Ни дня без строчки

В 1961 году Сергей Щеглов переехал в Тулу и продолжал публиковать материалы о первых годах Норильского комбината, используя накопленные документы и воспоминания.

Расставшись с Севером, он поступил в Москве в «Союзкислородмонтаж» прорабом, получил производственный участок и жилье в Туле. И здесь, как и в Муроме, как и в Норильске, активно печатался в местных газетах. Сотрудник областного «Коммунара» Константин Петровский подсказал: «Появилась в редакции должность «специалист-консультант по промышленности». А у Сергея уже пятый год было удостоверение члена Союза журналистов СССР. И он стал штатным сотрудником областной газеты.

Как же это вышло? Инженер, шесть лет назад ценой больших усилий, в тридцать четыре года добившийся диплома инженера, отложил его в сторону и пошел править заметки и «организовывать» материалы в редакцию газеты. Сказалось желание выдвигать важные для общества мысли и делиться ими с многими людьми. Это можно было сделать через печатное слово.

Сейчас проблема донести до других свое мнение по тем или иным вопросам текущей жизни решается через интернет. Обменивайся мыслями и впечатлениями в «социальных сетях», заведи свой блог, соберешь подписчиков, которые не только удовлетворят твое авторское самолюбие, но и принесут вполне ощутимый доход. Ведь недаром известные блоггеры имеют не меньшую значимость в средствах массовой информации, чем журналисты и телеведущие.

Еще до выезда «на материк» Щеглов взял себе журналистский псевдоним «Сергей Норильский». Казалось, прошли времена, когда литераторы скрывали свое имя под вымышленной фамилией. Сергей Львович решился на это для того, чтобы укрепить свою связь с тысячами людей, отдавших свои силы и жизнь строительству великого промышленного комплекса в сибирском Заполярье.

В 1967 году Сергей Норильский выпустил в Горьком книгу «Николай Михайлович Федоровский». В ней рассказывалось о жизни, революционной и научной деятельности замечательного человека, с которым судьба свела Щеглова в Норильлаге. Всемирно известный минеролог, автор множества трудов и открытий в науке, основатель Всесоюзного института минерального сырья, член-корреспондент Академии наук СССР, Федоровский в юности был страстным поклонником марксизма, тщательно изучал «Коммунистический манифест», «Капитал» и прочие труды Маркса и Энгельса . В первую русскую революцию 1905 - 1907 годов участвовал в подпольных кружках, агитировал солдат царской армии за свержение самодержавия. В 1917-м как убежденный последователь Ленина вместе с сормовскими рабочими устанавливал советскую власть в Нижнем Новгороде. Свершив это историческое дело, отошел от политической деятельности и под влиянием В.И. Вернадского  отдал себя науке. Но наступила ежовщина и Федоровский, как множество ученых, политиков, писателей, рабочих и крестьян, был обвинен в антисоветских преступлениях, подвергнут пыткам и Особым совещанием НКВД осужден на пятнадцать лет.

В ГУЛАГе был «брошен» на лесоповал и другие «общие» работы, и только, попав в Норильск, получил возможность стать рядовым научным сотрудником и преподавать минералогию в местном горно-металлургическом техникуме. Но после Великой Отечественной, как и другие политические заключенные с большими сроками, уже весьма пожилым, был снова обречен на «общие» работы без права использования по специальности. Это привело Федоровского в каторжный Горлаг вместе с бандеровцами, власовцами и прочими военными преступниками, приговоренными к четвертьвековым срокам. Ему грозила гибель. Обессилев, он был отправлен в лагерную больницу. Только чудом ему удалось выжить, но здоровье Николая Михайловича было сильно подорвано.

После смерти Сталина вернулся в Москву и продолжил свою академическую деятельность. Он был ученым в самом широком понимании этого слова. Проявлял интерес ко всему новому, передовому, умел пользоваться наследием прошлого, считал, что ученый должен окружать себя учениками, способным» продолжать его дело. И этому принципу был верен всю жизнь. В честь нашего выдающегося земляка новый минерал бора был назван Федоровским. Умер Николай Михайлович Федоровский 27 августа 1956 года в Москве.

Обо всём этом и рассказал Сергей Норильский в своей книге, а также о том, как, работая вместе с Федоровским на рудниках Норильска, беседовал с ним, слушал его рассказы о встречах с Лениным, об участии в партийных съездах и о любимой минералогии. Необычайно одаренный, многогранный Николай Михайлович был еще и талантливым публицистом, писал не только научные, но и популярные книги, сочинял стихи. Это тоже сближало Сергея Львовича с крупным ученым, общественным деятелем и писателем.

Книга Норильского была положительно оценена в горьковской и московской прессе, в журнале «Новый мир», редактируемом в то время Твардовским.  Сергей Львович провел огромную исследовательскую работу в архивах Горького, Москвы, встречался с родственниками Федоровского, его друзьями по научной и партийной деятельности. В горьковскую книгу вошла лишь малая часть собранных материалов. Щеглов использовал их в сотнях очерков в газетах, журналах, научных сборниках. Мечта Сергея Львовича ; издать полную биографию Федоровского, осветить богатую событиями его личную жизнь, подробно рассказать о его встречах и сотрудничестве с великими людьми: Альбертом Эйнштейном , Владимиром Вернадским, Отто Шмидтом .
Вступая в профессиональную журналистику, он уже зарекомендовал себя как литературный критик. Его статьи и рецензии на книги печатали: «Литературная газета», журналы «Сибирские огни», ленинградская «Нева». Его выступления ценились знатоками за то, что, анализируя то или иное произведение, он не только раздавал авторам лавровые венки, но и доказательно указывал на просчеты литераторов.

В 1990 году тульская газета «Коммунар» напечатала работу Сергея Норильского «Рецензия, которая не была опубликована». В статье шла речь о писателе Анатолии Кузнецове. О его произведениях Щеглов печатал положительные отзывы. Поселившись в Туле, где жил тогда Кузнецов, Сергей Львович познакомился с ним лично и продолжал пропагандировать его творчество, начал писать о нем книгу. Но в 1969 году Кузнецов неожиданно для всех обманным путем уехал из СССР в Англию. Обман заключался в том, что он выпросил в писательском союзе творческую командировку под предлогом написать роман о В.И. Ленине к столетию со дня рождения. Но вместо того, чтобы посетить библиотеку Британского музея, где немало дней и вечеров провел Ильич, командированный советский писатель, член КПСС отправился совсем в другие места. Он попросил у британского правительства политического убежища, получил его и сразу же начал рьяно сотрудничать в антисоветских СМИ, сообщая всему миру, как невыносимо живется в Советском Союзе честным неподкупным писателям.

Сергей Львович незадолго до бегства Кузнецова написал положительную рецензию на его роман «Огонь», но напечатать ее не удалось, ревностные охранители устоев увидели в романе Кузнецова очернительство советского строя, хотя ничего подобного там не было.

И вот два десятилетия спустя, когда в стране шла Перестройка, изменились многие оценки и критерии, С. Норильский напечатал статью «Рецензия, которая не была опубликована». Кузнецова уже не было в живых, но о нем вспомнили, появились газетные материалы о его творчестве и судьбе, и Сергей Норильский в своей статье объективно изложил свою точку зрения.

«Трагически окончилась биография Анатолия, ; писал Сергей Львович, ; тяжка история его побега, не так уж радостно сложилась жизнь в Лондоне. И десятка лет не протянул он в Англии, умер от инсульта. А ведь мог бы жить, работать и сегодня».

Большинство книг Сергея Щеглова-Норильского ; о людях, которые жили, работали, творили, либо в Заполярье, либо на тульской земле. Одним из таких людей, который начинал писательский путь в Туле, а в дальнейшем стал успешным московским прозаиком и сценаристом, был Игорь Минутко.
Творческим дебютом этого писателя стала повесть «Мне восемнадцать лет» ; о проблемах становления личности молодых людей, самореализации и творческих исканий в условиях развенчания культа личности Сталина. В шестидесятых годах это была очень актуальная проблема и произведение Минутко получило признание многих читателей.

В 1962 году С.  Норильский напечатал аналитическую рецензию на книгу молодого автора, а вслед за тем отзывался на каждое его произведение. И в 2006 году издал в Москве книгу об Игоре Минутко под заглавием «Извечный поединок света и тьмы». Детально исследовал творчество писателя и попытался дать ответ на извечные русские вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?».
Минутко так писал о своих творческих поисках: «За полвека я проделал мучительный путь от фанатичного борца за коммунизм, «светлое будущее всего человечества», каковым я вступил в самостоятельную жизнь еще при Сталине, до убежденного противника коммунистической кровавой ереси».

В предисловии к книге Норильского Минутко позиционирует себя как «идеалиста, религиозного человека и немного мистика». А кто же на стороне «кровавого режима, коммунистической ереси». Получается ; Сергей Норильский, автор книги о «религиозном человеке».

Игорь Александрович пишет: «Ленин для него свят так же, как Каминский (герой минуткинского романа и пьесы «В июне тридцать седьмого») ; верный ленинский ученик; Сталин ; изверг, отсюда бедствия, которые терзали нашу страну 73 года советской истории; капитализм ; бедствие для человечества (…). Притом Сергей Львович искренен и упрям  в своей вере».

Полемизируя с Минутко, можно отметить, что, если человек не меняет своих принципов, взглядов на историю, ; он ограниченный ретроград, несмотря на свои положительные человеческие качества.
Другая книга С. Норильского по литературной критике: «Птицы поэзии Давида Кугультинова» посвящена народному поэту Калмыкии Давиду Кугультинову, лауреату Государственных премий СССР и РСФСР, Герою Социалистического Труда, члену правления Международного союза писателей, именем которого названа планета 2294. Этот поэт стоит в одном ряду с такими известными писателями, как Чингиз Айтматов, Расул Гамзатов, Алим Кешоков.

Сергею Норильскому как литературному критику писать о творчестве Кугультинова, с одной стороны, было легко, так как он владеет профессиональными приемами оценки и истолкования художественного произведения, а с другой стороны, существует опасность субъективизма, когда лично знаешь человека, с которым вместе начинал работать на литературном поприще. Сергею Львовичу удалось найти верный путь.

Все книги Сергея Норильского написаны о том, что он хорошо знает, о том, что на себе испытал, о тех, кого досконально изучил. Пребывание в Норильлаге вместе с Кугультиновым, когда тот ещё не был овеян славой Народного поэта Калмыкии и множеством хвалебных рецензий, позволило Сергею Львовичу проникнуть в малоизвестные сферы биографии стихотворца. Книга Норильского о Кугультинове, насколько мне известно, является единственной о его творчестве. И это нельзя расценивать как малозначительность художественной личности Давида Никитовича. На титульном листе книги приведены слова классика советской многонациональной литературы Чингиза Айтматова: «Такой художник слова, как Кугультинов, рождается в недрах своего народа, в "галактике" его духовного и нравственного опыта, в его муках и радостях». Это высокая и вполне справедливая оценка. В устах Айтматова она воспринимается по отношению к Кугультинову своего рода афоризмом.

Особенность книги Норильского о Кугультинове ещё и в том, что, несмотря на колебания волн политического моря в СССР, эта работа оставалась первой, где открыто и страстно сказано о бедствиях калмыков в годы Великой Отечественной войны, о той ужасной судьбе, какая постигла их. В период правления Брежнева, когда ввели правило умалчивать о подобных трагедиях, вручая Давиду Никитичу всякие награды и премии, даже не намекали на то, что творчество поэта насквозь пронизано горькой темой политических репрессий.

Вместе с тем, живописуя трагизм Гулага, Кугультинов не закрывал глаза на страшные события в других странах планеты, и прежде всего, в США. Об этом вершинная поэма Давида «Бунт разума» - об атомной бомбардировке японских городов Хиросима и Нагасаки. Сергей Норильской по достоинству оценил отношение поэта к вине американских политиков перед народами и историей.

В анналах духовной культуры велика роль яркой творческой индивидуальности. Когда культурный мир страны произносит «калмыцкая поэзия», в его сознании возникает образ Давида Никитича Кугультинова. Он стал одним из духовных лидеров калмыков. Это убедительно показал его друг Сергей Норильский в своей книге.
Наряду с биографическими данными калмыцкого поэта, Сергей Львович рассказывает об истоках, процессе зарождения, становления и возмужания поэзии Кугультинова, о ее основных тенденциях, мотивах, содержании, прослеживает путь познания поэтом природы человека и человеческого бытия. Критик отмечает в стихах поэта трансформацию традиционных атрибутов поэтического стиля, образов, навеянных военным временем.

Сергей Норильский пишет, что «военные стихи Давида Кугультинова выражают глубоко личные переживания, и вместе с тем имеют обобщенный смысл, когда лирическое «я» поэта выступает от лица всего народа». Критик приводит строчки одного из стихотворений военного времени:

Степь! Если в грозном бою,
Струсив, себя запятнаю;
Степь! Если Джангара и Хонгра
Я оскверню имена,
Кровь мою в гной преврати,
О степь!
И, брезгуя мною,
Тело мое не прими
В лоно святое свое!

Тема счастья, которая с новой силой зазвучала в калмыцкой поэзии после войны, тоже не была оставлена вниманием С. Норильского. Говоря об этой теме в творчестве Кугультинова, он писал, что она «… была выстрадана, а значит, не надумана, и ее появление так же естественно, как естественны были слезы на глазах, которые пристально вглядывались в необозримую степную даль, отыскивая в ней знакомые приметы». Критик утверждает, что именно «это затаенное чувство породило мощный поэтический заряд множества стихотворений».

Яркой темой в творчестве Кугультинова С. Норильский считает его «пушкиниану». «Для Давида Кугультинова Пушкин – «лишь во времени ином, вдали», однако развитие и осмысление пушкинской темы переводится в историко-биографический план.

И, конечно, рассказывая о творчестве Кугультинова, Сергей Львович не мог обойти так близкую им обоим тему Норильска, связанную с драматическими судьбами его первых строителей ; заключенных. Калмыцкий поэт, испытавший эту долю, одним из первых осмелился раскрывать запретную тему, сперва как бы подспудно, не обозначая всей глубины и трагизма:

Те дни, когда я был здоров и молод,
Ты отнял у меня, унес, унес,
Норильск, Норильск, ; неповторимый город!
Меня во сне сжигает твой мороз,
и до сих пор огнем былых обид
меня сиянье Севера слепит.
Тебя, где слиты молодость и стужа,
люблю, ; но как люблю? Я знал семью,
где не было любви жены и мужа,
но оба обожали дочь свою.
Норильск, Норильск, скажи мне, почему
Навек ты дорог сердцу моему?

Поэту повезло, он остался жив. Как будто судьба пощадила его, чтобы он воспел новую Калмыкию, ее страдания и возрождение.
С поэзией Давида Кугультинова перекликается стихотворение Сергея Норильского, посвященное той же теме:

Быстрое время — жесткое стремя,
звезды пришпорив, куда же ты мчишь?
Путь невозвратный, тяжкое бремя —
грохот полета сменяешь на тишь.
Цели не зная, дымка земная
бездну пространства упрямо вихрит.
Что ты тоскуешь, даль роковая,
в бледном свечении лунных ланит?

Два поэта, у каждого своя судьба, но как близки их мысли, их переживания!
Сам Давид Кугультинов, уже обладавший многочисленными наградами и премиями, в том числе и международными, неоднократно отмечал, что ему приятно, когда оценивают его труд, хвалят за определенные достижения, но коробит, когда называют «великим», «гениальным», «классиком»: «Только оценка будущих поколений может действительно возвеличить или уничтожить все, что написано нами сегодня. В поэзии нет карьеры, есть судьба».

Они дружили на протяжении нескольких десятилетий, встречаясь изредка на жизненных перекрестках, обменивались телефонными звонками.
Письмо С. Норильского Д. Кугультинову 14.09.1965 г.

«Дорогой Давид! После долгого колебания посылаю «Заполярку»  с заметкой о тебе. Почему долго колебался? Дело в том, что как-то послал тебе «Сибирские огни»  с рецензией на твою книгу, а ответа не получил. То ли не дошла рецензия до тебя, то ли не понравилась? Но желание сделать приятное одержало верх и вот ; посылаю снова.

А написано у меня о твоих стихах много. Почти каждая твоя публикация вызывает мысли, которые хочется вылить на бумагу, и я это делаю. Накопилось, пожалуй, на добрую монографию. В прошлом году пытался предложить ее издательству в Элисте, но получил ответ, что они готовят о тебе статью в каком-то сборнике. Впрочем не унываю. Авось, будем живы, и удастся где-нибудь напечатать.
Горячо желаю тебе успехов. Пиши больше и так же хорошо, умно и благородно.
И мне пиши, хоть по паре слов, не обижайся, если у меня что не так. Сергей.

Письмо Д. Кугультинова С. Норильскому 26.11.1969 г.
«Здравствуй дорогой Сергей! Честное слово, давно собирался написать тебе, и каждый раз, как назло, только соберусь писать, ; исчезал твой адрес. Это бывает часто при такой неразберихе, как на моем столе.
Все, что печатаю, ты, вероятно, читаешь. В этом году вышла новая книжка ; «Дальние сигналы», которую посылаю тебе. В будущем году, в начале, выйдут два тома избранных стихов и поэм в «Гослитиздате». Уже набирается новая книжка. В ней будет большой цикл лирики, неожиданно родившейся. Любовной лирики.
Много времени уходит на поездки. Только в этом году побывал в Хабаровске, Комсомольске, Владивостоке, в Башкирии, объездил МНР ,Польшу, много раз бывал в Москве. И хочется еще поездить, побывать, в частности, в Норильске. Если вырву время ; это сделаю.
Как живешь. Где работаешь?
Вот, пожалуй, и все, что хотел черкнуть.
С приветом ; Д. Кугультинов.

Друзья по жизни, литераторы по ремеслу Давид Кугультинов и Сергей Норильский ставили своей задачей смелое, мужественное и последовательное художественное исследование действительности. Стремление дать ответ на жгучие вопросы своего времени определяет характерные черты их творчества. Оно наполнено напряженным раздумьями о становлении человеческой личности, о месте человека в мире, в бесконечной цепи бытия.

Как и другие литературоведческие произведения нашего автора, монография о Кугультинове снабжена подробным перечнем всех сборников, журнальных и газетных публикаций поэта, а также отзывов о его творчестве. В этом тоже научное достоинство книги.