От всех надежд остался только прах...

Незаметно на шуршащих лапках подкралась осень. Но  ни невероятная, прохладная  синева небес, ни пестрые, цыганские наряды , в которые облачились деревья не радовали Людмилу Степановну– кареглазую, кругленькую сорокапятилетнюю женщину. И , если раньше  в заботах о семье, она не обращала особого внимания на смену сезонов, то теперь, глядя на первые признаки увядания, она явственно чувствовала  легкую печаль, воздушной паутинкой охватившую ее. Да. Еще совсем недавно рядом были  самые дорогие ее сердцу существа- любимый муж Андрей и дочка Лиза- ненаглядное солнышко. Всю жизнь и все силы Людмила Степановна отдавала семье, жила интересами близких. Забыв совершенно о себе, она растворилась в них . По настоянию мужа Людмила никогда и нигде не работала. И вот сейчас, ступая по багряно-золотому ковру, она чувствовала себя  невообразимо одинокой. Мысли теснились в ее голове абсолютно безрадостные. Она думала о том, что совсем стала никому не нужна. Муж постоянно уезжает в свои командировки, ставшие со временем более длительными, а дочь – ее маленькая кровиночка неожиданно вышла замуж и уехала в другой городок. Людмила Степановна поехала к дочери, собираясь погостить у молодых подольше, присмотреть, научить, но вдруг выяснилось, что зять стесняется заниматься сексом , пока теща живет с ними. И вот, дабы не мешать молодой семье, Людмила Степановна  решила вернуться домой раньше задуманного срока. Было грустно еще и от того , что дома ее тоже никто не ждал. Андрей, как всегда, в отъезде.

Родной подъезд встретил  тишиной. Ключ в замке не поворачивался, и Людмила Степановна обрадовалась, решив, что муж тоже вернулся домой раньше времени. Она нажала на кнопку звонка. Было слышно, как звон несется по всей квартире, но увы, никто не спешил выполнять его требование и открывать . Людмила Степановна постучала и опять позвонила. Наконец, дверь распахнулась. Упитанный колобок  в  трусах ядовито зеленого цвета с  разбежавшейся по ним алой земляникой застыл на пороге. Ее любимые, мягкие  розовые тапочки с   пушистыми помпонами красовались на чужих, абсолютно  волосатых ногах. Впрочем, он и сам был весь покрыт шерстью и напоминал маленького пушистого хомяка. В руках он держал огромный ломоть черного хлеба, на котором возлежал увесистый  шмат сала. Человечек время от  время откусывал от этого чудовищных размеров бутерброда, на минуту замирал, опуская веки и только тогда начинал жевать. По всему было заметно, что получал он несказанное удовольствие. Его маленькие выпуклые глаза с интересом уставились на Людмилу Степановну.  Она ахнула и оглянулась. Неужели так задумалась, что ошиблась подъездом? Но нет, стены были родные и знакомые. Вон на одной из них   красовалась всё та же  уже надоевшая надпись « Костя плюс Вика – любовь».
–Вы кто?– вытаращив глаза, поинтересовалась она.– Если вор, то почему в трусах и в моих тапочках?! К-кто?! Кто вам позволил их надевать?!– продолжала возмущаться Людмила Степановна.
–Я?– удивился человечек.–Странный вопрос. Я здесь живу.
-Нет,  уж позвольте! Это моя квартира,– разгневалась Людмила Степановна,– я вызываю полицию.
–А! Я вас узнал!– вдруг обрадовался человечек.– Вы Людмила Степановна. Я видел вас на фото в вашем альбоме. А я Георгий Петрович,–он шаркнул волосатой ножкой в розовом тапке,– для вас просто Гошик,– он улыбнулся, стараясь придать этой улыбке больше душевности и очарования. От этого старания  у Людмилы Степановны аж зубы свело и она вскипела еще больше.
–Может быть, вы все-таки объясните, что здесь происходит?– прошипела она.– И снимите, наконец, мои тапки.
–Ах, простите,– забулькал Гошик,– я сейчас- сейчас… Только…  у меня своих пока нет… А так… Я - новый жилец.
–Как это?– обомлела Людмила Степановна.–Что-то не припомню, чтобы мы продавали эту квартиру.
-Да нет же! Ваш муж сдал ее мне. Вы уехали на довольно долгий срок и…вот,– он раскинул в стороны пухлые ручки.
–Ой, Людк, это ты че ли?- Людмила Степановна и не заметила, как дверь в соседнюю квартиру приоткрылась и оттуда высунулась голова в мелких ,седых букольках,– а я гляжу в глазок-то, а не пойму,– соседка Зинаида Львовна всегда была  в курсе всех событий , происходящих в доме,– ты –то че так рано вернулась? Али молодым че не понравилось?
–Соскучилась по дому,–Людмила Степановна вовсе не собиралась делиться с любопытной соседкой.
–А-а… А это…Твой Андрюха-то сдал квартеру-то. Вот. Ты таперь-то куды?
Людмила Степановна пожала плечами:
–Да, вот нового жильца выселю.
–Как это? Я не согласен… Не согласен и все тут. Я деньги заплатил…Между прочим.
–А я , по-вашему, должна на улице ночевать?!– Людмила Степановна даже ногой топнула от негодования.
–Могет, ко мне ? Ась?– Зинаида Львовна  потеребила пестрый фартук.–В тесноте, да  не в обиде….
– Э, нет! Зачем же к вам? Да и на улицу не надо. Квартира большая. Живите себе. Тем более, вдвоем веселее.
–Ну спасибо, что разрешили,–съехидничала Людмила Степановна.
–А что? Мы уживемся,– продолжил Гошик, пропуская вперед Людмилу Степановну и  бесцеремонно захлопывая дверь перед самым носом соседки, не понимая или не желая понять, что тем самым наносит той глубочайшую обиду , приобретая  врага местного значения на неопределенное время.

Жизнь Людмилы Степановны снова приобрела смысл Оказавшись в родных стенах, она принялась за привычные дела, которые успокаивали. Гошик оказался жильцом покладистым, добрым, не занудливым. Он, как умел, старался внести в ее жизнь  нотку приятности и удовольствия.  Это и маленькие почти ежедневные сюрпризы в виде цветов, конфет, духов или совместные походы в театр, кино, а как-то однажды пригласил в ресторан, и это не считая тех волнующих взглядов, которые Гошик бросал на нее.  Жизнь Людмилы Степановны качественно изменилась . У нее опять появилась возможность о ком-то заботиться, она почувствовала себя нужной, почувствовала себя женщиной, желанной женщиной.
Людмила Степановна расцвела, ведь она уже и мечтать не смела о таком мужском внимании. Муж давно уже никуда ее не звал, да и , бывая дома, утыкался в телевизор или газету. Даже соседка  теперь при встрече цокала языком и норовила расспросить о жильце.
–Смотри, Людк,– говаривала она.
–А что смотреть-то?– весело отмахивалась Людмила Степановна.
–Как это че? Он – мущщинка еще не такой старый, а ты –женчинка в самом соке…Да-а,– Зинаида Львовна пожевала губами.
–Ну и что? Он просто жилец.
–Хм… Жилец….,- крякнула  соседка,– знамо жилец. Кто еще-то? А вот мужу-то как покажется?
–Так он же сам ему квартиру сдал,– удивлялась Людмила Степановна.
–С тобой рази?
-Что сто мной?
–Квартеру с тобой в придачу сдавал?
–Да нет…
–Вот то-то и оно,– Зинаида Львовна вздохнула со значением,- найдутся добрые люди и расскажут ему… Вот.
–Добрые люди? Уж не вы ли?– засмеялась Людмила Степановна.
–А хоть бы и я,– уперла руки в тощенькие бока Зинаида Львовна,–я завсегда на стороне правильной жизни. Разведется с тобой Андрей-то. Вот и посмеешься тогда,– и она хлопнула своей дверью, показав ссутулившуюся спину.
Людмила Степановна только плечами пожала. Ей было сейчас не до раздумий . У нее и без того много дел, ведь ее в кои-то веки пригласили в ресторан и  хотелось показать себя во всем блеске, а для этого, ох, как много надо успеть. И  прическу соорудить , и платье новое  просто необходимо… Да такое, чтобы  слюнки потекли не только у Гошика, но и у других мужчин.  Да! Очень хотелось бы. Хотелось блистать, радоваться жизни! Она вдруг осознала, что совсем еще не старая, что полна сил и обычных человеческих желаний. Разумеется, Гошик далеко не красавец, но ведь не зря кто –то сказал, что мужчина должен быть не страшнее обезьяны, а он хоть и волосат излишне, но все-таки симпатичнее немного будет. Нет. Она не собиралась предавать мужа, не собиралась ему изменять, ибо любила его всегда и всегда оставалась верной, собираясь прожить именно с ним всю оставшуюся жизнь, но, ощутив  себя впервые за долгие годы женщиной, она захотела быть просто привлекательной и для других. Проснулось самое обычное женское кокетство. С мыслями о самых простых прелестях жизни и с острым  желанием непременно нравиться,  Людмила Степановна  отправилась в турне по  магазинам.  Ее нисколько не огорчило, что капризница осень  вдруг перестала быть приветливой и принялась рыдать.  Она будто сердилась , холодные, крупные капли изо всех сил молотили по зонту. Но разве  такая мелочь, как осенние слезы, могла испортить сегодня настроение?  Ведь столько приятностей ее ожидало, уже сам поход по магазинам за нарядами сплошное удовольствие. Тем более,  Людмила Степановна знала , зачем идет и что хочет купить и уже представляла себя в новом облике и у нее даже дух захватывало от одной мысли, что мужчины  будут на нее смотреть  по-особенному. А для этого  просто необходимо было  приобрести черное платье и непременно маленькое. Она видела такие в кино… Эти платьица  так замечательно подчеркивают фигуру.   И обязательно, чтобы фигуру  …, без этого никак нельзя … Людмила  обошла несколько магазинов, но так и не сумела  сделать выбор. Платья были и именно такие, как надо, но втиснуться в них она никак не могла. Порядком устав, она шагнула в очередной , небольшой магазинчик. Юная девушка бросилась ей навстречу.
–Чем могу помочь?– услужливо защебетала она, старательно улыбаясь.
–Платье, маленькое, черное…,– выдохнула Людмила Степановна,– вон то,– она ткнула пальцем в сразу понравившийся наряд.
–Но…Оно маленького размера…,– заикнулась было девчонка,– вам лучше вот это,– и она  показала платье значительно бОльшего размера   горчичного цвета  с узором по подолу .
– Мне  нужно именно это и именно маленькое,–отрезала Людмила Степановна,– а не это ваш …пододеяльник …
Но  в этот облюбованный наряд  она втиснулась с трудом. Разглядывая себя в зеркале, Людмила вдруг заметила, что у нее почему-то  образовался живот, которого она никогда не замечала, да и складки были там, где их быть не должно. В телевизоре у дам этих складок не наблюдалось, да и животов тоже. 
–Наверное, зеркало кривое,–тяжело вздохнула  Людмила Степановна, – возьму, однако,– и она  попыталась снять наряд,  но  не тут-то было. Платье за такое короткое время, казалось, уже успело прирасти к телу и  никак не желало с ним расставаться. Она уже не рада была, что не послушала девушку, но не признаваться же той в своей оплошности. Пропыхтев еще какое-то время, Людмила Степановна вынуждена была все-таки  обратиться к  продавщице. Вдвоем они избавились от успевшего надоесть туалета. Смирившись, что ей не удастся приобрести такое миленькое платьице, Людмила Степановна согласилась все-таки примерить горчичное платье. В нем и правда складок было меньше, да и живот не выглядел столь устрашающе. Но вот как в таком наряде можно было покорять?
–Очень миленько на вас сидит,- словно, прочитав ее мысли, прочирикала юная особа, уже уставшая от такой  привередливой покупательницы,– вы такая красавица в нем и совсем-совсем молодая.
–Правда?– с надеждой поинтересовалась Людмила Степановна.
–Правда-правда!–  воскликнула юная озорница, скрестив тоненькие, будто прутики, пальчики у себя за спиной.- Муж так и упадет!
Вдохновленная словами продавщицы, Людмила Степановна, двинулась в парикмахерскую, где два часа ее вертели –крутили и, наконец, соорудили что-то невообразимое, но сказали, что очень модное.

Вечером на город опустился  легкий туман. Он  был прозрачен, невесом  и  похож на воздушную вуаль. Просматриваемые сквозь эту тончайшую дымку  здания казались таинственными, а люди загадочными. Они будто плыли в воздухе. Людмила Степановна просто задохнулась от увиденного. Она начала думать, что эта тонкая вуаль, эта таинственность неспроста. Это значит, что вечер  непременно будет  сказочным. Иначе просто и быть не могло. И вечер действительно был прекрасен. Легкая, ненавязчивая музыка, хрупкий полумрак, приятное, хорошее вино  располагали,  и Людмила Степановна расслабилась. Гошик блистал. Он был остроумен, внимателен, наговорил столько комплиментов, сколько ей не приходилось слышать за всю жизнь.
–Вы прекрасны,– шептал он, нежно обнимая спутницу за талию и тихо покачиваясь в танце,– я никогда не встречал женщин, подобных вам. Эх…Если бы вы были не замужем,– при этом он выразительно дышал.
А Людмила Степановна млела, выслушивая этот милый вздор, сердце ее таяло, да и сама она растекалась, как сосулька на весеннем солнышке.

Домой пришли поздно. Ковырялись в замке, смеясь и подшучивая так долго, что  Зинаиде Львовне надоело подглядывать в глазок, и она высунула свой любопытный длинный нос.
–Али пьяные? – заинтересовалась она, уже заранее предвкушая, как завтра прямо поутру будет рассказывать соседям, как Людка– эта выпендюра, эта зазнайка, напилась вместе со своим жильцом , а потом… потом… А потом, сами, мол, догадывайтесь, что было, ибо она под кроватью не лежала.
Но ни Людмила Степановна, ни Гошик не обратили должного внимания на ее слова. И тогда Зинаида Львовна решила, что пора уже и мужу глазыньки раскрыть. Пусть знает, какую змеюку на груди греет.

–Пойдем к тебе или ко мне?– шептал Гошик , тесно прижимаясь к горячему боку Людмилы Степановны. Он встал на носочки, чтобы дотянуться до ее губ и поцеловал. Людмила Степановна заволновалась. Первое желание было оттолкнуть, но поцелуй был так нежен, так приятен, а она так устала быть одна.
–Я в ванную, а потом- ко мне,– она игриво приложила пальчик к его губам.
Вода слегка охладила, но не смогла погасить вспыхнувший так внезапно огонек желания.

–Всё сегодня должно получиться,– услышала она, выходя из ванной. Гошик с кем-то разговаривал по телефону. Но она не придала этому никакого значения. Она так стремилась в его объятия, всё тело ее пылало, жаждая новых ощущений, а губы еще горели от его поцелуя. Она проскользнула в спальню, Гошик вошел следом.  Жаром горели тела, сплетаясь в одно целое, шелковые простыни сбились, подушки разлетелись … Давно , очень давно Людмила Степановна не чувствовала себя такой счастливой и такой несчастной. Ей было хорошо, но она изменила мужу, а эту свою слабость она себе простить не могла. И потому, глядя на уснувшего Гошика, она терзалась угрызениями совести.

Вера Ивановна в этот вечер  тоже чувствовала себя довольной. Она считала себя замужней дамой, ибо с мужем Андреем жила уже десять лет, имели они ребенка и второй был на подходе, а вот счастливой до конца так и не стала, ибо официальной женой его она  не значилась. Он  был женат давно и прочно, и расторгать брак не очень спешил, говорил, что не хочет огорчать жену, она этого не заслужила, да и вообще боится оставить ее одну, как бы чего не вышло.
–Хорошо бы,– считал он,– пристроить ее сначала.
– Ну, что ж,– решила тогда Вера Ивановна,– надо пристроить, так пристроим,– и взяла дело в свои руки.
Подумав хорошенько, она приняла решение задействовать своего братца двоюродного, который болтался без работы, без квартиры, без жены, да  и возраст имел уже основательный, но самым главным и решающим аргументом было, что  надоел  он уже  ее семье  хуже лука вареного.
–Вот еще!– возмутился Гошик, услышав предложение сестрицы.- Буду я какую-то неведомую бабу обхаживать! А вдруг она страшна, как сто чертей вместе взятых.
-Не страшна,– убеждала его Вера Ивановна,– не красавица, но и ничего себе женщина. Обыкновенная женщина, - немного подумав, добавила она.
–Нет, и не проси даже! Я свою свободу не променяю ни за какие колбаски, – это было , конечно, веским доводом. Ведь колбаски для Гошика считались самым главным лакомством,– да и тебе зачем? Живешь себе и живи.
–Как ты не понимаешь, черствый ты человек!– возмущалась Вера Ивановна,–я замуж хочу! Полноценную семью хочу. У меня и ребенок еще один скоро будет, а  Андрей  не хочет жениться , пока эта старая калоша  не будет пристроена. Ты пойми, у тебя и квартира будет, и жена заботливая, и денег мы тебе дадим столько, что сможешь колбаски какие-угодно кушать,– увещевала она.–Разумеется, дадим  на первое,– поправилась Вера Ивановна,– а потом уже сам поймешь, что к чему.
Подумал Гошик, подумал и согласился. Тогда и Андрея  в известность поставили. А он и не против был. Оставалось дело за малым, подсунуть Гошика Людмиле, а потом застукать их вместе.

Уснул в тот вечер Гошик, а Людмиле Степановне не спалось. Как же она могла изменить мужу? Он бедный в командировках пропадает, чтобы жили , не бедствуя,  а она… Так корила себя дама, и сон бежал от нее, как лань легконогая убегает от льва. Она поправила подушки, одеялом накрыла Гошика и, накинув теплый  халатик, пошла бродить призраком по квартире и только утомившись,  вернулась в постель. Она прилегла, не раздеваясь.  После долгих размышлений, Людмила Степановна решила, что муж ничего знать не будет и не узнает, если вот только Зинаида Львовна ничего не наболтает, но с ней она договориться сумеет, хотя, с другой стороны, та ведь ничего такого не видела, а домыслы –это не есть доказательства. Тем более, что квартиранта Андрей сам пустил.  С такими радужными мыслями Людмила повернулась к Гошику и ласково коснулась его щеки, всё-таки он старался порадовать ее. Тот даже не проснулся, только повернулся на другой бок и захрапел с новой силой. Людмила Степановна поморщилась. Нет, Андрей так не храпел никогда. Она улеглась поудобнее  и уже хотела закрыть глаза, как вспыхнул яркий свет и на пороге вырос Андрей.
–Что?! Что это значит?!– взревел он раненым бизоном.– Муж со двора, в командировку, а она тут шашни разводит! Шлюха! Развод!– бесновался он, благополучно забывая о том, что сам давным давно завел другую семью, да и в сговоре тоже принимал активное участие. Что ж? Не зря говорят, в своем глазу  даже бревно невидимым становится.
– Ан-ндрюша… Ты? Ты рано почему?– Людмила Степановна натянула на себя одеяло.
–Ах! А ты не рада, я смотрю…
–Рада. Конечно же, рада. Но это всё невинно , уверяю тебя. У нас ничего не было! Просто мы были в ресторане ,и Гошик перебрал, пришлось уложить его куда попало.
-А попало в супружескую постель! Так?!– неистовал Андрей.–Так? Я тебя спрашиваю?
–Что тут происходит?– проснувшись, подал голос Гошик.
–Посмотрите, он еще спрашивает!– Андрей, подпрыгивая, бегал по комнате и тыкал в него пальцем.
– А что? Что тут такого?– Гошик зевнул.– Она женщина еще вполне и в постели тоже… Так что я , пожалуй, женюсь на ней.
–Женишься?
–Женюсь.
–Что-о?– Людмила Степановна вскочила с постели, поправляя пояс.- А меня вы спросили, хочу ли я за него замуж? Я не хочу! Я тебя люблю, Андрей!
–А мне шлюха больше не нужна!– Андрей повернулся и почти бегом выбежал из спальни, направляясь на кухню. Людмила Степановна двинулась следом, но у самой двери остановилась.
–Ну как? Как всё прошло?– услышала она женский голос.
-Нормально,– Андрей довольно хихикнул,– как по нотам…
–А то… Это же я придумала…
–Да уж… Тебе режиссером надо быть.
–Что же это такое?– мысли , как блохи, заскакали в голове,– неужели это всё подстроено моим мужем ?– не выдержав более, Людмила Степановна распахнула дверь.
– Это еще кто?
-Я его жена,– Вера Ивановна положила руку на плечо Андрея.
–Это я –жена…
-Бывшая…
–Настоящая,– твердо ответила Людмила Степановна.
–Ну, уж нет! Теперь он с тобой разведется… А ты выйдешь за Гошика. И не глупи.
–Я люблю Андрея. У нас уже взрослая дочь.
–А у нас скоро второй будет,– резонно заметила Вера Ивановна,– и только такая курица , как ты, могла не заметить, что у твоего мужа давно другая семья. И не в командировки он ездил, а приходил к себе домой. Даже твоя дочь об этом давно знает, но молчала, потому что жалела тебя. Все тебя жалели… ,– выдохлась Вера Ивановна.
–Неужели всё это правда?– не могла поверить в предательство близких людей Людмила Степановна и  добавила,–а я так верила тебе, Андрей, верила, что у нас хорошая дружная семья и надеялась, что мы до конца дней своих будем вместе жить и радоваться жизни, внуков воспитывать будем.  А теперь… Пустота… . Муж обманывал и предавал, дочь тоже предала… У меня никого  и ничего не осталось. От всех надежд остался только прах…