Глава 3. Не говори гоп

          

       После отъезда высокого гостя в Москву, я вплотную занялся  подготовкой к побегу. Вдруг возьмут, да и заберут на повышение в центральный аппарат. При таком раскладе.
       Для осуществления замысла следовало обзавестись паспортом  гражданина Франции, разыграть свою трагическую кончину, а потом сесть на один из   авиалайнеров Марсель - Тхимпху   в качестве туриста. 
       Почему именно  в   Тхимпху?  Отвечаю.
       Лететь сразу в Китай  было чревато.
       После   «культурной революции» и смерти  великого Мао, он все еще оставался достаточно закрытой страной,  где каждый прибывающий туда европеец  попадал в поле зрения  китайских спецслужб и порою исчезал. Бесследно. Что, естественно, меня не устраивало.
       Кроме того виза в Китай  давалась всего на тридцать дней. А после истечения срока, иностранцы выдворялись.
       Тхимпху же был столицей  королевства Бутан  в Гималаях, которое граничило на севере с «Поднебесной», откуда  можно было пробраться в Тибет под видом странствующего монаха. А до этого пройти  школу в одном из буддийских монастырей. Обучившись  образу жизни  и повадкам.
       Паспорт я приобрел за 500 франков, использовав одного из своих агентов, имевшего  знакомых в   полиции Марселя.  Как и наша милиция, она была продажной, а потому за деньги  исполняла  все. Вопрос был только в цене товара. 
       По  документу я значился  Этьеном Готье  тридцати  лет отроду, уроженцем местечка Руссильон в Провансе.
       Теперь следовало обставить  свое исчезновение, преподнеся его как несчастный случай.
       Это было тоже несложным.
       С  момента прибытия к новому месту службы, по выходным я регулярно посещал на машине Лазурный  берег, который часто называют французской Ривьерой.
       Там загорал на пляжах и купался в море, а через пару месяцев купив акваланг, продолжил занятия дайвингом. Он и должен был помочь исчезновению Волобуева.
       Накануне побега, который был намечен на очередной выходной, я прихватил из тайника бриллианты, упрятав их в  зажигалку «Зиппо», а из  сейфа  в кабинете   часть наличных франков, оставив пару сотен для будущего дознания. Чтобы его запутать.
       Затем  рассказал двум коллегам,  что собираюсь в субботу навестить пляж в районе  местечка Сен-Тропе  и поплавать в море с аквалангом.
       - Смотри не потони, - сказал один. Брюзга и перестраховщик.
       - Типун тебе на язык, - рассмеялся я. - Не первый раз замужем.  А про себя подумал: - хорошо сказал. Для  последующего разбирательства.
       В пятницу,  после службы, заправив автомобиль, я погрузил в него акваланг,  комплект запасной одежды с обувью, запер квартиру  и выехал в суету марсельских улиц.
       Затем, оставив город позади, взял курс на Лазурный берег.  Слева поплыл непередаваемый ландшафт приморских Альп с платановыми лесами, рощами  и виноградниками; справа, в лучах заходящего солнца, до горизонта синело море.
       В  пригород Сен - Тропе я въехал спустя два часа, когда в небе зажглись  звезды  и остановился   в небольшом  мотеле на берегу. К нему примыкал длинный песчаный пляж, со стороны которого  доносило шорох прибоя.
       Получив у шоколадной мулатки ключи и поднявшись  со спортивной сумкой,  внутри которой покоился акваланг, в номер, я для начала принял душ, вслед за чем спустился  вниз, где с удовольствием поужинал в кафе на открытой террасе. 
       Гостей было немного - в основном  бледные туристы из северной Европы, обстановка располагала к отдыху и умиротворению.
       Я сидел в плетеном кресле за таким же столиком, потягивая молодое вино, курил «гавану», уставившись вдаль,  и в мыслях прощался с Францией. 
       Здесь мне было хорошо,  словно  в песнях  Мирей Матье,  на одном из концертов которой удалось побывать в Париже.
       Понастальгировав еще  часок, поднялся  к себе и  улегся в постель.      Чекист накануне важной операции должен  непременно отдохнуть. Так учили в Высшей школе.
       С первыми лучами солнца я пробудился, зевнул  и, шевеля пальцами на ногах (так было лучше думать),  прокрутил в голове все, что предстояло сделать.
       Далее был завтрак, состоявший из круассанов с чашкой кофе, утренняя сигарета, а затем поездка в аэропорт Сен-Тропе, именуемый «Ла Моль».  Там  Этьен Готье, то бишь новый я, приобрел билет  в столицу королевства Бутан - город  Тхимпху.
       Рейс выполняла компания «Эр-Франс», время вылета в 17 часов и прощай Европа.
       По дороге назад  «гражданин Франции»  въехал в тенистую рощу кипарисов на берегу в полукилометре от пляжа, где  располагался мотель (там было пустынно), и извлек из багажника пакет с одеждой.
       Далее сунул туда паспорт с билетом, бумажник и зажигалку с сигаретами,   после чего  оглядевшись по сторонам,  зарыл пакет в песок меж  двумя  приметными валунами.
       - Так, -  отряхнув руки,  сказал  сам себе. -  Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
       Спустя еще час, оставив «Рено» на стоянке у мотеля, а в номере  свой  дорожный  гардероб с документами на имя  служащего советского  консульства Никиты Волобуева, я шлепал ластами по песку к ласкового шипящему пеной,   ультрамарину моря.
       Плечи оттягивал акваланг,  из шезлонгов  под пляжными зонтами, на дайвера  сонно взирали  принимающие солнечные  ванны   туристы.
       Забредя  в воду по  грудь, я включился в аппарат, послал  последнее «прости» родному консульству  и погрузился в таинственный  мир глубин. Где нет общественного устройства, политики и  социальных различий.
       Средиземное море значительно отличалось от Черного. Вода в нем была более теплой и прозрачной,  а живой и растительный мир  гораздо богаче.
       Помимо уже знакомых мне пород рыб, тут и там возникали  неизвестные, отдельными особями, а то и стаями;  внизу колыхались  поля  самых разнообразных   водорослей, меж которых там и сям, проглядывались окаменелости кораллов.   
       Отплыв метров на пятьдесят от берега и пуская пузыри, я осмотрелся, выбирая нужный  курс,  после чего, работая ластами, заскользил  в подсвеченной  солнцем   воде, вдоль побережья. 
       Вынырнув почти в нужном месте, сделал необходимую поправку на девиацию*, вновь погрузился и хорошо провентилировал легкие.
       После этого, задержав дыхание,  стащил с себя акваланг,  зарыл его в песок под  группой актиний, навалив сверху обломок известняка, а потом, всплыл к  бликам  света на поверхность.
       До рощи с  кипарисами оставалось метров двадцать пять, и я их неспешно проплыл брасом*.
       Выйдя  на берег, отряхнулся  (кругом было тихо), прошел  к знакомым валунам и, усевшись на один,  немного обсох под легким бризом. Далее, взглянув на наручные  часы-амфибию,   извлек свой  пакет, облачился в летний  костюм и шляпу со штиблетами, а потом, щелкнув зажигалкой,  закурил. После морской прогулки -непередаваемое удовольствие.
       Чуть позже, с видом праздношатающегося, засунув руки в карманы белых штанов и насвистывая,  я вышел  из тени деревьев на солнце, пошагав  к недалекой, с  проносившимися автомобилями дороге.
       Там вскоре поймал такси, за рулем которого сидел  жизнерадостный араб, которому  я коротко бросил, -  в Ла Моль, приятель!
       - Слушаюсь, месье, -  блеснул он белоснежными зубами.
       Аэропорт жил своей обычной  жизнью.
       На бетонной полосе  взлетали и приземлялись  самолеты, в прохладном, с кондиционерами, зале ожидания неспешно передвигались или сидели в креслах  представители самых разных наций; томный девичий  голос  под сводом, на двух языках  вещал о времени регистрации и отправления  рейсов.
       Поскольку до моего оставалось полтора часа, я по привычке  обошел аэропорт, наблюдая за обстановкой.  Ничего  настораживающего  не наблюдалось. Служащие в  голубой униформе привычно занимались своими делами,  изредка возникавшие  французские ажаны* тоже подозрений не внушали.
       Регистрация пассажиров у стоек и досмотр багажа   выглядели простой формальностью. Время  глобального террора  было впереди, мир находился в относительном равновесии и  покое.
       Дабы не привлекать к себе внимания  отсутствием  личных вещей, я прошелся по многочисленным магазинчикам  зала ожидания, где  купил   фирменный   «дипломат», куда поместил приобретенные здесь же электробритву,  укомплектованный всем необходимым  несессер, а также шорты, сандалии и футболку.
       После этого у меня осталось две тысячи франков, которые в  Бутане составляли целое состояние.
       Удовлетворившись покупками, я почувствовал голод и решил подкрепиться. Для чего вознесся   эскалатором на второй  этаж, зайдя в один из  ресторанов.
Здесь тоже царили прохлада и покой, немногочисленные посетители  тихо звякали приборами.
       Усевшись за свободный столик, откуда открывался вид на взлетную полосу с синевшими  вдали горами,   опушенными  перистыми облаками, я,  неспешно просмотрев меню,  подозвал официанта.
       - Зеленый салат с сыром, филе-миньон с грибами, миндальное пирожное и кофе, - сделал ему заказ.
       -  К филе у нас отличное бургундское, урожая 1965-го, - наклонился    ко мне усатый гарсон*. - Рекомендую.
       -  Хорошо. Несите бутылку.
       Салат оказался выше всяких похвал, мясо жестковатым, а вино на уровне.
       Когда официант, унеся  посуду,  доставив горячий кофе с эклером, в теле расплылась приятная истома.
       Я  снова закурил и, прихлебывая,  обжигающий «бурбон»*, предался  мечтам о Бутане.
       Все, что можно было узнать об этой стране, почерпнул в справочниках.
       Там значилось, что это маленькое буддийское монархическое государство, расположенное в Гималаях, между Индией и Китаем. На протяжении многих столетий мир не ведал о существовании этой крошечной экзотической страны с населением всего лишь семьсот тысяч человек.
       Именно поэтому границы Бутана  до сих пор окутаны пеленой загадочности и   местного колорита, несколько непривычного для современного европейского жителя. 
       Затерянное высоко в горах государство Бутан - это последнее оставшееся буддийское королевство. Здесь царит конституционная монархия, а возглавляет страну Джигме Сингье Вангчук из  древней династии.  Имидж  Бутана в первую очередь формирует глубокая приверженность местного народа своим культурным традициям.
       Страна не стремится избирать современный путь развития цивилизации, к примеру, о телевидении там узнали только к концу века.   
       Но при этом в ней живут поистине счастливые люди.
       Тибетские хроники XVIII века сохранили множество имен этого загадочного государства, среди них: Спрятавшаяся Святая Страна, Южная Долина Целебных Трав, Лотосовый Сад Богов.
       Современники же выделяют две наиболее популярные версии: Бху-Утан - «горная страна», либо Бхот-Ант- «юг Тибета». При этом сами бутанцы всегда называли свое государство Друк Юл, что в переводе означает «Страна Дракона-Громовержца» (вероятно, это связано с сильными грозами, которые случаются в данной местности довольно часто).
       Археологические раскопки свидетельствуют о том, что цивилизация на территории Бутана зародилась в глубокой древности - примерно во втором тысячелетии до нашей эры. Однако сведений об истории государства до наших веков практически не дошло.
       Известно, что первыми европейцами, посетившими страну, были португальцы. На дипломатический «контакт» с другими государствами королевство вышло лишь в конце XVIII века.
       Несмотря на то, что Бутан считается «страной третьего мира», народ его здравствует и процветает, а связано это с тем, что экономическое развитие страны измеряется не «внутренним валовым продуктом», а «валовым национальным счастьем».
Это единица измерения качества жизни бутанцев, которая включает в себя прежде всего сохранность морально-нравственных ценностей.
       Придумал ее четвертый король Бутана в 1972 году, он был убежден: «счастье народа важнее процента ВВП». Кстати сказать, «валовое национальное счастье» в стране планируется заранее, на пять лет вперед, при этом прогресс осуществляется крайне медленно, дабы не разрушить культурные и семейные ценности, приверженность буддизму и первозданность природы.
       Первое, что отличает страну  - это чистота. На каждом шагу стоят урны. Местные жители очень обеспокоены экологией своей страны, поэтому даже в самом бедном районе королевства нет мусора, в отличие, например, от соседствующих Индии или Непала.
       Еще одна колоритная особенность - это здания, внешне напоминающие малахитовые шкатулки.
       В 70-х годах действующий монарх издал указ о том, что все сооружения (начиная от жилых домов и заканчивая аэропортом) должны быть расписаны традиционными орнаментами. С тех пор так и повелось.
       Восемьдесят процентов населения Бутана - это сельские жители, поэтому жизненный уклад здесь деревенский. Жилые дома все однотипные, имеют по три этажа: на первом располагается хлев, на втором - кухня, спальня и молельная, а на третьем - чердак для сушки сена и хранения ненужного хлама.
       В каждом жилище повсюду развешаны портреты короля и его супруги, жители Бутана искренне любят и почитают их всем сердцем. На крыше дома обязательно должен развеваться традиционный флаг - хатаги (это полотна белой ткани с молитвами).
       Все бутанцы в обязательном порядке придерживаются национального дресс-кода, на местном языке он называется Дриглам Намжа.  Мужчины должны носить гхо (тяжелый халат длиной до колен, подвязанный поясом), а женщины - блузки, поверх которых накидывается прямоугольный кусок ткани (кира).
       В городе Паро располагается один из важнейших буддийских объектов в мире - монастырь Такцанг («гнездо тигра»), построенный на скале высотой более одного километра. Это самый известный памятник Бутана.
      Еще одна не менее привлекательная реликвия королевства - Курджей Лхакханг - храм, возведенный вокруг пещеры с отпечатком тела буддийского гуру Ринпоче на стене. Он находится в городе Джакар.
       Путешествующий по Бутану заметит также на территории всей страны большое изобилие дзонгов (древних крепостей), которые сегодня служат резиденциями гражданской и монастырской администрации каждого района.
       Природа в Бутане поражает своим великолепием. Здесь насчитывается девятнадцать горных вершин высотой более семи километров, среди них священная гора Джомолхари   и высочайшая точка КоролевстваБутан - гора Кула-Кангри.
       Климатические условия разнятся в зависимости от того, в какой части страны вы находитесь: от теплых и влажных джунглей на юге (на границе с Индией), до вечных ледников на севере (на границе с Тибетом).
       В западной, центральной и восточной частях погода скорее напоминает европейскую. С каждым годом все больше и больше туристов открывают для себя экзотические красоты Бутана. Однако приезжих по-прежнему здесь немного.
       - Да, - думал я. - В этой сказочной стране  можно будет почерпнуть немало  полезного и немного попрорицать.  А затем  отправиться в Тибет,  где заняться этим по полной программе.
       Столь радужные размышления прервало очередное сообщение, донесшееся из динамиков - начиналась регистрация  на Тхимпху.
       Я расплатился с официантом, дав ему щедрые чаевые, на что тот довольно осклабился «мерси», после чего взял свой дипломат, спустился вниз и направился к стойке регистрации.
       Там уже находились несколько десятков пассажиров,  у которых поочередно проверяли паспорта с билетами  две миловидные девицы  с ногами от плеч и в коротких мини юбках 
       Процесс занял не более  пятнадцати минут, далее  последовал таможенный досмотр - поверхностный и формальный, вслед за чем всех пригласили к выходу  на взлетную полосу, у  которого  вылетавших ждали два  яркой окраски автобуса.
       Ведомые сопровождающей мы  погрузились в них, гармошки дверей бесшумно закрылись, и транспортные средства мягко покатили один за другим по серому бетону.
       Спустя  непродолжительное время они встали  у  белоснежного «Конкорда», хвостовое оперение которого было расцвечено  колерами  французского национального флага.
       К описываемому времени это был один из лучших воздушных лайнеров, используемых на дальних магистралях, с крейсерской скоростью более двух тысяч километров в час и дальностью полета  сверх семи тысяч.
       У борта лайнера уже стоял трап,  мы выгрузились, и посадка началась.
Кукольного вида стюардесса,  взглянув на мой билет, кивнула изящной головкой с прической «а - ля гарсон», предлагая войти в салон, после чего я ступил на борт воздушного судна.
       Оно впечатляло размерами  и комфортом.
       Пассажирский  отсек с двумя рядами кресел, увенчанных белоснежными чехлами, терялся вдали, все было отделано хромом и пластиком, под ногами пружинила ковровая дорожка.
       Мое место было в средней части самолета, крайним справа у иллюминатора. Я  сунул  дипломат  в  ячейку ручной клади у подволока*,  после чего уютно расположился в кресле.
       Соседом сбоку оказался высокий, средних лет  латинос*, с орлиным профилем и в темных очках, угнездивший на коленях    футляр со скрипкой.
       - Буэнас тардес, амиго*, -  улыбнулся он, перехватив мой взгляд.    После чего добавил на французском, - я музыкант,  лечу в Бутан на гастроли.
       - Похвально,- кивнул я. - Желаю удачи. И тоже  изобразил улыбку.
       Вскоре посадка закончилась, трап укатил  в сторону,  а стюардессы совершили предполетный ритуал. Одинаковый во всех авиакомпаниях мира.
Далее  на переборках зажглись таблички «но смокинг», послышался свист запускаемых  турбин - лайнер плавно покатил к месту старта.
       Там он на минуту  встал (свист моторов перешел в рев), чуть задрожал корпусом и стал набирать разбег, все убыстряясь.
       Еще несколько секунд  - под крылом поплыла  взлетная полоса, потом зелень рощ, которые сменила бескрайняя  синева моря…
       Турбины умиротворяющее гудели, стюардессы, мило улыбаясь и играя бедрами, развозили на тележках напитки с сувенирами, в салоне царили спокойствие и благодушие.
       Я посетил   приятно пахнущий фиалками туалет «Конкорда», где воспользовался писсуаром, а когда одна из стюардесс оказалась рядом, попросил  у нее коньяк. Который стал смаковать, рассматривая воздушное пространство.
       За иллюминатором плыл воздушный океан, а под ним  расстилалась бесконечность облаков, принимающих самые фантастические очертания. Воздушные замки сменялись  человечьими  профилями голов, те превращались в диковинных зверей с птицами и так далее.
       Коньяк приятно расслаблял, оторвавшись от созерцания   мироздания я зевнул, поставил пустой  бокал на  откинутый перед собой столик и  уснул. Под гул турбин  и убаюкивающий свист вентиляции.
       Мне снился  сказочный  Бутан,  и я в золотой одежде ламы, проповедующий   пастве небывалое.
       Тысячи людей  с благоговением внимали,  в перерывах я  изрекал  мантры*, состояние было близкое к оргазму.
       Потом кто-то из верующих  громко заорал:  «Всем сидеть!  Не двигаться! Это угон!». 
       Видения исчезли.
       На сиденье сбоку от меня  лежал открытый футляр скрипки, а  рядом, в проходе, высился латинос,  потрясая в руке куцым израильским «Узи»* с торчащим из рукоятки магазином.
       У открытой двери кабины пилотов, направив туда браунинг, что-то орал второй, араб в белом балахоне, а в  хвостовой части, демонстрируя в руке гранату, скалился третий - здоровенный  негр. У меня по коже пошли мурашки.
       - Ни х.. себе, - прошептали губы, а мозг стал лихорадочно соображать, что делать.
       -  Сиди тихо не рыпайся, - тут же дал  внутри совет  чекист. - Как в таких случаях учили.
       - И запоминай их приметы, что б потом дать показания властям, - добавил прокурор. - Это важно.
       -   Не, лучше дай бандиту рядом  в лоб, - возбудился  шахтер.- Что делают, суки!
       -  А потом вырви  ствол и с «Варягом»  вперед! -  призвал   моряк. 
       Внутри все смешалось в противоречиях.
       Как результат, Готье  попытался вскочить и тут же получил от латиноса  удар сионистской железякой по голове.   
       Там вспыхнуло  и  погасло.