Исповедь

Командировка как всегда подкралась незаметно. Ещё совсем недавно до очередной поездки в Бельгию оставался как минимум месяц. Потом как минимум полмесяца, полнедели и, наконец, полночи. Сборы в пожарном порядке. Рваный сон в остатние ночные часы. Бесцеремонное вторжение будильника в самый разгар сна. Сонная, растрёпанная и от того особенно милая жена на пороге. На её футболке, привезенной из Греции, элементарные фразы: добрый день, спасибо, до свиданья. В глаза бросилось слово "sagapo", что в переводе с греческого означает "я тебя люблю". Сколько десятков, а может, и сотен раз, я видел её такой в ходе своих бесконечных мотаний в течение пятнадцати лет нашей совместной жизни! Хрустальная свадьба. Тверда, но хрупка. Народная мудрость, выкристаллизовавшаяся веками. Почему тверда и почему хрупка - отдельная история.
В полудрёме путь до аэропорта, занимающий половину времени полёта. Сам полёт длиной в трехчасовую бесконечность. Такси до отеля по широким автобанам, не дающим взгляду за что-либо зацепиться. Приторно-вежливые портье у стойки регистрации. Ненадолго побывавшие в их проворных руках мои паспорт и банковская карта. Наконец, вожделенная дверь в номер, в мою маленькую крепость на три дня, где можно рухнуть на кровать, вытянуться во весь рост и провалиться в небытие.
После пробуждения не сразу понимаешь, где находишься. Дико таращишься по сторонам, пытаясь найти зацепки, которые позволят разрозненным паззлам сложиться в единое целое. Кажется, вспомнил: я в портовом бельгийском городе Антверпен, в одном из его центральных отелей. Завтра "митинг" (то бишь собрание, говоря по-русски), в ходе которого мы всем миром как всегда будем гадать на кофейной гуще, кому и сколько чего мы продадим. Менеджеры, походящие на пианистов, вдохновенно исполняющие на ноутбуках каждый свою симфонию. Загадочные таблицы и графики, таящие в себе Высшее Знание, формулу эликсира вечного обогащения. Не люди, но Сейлз Форс ("продажная" сила). Потерял силу - свободен, дай дорогу следующему. Как на лыжной гонке. При встрече неизбежные взаимообременяюшие рукопожатия и прочие обнимашки-целовашки с коллегами. Неистребимое "хау а ю?", не имеющее ничего общего с истинным интересом к собеседнику. Фальшивые улыбки. Занудные презентации. Безликий интерьер конференц-зала. Бесконечные тим-билдинги, "цементирующие" коллег друг с другом не прочнее птичьего помёта... Сколько раз всё это уже было в моей жизни? Де жа вю, да и только. Возникает ощущение, что, следуя некоему кармическому порядку, в каждой своей новой реинкарнации я попадаю в один и тот же жизненный сценарий, вне зависимости от времени и окружающего меня пространства...
Но собрание будет только завтра. А пока вся вторая половина дня ещё впереди.
Надо бы пройтись. Главное, не столкнуться нос к носу с прибывающими коллегами. Иначе во имя командного духа придётся терпеть друг друга весь остаток дня, высиживая в каком-нибудь баре и натужно силясь родить темы для разговора. 
Вроде обошлось: миновав широкую дверь вертушкой, оказываюсь на свободе. Ранние зимние сумерки. Растворяюсь в лабиринте кривых и узких, как сабли янычаров, вымощенных брусчаткой улочек. Проезжая часть с обеих сторон сжата стенами и фасадами домов, вплотную примыкающих друг к другу. За очередным изгибом одной из таких стен открывается Королевство Порока. Широкие, подсвеченные красным светом, витрины. Почти за каждой из них призывно, по-змеиному, извивается живой товар, демонстрируя соблазнительные, чисто символически прикрытые, формы. Сходства со змеями добавляют поражающие разнообразием татуировки: эротические символы, загадочные иероглифы, причудливые орнаменты, разноцветные узоры. Некоторые "змеи" делают красноречивые знаки, стараясь привлечь внимание, приглашая заглянуть на огонёк. Другие демонстрируют нарочитую незаинтересованность, лишь изредка приподнимая густо накрашенные ресницы на проходящих мимо потенциальных покупателей. Блондинки, брюнетки, шатенки, экзотически окрашенные. Постройнее, поплотнее, повыше, пониже. Европейки, африканки, азиатки, латиноамериканки. Полный "боекомплект" на любой вкус.
Некоторые витрины временно пустуют, значит, продавец и покупатель нашли друг друга.
Преодолеваю гравитацию, исходящую с обеих сторон улицы Красных Фонарей. Почти физически ощущаю устремлённые в спину недовольные взгляды от того, что прошёл мимо, не внёс вклад в развитие индустрии.
В надвинувшемся мраке натыкаюсь на горящую золотыми готическими буквами надпись Duvel (дьявол), означающую популярный в Бельгии сорт пива. Случайно или нет, но место выбрано как нельзя более удачно, наглядно демонстрируя, кто с нетерпением ждёт поддавшихся искушению.
Знакомый, но подзабытый звук неожиданно привлёк внимание. Колокольный звон! В такое время? В таком месте? А вот и источник звука. Уходящий ввысь массивный тёмный готический собор, похожий на трансатлантический корабль, оказавшийся в окружении более мелких "судёнышек": домишек, ресторанчиков, продуктовых лавчонок. Ноги сами несут к небольшой металлической, с полукруглым верхом, испещрённой вензелями, дверце. За ней - другой мир. Пространство расширилось благодаря потолку непомерной высоты. Внутри - никого из прихожан. Повинуясь внутренней тяге и по наитию угадав верное направление, продвигаюсь в сторону кафедры священника. Как ни странно, застаю его на месте.
И, находясь за тридевять земель от дома, начинаю на своём несовершенном английском исповедоваться человеку, которого никогда и нигде больше не увижу. Что ж, тем откровеннее будет покаяние! Надо же: в родной России так и не пришёл к исповеди, зато пришёл в далёкой западной, мягко говоря, не самой дружественной к России, стране. Такой вот парадокс...
Полумрак храма. Худощавый длинноволосый священник с небольшой бородкой, голубыми даже в темноте глазами и каким-то особенным, всепонимающим и всепрощающим выражением лица. 
- Что привело тебя ко мне, сын мой? 
Мягкий умиротворяющий голос. Ободряющий взгляд. Ни малейшего ощущения языкового барьера.
- Грехи, накопившиеся за сорок лет, батюшка.
Вдруг понимаю, что последнее слово произнес на русском языке. Но священник, похоже, меня понял.
- Расскажи о своих грехах, чадо Христово!
Сначала робко и тихо, а потом всё смелее и громче, сметая комок в горле, из меня хлещет рассказ о детских годах, отрочестве, юношестве. Каким бывал дерзким и даже грубым со старшими и с родственниками. Вспомнилось, как не захотел помочь прабабушке прибавить громкость в телевизоре. Через день она попала в больницу, откуда уже не вернулась... Как накричал на бабушку, забывшую посолить суп. Как выключил магнитофон, не дав дослушать дедушке понравившуюся ему песню, также незадолго до его ухода. Или, за что-то на него обидевшись, тайком выкинул в помойку его любимый перочинный ножик. Вот мама купила мне новые ботинки. А я, вместо того, чтобы поблагодарить маму за проявленное внимание, по-снобистски не принимаю подарок и настоятельно рекомендую маме вернуть его в магазин, где она его покупала. Неудачная шутка со стороны одноклассника в мой адрес, и вот уже у него под глазом расплывается обширный синяк. 
Дальше - воспоминания из более старшего возраста. Первая, уже в институте, самая сильная на тот момент любовь. С колокольни прожитых лет это выглядит странно: невыразительная внешность, частые веснушки, узкие, даже чуть косящие глаза. Но это сейчас. А тогда - самое большое разочарование плюс досада от того, что был предпочтён другому. Как следствие, короткометражные романчики один за другим, дабы самоутвердиться и отыграться, порой весьма болезненные для их участниц по причине неоправдавшихся надежд. Нарастающее опустошение. И вот, наконец, долгожданная встреча. Почти безоблачные пять лет. Двое малышей - девочка и мальчик с разницей в четыре года. Небольшой, но стабильный заработок. Крыша над головой. Вполне себе шустрое произведение российского, а затем и иностранного автопрома эконом-класса. Всё или почти всё, что нужно нормальному человеку для полного счастья. Дальше - происки врага рода человеческого. Заедающая домашняя рутина. Надоевшая простая схема "работа-дом". И вот в жизни замаячили дружки-собутыльнички. "Творческие вечера" в малознакомых компаниях и разномастных забегаловках. Разнузданные корпоративы. Эффектные коллеги противоположного пола с обворожительными улыбками. Бегство в новогоднюю ночь от жены и малолетних детей к корешам - "свободным художникам". Смертельная обида супруги. Первая серьёзная трещина в отношениях. 
Дальше - работа с повышением в крупной европейской компании, имеющей офис с видом на Кремль. Распевы на два голоса с коллегой, в прошлом профессиональной певицей: "Лаванда, горная лаванда, сколько лет прошло, но помним я и ты". Окончание концерта без оваций и даже без аплодисментов на словах из романса: "Живописец Любовь нарисует другую картину"...
Через пару месяцев мгновенное "возгорание", как от короткого замыкания, быстро переросшее в серьёзное чувство. Уникальное сочетание в ней красоты, ума, шарма, чувства юмора, нежности и чуткости. Невозможность насытиться общением, острая жажда каждой последующей встречи. Потеря чувства реальности. Изнуряющая психологическая зависимость. Мучительная необходимость принятия судьбоносного решения, одного из двух возможных. Обида и горечь всех участников происходящего от моей неопределённости. Разочарование во мне объекта моего обожания. Депрессия, сопровождающаяся возлияниями, по поводу утраты. Уныние, мировосприятие в черно-белых тонах. Навязчивые мысли о никчёмности дальнейшего существования...
- Отпускаю твои грехи, сын мой! Да поможет тебе Бог в борьбе с ними!
Лёгкое касание моей головы. Взгляд васильковых глаз прямо в душу. Мрак, отступивший вопреки законам физики. 
Где же я видел этот взгляд? Вспомнил! Надвратный образ Спасителя в белой, похожей на парящую над водой чайку, церкви на берегу канала Русской Венеции - городка Вышний Волочёк, что в Тверской области. Там, где гранитные опоры моста прорезаны канатами влекомых бурлаками барж на глубину большого пальца. Где летними вечерами рыбаки терпеливо, никуда не торопясь, ждут поклёвки. Где когда-то белокаменные, а ныне потемневшие и облупившиеся арочные торговые ряды помнят разношерстную, шумно торгующуюся публику дореволюционных времён...
- Андрюша, мы готовы! 
Слышу мамин голос из глубины старого деревянного домика, куда меня привезли из роддома и в котором я проводил каждое лето, пока учился в школе. 
В этом сезоне родители засиделись в своём родовом гнезде до "белых мух" и до серьёзных заморозков. Им давно пора возвращаться в Москву, пока что-нибудь себе не отморозили.
Начинаю заполнять багажник своего универсала многочисленными баулами, в очередной раз изумляясь его вместимости. После часа упражнений в комбинаторике багажник, наконец, заполнен. Пассажиры на своих местах. До Москвы, ни много ни мало, триста километров пути. Начинаем движение. Позади остаются деревянные домики, заборы, огороды. Соседка баба Катя машет вслед, смахивая слезу. Мост через канал, по которому я сотни раз проносился на своём верном трофейном Диаманте, привезенном дедом из Германии. Справа мелькнул белоснежный храм с надвратным Ликом, источающим неземной свет васильковых глаз. Точно таких, какие были у священника в антверпенском соборе Божьей Матери, отпустившего мне мои многочисленные, трудноотмаливаемые, грехи...