одна из апорий

Машина останавливалась на каждом светофоре, заботливо соблюдая все правила движения, не проезжая на красный даже на самых пустых улицах.
- Светофоры в этом городе устроены таким образом, что если ехать со скоростью 60 км/ч, то будешь попадать все время на зеленый, - безразлично проговорил молодой человек, но после заискивающе улыбнулся.
- Но это же невозможно, - ответила женщина.
- Почему?
- Потому что невозможно изначально въехать на светофор ровно тогда, когда загорится зеленый. Ты либо попадешь на красный, либо на желтый, либо на мигающий зеленый — это тысячи вариантов.
- Но, тем не менее, это так.
- А как тогда они это просчитали? Рассчитали расстояние автомобиля, что едет с идеальной скоростью в 60 км/ч. по идеальной дороге? Странно.
- На сколько я знаю, это так.
--------
В той машине сидело двое людей, уставившихся в противоположные стороны. Если бы это была лента чёрной синематографической плёнки, то среди её многочисленных кадров мы бы увидели учительницу, что смотрит из окна школы на первоклассников, держащих в руках десятки букетов цветов. Следующим кадром, что спешил появиться на экране, был бы бегущий первоклассник. Учительница смотрела на его чёрный, купленный "на вырост" пиджак. Видела внизу десятки чёрных точек первоклашек, что столпились перед коридором. Опоздавший мальчик вбежал в толпу и стал пробираться ко входу. Когда открылись двери школы, под торжественную музыку он вошёл первым.
-----—
Валерия Львовна не спеша поворачивала руль и смотрела в зеркало заднего вида. На зеркале прозрачная фраза гласила о каких-то объектах, что на самом деле ближе. Эта информация ей показалась излишне пошлой и до неприличия банальной.
Автомобиль заехал во двор. Во дворе, на сухом асфальте остались следы мокрых колёс. Создавалось впечатление, словно дождь обошёл это место стороной. Молодой человек опустил стекло и неловким движением закурил сигарету. Навязчивый запах освежителя "ёлочка" уступил место тяжёлому сигаретному дыму.
-----—
Валерия Львовна глядела на Генку, который, словно потерявшийся в пространстве выводил что-то странное и непонятное на обложке дневника. Учительница была слишком молода, чтобы проучить забывшегося первоклашку, а тем более наорать. Кроме того, Генка всегда мог нагнать класс по любому предмету, даже если проболел несколько недель.
Сам же Генка выводил на обложке учительницу, которую заметил впервые после нескольких месяцев в школе. До того дня вся школа представала перед ним, словно одно большое существо из здания, учеников, преподавателей, но в тот день Валерия Львовна, словно отделилась от этого огромного и безымянного чудовища.
-----—
Автомобильное радио прерывалось на помехи, что были вызваны мелким дождём. Тишину кроме них нарушал едкий телефонный звонок. Валерия Львовна то и дело ставила телефон на беззвучный режим, в попытках прекратить этот сводящий с ума звон.
Машина въехала в пробку и остановилась. За ней быстро выстроилась вереница автомобилей. С высоты птичьего полёта казалось, что это не вереница машин, а огромная железная змея, что старается отыскать свой хвост, а потому развернулась на десяток дорог и путей.
-----—
Генка всегда был на шаг, в высоту, на страницу дальше своих сверстников. Несмотря на это, к нему ходило несколько репетиторов, в бессмысленных попытках чему-нибудь научить. У Генки был даже репетитор по русскому. Валерия Львовна занималась с Генкой математикой с шестого класса. Каждый четверг, ровно в шесть вечера, Генка открывал дверь и помогал снять пальто репетитору, что ещё этим утром был учителем. Тем не менее, после занятий Валерия Львовна становилась и вовсе другом. Эти изменения происходили так быстро, что статус репетитора, учителя, друга не успевал за реальным положением вещей.
После занятия она всегда оставалась на чай до прихода родителей.
-----—
Машина выехала из бесконечной пробки и свернула во двор. Женщина, что была за рулём постоянно смотрела в зеркало заднего вида и поправляла очки. Иногда в машине случалась забавная вещь, когда двое сидящих в машине переглядывались, но никогда не успевали встретиться взглядами.
Впервые это могло бы случиться, когда от родителей пришло СМС, что они будут поздно. На календаре был четверг, на часах шесть вечера, а на улице зима. Тогда Генка был в восьмом классе, а для Валерии Львовны шёл восьмой год преподавания в школе. Тогда ещё загудел чайник, а привод DVD-проигрывателя зашумел, жадно поглотив диск с надписью "Троя". Валерия Львовна нравилась Генке. Она была другом или чем-то вроде. Но, конечно, главное было не в этом. Она была единственным человеком, уровня которого хотел достичь сам Гена. Всех остальных он по умолчанию ставил ниже. Она много читала, много много знала, была безумно красивой, что для Генки было странным. Странным, потому что в его голове ум редко совмещался с красотой. Если он не имел в виду, конечно же, себя.
И, естественно, он прикладывал к этому немало усилий. Он старался узнать столько же, а может и больше. Точно такое же конечно касалось и книг. И все эти достижения нужно было выказывать Валерии Львовне, по незаметным движениям лица стараясь угадывать, добрался ли он до её уровня на сегодня или так и остался глупым мальчишкой, которому ещё далеко до чего-то серьёзного.
Иногда по утрам он заучивал какой-нибудь умный отрывок, специально подводил разговор к какой-нибудь теме, а после, словно не нарочно:
— ...вот например, Валерия Львовна, если говорить о точках на отрезках, то нужно вспомнить о бессилии учёных разрешить парадокс о том, как конечная величина может состоять из бесконечного числа точек, не имеющих размера. А кроме того, с этой проблемой связан иной парадокс. Он заключается в том, что некая бесконечная последовательность следующих друг за другом событий, последовательность, завершаемость которой мы себе не можем даже представить должна завершиться. Всё таки должна завершиться. Как вам ?
"Хорошо, хорошо, Генка" — отвечала Валерия Львовна, а после долго разглядывала острые черты лица мальчика. Она смотрела в него и видела возможности. Видела вседозволенность развития дальнейших событий. Всё могло получиться, всё было возможно.
Это было и спокойствие и, чего чего она побаивалась, но тем не менее, словно она находилась в каком-то сне, допускала. Слишком много допущений и недоговорённостей с самой собой создали кокон, в котором ей было хорошо. Она не боялась оставаться поздно дома у Генки и смотреть фильм. Всё это происходило как в безумном сне, где можно делать что пожелаешь. Можно пожелать и запустить руку в волосы мальчугана. Можно пойти ещё дальше. Главное — не понимать, что это сон, иначе ракетой вылетишь в реальность.
Генка в это время, пока её руки бродили где-то в волосах, смотрел на нунчаки Микеланджело. На маленькую игрушку, что стояла рядом с телевизором. Все его мысли были обращены к этой маленькой черепашке-ниндзя. Он не мог отделаться от мысли, что сейчас будет что-то серьёзное, что-то важное, какой-то новый этап, а эта игрушка делает его в её глазах маленьким и глупым. Он схватил пульт и нажал на паузу, чтобы Валерия Львовна перестала смотреть в ту сторону. Бегущий Бред Питт замер, залитый лучами солнца.
Почти в тот же миг зазвонил мобильный Валерии Львовны. Она поморщилась и перевела телефон в беззвучный режим. Тихие, но ненавязчивые звуки бегали по комнате, стараясь догнать друг друга и слиться в один шум. В тот вечер у него многое было в первый раз. Первый поцелуй, в смысле, "мокрый" поцелуй. Первые зажимания, первая расстёгнутая не своими руками ширинка и, конечно же, первый облом из-за звонка в дверь.
-----—
Машина была заведена, но не трогалась с места. Водитель смотрел на экран телефона, где отображался номер звонившего и медленно переводил взгляд на пассажира. Выбирать между улицами, которыми можно сократить дорогу всегда неудобно, ибо не знаешь, какие из них могут оказаться перекрытыми. Перекопанный водопровод, бетонный блок, навязчивые руки спутника, что лезут куда-то вниз, едва заметив отсутствие людей.
-----—
После того вечера Генка преследовал Валерию Львовну повсюду. Каждый раз, едва зазвенит звонок, она старалась выбежать из класса, в страхе остаться с ним один на один. Иногда она забывалась и они оставались. Словно в беспамятстве, фигуры показывали неуклюжий танец, который заканчивался одним и тем же. Иногда Генка преследовал её до дома.
Дождливой осенью, участвуя в какой-то бессмысленной беготне друг за другом, на сухом асфальте оставались чудные следы от мокрой обуви. Их можно было бы переложить на картину, киноплёнку или телеграфную ленту:
"Надо было дойти до этого быстрее тчк, если бы в тот вечер я был увереннее и решительнее зпт всё было бы хорошо тчк"
"Надо было даже не начинать тчк Теперь этот школьник никогда не отвяжется тчк А ждать его ещё долго тчк"
-----—
Автомобиль заехал на парковку у вокзала и остановился. Для неё, на какой-то момент показалось, как казалось долгое время назад, что всё можно сделать хорошо. Она опустила зеркало и посмотрела на себя. Смотрела всего несколько секунд, а после гневно закрыла зеркало. Под глазами проглядывали морщины, а кожа краснела.
-----—
В старших классах ситуация утихла. Они старались не замечать друг друга, и им это с успехом удавалось. А в ещё более старших классах возобновили свои занятия.
Теперь занятия проходили по вечерам в среду. Она помогала ему готовиться к экзамену по математике, а он старался не думать о том, что могло быть. Самым интересным было бы показать разговоры, а точнее рассказать о них, да простят мне эту тавтологию.
Разговоры велись легко. Было недалеко друг от друга в значении, ну вы знаете, в каком значении. В том значении, когда мимика и жесты представляют собой особые знаки. Что-то вроде знаков препинания, что помогают легче понять смысл.
-----—
Когда объявили время отправления, Генка отлучился покупать кофе. А когда вернулся, то обнаружил отсутствие на том самом месте Валерии Львовны. В принципе, это было ожидаемо, ибо они столько раз говорили о пошлости и банальности расставания, а тем более на вокзалах. Когда становится невыносимо скучно. Невозможность начать диалог из-за боязни запомниться человеку нелепой и ничего не значащей фразой. И это до рези скучно. Создаётся впечатление, что скучно именно с этим человеком и потом уже вроде как не жалеешь, что расстаёшься, а надо бы.
Вот всё вот это и навалилось на Генку, когда он не обнаружил Валерию Львовну. Все эти мысли были правильными и верными, но не успокаивали. Тогда он забрался на второй этаж вокзала, выкинув кофе в мусорку и взглянул на тесный зал с высока. Казалось бы, на таком маленьком пространстве невозможно потеряться. Казалось, нужно только чуть громче сказать и человек найдётся, однако нет. Он упустил её из виду. Конечно, они следовали разной дорогой. Не в смысле пафосных путей, а в том, что ему нужно было на поезд, а ей встретиться с каким-то знакомым, что постоянно ей названивал, но упустил.
Генка стоял на втором этаже вокзала, глядя на безразмерных людей. И каким бы невозможным это не казалось, Генка упустил её в этом крошечном зале ожидания среди, казалось бы, бесконечного числа людей.