Под фанфары и литавры

(Хвалебная песнь о делах наших скорбных)

Со страниц сайта www.sem40.ru и газеты „Zukunft“ звучат хвалебные оды по поводу отдельных общин Германии, на страницах «Еврейской газеты» хвалебные оды достижениям перемежаются не менее критическими статьями в адрес Центрального совета евреев Германии.

Неизгладимое впечатление на меня произвели статьи: «Мрак и крах?!» М. Герчикова в декабрьском номере «ЕГ» 2007 года и «Что даёт нам община» Иосифа Бака в сентябрьском номере «ЕГ» за 2008 год.

Сплошные звуки фанфар и гром литавр! Хочется мне тоже внести свою хвалебную толику в общий хор. Я, как и Герчиков, «знаком с жизнью многих еврейских общин Германии», а так как он привёл общину Штраубинга в качестве благополучной, то мне сам Б-г велел рассказать о выдающихся достижениях этой общины и той неоценимой помощи, которую оказывает общинам Центральный Совет евреев Германии. Тем более что я тоже не понаслышке знаком с жизнью нескольких общин и могу проиллюстрировать хвалебную оду примерами из жизни и рассказать не только о парадной, но и повседневной жизни общин, за какие «корыта» идет борьба в общинах и Центральном Совете, и как доят Холокост.

Немного истории

Первые беженцы «по еврейской линии» прибыли в Штраубинг в 1993 году по личному приглашению председателя еврейской общины. Через короткий промежуток времени тонкий ручеёк превратился в полноводный поток проходящих через хаймы иммигрантов.

Со слезами на глазах благодарил председатель, заполнивших пустовавший молитвенный зал прибывших, за спасение общины от смерти. Ведь уже долгое время в общине даже по праздникам не было возможности собрать миньян. Председатель общины не мог нарадоваться, глядя на молитвенный зал, в котором по праздникам не хватало места всем желающим, и на переполненную приёмную. Иммигранты не могли нарадоваться благожелательности Председателя, его внимательности, а переводчики, в созданном при общине бюро, были сама услужливость и обходительность. О некоторых нюансах заботы о себе счастливого Председателя иммигранты пока не догадываются. И потому счастливы обе стороны…

А слёзы радости на глазах председателя блестели не зря: во-первых, в хаймах, организованных для еврейских иммигрантов, была, наконец, трудоустроена комендантом малограмотная дщерь председателя. Во-вторых, жильцы организованных общиной хайма ютились в семи-восьмиметровых комнатушках на двоих с двухъярусными кроватями (одиночные камеры в тюрьме побольше), а плата для каждого жильца в них достигала стоимости проживания в приличной двухкомнатной квартире. При том, что на этаж с двумя десятками обитателей хайма «все удобства» были одни на всех и располагались в общем коридоре.

Кроме того, контингентных беженцев каким-то образом представили соискателями политического убежища и организовали питание, высчитывая плату за него из пособия.

О питании стоит сказать несколько слов отдельно. Одним из основных продуктов была свинина в разных видах. Меню было одно на всех: на диабетиков, хронических больных, детей и здоровых. В ответ на просьбы заменить свинину на какие-либо другие мясные продукты, следовал ответ, попахивающий издевательством: «Сначала получите согласие с вашей просьбой всех поголовно жителей хайма». Учитывая, что хайм организован ортодоксальной еврейской общиной (или декларирующей себя таковой) – это не может не вызывать удивления. Представьте себе общежитие для беженцев, организованное мусульманской общиной, с кормёжкой из свинины!

После оплаты всех «услуг» у иммигрантов оставались наличными жалкие гроши. При получении социального пособия иммигрантам стоимость этого «жилья» была безразлична, но после того, как иммигранты шли на курсы, плата за них не позволяла нормально существовать. Особенно это касалось семей с несовершеннолетними детьми. Пришлось многим часть платы за хайм и питание превращать в долг, который впоследствии выплачивался в течение нескольких лет. Тем более что из хайма раньше чем через полгода уйти не разрешалось.

Как только эти махинации (переплата за жильё и незаконное принудительное питание) стали выплывать наружу (что произошло после обращения одного из иммигрантов к адвокату) – хаймы срочно прикрыли, слегка обмелевший поток иммигрантов направили в хаймы, неподотчётные общине (потому оплата соответствовала качеству жилья и без принудительного питания), а любимую дщерь пристроили управляющей делами общины (вопреки уставу общины и при полном отсутствии какого-либо выше школьного образования) Тайну, в чей карман пошли деньги за столь «комфортабельное» и «дешёвое» жильё с питанием, председатель со товарищи и его дочь свято хранят по сей день.

К этому назначению мы ещё вернёмся, а пока займёмся выяснением других интересных вопросов. Вроде такого:

«О какой кормушке идёт речь?»

Такой вопрос иногда задают авторы в статьях, опубликованных в «Еврейской Газете», а вот ответа на него я что-то не встретил. Не дают ответа на него ни «Zukunft», ни «J;dische Allgemeine». Давно пора, наверное, этот вопрос осветить, а также понять: все ли общины – «кормушки». Попробую предложить свой ответ на этот вопрос.

Уже двадцать лет подряд нашу общину бескорыстно (то есть на общественных началах) возглавляют несменяемые председатель, казначей и председатель ревизионной комиссии. Перед их бескорыстным служением можно только преклониться. Тем более что все двадцать лет община слывёт бедной, у неё никогда нет денег даже на самое необходимое. Например, около года изыскивали деньги на подписку «Еврейской газеты». Бедность, бедность, даже нищета… И эта троица почти святых тащила груз общинных забот, на корню пресекая любые разговоры о помощи в этом нелёгком труде. А уж о том, чтобы сменить председателя, никто не смел и заикнуться: разве можно заменить такого знаменитого человека? Узник концлагеря, только за последние 6-8 лет дважды награждён орденами за руководство общиной, численность которой он довёл до 1400 человек к своим 75-ти годам, а затем, к 80-ти годам управлял общиной, разросшейся уже до 1800 человек. Его эпические подвиги на посту председателя заслуживают подробного рассказа. Обо всех подвигах рассказать – места не хватит, поэтому остановимся на отдельных эпизодах.

Всю еврейскую общину Германии охватил строительный зуд. На весь мир несутся отовсюду победные реляции: там построили синагогу, там – общинный центр. Куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй… Вот и нашу общину одолел зуд строительства: на перевыборном собрании в 2002 году наш председатель клятвенно заверил собравшихся, что, буде он останется председателем, то в недалёком будущем к зданию синагоги возведут пристройку, не взирая на дефицит, бюджет общины в 50 000 марок (бурные аплодисменты, переходящие в овацию). И ведь не соврал – вот она пристройка! На «освящение» прибыл весь бомонд: главы ЦСЕГ, Земельного правительства и Земельного Союза. Два дня длились торжества – отдельно для бомонда, отдельно для простых смертных (русскоязычных). Председателю пожаловали Крест за великие заслуги в управлении столь крупной (свыше1800 членов) общиной.

Радость била через край и никто даже представить себе не мог, что большую часть денег на пристройку (412 000 евро) затратила, оказывается, община из своих сэкономленных средств. Никого не заинтересовало то, как община смогла на каждом своём члене сэкономить1400 евро (в нищей-то общине!). Учитывая, что денежки были собраны года за три-четыре, то ежегодно экономилось 100-150 000 евро. Вот это нищета!

Ну ладно! Стоит пристройка и пусть себе стоит. Но возник вопрос: где теперь экономия? Куда нынче деваются денежки? Ведь все эти годы мы так же сидели на киддушах, работала община в обычном режиме, регулярно проводились мероприятия, зарплата управляющей делами и прочие выплаты не задерживались и вообще… Могут ответить на эти вопросы финансовые отчёты общины – но они «за семью печатями». Во всяком случае, становится ясна причина ненависти, с которой набрасываются на тех, кто задаёт неудобные вопросы, просит пролить свет на финансы общины.

Эти некорректные вопросы подвигли председателя общины с дочкой запретить всякие сборы членов общины без предварительного согласования с ними. Причём заявка на это должна быть подана в письменном виде, по почте или через адвоката. Но неукоснительное выполнение любых дурацких и незаконных требований не помогает: отрицательным ответом служит высокомерное молчание. Как сообщил адвокат общины третейскому суду при Центральном Совете: «Синагога не место для собраний!»

Может в общине не хватает места или кипящей в ней жизни могут помешать встречи и общение членов общины? Чтоб да, так нет! До обеда ещё можно застать в общине живых людей: идут занятия интеграционных курсов (для пополнения нищего бюджета общины комната для занятий сдана агентству по труду), занятия языком для пожилых. Иногда можно застать и пару-тройку служащих: переводчицу, библиотекаря, а если повезёт – то и раввина. Вот только обращающихся к ним что-то не видно.

А заходить в помещение общины во второй половине дня просто страшно – тишина и безлюдье. Слава Б-гу, без мёртвых с косами. В последние лет восемь однообразно и сокращено до минимума «меню» мероприятий в общине. И люди в общину перестали приходить. Да и что там делать? Нет, нет – на бумаге всё выглядит очень даже неплохо, работа прямо кипит. А на деле все помещения общины пусты, только в некоторых пару часов в неделю можно увидеть людей. О том, чтобы просто заглянуть в общину «на огонёк», неформально пообщаться и речи быть не может. Раннее всё общение должно было вестись под бдительным оком представителя правления и ни в коей мере не касаться общины и имеющих отношение к ней её текущих событий. Например, судебных решений третейского суда при ЦСЕГ, который уже несколько лет разбирает нарушения конституционных, гражданских и имущественных прав членов общины. Теперь запретили и это.

Но мы слегка отклонились от «кормушки» и методов её наполнения. Внимательные читатели могли обратить внимание на то, что некоторые вышеприведённые цифры не согласуются друг с другом. Попробуем разобраться.

Если зайти на сайт ЦСЕГ , то можно выяснить всё об общинах Германии, входящих в Центральный Совет. Но в данные об общине Штраубинга помещена ложь. Она в строчке числа членов общины: значится 1740 (ещё год назад цифра зашкаливала за 1800). А вот на самом деле членов общины у нас менее трёхсот пятидесяти. Казалось бы – какая разница? Вот тут-то собачка и порылась! Между правительством Баварии и ее Земельным союзом еврейских общин заключён договор. По этому договору Земельный союз получает свыше 4 миллионов полновесных евро для общин, входящих в него (на 2006 год было ровно 4 миллиона). Численность всех общин составляет чуть более девяти тысяч членов (по данным того же сайта ЦСЕГ). За вычетом, надо полагать, небольшой суммы Земельному совету, все остальные средства распределяются среди общин пропорционально количеству членов. То есть наша община получает из выделяемых всем общинам средств почти 20%.

Недавно в информационном листке, который издают общинные «диссиденты», была помещена статья об экономике воображаемой общины, из которой приводится выдержка:

«Итак, создаю я общину, набираю в неё человек триста, но официально объявляю её численность в 1500-1700 человек и получаю от Земельного объединения и государства тысяч триста тридцать-триста шестьдесят евриков в год.

На эти деньги мне придётся кормить обжор-иммигрантов, приходящих на молитву и на разные мероприятия. В недельку таких набегает человек сто. Пусть «вытащат» они у меня из кармана на чашку кофе и кусочек кухена, а также фрукты, по 2 евро на человека. Но человек я не жадный, и для отчёта положу по 3. Итого в год будет потрачено тысяч 15-16. Но у меня могут оказаться оголодавшие члены правления, которым зависимый от меня раввин запрещает рядовым членам общины приносить сумки в синагогу, но разрешает членам правления уносить их после молитвы с «дарами кухни». Поэтому сумму на продукты придётся удвоить, т.к. оголодавший член правления стоит не менее десятка рядовых членов общины. Запланирую, таким образом, тысяч тридцать.

На разные торжественные мероприятия (праздники, бар-мицвы, встречи начальства) положу еще тысяч 15.

Содержание синагоги и кладбища оценю тысяч в шестьдесят, хотя реально сумма, скорее всего, значительно меньше. Тем более что уборку здания, кладбища и работы по кухне берёт на себя государство, оплачивая этим работникам по 1,5 евро в час.

Для перевода пожилых членов общины через дорогу, печатанье общинного листка, организацию развлекательных мероприятий найму человек пять-шесть на базис, что обойдётся в тридцать-сорок тысяч. Таким образом, основные постоянные расходы составят тысяч сто пятьдесят.

Затем займусь трудоустройством любимого чада, которое не удосужилось выбиться в люди из-за недостатка образования и способностей. Не идти же ей в пуцфрау или кассиршей в супермаркет! Платить придётся не менее тысяч сорока в год: во-первых, изнуряющая работа денно и нощно (с 9 до 13) с противными иммигрантами не может стоить меньше, а во-вторых, при меньшей плате меня могут назвать плохим отцом, а этого я не могу себе позволить. Послушный раввин обойдётся мне еще тысяч в тридцать.

Уф, кажется, всё. Уложился тысяч в двести двадцать. А как же остальные? – спросите вы. А чтобы не задавали дурацких вопросов я выгоню вопрошающих из общины или найму за разовую плату одного-двух жлобов, которые, под руководством кого-нибудь из членов правления, покажут хулиганскими методами любопытным и недовольным их место».

В момент написания этой заметки размеры получаемых сумм по договору между Земельным Союзом и Правительством Баварии ещё не были известны. А они значительно превышают указанные в статье. Ясно, что за счёт «мёртвых душ» некоторые общины получают весьма основательные денежные вливания. Поэтому в таких общинах получение и расходование поступающих средств является строго охраняемой тайной. Тем более что государственные органы почему-то проявляют удивительное равнодушие к судьбе выделенных средств. Но зато ясно, что нищета общин (по крайней мере некоторых) весьма эфемерна. Между прочим, отсутствие платы за членство в общине служит возможностью скрыть её численность.

Вопрос бедности общин тесно связан с другим:

Сколько евреев представляет ЦСЕГ?

Сообщая, что в общине Штраубинга 350 человек и больше никоим образом быть не может, я открываю страшную тайну Земельного Союза и Центрального Совета евреев Германии. Ибо численность земельной организации сразу уменьшается почти на полторы тысячи человек. Но если пройтись основательно по численности всех остальных общин, то картина будет не менее впечатляюща и вот почему: в течение более десяти лет в Штраубинге действовало два-три хайма, в которых одновременно жило не менее восьмидесяти-ста человек и через которые прошло не менее полутора-двух тысяч человек, из которых около тысячи осталось жить здесь постоянно. А во многих городах таких больших хаймов не было. И мучают большие сомнения: как, например, оказалась в Регенсбург почти тысяча членов общины? Или в Аугсбурге свыше полутора тысяч? Кстати, на завышение численности некоторых общин в других землях указывается в статье «Мы посылали сигнал SOS» («ЕГ» № 11 (75)). Так что мы отнюдь не одиноки. Причём замечу, что завышение численности идёт не на проценты, а в разы.

Попробуем с этим разобраться. Сошлюсь на сайт www.dw-world.de : по утверждению «Немецкой волны» г-жа Кноблох, представляет интересы зарегистрированных 104 000 евреев, объединенных в 107 общин, а кроме того, во многих средствах массовой информации утверждается, что ЦСЕГ представляет также свыше ста тысяч человек, не зарегистрированных в общинах.

Насчёт числа общин спорить не буду, а вот число зарегистрированных в них евреев «вызывает смутные подозрения». Повторюсь: наша община представлена на сайте ЦСЕГ как имеющая 1740 членов. Однако число зарегистрированных в ней не дотягивает до трёхсот пятидесяти. И это невзирая на слёзные мольбы правления, обещавшего каждому, кто зарегистрируется, бесплатный билет в бассейн. Не от хорошей жизни, уличённое в необоснованном увеличении членов (небольшая, не правда ли, разница: 1740 или 350) правление пошло на эти траты. Но успеха эта акция не имела.

Поговорим о тех иммигрантах, которые не зарегистрированы в общинах, но от имени которых выступает ЦСЕГ. В Германию приехало значительное количество евреев, женатых на нееврейских жёнах и имеющих детей от первых браков с неевреями (или евреек с нееврейскими мужами, имевших раннее семьи с нееврейками). И это не отдельные экзотические представители, а весьма значительная группа, часть которых разошлась с мужьями немедленно по приезде, а часть сохраняла видимость брака ещё некоторое время. Многие из них даже не догадываются, что сейчас ЦСЕГ представляет их и заботится об их интересах. Ещё более значительная часть эмигрантов имеет к еврейству весьма отдалённое отношение – это дети и внуки из смешанных семей, где евреями были только дедушка или бабушка. И такие потомки евреев не могут и не хотят иметь ничего общего с еврейством. Тем не менее ЦСЕГ ничтоже сумняшеся считает возможным быть их представителем.

Могут возразить, что число таких эмигрантов не слишком велико. Возражение не принимается! Ведь до тридцати процентов приехавших «по еврейской линии» заявили себя принадлежащими к другим конфессиям.

Но и это ещё не всё. Значительное число тех, кто заявил себя принадлежащими к иудаизму, составляют нееврейские супруги и их дети. Причём дети отцов-евреев не считаются евреями и членами общин стать не могут (либеральные общины можно сосчитать по пальцам и число их членов невелико). А вот нееврейские супруги и их дети составляют не менее 30-40% от числа эмигрантов. Таким образом, при двухстах тысячах прибывших контингентных беженцев представлять интересы (а также получать средства на обеспечение их религиозных и национальных потребностей) ЦСЕГ может не более как для 130-150 тысяч (например, на нужды ЦСЕГ ныне выделено 7,3 миллиона евро вместо 4,9 миллионов раннее), а в общинах реально может состоять не более 60–70 тысяч. Становится понятной плохая наполняемость молитвенных залов: мёртвые души ни молитвы, ни праздники не посещают.

В дутом числе тех, кого представляют еврейские руководители, есть ещё один аспект: помимо меркантильного расчёта увеличения содержания на еврейскую жизнь в отдельных общинах и Германии в целом нельзя сбрасывать со счетов и ещё одну деталь: тщеславие и желание быть на виду. В своё время в СССР директор завода «Серп и молот» или какого-нибудь крупного агрохозяйства «Путь Ильича» за производственные успехи получал звание Героя и орден Ленина, а директор какой-нибудь артели «Ройся-копайся» или колхоза «Напрасный труд» – нагрудный знак «Победитель соцсоревнования» или, в лучшем случае, медальку «Ветеран труда». Так и в Германии: наш Председатель получил два Креста за заслуги, а, если бы численность общины была известна награждавшим, то, скорее всего, он бы получил только благодарность от земельного правительства. Кроме того, одно дело, когда ты считаешься главой самой крупной общины земли (после столичной) или ты возглавляешь общину, входящую в тройку, замыкающую список.

Поэтому, зная действительное положение дел в общинах, ни Земельные Союзы, ни Центральный Совет не пытаются навести порядок, поставить общины в равные условия. Тем более что завышение числа членов общин попахивает и преступлением. Особенно учитывая, что благодаря полнейшему равнодушию компетентных государственных органов к расходованию выделенных общинам средств, становится возможным, во-первых, нецелевое расходование этих средств и их присвоение, а, во-вторых, незаконные выплаты зарплат, не соответствующих качеству и количеству труда, а также полезности их для провозглашаемых целей государства и членов общин (об этом чуть ниже). И это происходит не во всех общинах, а только в некоторых, тщательно опекаемых как Земельным, так и Центральным Советом.

Их заинтересованность в этом и потому, что число «мёртвых душ» в нескольких общинах Баварии составляет около половины всего количества членов общин, что предоставляет возможность манипулировать избранием угодных членов как Земельного, так и Центрального Совета. Ведь «мёртвые души» всегда голосуют так, как угодно ставленникам этих Советов и за тех, кто не внесёт диссонанс в их «тёплые» отношения. Что взамен правлению этих общин обеспечена поддержка видно по следующему случаю.

Вот приедет барин, барин нас рассудит

В течение первых десяти лет самым страшным преступлением в общине было желание ознакомиться с её уставом. Не только желание, а лишь подозрение в наличии этого желания превращало человека в еретика и личного врага Председателя и его дочки. И было отчего: знакомство с уставом привело одного из членов общины в 1997 году в Третейский суд при ЦСЕГ. А суд обнаружил многочисленные нарушения устава и выяснил удивительную подробность: оказалось, что правление общины так увлеклось извлечением прибыли из иммигрантов и дележом связанного с ними денежного дождя, что забыло легитимизировать свою власть, то есть в течение десяти лет, вопреки уставу, не проводилось никаких собраний и выборов. Суд существующее правление признал незаконным и потребовал незамедлительно провести выборы и внести кое-какие изменения в устав. О том, как перепуганное руководство искало возможности отстранить новоприбывших от участия в выборах и избежать всякой конкуренции, как нарушались все демократические нормы при проведении выборов, – можно написать отдельную книгу, а не статью.

Разумеется, никто не собирался менять устав, да и не до того было: следующие восемь лет правление всеми правдами, а чаще всего неправдами, старалось удержать власть. Но обстановка в общине стала меняться: сначала шепотом, а затем вполголоса заговорили в общине о творящихся в ней безобразиях, нарушениях устава и, о ужас, превращении общины в семейный бизнес. Об этом свидетельствовало то, что у одного члена правления жена получает зарплату за руководство кухней, у другого – сестра – переводчик в бюро, а у председателя, вопреки уставу, дочь управляет делами общины. Тихий этот ропот ещё раз донёсся до ушей судей Третейского суда, и они постановили, что правление, избранное в 2006 году, избрано с такими нарушениями устава и законов, что выборы отменяются, устав необходимо откорректировать, разработав демократическую процедуру выборов, и избрать новое правление. Но ворон ворону глаз не выклюет: все эти задачи суд возложил на это же, незаконно избранное, правление.

Разумеется, устав, разработанный правлением, опять противоречил многим нормам. Для того чтобы узаконить зарплату управляющей делами, в устав вписан пункт:

«Если община насчитывает более 20 членов, независимо от наличия у них права голоса, то правление вправе принять на работу управляющего делами с начислением ему заработной платы. Более предпочтительным является, чтобы этот человек был членом общины. В случае отсутствия среди членов общины кандидатуры, отвечающей необходимым требованиям, является возможным принять на эту должность человека со стороны. Решение о размере его зарплаты и о прочих деталях его трудового договора принимает правление. Управляющий делами имеет право, а если правление считает необходимым, то и обязан принимать участие в заседаниях правления. Он не имеет право разглашать содержание дискуссий, состоявшихся на заседаниях правления, за исключением тех случаев, когда для управления делами общины требуется информация о принятых на заседании правления решениях. Управляющий делами общины обязан принимать к исполнению и проводить в жизнь принятые правлением или общим собранием решения».

Обратите внимание на выделенные места: что это за члены общины, которые не имеют право голоса? Объяснение простое – это мёртвые души, которых правление зачисляет в члены общины и правит от их имени (аналогично тому, как ЦСЕГ представляет всех, прибывших «по еврейской линии»). Надо знать ещё и то, что по предлагаемому уставу в случае минимального числа 20 членов общины пятеро – члены правления, а трое – члены ревизионной комиссии. Зачем при таком проценте «народных избранников» к общей численности её членов общине необходим ещё и управляющий делами, и какими делами будет управлять этот человек при двадцати членах общины? А вот «решение о размере его зарплаты и о прочих деталях его трудового договора», как и у других родственников членов правления (должности которых не упомянуты в уставе, но которые получают зарплату в общине), можно себе представить. Ведь именно их зарплаты составляют весьма значительный процент расходов общины. Необходимость же услуг и их объём для общины весьма сомнителен. Просто это одна из многих возможностей бесконтрольного и безопасного расхищения поступающих в «кормушку» средств. Упоминание об отсутствии среди членов общины соответствующей кандидатуры прямо направлено на защиту прав любимой дщери председателя: буде у другого правления возникнут сомнения её еврейства по Галахе (весьма, кстати, обоснованные), то право её на занятие должности управляющей делами по этой причине оспорить невозможно.

Для принятия устава с такими пунктами и прибыл в июле 2008 года «барин». И не какая-нибудь пешка, а сам Б. Блох – председатель ZWST (Центральной благотворительной организации евреев Германии). Предварительно ознакомившийся с перипетиями общинной жизни, подробностями нежелательных статей устава и необходимостью их изменения. Тем не менее, г-н Блох потребовал от собрания незамедлительного принятия устава, предложенного правлением, без обсуждения и каких-либо изменений, и проведения после этого немедленных выборов по новому уставу правления общины. Ослушникам пригрозил лишением финансирования, сославшись на опыт Берлинской общины, которая из-за внутренних разногласий финансирования лишилась и только благодаря его (Б. Блоха) вмешательству получила вновь.

При том, что пункты устава, предусматривающие открытое голосование при выборах правления и ревизионной комиссии прямо противоречили решению суда, отменившего результат выборов из-за того, что голосование не было тайным.

При том, что благодаря новому уставу, принятому с его подачи, управление общиной постепенно переходит в руки неевреев. Об управляющей делами уже упомянуто, а вот что ещё записано в уставе:

«Председатель на собрании не обязательно должен быть членом общины или исповедовать иудаизм».

Очень интересный пункт, особенно учитывая следующее обстоятельство: на собрание могут попасть только члены общины, предъявившие персональное приглашение и членский билет. Так откуда на собрании возьмётся «рояль в кустах», то бишь не член общины? Не исповедующий иудаизм может быть понято: часть общины – атеисты, но не член общины?! Да ещё способный занять председательское место? Мистика!

Но это где угодно, а не в Штраубинге: на собрании по выборам правления в зале «вдруг» оказался человек, честно признавшийся, что он немец католического вероисповедания. И кто, как вы думаете, стал председателем? Правильно, он. Интересно, в католической или мусульманской общине могут избрать еврея, исповедующего иудаизм, председателем собрания? А есть ли в уставе какой-либо религиозной конфессии аналогичный пункт?

«Перлы» в уставе можно перечислять долго. Важно другое: принятие устава с этими перлами всеми правдами и неправдами проталкивал руководитель ZWST. Интересно и другое: на собрании был поднят вопрос о численности общины. Тут же управляющая делами довела до сведения г-на Блоха, что в общине вовсе не 1700, а всего 350 членов. В обморок от неожиданности он не упал, за систематический обман никого от работы отстранить не потребовал, в прокуратуру обращаться не стал. При том, что от возглавляемой им организации община тоже получает кое-какие блага, не в последнюю очередь соотносящиеся с её численностью.

Стараниями г-на Блоха устав, немедленно опротестованный в суде, был всё-таки принят. Тут же, в минимальные предусмотренные им сроки, были проведены выборы (опротестованные опять таки в суде), оставившие всё ту же троицу (председатель, казначей и руководитель ревизионной комиссии) руководить общиной и её финансами. Не последнюю роль в том, что данные господа не дают ответы в прокуратуре, а управляют финансами общины, сыграла поддержка их представителями Центрального и Земельного советов.

Можно было бы понять поддержку при выборах заслуженного председателя, но как понять их давление на членов общины при принятии такого устава? На мой взгляд, объяснение только одно: они заинтересованы в консервации существующего положения в общине, в том, чтобы денежные потоки, поступающие в общину, находились в бесконтрольных со стороны общины, но надёжных по отношению к руководству Земельным и Центральным советами, руках. Заинтересованность причём у них не долговременная, а краткосрочная. По принципу «после нас хоть потоп». И вот почему.

Вымирающие и загнивающие общины.

Ровно пять лет тому назад опубликована статья «Горькие заметки» («Заметки по еврейской истории» №37 за январь 2004 г.), в которой высказано предположение, что еврейская община Германии через 20-30 лет сократится и вернётся почти к той численности, которая была до массовой эмиграции евреев из СНГ. Ещё не закрылись двери для евреев-иммигрантов, а будущее уже начало проглядываться. После принятия закона и почти прекратившейся эмиграции в последние пять лет, предположение переросло в уверенность. Посудите сами: 40 процентов членов общин составляют люди старше 60 лет. Если понизить планку на десять лет, то есть считать с пятидесятилетнего возраста, то пожилые члены общины будут составлять уже 60 процентов. При этом на каждого новорождённого или прошедшего бар-мицву приходится не менее 8-10 умерших.

Хорошей иллюстрацией служит посещение Шабата: на них присутствуют только лица старше пятидесяти лет и полностью отсутствуют дети. В то же время в общине до тридцати процентов бюджета приходится на полновесную плату за обучение детей раввином и его женой основам религии, оплату ведущим занятия воскресной школы и т.д. И если все эти обучаемые не появляются в молитвенном зале, то вправе возникнуть предположения: либо наличие учеников – фикция, либо обучение это гроша ломанного не стоит. Тем более что ещё десять лет назад и зал общины на вечерних богослужениях по пятницам был полным, едва ли не половина была молодых лиц, и даже был детский хор. Ныне всё это в нетях. Да и кому захочется приходить на молитву, если зимой температура в зале не поднимается выше 10 градусов, раввин читает молитвы в пальто и перчатках (при том, что в ногах у него стоит электрообогреватель). Отапливать кабинеты руководства – куда ни шло, а молитвенный зал отапливать – бесполезная трата средств: кому это важно – и так высидят, а остальным нечего там делать (да и средства на киддуше при малой посещаемости экономятся).

Даже на собрания приходят в основном, те, кому за 50. Даже если и удастся привлечь молодых людей в общину или они со временем заменят уходящих в мир иной, то всё равно в достаточно скором времени численность общин упадёт не менее чем вдвое. Это несколько больше, чем было до приезда контингентных беженцев, но вовсе не та численность, на которую отпускают средства как федеральное, так и земельные правительства. Долго такая ситуация продолжаться не будет, протесты заставят соответствующие органы обратить внимание на существующее положение.

Поэтому заинтересованность консервации существующего положения сиюминутна и рассчитана на получение бесконтрольных средств до тех пор, пока это будет возможно, и сокрытие совершённых, мягко говоря, нарушений. Не последнюю роль в этом может сыграть возраст руководителей общин, в которых происходят эти нарушения: через некоторое время они уйдут со сцены и по состоянию здоровья не смогут нести ответственность за содеянное. Для этого, на мой взгляд, усилен институт управляющих делами: ответственность вроде бы лежит на избранном руководстве, а управляющие только пешки. На самом деле это не всегда так: зачастую руководители общин на самом деле являются зиц-председателями, а никем не избранные и, вроде бы нанятые, на самом деле заправляют общинами по своему усмотрению. При таком положении дел к руководству отдельными общинами и в руководящие органы еврейской общины Германии не допускаются те, кто может помешать чётко налаженному механизму извлечения прибыли из таких общин. Жалобы на то что среди «русских» евреев нет достойных людей как на общинном, так и на федеральном уровне должны скрыть, что в верхних эшелонах еврейской общины Германии и руководстве некоторых общин сложился тесный коллектив получателей персональных благ за счёт средств, выделяемых правительством. И никого в этот тесный кружок они допускать не собираются (на всех не хватит!). Кроме того, в коррумпированном коллективе честный человек не приживётся, да и опасность разоблачения велика. Поэтому представляют общины в Земельном и Центральном советах только хорошо проверенные люди либо посвящённые в «тайны двора» и соответствующим образом заинтересованные, либо предпочитающие ничего не видеть, а только надувать щёки от важности, а неугодные быстренько изгоняются.

Ещё на одно обстоятельство необходимо обратить внимание: появление в таких общинах прослойки «профессиональных евреев». Что имеется в виду? Во-первых, это те, кого в Советском Союзе именовали «подснежниками», то есть те, кто только числился, получая полновесную зарплату. Во-вторых, те, кто получает плату за какие-то работы в общине, но или сама работа, или её размеры плате не соответствуют (а то и вовсе общине не нужны). Например: не так давно в нашей общине было три члена правления, у председателя правления была секретарь, которая вела всю документацию, и хаусмастер, которая помимо основной работы по уборке здания и территории накрывала стол и убирала после киддушей или каких-либо мероприятий. Нынче же у нас в правлении пять человек, в помощь хаусмастеру наняли пару человек да на кухне бригада из четырёх-пяти человек, вместо секретаря, мастера на все руки, наняли в помощь управляющей делами (с окладом на порядок выше, чем была у секретаря) ещё бухгалтера – полностью по законам Паркинсона. Раньше в библиотеке, которую посещают, дай Б-г, десяток человек в месяц, библиотекарь трудился на общественных началах – а нынче взяли человека с оплатой. Благодарить за всё это великолепие надо ведомство по труду, которое оплачивает большинству работников 1,5 евро в час. Причём некоторые из них на работе только изредка обозначают своё присутствие.

Весь этот персонал нанят по принципу лояльности руководству (от тех, кто этой лояльностью не отличался, поспешили избавиться). О компетентности речь не идёт. Соответственна и отдача от такой работы. Зато можно рассчитывать на поддержку этих тружеников и их родственников. Учитывая количество членов общины, это весьма значительный «административный ресурс». Заинтересованность занятых в общине – только зарплата. Проблемы привлечения людей в общину, создания в ней благоприятной атмосферы, приобщения к еврейству и еврейским традициям никого не заботит. Наоборот, чем меньше людей приходит в общину – тем меньше забот и работы. Результат такой работы не замедлил сказаться: число посещающих общину стало сокращаться. Если лет пять-шесть назад во время праздников в молитвенном зале яблоку некуда было упасть, то теперь иногда из-за отсутствия миньяна срываются праздничные молитвы. Не всегда помогает и плата членам общины за приход на молитву. Забавно наблюдать как такие «купленные» молящиеся наперегонки устремляются к выходу после того, как число присутствующих преодолеет заветную цифру. Руководители общин превращаются в организаторов развлекательных мероприятий изредка маскируемых под религиозно-культурные.

Такие общины разъедаются коррупцией, превращаясь в мафиозную структуру вплоть до наёмных хулиганов для провокаций и расправы с несогласными положением дел в общине и неугодными правлению. При этом они небезосновательно полагаются на всемерную поддержку ЦСЕГ и его суда. Только возможность вмешательства немецких правоохранительных органов ещё удерживает этих господ от уголовных преступлений.

В некоторых статьях «ЕГ» встречаются упования на то, что компетентные раввины могут навести порядок в общине. Эти упования гроша ломанного не стоят. Раввинов в Германии не избыток, но не станет раввин, получающий на пару с супругой деньги за обучение мифических учеников, наводить порядок в общине и ссориться с руководством. Скорее он пойдёт на нарушение всех или почти всех религиозных канонов, которые от него потребует руководство общины.

Весь этот беспредел, творящийся в общинах, поддерживаемый ЦСЕГ, должен когда-нибудь кончиться. Не исключено, что кончится крупным скандалом после вмешательства компетентных органов или политиков Германии, которые зададутся целью выяснить каков результат вложения довольно внушительных сумм в еврейскую общину Германии, и убедятся, что значительная часть отпущённых средств осела в карманах отдельных функционеров и не менее значительные средства ушли на нецелевые траты. На всю общину Германии и её членов ляжет грязное пятно. Вряд ли пятно станет меньше изьза того, что наживались на этом отдельные лица – ведь это происходило и происходит при попустительстве и поддержке значительным числом членов общин. Хотя Центральный и Земельный Советы заявляют об автономности общин, но это утверждение – фикция. Основная часть получаемых общиной средств идёт через Земельные советы. Прекратить подачу этих средств в случае грубого нарушения устава, конституционных и гражданских прав правлением общины – прямая обязанность Земельного Совета. Не говоря уже о том, что в случае появления данных о хищениях или нецелевом расходовании средств, должна последовать независимая аудиторская проверка (которой, например, в нашей общине более двадцати лет не было). А лица, замешанные в финансовых махинациях, должны и могут быть отстранены от управления.

С сожалением должен констатировать, что надежды на решение возникших проблем отсутствуют: руководство ЦСЕГ, невзирая на поток жалоб, не желает слышать и слушать тех, кто обращается к ним, сообщая о неблагополучии в общинах. Возможно, что господа из федерального и земельных руководств связаны с погрязшими в махинациях руководителями общин круговой порукой. Тогда всё кончится тем, что единственным выходом из создавшегося положения станет вмешательство извне. Хорошего для всей еврейской общины Германии ждать в этом случае не приходится.

Очень жаль!