Эмпиризм

               
     Эврибади, усиленный краснознаменным галстухом и заплывшими кабаньими глазенками ведающего истину индивидуума, убедительно и непредумышленно рекомендовал сделать правильный выбор между ужасным концом с чугунными яйцами и каракулевой опушкой и ужасом без конца, когда галстухи канут в лету вместе с пиджаками, яйцами и усами, сгниют и осыпятся сгрызенными ниточками на усеянные перхотью плечи продвигающегося в ад всадника без головы, кем и являлся на самом деле Эврибади. Майн Рид, более известный как Муа Бьен в душных, затхлых, обитых алым бархатом борделях Луизианы, твердо стоящих посреди болотистой почвы на сваях, получив секретную документацию Сноудена, стреманулся назвать вещи своими именами и заменил главного героя мстителем испанских прерий, дворец в Испании техасским ранчо, дочь несчастной невестой, Россию заменять не стал, оставил, как есть. Колонией. Больше всего он настрадался с Биаррицем и Панамой, но гениальный сосед и подручный Фенимор Купер во время крокодильей вечеринки присоветовал забить американский болт на мелкие несоответствия и несообразности, поэтому книжка и получилась, они всегда получаются, если положить болт на несущественные детали или фитюльки, по образному выражению и подобию сказавшего сию дичь.
     Прочитав эти строчки, ты скажешь : " Х...ня какая". Не буду с тобой спорить. Действительно, х...ня. Потому держи сказочку. Но не про волшебника из страны Оз, как ты могла бы предвкусить, не про ведьму из Блэр, сказка будет ни о чем, как само существование нашей с тобой  отчизны, и без морали.
     Епилдофорною херней, включенной потрясучей крутояристой судьбой, ведущей в ад из преисподней, смущая ум, вводя в остаток, сливая постепенно в Малый Жус все это и вот это, пришел священный праздник " День шахтера ", сотряс кирпичностенный Кремль, обрушив звезды и Луну. Восстал товарищ Ленин из могилы, потряс мотней и убыл. Бля. За ним, сомкнув ряды, при бороздящих небо пчелах, шершнях, бабочках и лисах, бежал тот малый суслик из мультфильма, что, помнишь, все делил горох, шугался хомяком, кричал речевки, ползал по полям, вздымая хвостик полосатый, смотрел по сторонам и думал о прекрасном. Бежал и х...й бы с ним, как говорится, поется в песнях и молчится, сквозь зубы, приступ тошноты, дрожь злобы, отвращенья, до ненавистных кадров Рифеншталь с сисястыми гимнастами, пучиноглазыми штурмовиками, визжащими в пике сиреной " Штука", мундирной нечистью, флажками, детьми, что лягут на полях сражений за ради Бога и бабла, текущего в офшор, в строительство мечетей, храмов, стадионов, бессмысленной байдою из картона, опойной рожей, тетей Валей, горбатым справедливым мудаком, пузатым иудейским посмешанцем, шайтаном с дикой бородой, Дамбасом, Крымом, всем говном, плывущим по стремнине вниз, в район экватора, туда, где залегла прародина - Зимбабве. И лишь моя молитва - вуду поможет прекратить бесцельные метанья, верь, надейся, жди, придет тот новый Ронни Риган, что спустит в унитаз ублюдочный режим, раз сами мы ничтожны и безумны.
     Захерачив расистский стих, я смотался покурить, вернулся и недовольно покачал головой. Блин, снова огорчу сестренку, сквиртующую при виде упыриных рож знающих, как надо. Но в то же время и порадую, открыв истину. Другие не хуже, нет и отнюдь. Истина проста : п...дец помойке. Можно сменить твоего божка хоть на пришедшего во славе Иисуса, ничего не изменится, ибо менять некому. И мне смешно, когда разные и разнообразные гонят и несут, обещают и благовестят, трезвонят и объявляют войну коррупции. Тут надо объявлять мобилизацию, поголовную. И десантировать всех мобилизованных на тот свет, если он есть, конечно. Вот выход так выход, прикинь, любимая, просыпается какой поляк, смотрит на восток, а там нет никого, до Китая, ни хохлов, ни русских, ни евреев, ни даже башкиристых татар, никого, вообще. И знаешь, что ? Люди по периметру сбросятся на соль. Затарят самолеты - амфибии и засыпят пространство, так, что ни травинки. И будут рассказывать детям мифы и легенды о народе, убившем себя осенью тысяча девятьсот семнадцатого года.