязи. После долгой ходьбы по коридорам новичков определили в огромную длинную камеру.
Дверь камеры глухо закрылась. В сумрачном свете виднелись мужчины, голые в грязных кальсонах. С нар свисают грязные рваные одеяла, простыни и какое-то тряпье. Кому не хватило места на нарах, лежат на цементном полу, заняв весь проход между нарами.

Прибывшие нашли себе место на полу, недалеко от двери, возле которой стояла вонючая параша ; железный чан с крышкой.
В глубину камеры не проникает свет ни от окна, ни от электроламп, забранных в сетчатые колпаки на потолке, а спертый воздух от огромной параши и удушающей вонищи полусотни потных тел, которая, как кажется, еще больше затемняет камеру. В сумрачном свете видно, как группки полуголых мужиков расположились, кто на нарах, кто на полу. Почти все сидят, кто на корточках, кто, по-восточному скрестив ноги. Кто-то играет в самодельные карты, домино, другие просто разговаривают. Зловонный муравейник, атмосфера которого и морально, и физически как бы давила и расплющивала любую личность.
Пожилой мужчина потеснился и помог Сергею разместиться на полу в проходе между нарами.

Положив вещи под голову и постелив на цемент пальто, Сергей прилег. Он чувствовал себя нездоровым, его знобило.
; Будем знакомы, моя фамилия Цюрьке, ; дружески улыбнувшись, сказал сосед.
; Плохо тебе? — спросил Цюрьке.
; Голова болит. Видимо температура.

; Студент?
 ; Да.
 ; Что же тебе предъявили?
 ; Контрреволюционную организацию…
 ; А вы  ; знаете, за что арестованы?
 ; Меня следователь еще не вызывал. Но догадываюсь. Я  австриец. Работал в Германии, в Коминтерне.
; Но чувствуете что-нибудь за собой?
Цюрьке грустно улыбнулся.

 ; Видите ли... Бывают в жизни периоды, условия, когда в тюрьму можно попасть и без вины.
 ; Надо верить, что все разъяснится,  ; продолжал он. - Со временем. А пока что ; не падать духом. Слышал немецкую пословицу «Деньги потерял ; ничего не потерял, друга потерял ; много потерял, мужество потерял ; все потерял»? Да ты дрожишь, я вижу.

Он приложил сухую легкую руку ко лбу юноши.
;  Да! Прививка сказывается. Врача надо вызывать.
; А это возможно?
; Попробуем.

Цюрьке поднялся и стал пробираться к двери.
; Тебе чего, дед? ; зловеще встретил австрийца шепелявый блатной.
; Человек заболел. Врача надо.
; Холера? Черная ошпа? Шибиршкая яжва? ; заорал блатарь истерически. ; Тут вам не шанаторий, фраера ху…
; Воспаление хитрости? ; услужливо подхватил кто-то.
; Здесь не пройдет.

Цюрьке решительно отстранил тощей рукой верзилу и стукнул по волчку. Отворилась дверь, охранник молча и спокойно смотрел в камеру.
; Позовите врача. У человека высокая температура.
Дверь захлопнулась. Цюрьке постоял, в раздумье почесывая подбородок, потом начал пробираться на свое место.
Через некоторое время раскрылась дверь, и на порог ступил надзиратель.
; Кто вызывал врача?

Цюрьке быстро встал и поднял руку.
; На выход!
Стараясь унять дрожь и судорожно цепляясь за нары, пошатываясь, Щеглов начал пробираться к двери. Цюрьке поддерживал.
Надзиратель ; шустрый паренек, по виду ровесник, впился ненавидящим взглядом.
; Иди, иди, ; прошипел он. И, затворяя дверь, как бы невзначай подставил ногу.
Сергей запнулся, но не грохнулся на пол. Это, видимо, еще крепче убедило охранника, что перед ним симулянт и контрреволюционное отродье.

Его провели в комнату, пропахшую лекарствами. Женщина в белоснежном халате — светлый образ оставшегося где-то далеко недоступного теперь мира, — как обычному больному поставила градусник, взяла запястье и держала, пока не сочла пульс. И через несколько минут Сергей оказался на койке с белой простыней и белой подушкой.

Из большого окна в палату врывался солнечный свет, решетка не в силах задержать его. Тем более что не ржавая, а тоже в белой краске, как и рамы. Австриец нежданно-негаданно вернул Сергея в прежнюю жизнь, пусть ненадолго, но в человеческие условия. Блаженная слабость овладела узником, и он то ли уснул, то ли потерял сознание.

Проснулся от жаркого солнечного луча и сразу понял, что здоров. И тут же вернулось ощущение непоправимого несчастья. Сколько бы он ни прожил, оно уже никогда его не оставит!
Еще двое суток лежал он в солнечной палате. После чего его вернули в камеру.
Цюрьке оберегал место своего нового знакомого. Как можно шире расстелил пальто, а узел студента положил ему под голову.

На руке начала зарубцовываться ранка от прививки оспы.
; Долго вы жили в Москве? ; поинтересовался Сергей.
; Семь лет. С перерывами, когда приходилось уезжать в Германию.
«В гитлеровскую Германию!» ; опять недоверие кольнуло бывшего студента.
; А в тюрьме вы... не первый раз?

; В советской ; первый. А вообще... Знакомство с камерой состоялось у меня тридцать лет назад. При кайзере Вильгельме. Потом ; в мировую войну. Третий раз ; в мае девятнадцатого года, когда разгромили Советскую республику в Баварии. Четыре года спустя рейхсвер захватил Рудные горы, и мне снова пришлось сидеть за решеткой. И еще десять лет спустя ; при Гитлере.

Вот это биография! Два чувства боролись в Щеглове. Восхищение и подозрительность. Ну как может быть, что старый заслуженный коммунист оказался в советской тюрьме? Ведь, зря в СССР не сажают.
В таганской тюрьме встретил Сергей человека, ставшего на всю жизнь Щеглова самым близким другом. То был москвич Владимир Кантовский . Володя Кантовский походил на подростка. Невысокий, щуплый, в больших сильных очках в черной круглой оправе, которые уменьшали юное лицо. Он был на два года моложе Сергея. Как и Щеглова, Володю арестовали на второй день войны. Он только что закончил десятилетку. Обвинили его в антисоветской агитации. На самом деле он был активным комсомольцем, искренне убежденным в правоте коммунистической идеологии. Сближало его с Сергеем и то, что у того и другого в тридцать седьмом году были арестованы родители по пятьдесят восьмой статье. Отец и мать Кантовского были большевики с дореволюционным партийным стажем. Их причислили к троцкистам и осудили на десять лет лагерей.

Причиной ареста стало то, что он вместе с другими одноклассниками заступился за учителя, уволенного самодуром-директором. Это привело к обвинению его и других школьных смельчаков в антисоветизме.
В один из дней Сергея опять вызвали на допрос. Следствие, начатое на Лубянке, продолжил молодой парень, блондин по фамилии Таранов.

Он встретил подследственного дружелюбно, даже вроде бы сочувственно.
; Куришь? ; И раскрыл перед арестованным коробку «Казбека». Затянувшись ароматной, крепкой папиросой, какой и на воле давно не пробовал,  Сергей почувствовал легкое головокружение. Сквозь голубоватый дым он смотрел на следователя, следователь на него.

Таранов обращался к заключенному не как к преступнику, а как к обычному человеку. Вместо леденяще-вежливого «вы» ; привычное теплое «ты». Казалось: если бы не устав службы, он относился бы ко всем по-товарищески. А ничего дороже этого для узника сейчас не было. Но все вопросы сводил к тому, что Щеглов организовал в Муроме молодежную антисоветскую организацию. Центром ее представлял литературный и исторический кружки, издание журнала «Литкружковец», а также кружок по экономике.

В конце допроса Таранов полистал папку на столе, закрыл ее. И, как бы покончив с неприятным делом, весело вскинул голову, глянул улыбающимися глазами:
; Ну, как ; проясняется?
Сергей непонимающе взглянул на следователя:
; Что проясняется?
; За что тебя арестовали, ; уточнил он. ; Ничего ; это только цветочки. Дойдем и до ягодок, ; пообещал он.
Угроза прозвучала в этих словах.

Ведя допрос, Таранов часто заглядывал в лежащую перед ним папку и по его вопросам Сергей убедился: за ним и его друзьями в Муроме давным-давно велась слежка. Кто-то из знакомых фиксировал все его критические замечания о советской действительности, а то и прибавлял что-то от себя, вкладывая в уста Щеглова и его ближайших друзей антисоветские высказывания.
Таранов кончил писать, пододвинул столик к Сергею, поставил стеклянную непроливашку, положил ученическую ручку и листы допроса.
; Подписывай. Каждый лист внизу, справа.

; Все ответы записаны правильно. ; Сергей расписался на каждой странице.
; Вот и отлично, ; похвалил Таранов. ; До следующей встречи.
На следующую ночь следователь снова вызвал Щеглова. Допрос начался с выяснения отношений, которые были между Щегловым и его товарищами в Муроме.
; Ничего не было антисоветского в настроениях моих друзей, — ответил он следователю.

; А вот такой разговор о колхозах, был?
Таранов заглянул в свою папку, прочитал аккуратно записанный разговор двухлетней давности.
; Такой разговор был, ; подтвердил Щеглов.
; Это ; не антисоветский разговор? ; Глаза Таранова торжествующе улыбаются.
; Нет, ; ничего антисоветского в этом разговоре не было.
Но после долгих упражнений в логике ; можно подумать, он ее в институте изучал! Таранов доказывал, что такое, к примеру, высказывание, как: «Половину председателей колхозов под задницу коленкой» ; антисоветское.
; Факты, брат, вещь упрямая, ; заключал он.

Ну, а раз разговор был антисоветский, стало быть, и вести его могли только антисоветские лица. А раз в кружке собирались антисоветские лица ; кружок антисоветский. А кто его организовал? Щеглов.
; И журнал издавали. Издавали или нет ; что молчишь?
; Издавали. Машинописный.
; Даже если бы рукописный. А машинописный ; тем более. Журнал был органом кружка? Как он назывался? «Литкружковец»? Вот то-то же. И организация, и орган печати.

И Таранов положил передо арестованным протокол допроса. Там было написано: «В 1939 году я сколотил контрреволюционную организацию, целью которой была широкая антисоветская агитация среди населения. Членами этой группы, кроме меня, являлись...».
; Не буду я подписывать этот протокол.
; Но ты же сам все это говорил.
Сергей не говорил, будто «сколотил контрреволюционную организацию». Как объяснить, что все, что признал, значительно тоньше и сложнее? Грубые, топорные слова в протоколе решительно искажают всю деятельность школьного кружка.
; Я говорил не так, не то.
; Как же не то? То самое.
; Я говорил одно, а здесь написано по-другому.
; Что же тут по-другому?

Все пошло с начала. Кружок был? Был. Организовал ; ты? Я. В кружке были...
; Но целью кружка была не антисоветская агитация, а глубокое изучение литературы, повышение образовательного уровня учащихся.
; Отлично звучит. А вот (Таранов заглядывает в свою папку, называет дату) на заседании...
; У нас были не заседания, а занятия.

; Ну, какая разница — на занятии, заседании, сборе... Так вот... на этом сборе — цитировал ты стихотворение «Выдь на Волгу ; чей стон раздается?»
; Цитировал. Это стихотворение Некрасова.
Таранов усмехнулся презрительно:
; Знаем, что не Маяковского. Только Некрасов его в царское время написал, а ты отнес ; к колхозам.

; Это было прочитано не в связи с колхозами.
; Но ты же тут говорил, что в колхозах хозяйство запущено.
; Я сказал: в некоторых колхозах. И называл, в каких. По сведениям из районной газеты.

; Ну, пусть ; в некоторых. Значит, критиковал колхозный строй?
; Не строй, а отдельные колхозы.
; Они ; часть колхозного строя. И самое главное ; с каких позиций критиковать. Ты критиковал с вражеских позиций. Критиковал и читал стихи! «Выдь на Волгу ; чей стон раздается?» Стон! Антисоветский это метод или нет? Нет? А какой же? Советский что ли? Ишь ты, мать твою…
Впервые за время следствия Таранов хлестнул грязным ругательством.
; Подписывай, нечего ломаться.
; В таком виде подписывать не буду.

Следователь выхватил у Щеглова из-под рук исписанные листки, сел и, широко расставив локти, навалившись грудью на стол, принялся строчить заново. Но и во втором варианте выходило, только помягче, с оговорками, что Сергей организовал антисоветскую группу.

; Никакой антисоветской группы я не создавал, ; повторил студент.
Таранов отвел душу в целом потоке матерной брани. Потом взял себя в руки, закурил (арестованному давно уже не предлагал — приманка кончилась) и процедил иронически:
; Что же ты хочешь! Чтобы я написал, что ты создал революционную организацию?
; Да, марксистско-ленинскую. Цели всех наших кружков совпадали с интересами советского общества. Значит, их можно назвать революционными.
; Значит, по-твоему, Советская власть ; контрреволюционная, а ваши е...е кружки ; революционные?! Революционеры, ...вашу мать! Сопляки. Ну вот что, кончай дурака валять. Здесь тебе не кружок. Подписывай.

; Не буду. На себя и на товарищей наговаривать не стану.
Таранов расстегнул ворот гимнастерки. «Сейчас бить начнет», ; приготовился Сергей. Но следователь взял листы и начал их читать, сначала про себя, потом по пунктам ; вслух.

; Это — правильно? Это ; так?
В зависимости от ответов он делал исправления. Потом достал чистые бланки и начал переписывать в третий раз.
Много прошло времени. Небось, уже утро. Определить нельзя, окна в кабинете нет.
Когда Таранов снова бросил на стол листы, Сергей увидел, что теперь формулировки ответов гораздо ближе к тому, что он говорил. И все же общий смысл протокола оставался прежним.

Щеглов вновь обдумывал каждый записанный ответ. Таранов стоял над ним и смотрел со злым скепсисом.
; Вот это — неправильно, ; дошел Сергей до пункта, где ответ был искажен.
; Все правильно. Переписывать больше не буду.
; Можно не переписывать, я вот здесь исправлю.
; Исправления не допускаются.
; Но так — неправильно.

Таранов схватил со стола листы и, держа в сжатом кулаке, спросил сквозь зубы:
; Будешь подписывать?
Сергей поднят голову и посмотрел ему в лицо.
; Так ; не буду.
Таранов скрипнул зубами.
; Гадина антисоветская!
Ткнул юношу кулаком в губы, взял со стола чернильницу, ручку и отошел на свое место. Сергей вытер кровь. Таранов сел в четвертый раз переписывать протокол.
Зуботычину Сергей принял спокойно ; понимал: минимум, который он заработал своим упорством. И был удовлетворен победой.

; Как идут дела? ; спросил Цюрьке, когда Щеглова вернули в камеру.
; Отлично!
Старик посмотрел на него с удивлением. Потом закинул руки за голову и стал изучать потолок ; любимая его поза. Кругом стоял обычный мерный шум многолюдной камеры.

В ней тоже как-то все обустроилось. У Сергея возникшие сначала ощущения безысходности и трагизма катастрофы, произошедшей в его жизни. Боль в душе от несправедливости, случившейся с ним, конечно, не ушла, она просто притихла где-то внутри, но каждый раз поднималась, как только возвращался с допроса.