Я счастливый человек!

Вспомнились мудрые слова обожаемой тёщеньки: «Детей мы любим, пока они не встанут на ноги. Внуков – до смерти…»

Действительно, так. Я счастлив. В молодости мечтал иметь не менее трёх собственных чад. Хотелось, чтобы они наполняли дом смехом, шалостями. Сам в семье рос младшим, четвёртым ребёнком. У сестёр и брата уже были свои продолжатели рода. Почему-то все племянники и племянницы тянулись ко мне. Ну как тут не проявить обычное человеческое тепло и участие!

Но…  По такому поводу в народе принято говорить, что бодливой корове Бог рогов не даёт. Нам он подарил единственного сына. Здоровый, мощного телосложения, умный, симпатичный и … любвеобильный. Словом, кроме кровных четырёх внуков, у нас ещё одна приёмная. Правильнее сказать, внуков двое, остальные – внучки.

Радуют все. Учатся замечательно. Младшие ходят в садик. Одна беда – видимся крайне редко. До столицы семьсот вёрст. Работа. Несовпадение отпусков у родителей. Финансовые проблемы.

Зато сколько радости от коротких встреч! Последний раз пару недель назад забегали проездом с отдыха на море. Дашутке, самой маленькой, уже шесть. Мы с нею часто шепчемся. Не стесняемся напоминать, что обожаем друг друга. Только это большущий секрет. Про это никто не должен знать. Ни-ни! Ни одна живая душа!

Переговариваемся каждую неделю по скайпу. Отчего-то с самого пупышка больше благоволит ко мне. Даже в раннюю пору соглашалась спать исключительно с дедушкой.

А тут лето и не лето вовсе, а адово пекло. Гостей встречаю у ворот голым по пояс. Младшая с лёта обращает внимание на мой непомерно большой живот. Нахмурив бровки, тут же о чём-то задумывается.

Через какое-то время, уже в доме, когда улеглись страсти бурной встречи, половчее устроившись на мои коленях, вкрадчиво пытает:

– Дедуля! А мужчины, что ли, могут быть беременными?

– Никогда! – заверяю её, смутно догадываясь о причине вопроса.

– Значит, у тебя не будет маленького? – тычет мне крохотным пальчиком в живот.

Приходится объяснять, что такое паховая грыжа, что скоро мне предстоит несложная операция, после чего живот намного уменьшится. Она облегчённо вздыхает:

– Это хорошо! А то папе с мамой тяжело – нас и так уже много!

После этого она переключает внимание на сводную сестру, Алёнку. Через пять минут исчезает неловкая напряжённость после длительной разлуки. Как никак, до этого не видались два года. Ещё через полчаса младшую уже невозможно оторвать. Она уже в полной эйфории. Подбегает к матери с сияющими глазами:

– Мамочка! Ты знаешь, какая Алёнка милашка?!.

Пробыли до вечера. Хлопочем, загружаем в дорогу их джип дарами с огорода. Таскаем свежие дыни и арбузы. Бабушка занята упаковкой банок с закрутками, затариванием картошкой. Сын бурчит, постоянно напоминая, что машина далеко не грузовик, что уже «рессоры выгнулись в обратную сторону»...

Как на грех, вспоминаем: напрочь забыли про морковь и капусту, про яблоки («хотя бы на дорогу…»). Старая с досадой в самый последний момент хлопает себя по бёдрам. Метнувшись в дом, тащит внушительные пакеты с сушёным шиповником и замороженным крупноплодным боярышником.

– Вот, чуть не оставили! – с чувством исполненного долга сообщает она и торжественно вручает поклажу своему единственному чаду. – Не дуйся!.. Лучше наклонись, дай, поцелую на прощанье!

«Чадо» покорно вздыхает, складывается напополам. Она чмокает его, крестит, когда тот уже поворачивается к ней спиной. Бабушка крепится изо всех сил, но  закушенные побелевшие губы с головой выдают чувства. Взрослым неловко.  Делают вид, что ничего не замечают.
 
Обстановку разряжает Дашутка. Она деловито заставляет Саньку подвинуться на середину заднего сиденья и кричит:

– Алёнка! Иди уже, садись, а то пора ехать!..

Алёнка, скромница от природы, смущённо улыбается:

– Да нет, я домой поеду. Сейчас за мной моя мама прибудет!

– Садись! У нас мама тоже хорошая! – И чуть понизив голос, напоминает с детской наивностью. –  Я ж тебя теперь так обожаю!..

– Да нет, нельзя! Мне ж через неделю в школу… У меня ж выпускной класс!.. Я тебя тоже люблю!..

Чёрт дергает меня подшутить:

– Дашулик, а может, ты останешься с Алёнкой? У неё в деревне сестрёнка живёт. Зовут Катюшкой. Тебе ровесница!

– Правда, Алён?.. – хлопает та недоверчиво длинными густющими ресничками.

– Да!

– Тогда я остаюсь с тобой! Надеюсь, что Катя такая же милашка? – она уже вновь рядом на земле и пытливо, снизу вверх, пронзает глаза старшей сестры своими огромными карими очами.

Видя, что ситуация принимает неприятный оборот, к диалогу подключается мама Маша. Долгие и путанные объяснения поначалу приводят только к бурным Дашкиным слезам. Она намертво вцепляется в предмет обожания. Компромисс достигается только тогда, когда подоспевшая мама Алёнки даёт согласие, что отпустит дочку на осенние каникулы в гости в Москву.


…Через полчаса в доме пусто и гулко. Жена молчит, заняв себя мойкой посуды после гостей. С кухни доносится грохот постоянно падающей посуды. Я тупо смотрю в телевизор. Создаю вид, что целиком поглощён новостями. А у горла огромный, тугой и неприятный ком…