П - дополнение

(Печаль)

На диких скалах, средь развалин –
Рать кипарисов. Она гудит
Под ветром с моря. Угрюм, печален
Пустынный остров, нагой гранит.

Уж берег тёмен – заходят тучи.
Как крылья чаек, среди камней
Мелькает пена. Прибой всё круче,
Порывы ветра всё холодней.

И кто-то скорбный, в одежде тёмной,
Стоит над морем… Вдали - печаль
И сумрак ночи…
               И.А. Бунин

     Елька засмотрелась на далёкие плёсы, солнцем слепившие глаза. За озёрами – снова озёра – озёра белых лилий, уток непутёвых, упруго-крылых…
     - Есть что-то печальное в этих просторах, - сказала, помолчав.
     - Не надо печального! – отмахнулся Баглай, но тоже задумался: «Беспредельные просторы и вправду часто вызывают в нас грусть, почему это? Для человека грустью окрашены бескрайность степей и, видимо, океана тоже… Поэты заметили, что есть что-то скорбное и во взгляде влюблённых…»
                Олесь Гончар «Собор»

И, наверное, не случайно
Я всё реже рублю с плеча:
Стал понятливей на молчанье
И отзывчивей на печаль.
              В Белкин

     …Но слава Богу, живу. И по-прежнему, несмотря ни на что, считаю, что в Быковке прошли наши лучшие годы, как много друзей приезжали к нам туда и велись длинные, интересные разговоры. Какие мы тогда были ещё молодые и тогда даже до отчаянности весёлые. Всё это будет долго и светло печалить нам душу. Осталась и живёт в сердце надежда, живёт любовь, неизменная и неистребимая. А печаль от расставания – так она, печаль, не любит оставлять радость в одиночестве, так было во веки веков, так есть и поныне…
                Мария Корякина-Астафьева «Знаки жизни»

                ***
(Подвиг)

     …Он тотчас позвал своего старого оруженосца и громко приказал ему:
     - Готовься в долгий путь, Джованни! Чуть свет, ты повезёшь священное пламя свечи в родную Флоренцию.
     Но оруженосец наотрез отказался исполнить волю своего господина:
     - Разве я могу исполнить твоё повеление, - спрашивал старик. – Подумай, разве мыслимо довезти до Флоренции трепетное пламя свечи? Оно погаснет, как только я вынесу свечу на воздух.
     Раниеро спросил каждого из своих людей, кто согласится отвести зажжённую свечу во Флоренцию? Но все отвечали отказом и даже оскорблялись предложением Раниеро.
     Гости Раниеро от души потешались и смеялись, видя, в какое глупое положение попал Раниеро. Никто не хотел исполнить его странной, неслыханной просьбы!
     Раниеро всё больше терял присутствие духа, он едва владел собой. Когда последний слуга ответил отказом, Раниеро, не помня себя, громко воскликнул:
     - И всё-таки, священный огонь достигнет пределов Флоренции, Святая Дева получит драгоценнейший дар, какой когда либо я посылал Ей! Пусть не находится человека, отважившегося совершить этот подвиг; я сам повезу священный светильник!
     - Подумай о том, как безумно твоё решение, - возразил один из рыцарей: - ты отправляешься на невозможный, неосуществимый подвиг и, вместе с тем, теряешь великий почёт и богатство, которое ждёт тебя впереди…
     - Клянусь, что довезу священный огонь до Флоренции! – крикнул Раниеро. – Я совершу то, что не мог бы совершить никто другой!
     Старый оруженосец, устыдившись, стал оправдываться:
     - Господин! Тебе легче будет довезти зажжённую свечу, - говорил он. – Ты возьмёшь с собой многочисленную свиту, которая будет ограждать тебя и помогать. Меня же ты хотел послать одного!
     Раниеро был в таком волнении, что не отдавал себе отчёта в своих словах:
     - Я тоже поеду один! – запальчиво крикнул он.
     Смех тотчас умолк: каждый понял, что Раниеро не шутит, и с удивлением даже с каким-то страхом взоры всех устремились на отважного рыцаря.
     - Почему вы не смеётесь теперь? – насмешливо спросил Раниеро. – Для храброго рыцаря этот подвиг такая же забава, как невинная игра для младенца…
                Сельма Лагерлеф «Светильник»

                ***
(Поле)

Боженька поле поливает дождём, а крестьянин – потом.

Вот она, суровая жестокость,
Где весь смысл – страдание людей!
Режет серп тяжёлые колосья,
Как под горло режет лебедей.

Наше поле издавна знакомо
С августовской дрожью поутру.
Перевязана в снопы солома,
Каждый сноп лежит,
                как жёлтый труп…
      С Есенин «Песнь о хлебе»

Ой, гляну да погляжу я
На степь и на поле:
Может даст Бог милосердный
Хоть под старость волю?
             Т. Г. Шевченко

                ***
(Правда)

     - Правда, истина! – закричал Пётр, разводя руками в исступлении. – С этих пор я буду о ней кричать, буду для неё жить и за неё умру. Три раза я клятвенно солгал и измерил всю гнусность неправды. Я знаю теперь её высоту, ширину, глубину, её значение и результаты, её страшный, невыносимый гнёт, придавливающий всю душу.  Я знаю все её качества – это целый ад в одном слове, это одно «да» или «нет», на котором колеблется вечность!.. Я более её не выношу, я правды требую, правду у мужчин и правду у женщин; ростовщика уже не назовут честным и блудницу – целомудренной. Нет, нет, я больше этого не желаю, только правды, правды, которая блестит, как острое лезвие кинжала. Я – Пётр, её провозглашаю! Я, который трижды клялся и солгал, теперь три тысячи раз скажу правду, чтобы искупить грех! Плачь, рыдай, рви на себе волосы, иудей, благочестивый фарисей, который упражнялся в осторожной добродетели и самодовольной святости, а теперь не веришь и отчаиваешься? Ты поручился бы миром за честь своей дочери? Не ручайся, ибо её честь покупная – цена ей золото и драгоценные камни! Из-за этой коварной женщины, от тебя рождённой, сегодня Бог погиб в иудее!
                «Варавва» Перевод графини Е.Ф. Кропоткиной

     А одна из легенд говорит, что в Шамбале будто бы существует «Лекарство правды», приняв которое, человек очищает душу от лжи и впредь говорит правду.
                А.Н. Масленников «Тайна напитка богов»

     Правда – всегда правда. Но она может быть колючей, как сухая ветка, и тогда путник прикроет глаза, продираясь мимо неё в чаще своей жизни. Правда этого молодого пастыря была как глоток воды – страждущему. Путник распахивал глаза, торопясь прозреть. К Василию выстраивалась очередь – ему не стеснялись открыть самое сокровенное и большое, чтобы стать лучше. От горячих слов покаяния грех действительно таял, как соль в воде. Из мелкого прудика души человеческая правда превращалась в море…
                Т. Кудрявцева «Возьми свой крест и иди»

     Через несколько лет всё городское общество рассорилось с губернатором. Губернатор был не прав – это говорили и священнослужители.
     - Выбирайте, Владыко, с кем вы – со мной, то есть с властью, или с этими? – спросил однажды губернатор, пренебрежительно показав на окно, в котором был виден город.
     - Я – всегда с правдой, - тихо, но твёрдо ответил святитель.
                В. Воскобойников «Великое служение»

                ***
(Предательство)

     …А когда Константин стал читать наизусть стихи, да ещё на арабском языке, из святой мусульманской книги – из Корана, а потом приводить толкования из двух старинных арабских книг, все поняли, что он знает тонкости мусульманской веры не хуже старцев.
     Эмир засмеялся, махнув рукой на своих мудрецов, и приказал прекратить спор.
     - Лишь редкий образованный из арабов способен высказывать так умно и красиво, как ты. Если юные из вас настолько умудрены знанием, что можно сказать о ваших учителях! – сказал он Константину.
     - Я готов платить тебе втрое больше, если ты перейдёшь на службу ко мне. Ты будешь окружён почётом, известностью.
     Такие случаи иногда были. Некоторые христиане переходили на службу к арабам.
     - Ты – образованный человек, и наверняка знаешь, - отвечал Константин, - что многие из великих предпочитали казнить перебежчиков , а не пользовались их услугами.
     - Это ответ достойного человека, - проговорил эмир.
                В. Воскобойников  «Православные святые»
                «Два святых лика» (Равноапостольные святые братья Кирилл и Мефодий)

     - А предательство?
     - Предательство – это почва, на которой взращивается страх.
     - А не наоборот?
     - Очень часто бывает и наоборот. Здесь всё способно поменяться местами. А почему вас это интересует?
     - Как вы знаете, я педагог…
     - Ага, кого и как воспитывать?
     - Это понятно, кого. А вот как быть с этими самыми свойствами, как излечить человечество от этих мерзопакостных качеств?
     - Очередное заблуждение…
     - Почему?
     - Потому что вредно излечивать. Страх и предательство – стимуляторы человеческого здоровья.
     - Но это же безнравственно.
     - А нравственность тоже продукт страха и предательства. Страх – это та глубина нравственных чувств, где навсегда оседает самое светлое человеческое побуждение.
                Юрий Азаров «Печора»

                ***
(Предсказывать)

Предсказателей много, но истину знает только Всевышний.

     Преподобный отче Серафим Саровский - чудотворец, необыкновенно любим нашим народом. Это поистине русский святой – вся его земная жизнь была воплощением христианской любви к ближнему: безграничной отзывчивости и сочувствия, проникнутых нежным и заботливым, поистине отцовским отношением к каждому.
     Он был неотъемлем от русской жизни прежде, он неотъемлем от неё и сегодня. Поразительны чудеса, свершавшиеся при его земном существовании и творящиеся при его нынешнем молитвенном служении Православию, народу русскому.
     Преподобный отец Серафим в последние годы жизни своей получил дар провидения и предсказания. Многое, предречение им и непонятое его современниками, открывается и сбывается до нынешнего дня.
     Так, предсказал он страшные бедствия, обрушившиеся на нашу страну: революции, войны, голод и репрессии. Предсказал он и разорение церквей, и осквернение святынь, в том числе и Саровского монастыря и собственных мощей… Но затем – чудесное и случайное их обретение, возвращение их в Саров и возрождение не только монастыря, но и всей России…

      Он обладал даром прозорливости, его предсказания сбывались, и тому – много свидетельств. И когда его спрашивали, как ему это удаётся, Он отвечал: «Я передал себя и свою волю Господу Богу: как ему угодно, так и действую; своей воли не имею; а что Богу угодно, то и передаю».
                Б. Алмазов «Любимый народом»

     Возможно, из-за того, что ей самой удалось достичь немногого в жизни, Иоганна была болезненно честолюбивой. И если нахальство, смелость и гордость смогут помочь детям выбиться в первые ряды общества, то она готова подталкивать их изо всех сил. Она советовалась с медиумами и предсказателями судеб в надежде узнать, что уготовлено её отпрыскам, хотя, когда дело доходило до невзрачной малышки Софии, Иоганна имела обыкновение морщиться, как от боли, вне зависимости от предсказаний прорицателя.
     Среди других детей, находящихся с родителями при Брауншвейгском дворе, была маленькая принцесса Марианна Брауншвейг-Бевернская, чьё прелестное личико обещало стать невероятно красивым.  Иоганна прониклась к ней приязнью и стала расхваливать её. «Вот маленькая девочка, на голове которой в один прекрасный день окажется корона», - сказала она в присутствии гадкого утёнка, Софии. Эти слова долетели и до ушей одного монаха-ясновидца, принадлежавшего к свите князя-епископа Корби. Монах поспешил исправить предсказание, сделанное Иоганной, сказав ей, что в будущем Марианны он не видит ни одной короны, зато над головой Софии отчётливо просматривается целых три.
                Кароли Эриксон «Екатерина Великая»

     Минуций Феликс в своей «Октавии» , говоря о римских гаданиях и предсказаниях, пишет, что если в редких случаях эти предсказания и сбывались на деле, то это можно объяснить тем, «что между множеством ложных предсказаний какое-нибудь из них случайно могло попасть на истину и что чародеи и астрологи, которые помышляют предсказаниями, «не только знают демонов, но и при помощи их совершают свои проделки, похожие на чудо: по их внушению и влиянию они производят свои чары, заставляют видеть то, чего на самом деле нет или, наоборот, не видеть того, что есть. Первый из таких магов по словам и делам своим Сосфен (Остан)…» то есть, тот самый, который, как мы уже указывали, является одним из первых распространителей астрологии в Элладе…
     Преподобный Максим Грек, посвятивший целый ряд работ обличению астрологии, а одной из них, в частности, пишет: «Лживое, нечестивое учение звездочетцев и предсказателей судьбы человека по дням рождения, не свыше и не от благодати Святого Утешителя открыто халдеям, эллинам и египтянам, но самими лукавыми и человеконенавистными бесами, на погибель верующим им». Далее, говоря о причинах совпадения некоторых предсказаний астрологов с реальностью, Максим Грек приводит слова Августина Иннонского: «…это происходит не столько от небесных знамений, сколько от тайного внушения сатаны, чему иногда, незаметно от себя подвергаются человеческие умы, и т.е. эти предсказания происходят сообща, от согласия с Диаволом». По мнению св. Максима Грека: «Этим ясно показал блаженный сей отец, откуда происходит бесовское сие учение, и что Диавол открывает последователям звездочётской науки то, что случится им когда-нибудь предсказывать истинно, что бывает по внушению демонов. Кто же из христиан, истинно, не лицемерно, верующий, согласится когда-нибудь получить знание такого сатанинского обмана и войти в собеседование с бесами. Разве только тот, кто пребывание с бесами предпочитает вечной жизни.

                ***
(Природа)

     Если мы хотим открывать законы природы, мы можем достичь этого лишь путём возможно более точного ознакомления с явлениями природы.
              Джеймс Клерк Максвем, английский физик (1831-1879)

     Мы не всегда осознаём величие действительного значения природы в духовном образовании и нравственном воспитании человека, но представьте на мгновение весь наш фольклор, всю нашу литературу и живопись с изъятыми местами, касающимися даже намёком существования неба, земли, солнца, травы, звёзд, дождя, радуги, грома и молнии, деревьев, трав, рыб, птиц, зверей… От русской литературы и живописи ничего бы не осталось: преимущественное большинство поэтов и прозаиков целиком кануло бы в Лету, о живописцах и говорить не приходится. Страшно, но это ещё не всё: будь так, мы вообще бы не увидели на просторах земли ни деревьев, ни трав, ни зверей, ни птиц, все водные источники были бы захламлены, воздух заражён, и человек бы упразднил самого себя.
     Воспитание природой как никогда раньше стало ныне важнейшей – конкретнейшей – проблемой, и всякое мнение, растиражированное в миллионах экземпляров, о любви к дереву, к зверю как качеству патриархальному и пережитку и недальновидно, и преступно.
     С большими допущениями можно назвать произведение конкретно-историческим, если в нём человек живёт среди природы вообще: в некоторых нынешних без пейзажных романах, лишённых национальной природной образности и народно-поэтического строя мышления, достаточно русские имена заменить иностранными, чтобы получилось иноязычная переводная книга. Изображение России с её просторами вне конкретной природы вообще невозможно. Думается, и ребёнку надо давать не абстрактное, а географически точное представление о флоре и фауне Родины. И у нас есть откуда брать. Средняя Россия: Пушкин, Некрасов, Тургенев, Толстой, Куприн, Есенин, Пришвин, Солоухин, Носов. Центрально-чернозёмная полоса: Никитин, Кольцов, Бунин. Север: Писахов, Астафьев, Абрамов, Белов, Казаков. Степь: Чехов, Шолохов. Сибирь: Короленко, Шишков, Арсеньев, Астафьев, Распутин. Юг: Пушкин и Лермонтов. Море: Станюкович. Отдалённые острова, Кавказ, север, запад и центр России – Соколов-Микитов и т.д.
                Владимир Васильев «На просторах России»

     О поэтических воззрениях народа на природу всего удобнее судить по названиям растительности и топонимам. В них – долгие и выверенные размышления об истории, быте, любви, недугах, семейных отношениях, человеческом характере. О женской красоте говорит название цветка – анютины глазки; О любви и верности – незабудка; о трудном детстве – мать-и-мачеха; о русском голубоглазом и светлом лице – василёк. В неурожайные годы и белокрыльник хлебница, а в горе и кувшинка одолень-трава.
                В. Васильев «На просторах России»

     Природа, земля и человек – проблема не туристическая и не эстетическая, но проблема самого существования жизни, глубокой человечности. Природа была и остаётся учителем человека и его  нянькой, а не наоборот. Равнина и бесконечность пространства, спокойная гладь реки, задумчивость старого бора и терпеливое произрастание брошенного в землю зерна – и это определило склад русского национального характера,  как горы, непредвиденность беды и бурный поток вод питали темперамент горца.
     Не случайно в своей поэзии народ глядится в природу как в зеркало:
          Пал туман на сине море,
          Вселилася кручина в ретиво сердце.
          Не схаживать туману со синя моря,
          Злодейке кручине с ретива сердца.
     Жизненная практика сегодняшнего человека складывается зачастую так, что он прикасается ко всему словно через  перчатку. Между человеком и объектом человеческого познания – природой появилась третья не менее сложная реальность – машина, аппарат, прибор, точные и научном смысле показания которого не могут иметь для людей ценности подлинного ощущения и восприятия, ценности пережитого опыта.
                В. Васильев «Жить и помнить»

…Пусть он (лес) гол и недвижен –
Не верьте,
Так бывало во все времена
У природы бессмертие в смерти,
Копят силы в снегу семена.
              Николай Грачёв

     …Близость к природе обновляет человека, не даёт ему окончательно зачерстветь.
                В.П. Астафьев

     «Природа – более мачеха, нежели мать – бросила человека в жизнь с нагим телом, слабым, ничтожным, с душою, которую тревожат заботы, страшит робость, увлекают страсти, но в которой, между тем, хотя полузадушенная, всегда остаётся божественная искра рассудка и гения».   – Блаженный Августин.
                В.П. Астафьев «Сон о белых горах»

     …Нахмурилось Ярило: опять эти людишки чего-то натворили! Опять земную твердь потревожили, лесную благодать изранили и обожгли. Это когда же они уймутся, когда по- разуму, природой данному, жить и творить станут? Но вспомнило, видать, солнце, что ему положено только работать. Это люди вон, исчадья божьи, нагрубят природе, изобьют тайгу, рванут горы, превратят светлую реку в грязную лужу и давай спорить: хорошо сделали или плохо? Под шум, гвалт и ор ещё какую-нибудь пакость сотворят. Землю, родную планету свою, до инвалидного состояния довели и доказывают друг другу, что всё это во благо человеку, всё для счастья его.
                В.П. Астафьев «Последний поклон»

     …природа, как известно, на макро уровне не терпит утомляющий глаз симметрии и прямизны.
                А.А. Маслов «Невозможная цивилизация»

…Когда огромный мир противоречий
Насытится бесплодною игрой, -
Как бы прообраз боли человечьей
Из бездны вод встаёт передо мной.
И в этот час печальная природа
Лежит вокруг, вздыхая тяжело,
И не мила ей дикая свобода,
Где от добра неотдалимо зло.
             Николай Заболоцкий «Я не ищу гармонии в природе»

                ***
(Прозвище)

Прозвище – второе имя.
По имени Иван, по прозвищу – чурбан.

     …Не мог это быть и Олекса-бандит с разорванной губой, который бродяжит по свету, на целые недели исчезает куда-то из Терновщины, а вернувшись, берётся опять за своё, в престольные праздники расквашивает носы хуторским шалопаям, особенно же если кто из них посмеет задеть Надьку неосторожным намёком или хотя бы за глаза неуважительно отзовётся о ней. И неважно, что сам Олекса после поединков возвращается в свои глинища тоже изрядно окровавленный, а умоется – уже весёлый, ведь дрался за Надьку, пусть она и не принимает его любви. Да и примет ли когда, сказано же – душа не лежит.
     Не за эти ли ночные драки на храмах и ярмарках, приклеили терновщанскому забияке кличку: Олекса-бандит? Поскольку в банде он быть не мог, бегал ещё в недоростках, когда над степным нашим шляхом пыль курилась – на несчислимых тачанках, сплошною тучей «шли махны»!.. Всего этого Олексе уже не досталось, и он переводит свою силу на ярмарочные драки да на баклушничание. Живёт дома и не дома, то исчезнет, обезвестится вдруг, и долго о нём не слыхать, то в храмовый день объявится неожиданно, и тогда уж мы, мальчишки, айда скорее на майдан, там Олекса с хуторскими дерётся! Белая рубашка точно в мальвах-цветах пламенеет во всю грудь – это она забрызгана кровью, и лицо окровавлено, и зуб выплюнул, а между тем весел. С кем дрался? За что? Не всегда и самому понятно: дрался, и всё.

     Кроме Андрея Галактионовича, учителя ещё земского, давнишнего, который учительствует в Терновщине, кажется, извечно, будет теперь у нас новый молодой учитель, прибывший на замену своему предшественнику по прозвищу Алэ, раскритикованному сельскому Око за непривычные для Терновщины словоупотребления. Странное дело, в нашей слободе никогда не употреблялось этакое слово «алэ», люди наши каким-то образом обходились без него, и вот появился в школе мешковатый и всегда будто несколько сонный учитель в вышитой рубашке, только вышитой не нашими узорами, и Терновщина то и знай слышит от него это диковинное «алэ» да «алэ». Так и пристало оно к нему прозвищем, хоть и беззлобным, однако цепким, и когда матери зимой посылают кого-нибудь из детей с кутьёй, то без всякой насмешки говорят: снеси кутью своему Алэ или как там его величать…
                Олесь Гончар «Твоя заря»

     Минька не знал своих родителей. Мать подбросила его к крайней избе в Бурыне. Миньку в детстве так и называли в посёлке – Кукушонок. Это уже гораздо позже к нему пристала скверная кличка Варнак. Вскармливала его до двухлетнего возраста бездетная вдова Матяшиха: здоровая, по-мужицки сильная баба. Однако с появлением в её избе Кукушонка Мятяшиха вдруг стала чахнуть, а спустя два года нежданно для всех умерла.
     Посудачили об этом в Бурыне, утёрли бабы платками и шалями мокрые глаза, да делать нечего – надо как-то мальчонку пристраивать. Собрался сход. Порешили – в каждой семье в зависимости от достатка жить будет Кукушонок по два, по три месяца.
     Люди в Бурыне простые, в хитростях не искушённые: поили, кормили мальчонку как родного, чаще, чем своим детям, лучший кусок подкладывали. Один из жалости, другие пересудов боялись: вдруг засомневается в посёлке народ в приветливости, в хлебосольстве хозяев?
     Однако Минька-то был по крови не местный. Вскоре допёр он своим умишком все выгоды такого житья-бытья. К труду Миньку не приучали. В тех семьях, где пытались это сделать, он не приживался долго. Попав в очередную избу, рассказывал сердобольным кормильцам, как несправедливо к нему относились предыдущие хозяева.
     Дети первые уловили нечестность и двуличие Кукушонка. Бить стали. Минька только ожесточился и при случае мстил коварно. Взрослые поначалу его защищали – сирота всё же! А Минька рос смышлёным – всё обращал себе на пользу. Когда хватились в посёлке: какого разбойника прижили и вырастили, Минька уже по второму десятку свои годы разменивал. Тут и кличка новая к нему припечаталась – Варнак.
     С тех пор тесно стало в посёлке, неуютно. Миньку хоть и крепко били ребята, но неизвестные родители одарили его, кроме варнацких пристрастий, ещё и недюжинной силой, высоким ростом и дерзкой смелостью. Поэтому, когда встречался один на один с обидчиком, расправлялся зло и жестоко.
     К семнадцати годам вымахал Минька в плечистого парня-красавца. Разудалый, независимый. Манило к нему девок, как ос на сладкое. Вот тогда-то и застонал посёлок, заахал…
                Виктор Веретенников «Песня оленьего урочища»

     …Так вот и Курымушку волна подхватила и выбросила на самую заднюю скамейку. Тут сел он рядом с второгодником, по прозвищу Ахилл. Гигант второгодник был всем хорош, слабость его была только одна: несчастная любовь к Вере Соколовой. Ахилл сразу всё рассказал Курымушке про учителей.
     - Директор, - сказал он, - ты не бойся – он справедливый латыш! Был бы ранец на плечах, все пуговицы пришиты, не любит, если сморкаешься на себя и носишь на куртке сморчок, разное такое – к этому привыкнешь. Инспектор тоже не страшен, - он любит читать смешные рассказы Гоголя и сам первый смеётся: угодить ему просто: нужно громче всех смеяться. Когда он читает то хохот идёт в классе, как в обезьяньем лесу, за это и прозвали его Обезьян. Есть ещё надзиратель Заяц, сам всего до смерти боится, но ябедничает, доносит, нашёптывает; с ним надо поосторожнее. Козёл, учитель географии, считается и учителями за сумасшедшего; тому – что на ум взбредёт, и с ним всё от счастья. Страшней всех учитель математики Коровья Смерть; то как первый раз если поставил единицу, так с единицей и пойдёшь на весь год. Твоя фамилия очень плохая – начинается с буквы А, первый всегда будешь попадать, тебе нужно хорошо выучить первый урок, а то сразу под Коровью Смерть попадёшь, и тут тебе крышка.
     - Почему же он называется Коровьей Смертью? – спросил Курымушка.
     - Вот почему: ежели он тебе единицу вначале поставил и ты с этой единицей пошёл на весь год, то ты уже больше не ученик, а корова…
                М. Пришвин «Курымушка»

                ***
(Профессия)

     В этом мире, естественно, возвышалась над всем фигура капитана. Он был судьбой, душой и разумом корабля. Его характер определял досуги и работу команды. Сама команда подбиралась им лично и во многом отвечала его наклонностям. Он знал привычки и семейные дела каждого человека. Он обладал в глазах подчинённых магическим знанием, благодаря которому уверенно шёл, скажем, из Лиссабона в Шанхай по необозримым пространствам. Он отражал бурю противодействием системы сложных усилий, убывая панику короткими приказаниями; плавал и останавливался где хотел; Распоряжался отплытием и нагрузкой, ремонтом и отдыхом; большую и разумнейшую власть в живом деле, полном непрерывного движения, трудно было представить. Эта власть замкнутостью и полнотой равнялась власти Орфея.
     Такое представление о капитане, такой образ и такая истинная действительность его положения заняли, по праву душевных событий главное место в блистающем сознании Грея. Никакой профессия, кроме этой, не могла бы так удачно сплавить в одно целое все сокровища жизни, сохранив неприкосновенным тончайший узор каждого отдельного счастья.  Опасность, риск, власть природы, свет далёкой страны, чудесная неизвестность, мелькающая любовь, цветущая свиданием и разлукой; увлекательное кипение встреч, лиц, событий; безмерное разнообразие жизни, между тем как высоко в небе – то Южный крест, то Медведица, и все материки – в зорких глазах, хотя твоя каюта полна не покидающей родины с её книгами, картинами, письмами и сухими цветами, обвитыми шелковистым локоном, в замшевой ладанке на твёрдой груди.
                А. С. Грин «Алые паруса»

     Больше всего Володьке понравилось в Оружейной палате. Как человек, уважающий всякое ремесло, он с восхищением разглядывал кубки и братины, сабли и щиты, сёдла и колчаны, но больше всего его поразил настольный фонтан гамбургского серебряных дел мастера. Никак Володька не мог уяснить себе, каким образом вода из шара, находящегося внизу, может по трубочке сама подниматься вверх и вытекать из пучка молний, которых держит Юпитер.
     Долго он прикидывал, что, может, раньше воду подсасывали, как сейчас подсасывают шофера бензин, когда переливают из бака в ведро, а может, там внутри фонтана, какой хитрый насос стоит, но как-то не сходились его размышления в единое верное – да, так и есть.
     Он поражался мастерству старых ремесленников и думал, как бы хорошо в наше время поднять эти ремёсла, распространить, может, даже особые технические училища открыть по перениманию старого опыта… Но и это было как-то нереально.
     Конечно, если бы государству понадобились такие мастера, они бы нашлись. Неужели опять у германцев всякие красоты покупать? Вон в Златоусте родился же Бушуев, почище немцев был, такие клинки делал… Да и сам Володька, если бы хотел, тоже промашки не дал. Смог бы. И фонтан, и шлем… только вот с инструментом туговато.
                Сергей Ионин «Дело по иску…»

                ***
(Прощать)

В душе озлобленной, но любящей и нежной
Непрочен был порыв жестокости мятежной.
Слабея медленно, томителен недуг
Смирялся, утихал… и выкупалось вдруг
Всё буйство дикое страстей и скорби лютой
Одной божественно-прекрасною минутой,
Когда страдальца, поникнув головой,
«Прощай врагам своим!» - шептала надо мной…
                Н.А. Некрасов «Муза»

     Читатели принимают и воспринимают прочитанные произведения Виктора Петровича  по-своему. Вот, к примеру, жена вологодского поэта, сама учительница и влюблённая в творчество Виктора Петровича, однажды сказала, как читала новые главы к «Последнему поклону» в журнале «Наш современник» и как не узнавала В.П. Астафьева, доброго, весёлого и грустного, непосредственного и мудрого… Как ей хотелось остановиться, пойти и сказать ему, Астафьеву: «Витя! Что с тобой? Почему ты такой злой? Почему такой жестокий? Я так люблю читать твои книги, так упиваюсь и наслаждаюсь ими, а тут не могу, не хватает духу продолжить… Я впервые такое почувствовала и пережила… И подумала: неужели человек, перешагнувший полвека – свой такой возраст, враз делается жестоким, недобрым, злым… Неужели с нами со всеми так будет?»
     Витя сказал, что всё есть: и усталость, и основания, и время, которое он писал, было тяжёлое, сложное, трудное. Мальчишка в таком возрасте особенно раним, не умеет, не может забыть и прощать своих больших обид и несправедливостей…
                Мария Корякина-Астафьева «Знаки жизни»

Я внял… я детски умилился…
И долго я рыдал и бился
О плиты старые челом,
Чтобы простил, чтоб заступился,
Чтоб осенил меня крестом
Бог угнетённых, Бог  скорбящих,
Бог поколений, предстоящих
Пред этим скудным алтарём!
             Н.А. Некрасов «Тишина»

                ***
(Пустыня)

      В далёкой безлюдной пустыне Востока росла много, много лет тому назад пальма, которая была чрезвычайно высока и чрезвычайно стара. Все, кто проходил  через пустыню, останавливались и с удивлением восхищались ею, потому что она была гораздо выше и мощнее всех других пальм и про неё говорили, что она наверное будет так же высока, как египетская пирамида.
     Однажды, когда пальма стояла в своём одиночестве и, по привычке, обозревала безграничную пустыню, она вдруг увидела нечто такое, что заставило затрепетать её богатую корону. Там, далеко-далеко, на краю пустыни, показалось двое людей. Они ещё были на такой страшной дали, когда даже верблюды кажутся с величину муравья, но это были люди, пальма не могла ошибиться. Это были двое чужих в пустыне; пальма никогда раньше их не видела, а она хорошо знала и помнила всех постоянных путников, проезжавших время от времени через пустыню туда и обратно. Один из л.дей был мужчина, другая – женщина; они шли совершенно одни, без проводника, без вьючных животных, даже без палаток и мешков с запасом воды.
      - Эти двое идут сюда, чтобы умереть, - решила пальма.
      Она бросала быстрые взгляды во все стороны.
      - Меня удивляет, - говорила она сама себе, - как львы прозевали такую добычу! Я не вижу ни одного из них! Куда подевались все хищники пустыни? Но они ещё несомненно явятся.
     - Несчастных караулит смерть в семи видах, - продолжала пальма свои размышления. – Их могут растерзать львы или ужалить змея ядовитая, они могут умереть от жажды или погибнуть под сыпучими песками. На них могут напасть разбойники, их может убить горячий луч солнца, они могут, наконец, умереть от страха перед всеми этими ужасами!
     И пальма старалась отвлечь свои мысли от печальной судьбы этих людей; её огорчала неизбежность их гибели…
                Сельма Лагерлеф «Бегство в Египет»

                ***
(Путешествие)

     В апреле гром пушек оповестил о том, что лёд на реке начал трескаться. Три месяца провела императрица вместе со своей свитой в Киеве в ожидании, когда зима выпустит реку из ледяного плена. К 1 мая судоходство на Днепре возобновилось. Екатерина и её почётные гости поднялись на борт семи новых, только что спущенных со стапелей вельботов, построенных под контролем Потёмкина. «Флотилия Клеопатры», по меткому выражению де Линя, тронулась в путь.
     Ярко раскрашенные суда имели команды, одетые в униформу, и маленькие оркестры. На каждом вельботе были декорированные спальни с удобными кроватями, убранными покрывалами из тафты, и с письменными столами из красного дерева. В туалетных комнатах и гостиных поставлены диваны, обитые дорогими китайскими тканями. Повсюду сияли шёлк и золото. На одном вельботе была оборудована просторная столовая. На каждом судне находилось всего несколько человек, поэтому встречи для совместного времяпрепровождения стали подвигом, который требовал отваги и сноровки, поскольку для посещения соседей путешественникам приходилось на крошечных гребных лодках сновать между суднами. В пору половодья это не могло обойтись без приключений. Каждый день утлые лодчонки переворачивались, и люди или веи оказывались в воде. Однажды во время сильной грозы на песчаные мели село сразу несколько вельботов.
     Екатерина писала Гриму, что плавание по полноводной реке оказалось делом не из лёгких. Всего императорская флотилия насчитывала что-то около восьмидесяти больших и малых судов, и избежать столкновений не удавалось. Течение было быстрым и коварным. На пути встречалось множество крутых поворотов и крохотных островков. Погода не баловала. Поднять паруса на вельботах было невозможно…
                Кароли Эриксон «Екатерина Великая»

                ***
(Пчёлы)

Пчёл разводят не ради мёда, а ради здоровья.
Невзрачен липов цвет, а пчела издалека летит.
Маленькая пчёлка, но и она работает.
Нет пчелы без жала, а розы без шипов.
Пчёлку работать не учат.
Как родилась пчела – всю пчелиную науку поняла.

     Раннею весною старый пасечник сказал мне:
     - Пчела рудая пошла.
     Это значило, что зацвёл первый медонос – орешник – и пчела стала брать коричневую пыльцу. Затем пасечник сказал:
     - Пчела голубая пошла.
     Распустились подснежники, и пчела, набивая обножку – цветочную пыльцу – в свои волосяные корзинки на задних лапках, поголубела.
     - Жёлтая пчела пошла, - объявил пасечник позже.
     Оказывается, сообразил я, раскрылись цветы одуванчика, и пчела, доставая нектар, обязательно испачкается пыльцой, нацепляя её на волоски тела и головы.
     Потом шла пчела зелёная, красная, фиолетовая…
     - О! – произнёс однажды старик осенью. – Пчела лысая пошла.
     - А что это?
     - Зябрик объявился, - буркнул тогда стрик.
     …Оказывается у зябрика этого пожнивного так устроен цветок, что пчела, доставая нектар, не только сбивает на голове маленькие волоски, но и пачкает пыльцой темя, надевая на макушку белесую тюбетейку, похожую на лысину. Вот и кажется, что пчёлы по осени лысеют.
                Владислав Шаповалов «Отчего лысеют пчёлы»

     …Когда же Заболотный поинтересовался, что именно этому придорожному парню известно о его далёкой Юкрейн, юноша нахмурил лоб тугодумно, а потом, сразу посветлев, ответил слышанным ещё небось в детстве, будто бы люди там очень песенны и что кроме хлебопашества они издавна питают пристрастие к пчёлам.
     - Это уже познание нешуточное, - улыбнувшись, Заболотный дружески похлопывает своего нового знакомого по плечу. – Кстати, можешь своим друзьям сообщить – они, кажется, итальянцы? – что и первый в мире рамковый улей был изобретён на Украине. Модель оказалась настолько удобной, что пчёлы и других пород сразу приняли её, благодаря чему рамковые ульи распространились по всей планете… А ведь это чего-нибудь стоит?
     - О-о, йес…

     …А пчела тут как тут! И не одна, а целая туча их появляется у колодца, словно по какому-то тайному знаку пасечника. Может, принесённый Миной махорочный дух сыграл здесь свою роль или раздразнили пчёл Минины крик и озлобленность, потому что злость человеческая тоже будто бы пчёлам передаётся, - словом, Романово войско, как по тревоге поднятое, с жалами наготове, уже густо закружило поблизости, загудело сердито и в аккурат над Миной Омельковичем!
     - Ты смотри! Где их у чёртовой матери набралось столько!
     Селькор Око давай отмахиваться обеими руками, но это пчёл не отпугивало, наоборот, подзадорило, они и подкрепление вызвали, ещё сердитее целым роем над Миной загудели, и какая-то из них, улучив момент, впилась-таки Мине в загривок, а ещё одна вогнала жало под самый глаз, так что бедолага возопил и, заслоняясь рукавом, бросился наутёк.
                Олесь Гончар «Твоя заря»

              Около пчельника
Хорошо отзываются люди
О пчеле не один уже век:
Любит солнце, как мы. Дело любит.
И работает, как человек.

Погляди на орнаменты воска,
Золотые пергаменты сот.
Как покоятся чётко и жёстко
Этажи, берегущие мёд!

Посмотри на балкончики в улье,
На искусные лесенки. Там,
Кропотливый свой труд карауля,
Пчёлы движутся по этажам.

Ароматы душистого луга
В каждом улье царят и цветут,
Эту сладость чудесную пчёлы,
Как и мы, у природы берут.

Так трудись же и ты беззаветно
Для отчизны из года в год,
Как пчела безымянная эта,
В общий улей несущая мёд.
          Р. Маргиани, перевод В. Соколов

     Нет, видно, пчеловодом впрямь надо родиться! Мы были уверены, что Роман-степняк знает тайный пчелиный язык, ведь он тот, кто сразу слышит, если какая «не так гудит», сменила тон, вот она возвращается из полёта и явно сердится: не иначе как мимо магазина пролетала, где Мина Омелькович дымит скаженным своим самосадом, которым бы гадюк травить, или ненамного лучшей фабричной кременчугской махоркой. Как же здесь пчеле, нежному созданию, привыкшему к запахам цветов, не гудеть обиженно, гневно? Зато на пасеке у Романа с самого утра стоит гул трудовой, вроде даже радостный, точно музыка благополучия и согласия, - верный признак того, что племя пчелиное чувствует себя нормально, никаких у него жалоб. Надо было видеть, как ходит Роман среди расписных своих рамковых, терпеливо выслушивает их тихо гудящую жизнь, а то и сам что-то приговаривает, должно, чтобы не болели да дружнее носили нектар из ближних и дальних цветов. Иногда хозяин даже ухом припадает к улью, как врач к сердцу больного, внимательно слушает, что там сейчас происходит, как пчелиное семейство ведёт себя сейчас. Если бы что не в порядке, встревожились бы тут же, загудели бы тут же, обеспокоено, нервно, раздражённо. Воздух, однако, тогда ещё был чист, смогами не смердело,  до ядохимикатов далеко – Романовы пчёлы ещё там ровно гудят.
     - Мудрый в ульях народ, - говорит нам хозяин, когда мы, напившись обыкновенной, из колодца, не звёздной воды, ещё какое-то время топчемся под журавлём, рассматривая владения «пчелиного атамана». – Всё у них разумно устроено, хлопцы, во всём лад и порядок. Трутней просто терпеть не могут, зато матка в каком почёте… Между собой на удивление дружно живут, не воюют – кто их только учит. Как-нибудь покажу вам, как заботливо кормят они друг дружку весной, когда ещё хилые, слабенькие… Ну и, понятное дело, не только табак но и кривду чувствует пчела, такое это создание. Чуть что не по ней, сразу загудит сердить, известит, чтобы и вы, люди, знали. Но уж когда в цветке купается, когда нектар берёт – вот тогда вы к ней наклонитесь, совсем другая музыка будет… И погоду это создание чует лучше нас. Если с утра пчёлы весело, живо летают, так и знайте: день будет погожий, солнечный. А трудолюбие их известно: работа – это и есть для них настоящая жизнь. И вряд ли кто видел, как умирает пчела: летает до последнего, она и умирает в полёте!..
                Олесь Гончар «Твоя заря»

                ***
(Пьянство)

Вино в бутылке рыбой молчит, а в человеке медведем рычит.
Водка и труд рядом не идут.
Что ни специалист, то пьяница.

     Действие алкоголя сказывается своим губительным влиянием на качестве и количестве нашей работы, на нашем здоровье, в том числе и на здоровье нового поколения, на нашей семье и на всём нашем быту.
                А.В. Луначарский

     …Особенно тревожило Толстого распространение пьянства среди молодёжи, женщин, его пагубное влияние на будущее потомство. Гневно осуждал писатель и пьянство людей образованных, которые, по его мнению, должны служить примером для простого народа. «…Все знают, что пьянство дурно. Но вот пьянствуют образованные, просвещённые люди, и они вполне уверены, что тут не только нет ничего стыдного и дурного, но что это очень мило, и с удовольствием и смехом пересказывают забавные эпизоды своего прошедшего пьянства», - пишет Л.Н. Толстой в статье «Праздник просвещения 12-го января». И даже: «Ужасно то, что люди, стоящие, по своему мнению, на высшей ступени человеческого образования, не умеют ничем иным ознаменовать праздник просвещения… как только тем, чтобы в продолжение нескольких часов сряду, пить, курить и кричать всякую бессмыслицу; ужасно то, что старые люди, руководители молодых людей, содействуют отравлению, которое, подобно отравлению ртутью, никогда не проходит совершенно и оставляет следы на всю жизнь (сотни и сотни молодых людей в первый раз мертвецки напились и навеки испортились на этом празднике просвещения, поощряемые своими учителями), - подчёркивал Л.Н. Толстой в этой статье и продолжает, - …прежде чем говорить о каких-нибудь возвышенных чувствах и предметах, надо освободить себя от низкого и дикого порока пьянства, а не в пьяном виде говорить о высших чувствах».
     Толстой считал вредными разговоры некоторых ретивых поборников «национальных особенностей» о том,  что пьянство на Руси – вековая традиция и бороться с им бессмысленно. Несмотря на доводы скептиков, он горячо уговаривал крестьян менять укоренившиеся привычки, изъять и вино, и водку со свадеб, дней рождений, поминок, ибо водка не прибавляет радости, как не убавляет она и горести.
     Не блажь то была «яснополянского старца», а боль сердца писателя и гражданина.
                Л.И Малинина

     …потом подали напитки – густое пиво и бутылки водки, очень крепкого напитка, который русские потребляют в неимоверном количестве.
     Конечно, нельзя было требовать лучшего в трактире небольшого села, затерявшегося в глуши черноморского побережья…
                Жюлю Верн «Упрямец Керабан»

     …Здесь кстати упомянуть о том, что многие из даровитых и в особенности гениальных людей злоупотребляли спиртными напитками. Не говоря уже об Александре Великом, который под влиянием опьянения убил своего лучшего друга и умер после того, как десять раз осушил кубок Геркулеса, самого Цезаря солдаты часто приносили домой на своих плечах. Сократ, Сенека, Алкивиад, Катон, а а в особенности Септимий Север и Махмуд 2 до такой степени отличались невоздержанностью, что все умерли от пьянства, вследствие белой горячки. Запоем страдали также Коннетабль Бурбонский, Авиценна, о котором говорят, что он посвятил вторую половину своей жизни на то, чтобы доказать всю бесполезность научных сведений, приобретённых им в первую половину, и многие живописцы, например Караччи, Стен, Барбателли, и целая плеяда поэтов – Мюрже, Жерар де Нерваль, Мюссе, Клейст, Майлат и во главе их Тассо, писавший в одном из своих писем: «Я не отрицаю, что я безумец; но мне приятно думать, что моё безумие произошло от пьянства и любви, потому что я действительно пью много».
     Немаль пьяниц встречается и в числе великих музыкантов, например Дюссек, Гендель и Глюк, говоривший, что «он считает вполне справедливым любить золото, вино и славу, потому что первое даёт ему средство иметь второе, которое, вдохновляя, доставляет ему славу». Впрочем, кроме вина он любил так же водку и, наконец, опился ею.
                Ч. Ломброзо «Гениальность и помешательство»

Спустя несколько дней Николай (поэт, Николай Рубцов) зашёл к нам пьяный, мрачный, раздражённый. Покачиваясь на стуле, что-то говорил о смысле жизни поэта, начал было развивать какую-то умную мысль, но тут снова заговорило его «абсолютное безумие». Я смотрела на него, совсем другого Колю, неухоженного, нетерпимого, и уж вроде начинала сомневаться: один ли и тот же человек Николай Рубцов, написавший много прекрасных стихов, и этот, измождённый выпивкой, косноязычный, растрачивающий себя и свой талант так безрассудно.
                Мария Корякина-Астафьева «Знаки жизни»

В этом доме снова пляшут
И что-то хриплое поют,
Руками неуклюже машут
И водку огненную пьют…
Такая жизнь ему досталась,
Как одинокий инвалид
Он отрешённо и устало
Глазами тусклыми глядит.
               В. Белкин «Пьяный дом»

     После аванса в Митькиной комнате собиралась компания. Сперва перекинулись в картишки, потом выбили пробку из бутылки, опорожнили и всё остальное, завязался сам собой задушевный разговор.
     - Горькая, чертовка, а самую чёрствую душу размягчит и отогреет, - вздохнул пожилой монтажник, целуя в донышко пустой стакан. – На святая святых, можно сказать, замахиваются комсомольцы. Мужик потому и мужик, что табачок курит, водочку пьёт и бабёнок того самого… любит.
                Николай Мирошниченко «Человек, сын человеческий»

Не водись-ка на свете вина,
Тошен был бы мне свет.
И пожалуй – силён сатана! –
Натворил бы я бед.
        Н.А. Некрасов «Вино»

     Он был ремесленником, ему было 23, после работы он любил зайти в кабак, выпить водки. У него было двое маленьких детей, жене часто было не на что купить им еду, и тогда она шла просить милостыню. Однажды ремесленник пришёл домой, как обычно, навеселе, и увидел в своей лачуге молодого батюшку. Батюшка держал на руках маленького сынишку ремесленника, что-то ему ласковое говорил, а тот серьёзно слушал. Ремесленник собрался было ругнуться: кто его звал, и нечего ходить по чужим домам – но взгляд у священника был такой ласковый и одновремённо серьёзный, что ремесленнику стало совестно. А священник словно прямо в душу своими глазами заглядывал и говорил приветливо.
     - У вас, в вашей каморке, - настоящий рай. Потому что там, где дети – там всегда тепло и хорошо душе. И жена у вас какая заботливая. Так стоит ли этот рай менять на кабацкий чад? Взгляните, как детишки вас любят, и как на вас похожи. Вам, конечно, трудно живётся, я понимаю, потому вы и в кабак заходите. Вы в этом совсем не виноваты, это жизнь тяжёлая виновата. Только кабак разве кому жизнь улучшил?
     Поговорил молодой батюшка с ремесленником и направился к двери. А ремесленник сидел, потупившись, и плакать ему хотелось от стыда за самого себя. В тот вечер он поклялся никогда больше водки не пить, и эта клятва спасла его, помогла вырастить хороших сыновей…
                В. Воскобойников «Дивный дар»

     От вешалки Александр подвинулся на середину избы и, потирая руки, довольно говорил:
     - Самовар готов? Вот и хорошо! Варенька, нам бы огурчиков и ещё чего-нибудь… Понимаешь?
     - Понимаю, понимаю, - насмешливо говорила Варя, - где огурцы, там и пьяницы.
     - Да нет! – Александр посуровел и строго посмотрел на жену. – Мы только для отдыха. Утрудились! Зябь подняли… Надо же с окончанием-то сезона! И к тому же едем на ремонт…
     - Ты не обижайся, Саша, я пошутила, - серьёзно, с ноткой виноватости ответила Варя. – Это хорошо, что вы собрались выпить за столом, а не за столбом…
                М. Шошин «Меж высоких хлебов»

     Бородатын старички, на суглинке, по песчаным буграм, возле левад засевают клинышками жито. Сроду не родится оно, издавна десятина не даёт больше тридцати мер, а сеют потому, что из жита самогон гонят, яснее слезы девичьей; потому, что исстари так заведено, деды и прадеды пили, на горбе казаков Области Войска Донского, должно, недаром изображён был пьяный казак, телешом сидящий на бочке винной. Хмелем густым и ярым  бродят по осени хутора и станицы, нетрезво качаются красноверхие папахи над плетнями из краснотала.
     По тому самому и атаман дня не бывает трезвым, потому-то все кучера и пулемётчики пьяно кособочатся на рессорах тачанок.
                М. Шолохов «Родинка»

     Осталось у мужика ещё больше лишнего хлеба. И не знает мужик, что с ним делать.
     И научил работник мужика затереть хлеб и вино курить. Накурил мужик вина, стал сам пить и других поить. Пришёл чертёнок к Набольшему и стал хвастаться, что заслужил краюшку. Пошёл Набольший посмотреть.
     Пришёл к мужику и видит – созвал мужик богачей, вином их угощает. Подносит хозяйка вино гостям. Только стала обходить, зацепилась за стол, пролила стакан. Рассердился мужик, разбранил жену.
     - Ишь, - говорит, - чёртова дура! Разве это помои, что ты, косолапая, такое добро наземь льёшь?
     Толкнул чертёнок Набольшего локтём: Примечай, - говорит, - как он теперь не пожалеет краюшки».
     Разбранил хозяин жену, стал сам подносить. Приходит с работы бедный мужик, незваный; поздоровался, присел, видит – люди вино пьют; захотелось и ему с устали винца испить. Сидел-сидел, глотал-глотал слюни, - не поднёс ему хозяин; только про себя пробормотал: «Разве на всех вас вина напасёшься!»
     Понравилось и это Набольшему чёрту. А чертёнок хвалится: «Погоди, то ли ещё будет!»
     Выпили богатые мужики, выпил и хозяин. Стали они все друг к дружке подольщаться: друг дружку хвалить и масленые облыжные речи говорить.
     Послушал, послушал Набольший, - похвалил и за это. «Коли, - говорит, - от этого питья так льстить будут да друг дружку обманывать, они у нас все в руках будут». «Погоди, - говорит чертёнок, - что дальше будет; дай они по другому стаканчику выпьют. Теперь они, как лисицы, друг перед другом хвостами виляют, друг дружку обмануть хотят, а погляди, сейчас, как волки злые сделаются».
     Выпили мужики по другому стаканчику, стала у них речь погромче и погрубее. Вместо масленых речей стали они ругаться, стали друг на друга обзываться, сцепились драться, исколупали друг дружке носы. Ввязался в драку и хозяин, избили и его.
     Поглядел Набольший, и понравилось ему и это.
     - Это, - говорит, - хорошо.
     А чертёнок говорит: «Погоди, то ли ещё будет! Дай они выпьют по третьему. Теперь они, как волки остервенелись, а дай срок, по третьему выпьют, сейчас, как свиньи сделаются».
     Выпили мужики по третьему. Рассолодели совсем. Бормочут, кричат сами не знают что и друг дружку не слышат. Пошли расходиться – кто порознь, кто по двое, кто по трое, - повалялись все по улицам. Вышел провожать гостей хозяин, упал носом в лужу, измазался весь. Лежит, как боров, хрюкает.
     Ещё больше понравилось это Набольшему.
     «Ну, - говорит, - хорошо питьё ты выдумал, заслужил краюшку. Скажи ж ты мне, - говорит, - как ты это питьё сделал? Не иначе ты сделал, как напустил туда сперва лисьей крови: от неё-то мужик хитрый, как лисица, сделался. А потом – волчьей крови: от неё-то он обозлился, как волк. А под конец подпустил ты, видно, свиной крови: от неё-то он свиньёй стал.
     - нет, - говорит чертёнок, - я не так сделал. Я ему всего лишь только и сделал, что хлеба лишнего зародил. Она, эта кровь звериная, всегда в нём живёт, да ей ходу нет, когда хлеба с нужду рождается. Тогда он и последней крошки не жалеет, а как стали лишки от хлеба оставаться, стал он придумывать, как бы себя потешить. И научил я его потехе – вино пить. А как стал он Божий дар в вино курить для своей потехи, поднялась в нём и лисья, и волчья, и свиная кровь. Теперь только бы вино пил, всегда зверем будет.
     Похвалил Набольший чертёнка, простил его за краюшку хлеба и у себя в старших поставил.
                Л.Н, Толстой «Как чертёнок краюшку выкупал»

            Пьяница
                Н.А. Некрасов 1845 г
Жизнь в трезвом положении
Куда нехорошо!
В томительном борении
Сама с собой душа.
А ум в тоске мучительной…
И хочется тогда
То славы соблазнительной,
То страсти, то труда.
Всё та же хата бедная –
Становится бедней,
И мать-старуха бледная –
Ещё бледней, бледней.
Запуганный, задавленный,
С поникшей головой,
Идёшь, как обесславленный,
Гнушаясь сам собой;
Сгораешь злобой тайною…
На скудный твой наряд
С насмешкой неслучайною
Все, кажется, глядят.
Всё, что во сне мерещится,
Как будто бы назло,
В глаза так и мечется
Роскошно и светло!
Всё – повод к искушению,
Всё дразнит и язвит
И руку к преступлению
Нетвёрдую манит…
Ах! Если б часть ничтожную!
Старушку полечить,
Сёстрам не роскошную
Обновку подарить!
Стряхнуть ярмо тяжёлое,
Гнетущего труда, -
Быть может, буйну голову
Сносил бы я тогда!
Покинув путь губительный,
Нашёл бы путь иной.
И в труд иной – спасительный –
Поник бы всей душой.
Но мгла отовсюду чёрная
Навстречу бедняку…
Одна открыта торная
Дорога к кабаку.

                ***