Глава 6. Чужие костры

Чувство виноватости, тоски, неприкаянности не  оставляло Грифа. Ещё с большей силой одолевало чувство разобщённости со всеми, своей ненужности никому. Собственная однокомнатная квартира отталкивала своим нежилым видом. Мусор слоями покрывал пол. Давно не было у него женщины, которая могла бы пройтись по всем углам мокрой тряпкой, и по нему самому сколько-нибудь нежными руками. Перед глазами стояла голая Евочка и смотрела верными щенячьими глазами, но не на него. Агнец закланный. Мамаши, кому растите своих дочерей? Что-то не мог вспомнить Гриф, чтобы на него кто-нибудь так смотрел. Да если б на него так посмотрели! Другие глаза помнил он – злые, насмешливые, усталые, знающие про себя, что на раз, на два, на три и гудбай… («май лав»). Да и тела другие… какие привык рисовать… оплывающие медленно, но верно, со свисающими складками жира…
«Когда-то в молодости было, но всё не так, как думалось и мечталось… своя девчонка из армии не дождалась… и пошло – поехало… Лица, лица, ноги… надо взять себя в руки… Подпространство! Там он сделает себя нужным человеком! Нет, от этого ещё больше мутит. А не пьёт уже дня три… то ли поздно приходит похмелье, или чувство вины…
У кого бы попросить прощения? Кто бы его дал? Ему? Разве не собирался он сам даровать его тем, кого он возьмёт с собой в рай?.. Чем он занимается… в тайне ото всех… ведь это не совсем… что ли… морально… А плевать! Или не плевать? Разве ему всё равно? А Саня плюёт на мораль… а в церковь всё-таки побоялся ночью сунуться… так кто прав? У кого больше прав… нет! Надо хоть куда-нибудь сунуться! От себя не сбежишь! Сбегу!»- решил Федя.
Так, промаявшись до вечера, утомлённый собою, Гриф, наконец, направил свои стопы к самому горячему, весёлому месту под солнцем, в семейное  общежитие для молодожёнов. Жили там и одинокие, правда, но большинство молодых, которые тоже вскорости надеялись стать молодожёнами. Когда-то и он жил в этом муравейнике, пока не дослужился до квартиры. Общежитие было не самое удобное, секционного типа. В каждой секции четыре семьи. В семье от двух до четырёх – пяти человек ютились в маленькой комнатке клетушке. Общая кухня. И так далее. Зато большие площади, под холл и площадки коридора пустовали.
К приёму «погреться у чужого костра» Гриф уже прибегал. Входишь в секцию. Спрашиваешь какую-нибудь  ерундовину, начинаешь разговор  о том, о сём - глядишь, уже вся секция собралась, и активно принимает участие в обсуждении возникающих проблем, сводящихся всегда к одному – какой несчастный человек Гриф. Люди молодые, горячие, не выразив мнения, не пройдут. Кончалось чаще всего советами жениться в глаза, и усмешкой в спину, а то и в открытую. После таких посещений, как правило, себя становилось ещё больше жаль, и думалось о несовершенстве мира, где всё всем достаётся с такими разными усилиями, хотя вдоволь нажалевшись себя, Гриф начинал думать, что он доволен собой, он один и свободен яко птица, и «хлеб насущный днесь» его не волнует.
Итак, в поисках тепла инженер избрал секцию, где жила молодая энергичная женщина, директор местного Дома Культуры. Всякие мероприятия, проводимые в оных местах, Гриф ни в коем случае не посещал, и вообще избегал людных мест, кроме разве общежития. Тем не менее, инстинктивно или сознательно выбрал секцию с директором клуба, дабы её направленность культурно – массовой развлекательной деятельности могла сколько-нибудь способствовать отвлечению Грифа от своих невесёлых дум. Выбрав время, когда все жужжали в ожидании ужинов, а на электрических плитах всё шипело и булькало, он вошёл и попросил сигаретку, спички, и вот уже пошла набирать ход, спотыкаясь, неровная беседа о… о… о… и о, счастье! О, благословенная кипучая энергия и деятельность на благо всем в культурно-массовой работе замечательнейшей директрисы клуба! О, вседоступность! Гриф выудил у директрисы клуба, у этой Лисы Патрикеевны, на которую сама работа накладывает обязательства всем нравиться, но никому ничем не быть обязанной; - он выудил, выбил, добыл собственными усилиями завязать разговор; - он взял с неё слово познакомить его с девушкой по имени Леночка -  Ленушка - Алёнушка… если всё будет хорошо, он решил тут же на ней жениться! Он не будет копаться слишком во внешности. Зеркало на стене давно уже не делало ему комплиментов. Зеркало постарело. Одно то, что девушка чуть ли не на десяток лет его моложе, заставляло думать о лучшем, распаляло его воображение. И вернувшись домой с чувством выполненного долга, он понял – да, именно за этим, чтобы встретиться с Леночкой, он ходил сегодня в общежитие, мялся у чужих дверей, набивался на ужин непрошенным гостем, терпел резкости и кривые улыбки. В благодарность – Гриф считал себя благодарным человеком – он решил взять с собой, в свой строящийся мир сколько-нибудь пар молодожёнов; в любом случае, взять их – вдруг снова понадобятся «чужие костры».
Всю ночь Гриф руководил возведением храмов. Его адская машина захвата народонаселения, настроенная на инженерно – строительную волну одиночек, беспрестанно поставляла новые рабочие руки, отбирая со всего земного шара наиболее сильных и ловких. И тысячам им, живущим далеко друг от друга, и незнакомым между собой; говорящим на разных языках, разного цвета кожи и исповедания, утром едва вспоминался дурной сон, где на них чуть не плиты возили! Там, на красивой земле, они возводили храм Всевышнему, который вырисовывался гордым точёным и хищным профилем – тенью, стоящей за спиной. Это уже был не размазня Федя!
И Гриф чтил себя посланником Бога, который несправедливо претерпевает на земле, и строил себе при жизни царство небесное, где собирался сторицей воздать себе за угнетённые годы!
Ночь продолжалась недолго. Основное строительство начинал Гриф ближе к двум, кончал в четыре, (по земному времени), в пятом. Но и за эти два с хвостиком часа сооружения вырастали на глазах. Работники постоянно заменялись притоком свежих сил, кои выжимались, как сок из лимонов, и уже через пятнадцать минут эти выжатые рабочие лимоны снова отправлялись по Россеям, Англиям, Америкам и прочим странам, в свои столь разные постели. Теоретически – пятнадцать минут отсутствия проходили не замеченными, а практически – Гриф никогда этим не интересовался.