4. Submerging the I

4. Подавляя «себя»

Чтобы сделать это, я сначала представлю вам рассказ «Кишки», который опубликовали уже в США и Европе, журнал Плейбой и газета Гардиан, соответственно. «Кишки» - это глава из моей книги «Призраки» 2005 года, сборник связанных между собой страшных историй. «Кишки» далеко не самая печальная история в книге, и я работаю с Плейбоем, чтобы опубликовать еще несколько историй. В ходе недавнего воркшопа другая история из сборника довела одного из авторов до слез, причем так сильно, что ей пришлось уйти в туалет и там приходить в себя.

У рассказа «Кишки» трех-актная структура, состоящих из трех (да, очень правдивых) эпизодов. Повторим изученные ранее писательские навыки: создавать авторитет… использовать «лошадей» или темы… вовлекать читателя, описывая физические ощущения так, чтобы они возникали внутри читателя.

Возможно, последний пункт выполняется в «Кишках» слишком хорошо. Сорок человек потеряли сознание, когда я читал историю на публике. Приношу свои извинения за это, но лучше много ужаса, чем беспросветная скука.

Что этот рассказ делает лучше всего - никакой игры слов - это «подавляет «себя». Я напишу об этом после рассказа.

А пока - Кишки:

Вдохните.

Наберите в легкие как можно больше воздуха.

Эта история продлится ровно столько, на сколько вы сможете задержать дыхание, а потом еще немного. Так что слушайте быстрее.

Один мой друг, когда ему было тринадцать, услышал о «пеггинге». Это когда парня трахают в анал при помощи дилдо. Довольно жестко стимулируют простату, шел слух, что это вызывает бомбические оргазмы без использования рук. В том возрасте мой друг был настоящим сексуальным маньяком. Ему постоянно требовалось что-то, что сносило бы ему крышу. Он идет в магазин за морковкой и вазелином. Чтобы проделать одно маленькое частное исследование. Потом он представляет, как это будет выглядеть - одинокая морковка и баночка вазелина, которые едут по конвейеру прямо к кассе магазина. Вся очередь смотрит. Все догадаются, какое занятие он придумал себе на вечер.

Поэтому мой друг покупает молоко, яйца, сахар и морковку, ингредиенты для морковного пирога. И вазелин.

Как будто он собрался засунуть себе в задницу морковный пирог целиком.

Дома он обстругивает морковку таким образом, чтобы она по форме напоминала член. Он намазывает её вазелином и садится на неё. И ничего. Никакого оргазма. Ничего не происходит, только немного больно.

Потом мама зовет его ужинать. Она кричит ему, чтобы он спускался к столу прямо сейчас.

Он вытаскивает морковку и кладет её, вонючую, липкую к своим грязным вещам под кроватью.

ПОсле ужина он поднимается к себе, но морковки уже нет. Пока он ел свой ужин, мама забрала грязные вещи, чтобы постирать их. Она не могла не заметить эту морковку, над которой он тщательно поработал её кухонным ножом, всё еще блестящую от вазелина.

Этот мой друг теперь месяцами ходит как под черными тучами, ждет серьезного разговора с родителями. Но его не происходит. Никогда. Даже когда он стал взрослым, эта невидимая морковка нависает над каждым Рождественским обедом, над каждым Днем рождения. Каждую Пасху, когда он ищет яйца со своими детьми, внуками своих родителей, эта призрачная морковка висит над ними всеми.

Как что-то слишком ужасное, чтобы дать этому название.

У французов есть такое выражение: «Дух лестницы». По-французски: esprit de l’escalier. Это означает момент, когда ты придумал подходящий ответ, но уже слишком поздно. Например, ты на вечеринке и кто-то оскорбляет тебя. Ты должен что-то ответить. И там, под давлением, все смотрят, ты что-тто произносишь, но как-то неубедительно. А потом ты уходишь с вечеринки…

И в момент, когда ты спускаешься по лестнице - вот оно, волшебство… Тебе в голову приходит идеальный ответ. Это полное унижение.

Это и есть Дух лестницы.

Проблема в том, что даже у французов нет выражения для описания тех глупых вещей, которые ты иногда произносишь под давлением. Этих глупых, отчаянных вещей, о которых ты думаешь или которые выполняешь.

Некоторые поступки настолько низкие, что им невозможно придумать название. Слишком низкие, о них даже говорить невозможно.

Постфактум многие школьные психологи и советники говорят, что пик детских суицидов пришелся на период, когда дети пытались немного душить себя во время мастурбации. Родители находили их в шкафу, полотенце обмотанное вокруг шеи и привязано к перекладине, ребенок мертв. Повсюду мертвая сперма. Родители, конечно, немного прибирались. Надевали на ребенка штаны. Чтобы выглядело… лучше. Намеренно, по крайней мере. Постоянный способ печального подросткового суицида.

У другого моего друга, со школы, старший брат служил моряком и рассказывал, как на Ближнем Востоке дрочат по-другому. Его брат служил недалеко от какой-то верблюжьей страны, где в магазинах продавали модные ножи для вскрытия конвертов. Этот нож представлял из себя узкий серебряный предмет, длинной с вашу кисть, с шариком на конце. Этот брат-моряк рассказывал, как арабы возбуждались, чтобы их член вставал, а потом вводили тонкий металлический стержень себе в член. Дрочили со стержнем внутри, и это делало оргазм лучше. Более интенсивным.

Это как раз тот старший брат, который путешествует по миру, присылая французские фразочки. Русские фразочки. Полезные подсказки по мастурбации.

После этого, однажды, младший брат не пришел в школу. В ту ночь он спросил, могу ли я пару недель относить в школу его домашние задания. Потому что он в больнице.

Он лежит в палате со стариками, которым режут кишки. Им всем приходится смотреть один телевизор. Единственное средство уединения для него - это занавеска. Родители не приходят к нему. По телефону он говорит мне, что родители хотят убить его старшего брата.

По телефону он рассказывает мне, что накануне немного выпил. Лежал у себя в спальне, растянувшись на кровати. Зажег свечу и просматривал старые порно-журналы, готовился подрочить. Это было после той истории, которую он услышал от старшего брата. Этого полезного совета о том, как дрочат арабы. Пацан оглядывается по сторонам, пытаясь найти что-нибудь подходящее для этой цели. Шариковая ручка слишком толстая. Карандаш тоже слишком толстый, к тому же еще и грубый. Но по краю свечки стекает тонкая струйка воска, это то, что нужно. Одним пальцем он сковыривает со свечи немного воска, растирает между ладонями. Получается длинный и тонкий стержень.

Подвыпивший и возбужденный, он вставляет этот воск внутрь, глубже и глубже, прямо в мочеиспускательный канал. Кусочек воска остается торчать, он принимается за работу.

Какие же арабы смышленые, говорит он. Они переосмыслили само понятие мастурбации. Развалившись на своей кровати, ему всё нравится, он не следит за воском. Он уже готов кончить, но воск больше не торчит.

Тонкий восковой стержень был скользким, он проскользнул внутрь. Полностью внутрь. Так глубоко, что он даже не чувствует его в своем члене.

Мама снизу зовет его ужинать. Она кричит, чтобы он спускался прямо сейчас. Этот парень с морковкой и парень с воском разные люди, но мы всем живем похожими жизнями.

После ужина у него начинает болеть живот. Это всего лишь воск, думает он, он просто растает внутри и выйдет вместе с мочой. Теперь у него болит спина. Почки. Он не может стоять прямо.

Пацан разговаривает со мной с больничной койки, на заднем плане слышен гонг, крики людей. Смотрят бейсбол.

Рентгеновский снимок показал всю правду, что-то длинное и тонкое, свернутое в два раза внутри его мочевого пузыря. Эта длинная V-образная штука внутри него, она собирает минералы из его мочи. Становится больше и грубее, на ней оседает кристаллы кальция, она двигается, царапая стенки мочевого пузыря, не давая моче выходить наружу. Почки заблокированы. То немногое, что вытекает из пениса, красное от крови.

Пацан и его родители, вся семья, все смотрят на снимок с доктором и медсестрами, большая V из воска светится белым цветом, он должен сказать правду. Как дрочат арабы. Что рассказал ему старший брат-моряк.

Сейчас, во время нашего разговора, он начинает плакать.

Они заплатили за операцию из денег, отложенных на колледж. Одна глупая ошибка, и он больше никогда не станет юристом.

Засовываешь разные штуковины в себя. Засовываешь себя в разные штуковины. Свечку себе в член или голову в полотенце, мы все знаем, что ничем хорошим это не может кончиться.

Меня подвело то, что я называю Ныряние за жемчугом. Это значит дрочить под водой, сидя на дне самой глубокой части бассейна моих родителей. Делаю глубокий вдох, опускаюсь на дно, быстро снимаю свои желтые плавательные шорты. Я мог там сидеть по две, три, четыре минуты.

Только благодаря мастурбации я увеличил объем своих легких. Если дом был в моем распоряжении, я мог заниматься этим часами. После того, как я все-таки кончал, моя сперма расплывалась по бассейну в виде больших и жирных белковых пузырьков.

После этого я начинал нырять, вылавливая их. Нужно было выловить каждый пузырек, по-отдельности, полотенцем. Вот почему это называлось Ныряние за жемчугом. Несмотря на хлорку в воде, я переживал за сестру. Или, упаси Боже, за маму.

Это был мой самый худший кошмар в мире: моя сестра-подросток, еще девственница, думает, что толстеет, а на самом деле рожает двухголового олигофрена. Обе головы похожи на меня. Я ОДНОВРЕМЕННО отец и дядя.

В конце концов, с тобой случается вовсе не то, чего ты боишься.

Больше всего в Нырянии за жемчугом мне нравились отверстие слива перед фильтром воды и водяной насос. Больше всего мне нравилось раздеваться и сидеть на них.

Как говорят французы: «Кому не нравится, когда лижут задницу?»

И все же, сейчас ты ребенок, который дрочит, а через минуту тебе уже никогда не стать юристом.

Сейчас я сижу на дне бассейна, небо чистое, голубое, виднеется через толщу прозрачной воды в восемь футов над моей головой. Мир беззвучен за исключением сердцебиения в моих ушах. Мои желтые плавательные шорты обвязаны вокруг шеи для безопасности, на случай если друг, сосед, кто-нибудь появится, чтобы уточнить, почему я пропустил тренировку по футболу. Прочное отверстие слива засасывает меня и я ерзаю по нему своей худой белой задницей, чтобы получше уловить это ощущение.

Сейчас у меня достаточно воздуха, член в руке. Родители ушли на работу, у сестры балет. Никого не будет дома в течение нескольких часов.

Моя рука практически доводит меня до оргазма и я останавливаюсь. Выплываю на поверхность, чтобы сделать еще один глубокий вдох. Опускаюсь на дно и устраиваюсь там поудобнее.

Делаю это снова и снова.

Вот почему, наверное, девочкам нравится сидеть у тебя на лице. Этот отсос действует так, как будто ты срешь и не можешь остановиться. Мой член твердеет, задница опустошается, мне не нужен воздух. Пульс бьёт в ушах, я остаюсь под водой, пока звездочки не плывут перед глазами. Ноги вытянуты вперед, тыльные стороны коленей касаются бетонного дна. Стопы посинели, пальцы скукожились от длительного пребывания в воде.

А потом это происходит. Большие белые пузырьки начинают всплывать. Жемчужины.

А потом мне нужен воздух. Но когда я собираюсь оторвать свой зад ото дна, у меня не получается. Я не могу подогнуть ногу. Мой зад прилип.

Врачи скорой помощи сообщат вам, что каждый год около 150 человек тонут таким образом, зажатые сливным отверстием. Туда попадают их длинные волосы или задница, они тонут. Каждый год, множество людей. Преимущественно в штате Флорида.

Люди просто не говорят об этом. Даже французы не рассказывают обо ВСЕМ.

Встаю на одно колено, другая нога все еще поджата, я отталкиваюсь от дна. Я легко отталкиваюсь, не касаясь дна, но и на поверхность не всплываю.

Пинаю воду, гребу руками, я уже на середине пути до поверхности, но выше всплыть не могу. Пульс в моей голове начинает становиться громче и быстрее.

Яркие искорки света вспыхивают перед глазами, я поворачиваюсь и смотрю… но то, что я вижу, не имеет смысла. ТОнкая веревка, напоминающая змею, сине-белая и испещренная прожилками, через которые течет кровь, красная кровь, которая под водой выглядит черной и сразу же уплывает от маленьких разрывов в бледной коже змеи. Внутри змеи можно различить остатки полу-переваренной пищи.

Только такой вариант имеет смысл. Какое-то ужасное морское чудовище, морская змея, которая никогда не видела дневной свет, пряталась в темном углу на дне бассейна, выжидая, чтобы укусить меня.

И вот… я начинаю пинать эту скользкую, жилистую кожу и её вены, и кажется, что она еще больше вылазит из сливного отверстия. Теперь она уже длинной с мою ногу, но все еще плотно держит меня за анальное отверстие. С очередным толчком я продвигаюсь ближе к заветному вдоху. Все еще чувствуя, как плотно змея держит меня на задницу, я уже на один дюйм от освобождения.

Внутри змеи можно увидеть хлопья и орешки. Продолговатую оранжевую таблетку. Это такая большая пилюля, витамин, который мой отец заставляет меня принимать, чтобы набрать массу. Чтобы получить футбольную стипендию. С дополнительным количеством железа и жирными кислотами Омега-три.

Меня спасает то, что я увидел эту пилюлю.

Это не змея. Это моя толстая кишка, которая вытащилась из моего тела. Как говорят доктора, пролапс кишечника. Мои кишки засосало в сливное отверстие.

Врачи скорой помощи скажут вам, что насос пропускает через себя 80 галлонов воды каждую минуту. Это давление в 400 фунтов. Проблемы в том, что внутри мы полностью соединены. Ваш зад - это просто дальний конец вашего рта. Если я ничего не сделаю, а насос ведь продолжит работать - он вывернет  меня наизнанку, пока не доберется до рта. Представьте, что высираете 400 фунтов (180 кг), тогда поймете, как вас может вывернуть.

Могу сказать вам, что кишки особо не чувствуют боли. По крайней мере, не так, как её чувствует ваша кожа. То, что вы перевариваете, доктора называют это фекальными массами. Чуть выше находится химус, пищевая кашица из хлопьев, орешков и круглых зеленых горошин.

Весь этот суп из крови и хлопьев, дерьма и спермы и орешков плавает вокруг меня в бассейне. Даже с кишками, вытянутыми из задницы, держа себя за то, что осталось, даже тогда моим первым желанием было каким-то образом надеть плавательные шорты.

Не дай Бог родители увидят мой член.

Одна рука сжимает кишку у анального отверстия, другая пытается расправить желтые плавательные шорты. Одеть их не представляется возможным.

Если хотите почувствовать, что такое кишки, купите презервативы из кишки ягненка [в США такие производят]. Выньте из упаковки один и размотайте его. Положите внутрь арахисовую пасту. Обмажьте презерватив вазелином и поместите под воду. А теперь попробуйте порвать его. Разделить напополам. Он слишком тугой и эластичный. Он такой скользкий, что его и не удержать толком.

Презерватив из кишки ягненка - это и есть старая добрая кишка.

Вы можете представить, с чем я столкнулся.

Отпустишь на секунду - и ты покойник.

Всплывешь на поверхность, чтобы вздохнуть - и ты покойник.

Ты поплывешь вообще - и ты покойник.

Это выбор между тем, чтобы умереть прямо сейчас или минутой позже.

После работы мои родители найдут большой голый эмбрион, задушенный самим собой. Плавающий в мутной воде бассейна во дворе. Привязанный ко дну толстой веревкой из своих вен и кишок. Полная противоположность ребенку, насмерть задушенному полотенцем во время дрочки. Это ребенок, которого они привезли из роддома тринадцать лет назад. Ребенок, на которого возлагались надежды, что он получит футбольную стипендию, степень магистра. Будет заботиться о них в старости. Все их надежды и мечты. Плавающие здесь, обнаженные и мертвые. А вокруг него большие белковые жемчужины потраченной впустую спермы.

Или это, или родители найдут меня, обвязанным кровавым полотенцем, откинувшимся на полпути от бассейна до телефона, часть кишок болтающаяся вокруг ноги, высунутой из моих желтых плавательных шорт.

О чем даже французы не стали бы рассказывать.

Этот старший брат из ВМФ, он научил нас одной хорошей фразе. Русский фразе. Мы говорим: «Мне это нужно так же, как дыра в голове». А русские говорят: «Мне это нужно, как зубы в заднице».

Mne eto nado kak zuby v zadnitse.

Эти истории о том, как животные перегрызают себе ноги, чтобы выбрать из капкана, так вот любой койот скажет вам, что пара укусов - это ничто по сравнению со смертью.

Да уж… Даже если ты русский, однажды ты захочешь, чтобы у тебя на заднице были зубы.

В противном случае, тебе придется как надо изогнуться. Пропускаешь один локоть за колено и подтягиваешь ногу к лицу. Кусаешь свой собственный зад. Воздух кончается, так что ты перегрызешь всё, что угодно, чтобы вздохнуть еще раз.

Это не то, что захочешь рассказать девушке на первом свидании. Только не это, если хочешь получить хороший поцелуй на ночь.

Если я расскажу вам, как это на вкус, вы перестанете есть кальмары.

Трудно сказать, чем были больше шокированы мои родители: как я попал в беду, или как выбрался. После больницы мама говорила: «Ты не понимал, что делаешь. Ты был в шоке». И научилась готовить яйцо-пашот.

Все эти люди либо испытывают ко мне отвращение, либо сочувствуют.

Теперь люди говорят мне, что я слишком худой. Хозяева на вечеринках затихают и обижаются, когда я отказываются есть жареное мясо, которое они приготовили. Жаркое убивает меня. Жареная ветчина. Всё, что находится у меня в животе дольше двух часов, выходит оттуда такой же едой. Домашняя лимская фасоль или тунец, когда я встаю с унитаза, они плавают там в таком же виде, в каком я их съел.

После резекции кишки вам не так-то просто переваривать мясо. У большинства людей пять футов толстой кишки. Я счастлив, что у меня осталось хотя бы шесть дюймов. Я не получил футбольную стипендию. Не получил степень магистра. Оба моих друга, с морковкой и с воском, они выросли, набрали вес, а я больше никогда не весил ни на килограмм больше, чем в тот день в тринадцать лет.

Другой проблемой было то, что родители отдали кучу денег за тот бассейн. В конечном итоге мой отец сказал сантехнику, что это была собака. Наша семейная собака упала и утонула. Труп попал в сливное отверстие. Даже когда сантехник вскрыл крышку фильтра и извлек оттуда эластичный моток моих кишок с едой и желтой пилюлей внутри, даже тогда мой отец сказал: «Эта собака была чокнутой».

Даже из окна своей комнаты я слышал, как он говорит: «Мы не могли оставить эту собаку ни на минуту».

А потом у сестры не было месячных.

Даже после того, как они поменяли воду в бассейне, продали дом, переехали в другой штат, сестра сделала аборт, даже после всего этого мои родители никогда больше не вспоминали этот случай.

Никогда.

Это было нашей невидимой морковкой.

Вы. Теперь сделайте добротный глубокий вдох.

Я всё еще не могу.

Конец.
Так, вы пережили это. Год назад, когда я впервые читал эту историю на воркшопе в четверг вечером, мои коллеги-писатели немного ежились, много смеялись и никто из них не потерял сознание.

Теперь тема: Подавление «себя»

Первым делом, надо воздать по заслугам писателю Питеру Кристоферу (автору Campfires of the Dead), который рассказал мне о том, как «прятать себя», так он это называл. Теория в том, что можно писать от первого лица, но никто не хочет слушать историю, рассказанную таким образом. Мы сразу ждем, что подобная история будет хвастливой и бахвальной. Героическая история. Никто не хочет слушать эту чушь. В тот момент, когда мы видим местоимение «Я» на странице, мы закрываем книгу. Это выталкивает нас за границы фантазии - точно так же нас раздражает зацикленный на себе человек. Это всегда: я я я, меня меня меня.

Проблема в том, что у истории от первого лица больше авторитета. Она выглядит более реалистичной, чем история от третьего лица. В наше время мы знаем о «вращении», которое каждый закладывает в свою версию реальности - Раш Лимбо против Заговора либеральных СМИ - и тяжело доверять вездесущему рассказчику от третьего лица, который ведет повествование с точки зрения Господа.

Нет, история от третьего лица может показаться неубедительной, даже трусливой, в основном, потому что у нас не появляется дополнительное измерение, через которое мы бы узнали, кто именно рассказывает, и как его повестка влияет на то, какие факты он освещает. Лучший пример, который я могу привести - Великий Гэтсби. Конечно, можно читать это произведение так, как будто Ник Кэрэуэй - честный человек, он даже хвастается своей честностью, но в конце книги мы наблюдаем, как он ведет себе нечестно. В этот момент вся слава Джей Гэтсби находится под вопросом. Был ли он, действительно, так хорош… или Ник сделал его таким, чтобы молодость самого Ника выглядела более романтической и вдохновляющей? Сделал ли сам Ник Джея чудесным, а потом убил его, чтобы его собственная трусость перед своей Среднезападной семьей казалась оправданной?

Видите? Вот какое дополнительно измерение получаешь, используя первое лицо. Можешь играть с честностью рассказчика. Писатели называют это «Ненадежный Рассказчик».

С рассказчиком от третьего лица, конечно, не будешь задавать вопросы о честности Бога. Просто принимаешь это как факт. Конец истории.

Более того, история от первого лица лучше вписывается в «реальный» мир. Рассмотрите такие фильмы, как «Гражданин Кейн» и «Проект Блэр Витч». Они основываются на невымышленном факте. Кейн начинается с кинохроники, репортеры которой составляют структуру повествования. А Блэр Витч берет за основу документальный фильм, который был снят для студенческого проекта. В обоих случаях история базируется на реальном мире, используя действительные факты или контекст для рассказа. Точно таким же способом «Война миров» Орсона Уэллеса заставила запаниковать всю страну, изложив старую историю Х.Г. Уэллса в контексте реально существующей радио-передачи.

Подумайте о том, что рассказчик от первого лица сильней, потому что он ведет повествование в действительном контексте воспоминаний. Великий Гэтсби и Бойцовский клуб читаются как мемуары. Оба представляют так называемую «апостольную выдумку», как кинофильм «Шейн», где простой человек рассказывает о своем герое. Апостол говорит о Мессии - то есть, рассказывает ту же героическую историю, но так, что не становится скучно. Кажется, что эти истории связаны с реальным миром, потому что кажется, что их рассказывают реальные люди. А не какой-то скрытый «Бог».

Напротив, при прочтении историй от третьего лица может возникнуть ощущение, что их пересказывает кто-то, кто боится взять на себя ответственность.

Однако, проблема остается - мы ненавидим это «Я».

Решение? Используйте первое лицо, но прячьте местоимение «Я».

В «Кишках» мы видим только один намек, что повествование пойдет от первого лица - слово «мой» в четвертом абзаце. Это слово будет использовано дважды, пока впервые в тексте не появится «Я», и то только на третьей странице. И только на середине истории, на пятой странице, мы встретимся с рассказчиком. Только тогда мы поймем, что история будет о нем.

А к тому времени читатели уже на крючке. Авторитет установлен   - «медицинскими фактами» (рациональный метод) и смешными/грустными мотивами первых двух эпизодов (эмоциональный авторитет). Поэтому к пятой странице рассказчик уже может рискнуть и показать нам своё «Я» и, наконец, своё реальное лицо.

Другой положительный аспект проявляется, когда выступаешь с чем-то, написанным от первого лица. Это важная часть мастер-классов от Тома Шпанбауэра: громко зачитывать свою работу, чтобы услышать, где «скрипит». История должна читаться с честностью и шармом монолога, как что-то, что актер использовал бы для прослушивания. Первое лицо позволяет вам «стать» героем, так что вы предоставляете слушателю лучшую программу.

Попробуйте писать от первого лица, но после завершения первого черновика - выкиньте из текста как можно больше местоимений «Я». Или спрячьте их. Измените их на «мой», «меня», «моё». Или просто переключитесь на риторическое второе лицо или даже третье лицо. Просто избавьтесь от этих яканий.

Моя проблема - любые истории, начинающиеся с «Я». Это сразу рассредоточивает моё внимание. Но это я так устроен.

Держите эту камеру обращенной не на вас как можно дольше.
Теперь домашнее задание. Для повторения предыдущих тем, просмотрите Кишки еще раз и найдите, где происходит установление авторитета, а также как происходит переход «к телу», чтобы дать читателю ощущение физических реакций. Затем выделите темы. Подсказка: еда - это тоже тема, от морковки до лимской фасоли…

Для дополнительных очков найдите экземпляр Campfires of the Dead и выясните, как Питер Кристофер прячет своё Я.

Для дополнительных дополнительных очков достаньте историю, которую вы написали от первого лица и отработайте вырезание и прятание всех Я. Сначала обведите их. Затем избавьтесь от них. Вы обнаружите, что это переводит фокус внимания читателя от рассказчика и значительно улучшает историю.