Как поспорили Ольга Борисовна с Татьяной Петровной

        Субботним вечером Ольга Борисовна пригласила свою приятельницу Татьяну Петровну на чашечку чая. Она испекла пирог с яблоками, купила шоколадных конфет и в ожидании гостьи  включила телевизор. Показывали сущий кошмар:  военные действия, бандитские разборки, судебные разбирательства, семейные склоки, концерт с неким подобием песен в исполнении полуголых девиц, а на одном из каналов – балет.    Только Ольга Борисовна собралась получить удовольствие от просмотра – в дверь позвонили. 
       Войдя в комнату и увидев на экране балерину, Татьяна Петровна очень обрадовалась, потому что у неё телевизор этот канал не показывал, а женщина любила театр и всё, что с ним связано.
       Приятельницы уютно устроились за маленьким столиком и стали смотреть, как молодые  артисты царят на сцене, то словно взлетая над ней, то кружась  на носочке пуанты. Один из танцоров изображал чайку. Он был почти мальчик, красиво взмахивал руками- крыльями, легко выполнял сложные повороты, высокие прыжки, и Ольге Борисовне казалось, что образ чайки ему вполне удался. Татьяне Петровне, напротив, больше понравился танец его партнёрши. Она считала, что у чайки должно быть в крыльях больше силы, чем её изобразил танцор, но спорить было не о чём, поскольку балет сам по себе достоин уважения за колоссальные физические нагрузки и немыслимые ежедневные тренировки по многу часов.
     Женщины мирно беседовали, созерцая красоту молодости, восхищаясь талантом артистов и наслаждаясь ароматным свежим чаем, когда на смену балету пошли титры фильма,  и на экране появилось название: «Спрячьте меня за книжной полкой».
 - Ой, кино начинается! – воскликнула Татьяна Петровна.
- Нужно выключить: после балета такое смотреть нельзя, - потянулась за пультом Ольга Борисовна.
- Ты видела его? – поинтересовалась Татьяна Петровна.
- Нет, книгу читала, - ответила Ольга Борисовна.
- И что?- повернулась к ней  Татьяна Петровна.
- Да жуть! Даже по названию ясно, что что-то там не так.
- А меня название заинтриговало, - перехватила пульт Татьяна Петровна, - о чём книга-то?
- О жизни. В семье известного  старого человека дочь второй раз выходит замуж, а его душевнобольная жена её выбор не принимает и отбирает у дочери ребёнка, то есть внука, и старики воспитывают мальчика, причём, чудовищными методами. Внук пытается сбежать от бабки и деда, вечно болен, мать  хочет его выкрасть, и весь этот кошмар завершается только после смерти старухи. Говорят, это реальная история. Автор выплеснул на читателя все обиды, которые получил в детстве от своих родственников. Ты разве не слышала? Несколько лет назад книгу раскрутили как социально важную, шуму было! Автор – пасынок одного талантливого деятеля искусства и внук другого, не менее известного и талантливого.
- Потому и раскрутили, - кивнула головой Татьяна Петровна.  - А кто автор?
- Берестов, сын жены Якова Волынского.
- Вон оно что… Так ты фильм видела?
- Да нет же! Говорю тебе: книгу читала. Всё хотела закрыть и забыть, но моя сестра была в восторге, и я пыталась понять: почему? Вот и пришлось дочитать до конца.
- И поняла почему?
- Думаю, да. Она хорошо знает прототипов, уважает их, сочувствует тому, что ими пережито. Я, кстати, тоже с уважением отношусь к их творческой деятельности, но в личной жизни ведь бывает ещё хуже,  однако, большинство не стремится выносить «из избы» свой «сор», поскольку «в каждой хатке свои загадки». Рассказы подобного рода обнажают и мрак семейных взаимоотношений, и сложности воспитания своего ребёнка, а зачем?
     В это время титры закончились, и начался фильм.
- Давай посмотрим, - предложила Татьяна Петровна, - известные личности - тоже люди, и у них частная жизнь разной бывает.
- Ну, разве что посмотреть, как режиссёр это увидел, - нехотя согласилась Ольга Борисовна, - чтобы сравнить. Пожалуй, даже интересно.
      Ольга Борисовна не сразу узнала знакомую по многим фильмам артистку в роли главной героини, потому что в фильме её персонаж выглядел очень малоприятно: обрюзгшая особа  неопределенного возраста, которую временами накрывали приступы жадности и злобы, временами переполняла жалость и своеобразное чувство любви к родному внуку, тоненькому хрупкому на вид мальчику.   
      Ольге Борисовне пришло в голову, что маленький артист должен был многократно слушать эти гадкие слова, произносимые озлобившейся бабкой несколько раз во время дублей в адрес  его героя  и по сценарию матери мальчика, также великолепно сыгравшей свою роль. Ребёнка тормошили, кричали на него, желали его кончины - и чем дольше шёл фильм, тем больше рос протест в душе Ольги Борисовны против показа этого деспотизма на весь мир.
      Ей вдруг с горечью вспомнилось время, когда развалилась большая страна, в которой она родилась, и стала разваливаться культура: появились совершенно дикие,  по мнению Ольги Борисовны, фильмы с соответствующими названиями: «Любовь - капуста»,  «Крошечная Любовь», « Замуж любой ценой!», изменились человеческие отношения…

      Татьяна Петровна тем временем внимательно смотрела фильм и когда героиня по телефону стала кому-то жаловаться на измены и предательство мужа и вытекающие оттуда тяготы своей жизни, Татьяна Петровна энергично всплеснула руками и в знак солидарности воскликнула:
- Вот же сволочь! До чего жену довёл, кобель! Все мужики одинаковые, всё  - от них!
      В этот момент мальчик попытался сбежать к матери, интуитивно чувствуя  единственный путь к  своему спасению. Для оплаты своего проезда он вытаскивал из тайников деньги, спрятанные бабушкой,  и Ольга Борисовна с содроганием наблюдала развивающуюся трагедию его неудавшегося замысла. Она думала, что нельзя сыграть так хорошо, не пропустив горе героя через своё сердце. А нужно ли было ребёнку-актёру пропускать это через ранимое детское сердце?
      Она повернулась к подруге:
- Почему мать позволила сыну сниматься в таких сценах: из-за денег или из-за славы, как ты думаешь? Или это ребёнок самих артистов?  Неужели что-то может компенсировать или затмить перенесённый мальчиком за время съёмок стресс? Ведь каждый момент его жизни – кирпичик его здоровья, будущего…
- Я тебя умоляю! Ты веришь, что он это слышал или видел, Оля?! Ну, ты просто наивное дитя, разве так можно смотреть кино? Там всё – монтаж! В кинематографе можно  и не такое нащёлкать, смонтировать, озвучить – на то и рассчитано, что зритель «купится» и поверит, как ты!
- Откуда такая уверенность, что всё – так?
- Это все знают, успокойся!
     А на экране продолжали разворачиваться сцены, по мнению Ольги Борисовны, нравственно одна отвратительней другой. То бабка всем своим грузным рыхлым телом падала на пол и сучила ногами, изображая мнимый припадок, а внук в ужасе верил, что из-за него она умирает и истошно клялся, что всегда будет её слушаться. То внук на приёме у врача бесстрастно произносил в адрес своей матери чудовищные обвинения и площадные слова, которыми её постоянно награждала его бабка. То  уже в финале мать и бабка тянули за руки ребёнка в разные стороны, пока бабку не хватил удар…
      И всё было перемешано в сознании этого ребёнка, всё ущербно и страшно. В минуту прощания с бабкой на кладбище он деловито поведал матери  о тайных местах в квартире, где старуха хранила денежные заначки…
       И его задёрганная обстоятельствами мать, которую отлично сыграла красивая молодая артистка, с испугом посмотрела на своё чадо…
      Когда закончился показ, Татьяна Петровна повернулась к Ольге Борисовне:
- Ну, чего ты возмущалась? Жизненный фильм, мне понравился.
- Никто и не спорит: фильм поставлен безупречно. И артисты играли замечательно, все кинозвёзды, талантливые. Но само содержание? Ты представляешь теперь, какова книга?
- А что? Поднята социальная проблема.
- Это проблемы личные, которые нельзя выносить на улицу  и засорять её! – возразила Ольга Борисовна. -  Если такое называть художественной литературой, искусством, то что же тогда  хроника? Ведь тут показан один негатив, разрушение. И зачем добавлять это в жизнь?
 - А зачем Репин писал своих «Бурлаков»?
- Причём здесь Репин? К тому же там как раз и была раскрыта проблема социальная. Заметь – не одной семьи, а целого общества: рабский труд, использование людей в качестве тяглового скота... Тогда многие поднимали эту тему. У Некрасова тоже  не менее мощно написано - я до сих пор стихотворение «На Волге» почти наизусть  помню: «…обуты в лапти, вдоль реки ползли гурьбою бурлаки…»  Время такое было.
- Это есть в любом времени, а семья всегда была частью общества.
- Так  в этой книге и семьи как таковой нет: родители не принимают дочь, её права на собственную жизнь со своим ребёнком. Дочь личную жизнь ставит выше ребёнка, оставив его на выживание в доме, где его морально уродуют. И между стариками - супругами ничего нет: дед вроде бы носится с женой, но это  не любовь, а чувство запоздалой вины. Там один герой положительный – новый муж дочери, но и то - лишь на первый взгляд, потому что он любитель выпить. Полный мрак. А как они разговаривают, какими словами?
- Мой дед тоже в выражениях  особо не стеснялся, легко мог и  нецензурное что-нибудь отмочить. Да и бабушка на язык довольно несдержанной была.
- Потому и ты не замечаешь, как произносишь некое словцо и к месту, и не к месту!
- И что здесь такого? Кому от этого плохо?
- А ничего и хорошего!
Они помолчали.
- Я тоже выросла без отца. Мать работала в соседнем селе учительницей, жила при школе, а меня оставляла у бабушки с дедушкой. По субботам  она приезжала домой, в воскресенье уезжала, - тихо сказала Татьяна Петровна.
- И что, старики тебя обижали?
- Нет, но я росла, как трава. В тёплое время днями на речке пропадала с соседскими ребятишками, особо никто за нами и не следил. По хозяйству помогала, понятное дело - гусей пригнать с луга, козу привязать, собаку покормить, кур. Все так жили.
Женщины притихли. Каждой вспомнилось детство.
       Когда мать маленькой Тани  вышла замуж, она поселилась по соседству с подворьем Олиной мамы, работавшей  в той же школе, и забрала дочь у родителей. Между девочками была разница шесть лет - пионерка Таня была вожатой в  Олином первом классе.
       Потом жизнь надолго развела их: учились они в разных городах, получили разные профессии, но однажды случайно встретились, словно далёкое детство притянуло их друг к другу.   Оказалось, что они снова жили на одной улице, только в большом городе, в двух остановках друг от друга.
- Конечно, мальчишку жалко, не повезло ему, но зачем подливать масло в огонь ещё одним рассказом о том, чего не должно быть! Да к тому же ещё  в таких подробностях? – не унималась Ольга Борисовна.
- Чтобы задумались те, от кого такие проблемы возникают.
- Тех, от кого они возникают, это меньше всего волнует. Все заняты собой, - возразила Ольга Борисовна.      
- Зато автор книги не сошёл с ума от воспоминаний. Очистил душу и пришёл в себя.
- Ну, разве что.  Пусть, мол, всякие эмоциональные старушки, наподобие нас с тобой переживают, да? 
- А какой у них был выход?
- Они его и не искали: там ребёнок платил по всем счетам, как агнец.
- Ну, и заплатил. Теперь его жизнь наградила: и слава, и состояние. Тяжёлое  прошлое - легкое настоящее, всё хорошо.
- Что-то мне он с экрана счастливым не показался.
- Живой человек - мало ли забот, - не нам судить.
- И то верно. И чего мы спорили-то? Творчество не объять.
- Точно. Каждому – своё. Один видит бутон, другой – шипы, третий восторгается ароматом, а в целом – роза.   
- И без всего этого  будет уже что-то иное.
- Верно. Главное  в искусстве  – разбудить мысль.
     Ольга Борисовна согласно кивнула:
- А давай ещё по чашечке? Ты вот это печенье так и не пробовала, а я его, между прочим, специально для тебя испекла.
- Так подвигай поближе! И чаю мне ещё!
Татьяна Петровна выключила телевизор и улыбнулась:
- Я с тобой тоже кое в чём соглашусь: именно на сегодня балета нам было бы вполне достаточно.
              Наталья Коноваленко
              фото автора