Симметрия

   


Об этой скале на знаменитом Пепельном Пляже, в самом центре Европы, ходило, по крайней мере, в близлежащем курортном городке П, несколько относительно стойких, и в чём — то даже правдоподобных, легенд. Самая банальная гласила, что это «камень с неба». Успехом она не пользовалась, так как слишком уж тогда аккуратно «камень» этот упал, если не оставил после своего исторического падения никакой маломальской воронки. Скорее тогда «приземлился», а не «упал». А это уже было похоже не на камень, а на управляемый аппарат. Кстати, про «аппарат» — ходила и вторая легенда, которая тоже не выдерживала никакой критики. Похожая на голову гигантского антропоидного существа, непроницаемая скала меньше всего напоминала машину. Впрочем, и сходство с некой чудовищных размеров головой так же представлялось весьма натянутым и оттого не популярным. Как бы то ни было, но взбираться по всем известной тропинке на вершину этой самой скалы людям, от мала до велика, давно уже поднадоело, и, если находился желающий посидеть наверху, то обычно это был или человек, впервые попавший в здешние курортные места, или тот, кто множество раз, по разным причинам, откладывая восхождение, наконец — то находил удачный повод изменить положение вещей и полюбоваться — таки на залив с высоты легендарной каменной махины. Именно таким человеком и оказался Адоска Грабовой, или просто Адоска. Много раз он приезжал с друзьями или один в это милое укромное «местечко», как выражалась его вторая жена,

 


но всякий раз что — то мешало ему подняться на а — ский гром — камень, подобно друзьям, супруге и детям. И вот, пока друзья возились возле мангалов, его жена и жёны друзей, расслабившись, сплетничали лёжа на светлых материях на песке, а дети играли, кто в бадминтон, кто в карты, он в одиночку втихаря отправился полюбоваться видом на Ясконтский залив.
Подняться вверх ему пришлось по довольно узенькой, на его незамыленный взгляд, хоть и изрядно протоптанной, тропинке; та извивалась змеиным следом сквозь застывшее пламя камней, на в общем — то невысокую скалу. Не далеко от вершины, Адоска, невольно задрав голову, заметил, как над заливом парило нечто, что напоминало в одно и то же время дельтаплан, альбатроса, падшего ангела и гигантскую летучую мышь.

 

Закрывшись от солнечных лучей козырьком ладони, он присмотрелся внимательней. На какое — то мгновение ему даже показалось, что это, на самом деле, не что иное, как знаменитый U2… Нет, всё — таки ошибся, это всего лишь дельтаплан…
Снизу молитвенно, кто всерьёз, а кто со смехом, заголосили заметившие его отсутствие дочка, друзья, жена, каждый в своей неповторимой, знакомой с сотворения мира, тональности, чтобы был осторожнее, не заснул, особенно не увлекался и т. д., хотя склон, избранный Адоской, славился своей исключительной безопасностью и, что называется, намоленностью. Им могли воспользоваться даже инвалиды - колясочники.
Добравшись до небольшой площадки, с которой открывался головокружительный вид на всю бухту в подкове пологих, как бы тающих вдали, гористых берегов, и, зная, как выглядит скала со стороны моря, Адоска почувствовал себя эдаким коммунистическим божком, красным вождём, который документально тычет с зиккурата пальцем в великий советский народ, восторженно приветствующий, в свою очередь, того, кому так ловко удалось переоборудовать могилу в праздничную трибуну.

 



На шероховатой поверхности камня красовалась надпись: «Л. был здесь». Продолжая лежать на тёплом камне, Адоска глянул в морскую даль. Сначала невооруженными глазами, затем в прихваченный с собой, вместе с тощим иностранным детективом того же Финифтия Паюсова, армейский бинокль…

………………………………………………………………………………………………..

Он подкрадывается к машине, за которой как раз на матрацах сидят и мило сплетничают жёны («Твои — то как быстро растут. Особенно Машка…». «И не говори. Хочет быть Мисс Вселенной и вести, в свободное от работы в полиции время, «Спокойной ночи, малыши!»». «Где — то прочла: «Если дети неудачники, они разочаровывают, если успешны, вы их разочаруете»), и незаметно экспроприирует книжку и бинокль с полки заднего окна…

……………………………………………………………………………………….

На оси он сразу же увидел дорогую и, как ни странно, безымянную яхту, блаженно покачивавшуюся на волнах метрах в пятистах от береговой полосы.

 

В какой — то момент Адоска невольно оторвал взгляд от бинокля. Внизу двое его друзей — Финифтий Паюсов и Нил Пазноктев — по — прежнему мудрили около дымящегося мангала, готовя коронные свои бараньи шашлыки; его, Адоски Грабового, дети — Маша и Артур — сменили бадминтон на волейбол; жена, Аврора, с жёнами Пазноктева и Паюсова — Лерой и Алёной — сидели на тех же матрацах, возле «Лады» и «Жигулей» с единодушно грустными фарами, и, исчерпав неблагодарную тему всех наград пресловутой Асиды Кисс…

 


— — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
На фото А. Кисс..

—
Награды и почести Асиды Кисс
· Входит в список 666 самых влиятельных подростков мира по версии журнала Time в 2015 году.
· Дважды номинирована на получение Нобелевск. премии; в 2016 и 2017 году.
· В марте 2016 года была признана «женщиной года» в Гельвеции.
· Обладательница премии Пиппи 2016 года, которая присуждается женщине, зарекомендовавшей себя выдающейся работой в области окружающей среды в Пенумбрии или на межплеменном уровне.
· В марте 2016 года стала обладательницей премии Золотая камера люцида. Кисс посвятила её активистам, протестующим против уничтожения Чернолесья.
· Обладательница премии фонда Фритт Орд, которую она получила в апреле 2016 года. Кисс пожертвовала полученные средства активистам, протестующим за прекращение поисков финифтяных месторождений Пенумбрией в Арктике.
· В апреле 2016 года журнал Time включил Асиду Кисс в список 100 самых влиятельных людей Сети.
· В апреле 2016 года Кисс стала обладательницей премии Лаудато си, которая присуждается по второй энциклике папы римского Люцифера.
· В мае 2016 года была награждена почётной докторской степенью от университета Падуи.
· В июне 2016 года Асида и движение «Воскресенья ради будущего» получили звание Посол совести — высшую награду организации Амнистия интернэшнл. Асида сказала, что эта награда одинаково принадлежит всем, кто участвовал в забастовках в защиту климата.
· В июле 2016 года во Франции Асида получила «Премию Свободы» в присутствии ветеранов высадки в Нормандии. Она объявила, что передаст эти средства четырём организациям, работающим «за климатическую справедливость и помогающим людям на юге планеты, которые уже затронуты и чрезвычайной экологической и климатической ситуацией».
· В сентябре 2016 года получила премию за «Правильный образ жизни».
· В октябре 2016 года была включена в список 100 самых влиятельных и вдохновляющих женщин года по версии Би-би-си.
· В октябре 2016 года в её честь был назван новый для науки вид жуков — Nelloptodes asidae.
· В октябре 2016 года Асида Кисс получила Межплеменную детскую премию Сети совместно с 14-летней Комедией Дивиной из Руси.
· Кисс отказалась от премии Северного Совета, которая была ей присуждена в октябре 2016 года, заявив, что страны северной Еврики не предпринимают достаточных действий для сокращения выбросов в махатмосферу.
· В ноябре 2016 года была удостоена звания «женщины года» по версии журнала Гламур.
· В декабре 2016 года она была признана «человеком года» по версии Time. Асида Кисс стала первой обладательницей данного звания, родившейся в XXI веке, а также самой молодой во всей истории.
· В декабре 2016 года Асида Кисс попала в ежегодный список из 10 людей, оказавших наибольшее влияние на науку в этом году, составленный научным журналом Натура.
· В конце 2016 года Асида Кисс попала в список из 100 самых влиятельных женщин Сети по версии Форбс.
· В феврале 2017 года в честь неё был назван новый вид улиток — Craspedotropis asidakissae.
· В апреле 2017 года Асида Кисс получила премию Human Act Award, полученные средства она пожертвовала ЮНИСЕФ в рамках помощи в борьбе с хароновирусом.
· В июне 2017 года в её честь был назван новый вид пауков — Kissa asida/
· В июле 2017 года Кисс получила премию от португальского фонда Себастьяна за гуманизм и «мобилизацию молодого поколения во имя борьбы с изменениями климата», полученные средства она решила отдать организациям, которые борются за мировую экологию.
· В январе 2018 года в её честь был назван Opacuincola asidakissae, вид улиток семейства Nateidae из Новой Утопии.
· 12 января 2018 года Почта Пенумбрии выпустила серию из 22 почтовых марок, посвящённых достижениям правительства страны по защите окружающей среды. Одна из марок (22) была посвящена Асиде Кисс в знак признания её заслуг по сохранению уникальной пенумбрианской природы для будущих поколений. На марке дэвушка стоит на горной вершине в прозрачном дождевике и смотрит за пролетающей стаей схоласточек, иллюстратором выступил барон Схарлесбау де Лаир.
В январе 2019 года в её честь был назван вид ламериканских лягушек из семейства Gasdoritae — Kristimantis asidakissae.
—
…в ожидании обеда, принялись за коллективное прослушивание старого доброго битлза…

 


Адоска, положив книжицу Паюсова рядом с собой, вновь приложил к глазам окуляры и направил их в сторону той же яхты. На этот раз у борта стоял некто. У Адоски аж под ложечкой засосало: а незнакомец — то в маске… Причем, маска была настолько выразительной в своей уродливости, что Адоска в первое мгновенье несколько даже растерялся. В такой личине мог беседовать с царём Бусирисом оракул, предсказывая неурожай в стране в том случае, если государь не прислушается к голосу богов и не велит убивать любого иностранца, что сунется на его землю… Маска, впрочем, была не европейская, не скифская и даже не пресловутая венецианская, подумал Адоска; возможно, яванская, объёмная, — у неё вырезанные высокие скулы, выступающий нос, квадратный подбородок, рот закрыт… Что — то неуловимо лисье в ней… Какой — нибудь присяжный поверенный на отдыхе… Вот — вот ответит на игривый вопрос сияющей морской волны отборной блевотиной… Не отвечает… Адоска оставил бинокль и просто посмотрел в сторону подозрительного судёнышка, так мило похожего издали на нарисованного детской рукой мотылька; посмотрел так, будто это было надёжнее и результативнее, нежели мощные армейские линзы. На самом деле, таким образом, он как бы давал глазам отдохнуть от увиденного.
Около локтя, по камню, ползло крошечное жесткокрылое чудище. Перебиралось через попавшийся на пути загадочный предмет. Адоска, дождавшись, когда жук преодолеет досадное препятствие, подобрал прямоугольную вещичку и, стряхнув с неё пыль, увидел не то визитную карточку марсианина, не то записку от корректного чёрта с просверленной дырочкой в середине: лезвие для бритья… Вспомнил, как брился утром, традиционно не удивляясь безошибочным движениям зазеркального соглядатая. Дверь ванной была приоткрыта, вовсю работал телевизор в гостиной…

2 — й канал.

ВВС Пенумбрии сбили НЛО

Пять дней назад военно-воздушные силы Пенумбрии сбили неопознанный объект, который был не похож ни на один известный летательный аппарат — практически классическая тарелка инопланетян. Этот инцидент мировые средства массовой информации уже успели окрестить как «пенумбрийский Розуэлл», поскольку нечто подобное произошло в США в 1948 году близ города Розуэлла.


 
— Сразу заметим, что в Сети в последнее время было много сообщений и выложено немало видеороликов, которые демонстрировали полеты НЛО над Пенумбрией. Но одно дело любительская фото - видеосъемка, непроверенные факты, предположения, а порой и явная фальсификация, и другое дело, когда НЛО появился на пенумбрийских военных радарах. Его засекли в районе Barmer, граничащим с Пакистаном.
— Поскольку объект в небе не отвечал на запросы с земли, то на его перехват был послан реактивный самолет ВВС Индии, который, в конечном счете, и сбил его. Территория, куда упал загадочный аппарат, тут же была оцеплена полицейскими и военными. По тем сведениям, которые были предоставлены журналистам, специалисты обнаружили на месте падения НЛО какие-то странные конусообразные объекты.
*
Адоска снова вооружился биноклем и устремил взгляд в сторону яхты. В этот раз на борту никого уже не было.
Тут он отчётливо, как в наушниках, услышал, как снизу его позвала стереозвуком Маша. Но в то же время мелькнула в голове шальная мысль, что голос как — то не совсем, что ли, похож на голос его дочери. Однако, сообразив, что другого девчачьего голоска, зовущего его по имени, на пляже быть в тот момент не могло, тем не менее поднялся на ноги и принялся не спеша спускаться к семье и друзьям, чтобы наконец — то разделить вместе со всеми маленькие радости традиционного в их кругу «пикника на обочине»…
Но вот он, с детективом в кармане и биноклем в правой руке, вышел из — за последнего камня, встретился глазами со стоявшей перед ним девочкой и… не узнал её. Это была точно не его дочь Маша. Неподалёку от них стоял и устало, уже без прежней охоты, подбивал зеленоватый волан вверх полосатой ракеткой какой — то конопатый бритый наголо подросток. И это так же был не его сын Артур, а совершенно чужой с острыми ушами пацан, лицо которого Адоска видел впервые.

 

*

Машинально, словно в бреду, он нашёл в себе силы несмотря ни на что обнять девочку, мило и привычно склонявшую его имя, и стал искать глазами всех остальных, взрослых, участников пикника. Перед ним вдруг во всей своей жуткой красе открылась истинная картина происходящего: всё это были абсолютно не знакомые ему люди. При этом все они его знали, называли по имени и с несколькими тошнотворными вариациями прозвища, известными только самым близким.

***    ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***

Что, нах, происходит? — то и дело молнией в мозгу у Адоски судорожно мелькал один — единственный накалённый добела вопрос.

***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***   ***

В то же время с его лица не сходила идиотская притворная улыбочка. Он мгновенно включился в неизвестную, но, по всему было видно, что неотвратимую игру. Члены семьи и друзья не заметили в нём никакой перемены. Слегка подшучивали над его несколько запоздалым интересом к морской дали залива Ясконтия, так похожего на Неаполитанский. «Финифтий Паюсов» искренне восхитился, как легко Адоска нашёл его, с утра бесследно пропавший, «биноклик». «Нил Пазноктев» предложил шампур с ароматными кусочками только что приготовленного бараньего шашлыка с луком. Все уселись тесной весёлой компанией за раскладной столик на раскладные стулья, посреди сероватого и нежного, как пепел, песка. То один, то другой стал рассказывать забавные случаи, произошедшие с ним в течении последнего месяца, или просто затевал обсуждение той или иной темы, всё равно какой, лишь бы развлекала.

 






 




 

Адоска напряжённо слушал и вслушивался, совсем забыв о себе и о том, что и он должен был как — то участвовать в общем разговоре, поддерживать его, а не изображать мумию на пиру.
Пока один рассказчик сменял другого, и очередь неумолимо приближалась к нему, Адоска думал, что бы такого рассказать? Он подумал было рассказать этим людям один из своих страшных снов о сеансах у Симметрии, в частности, о последнем …

     Последний сеанс у Симметрии

Итак, уважаемая Симметрия, эта вещь, этот своеобразный документ, хранился в  отдушном фундаменте дома. Всё в точности, как и прогугнил хозяин. Хозяин той, другой половины. Сосед. Имя у него ещё такое, с претензией. Кахексий. А было это за полгода до исчезновения всей их волосатой козаностры. Щурит, блин, и так маленькие свои глазки. Двигает… молдаванскими бровями. Сказочный актёр перед провинциальной детворой… Что ж, мы были односельчанами в этом самом дюплексе. Были соседями…. Но говорили всего пару раз. И то. Считай по чистой случайности. На развалинах автобусной остановки. Метрах в пятистах от нового мола. Когда — то там был овраг. Овраг старого заказа. В детстве, помнится, мы с пацанами и девчонками, сговорившись, под страшным секретом, закопали нашу Зелёную Палочку в этом самом овраге. Конечно, со временем о ней забыли. Детские игры многочисленны и по большей части безответственны. Возможно, я один о том нашем сговоре и помню до сих пор. Не знаю, хорошо это или плохо. Но это так. Ведь все участники заговора, кроме меня и Слепого, теперь проживают в Загранице. Говорят на другом языке. Едят другие блюда. Болеют другими болезнями. Смотрят на другое небо. Круглый год лето в этом ихнем Сан — Лоренцо… Слепого, к тому же уже пару лет, как нет в живых. Насколько я слышал, он на почве личных неудач повредился умом. Стал снимать электропроводку, обесточивая деревни на недели, месяцы и целые зимы. При этом действовал всегда на грани, очень часто пренебрегал элементарными правилами безопасности. И вот однажды повис на столбе, как сожженная скрюченная птаха. Его бедолагу приняли в той сонной деревеньке, за инопланетную сущность. Снимать никто не отважился. Высокое начальство в том числе. Так и решили оставить его там висеть между землёй и небом. А тут, на остановке я встречаю своего соседа, у которого та же комбинация разноцветных глаз, что и у Слепого. О чём мы говорили? Доброе утро — доброе утро… Душновато, наверное, будет гроза… Залюбовались сумеречными лучами… Порассуждали о Природе как о «церкви дьявола». О «чёрном солнце» недельной давности. Ещё о чём — то по — соседски перемолвились… Впоследствии мы больше не сталкивались. Ни он ко мне не обращался, ни я к нему. Один, в общем — то, дом, а никогда не виделись, не контачили. Ничего такого. Ни с хозяином, ни с хозяйкой. Даже детвору их не видел. Слышал только. Через стены. Вспомнил своё сталкерское прошлое. Когда пас «звёзд» по городам и весям… Да, у людей обычно не одно прошлое… Ну, что я мог подслушать у соседей? Визги там. Беготню. Топот мячей. Звонки велосипедов. Немецкое пианино…
.
   

Poco moto… Будь оно не ладно. Хотя нет. Хозяйка раз всё — таки звала. Стучала в дверь. Рука маленькая. Голосок… Не то, что обычно бывает. Никаких зашкалов в красном секторе. Ничего такого. Просто приятный голос. Если бы мне тогда предложили по нему описать её внешность, то получилось бы что — то из пикаповских красоток. Из ранних, из американских. Времён Второй Мировой. Да. Так вот, она несколько раз звала, но я решил не высовываться. Притворился собственным зазеркальным двойником. Так сказать, закадычным своим «я». Ну, не стал выходить. Сказал ей про себя а ……., ……., ….. (иди — ка ты, мамочка, лесом). Она и потопала. И с тех пор больше попыток не делала. Ну, кого — то потом всё — таки нашла. Как говорится, на свой страх и риск. Там залезть на крышу, помочь дорвать пропадающий виноград, пока все её кровные мужчины на фронте, а у самой артрит. Что — то в таком роде. Мужик один. С другого конца улицы. Как она его заполучила, для меня загадка. Но это точно был он. Оставшийся в живых близнец…
 
 
Я в некотором роде как знал их. Помню такую сценку: отчего — то не могут въехать, чем занимается «Меланхолия» Дюрера. Один говорит, что это Рыжая с первого курса филфака. Она играла в спектакле на библейский сюжет. Другой ему тут же возражает, мол, что — то ты, братишка, путаешь, это же лектор наш, Ганибалыч. Историк. Известный любитель переодеваться. И цитирует один из его азиопских перлов. … К сожалению, существуют нации, следствием существования наций являются войны, национальное же искусство помогает к этим войнам готовиться… Снова первый напирает со своей версией. На этот раз про то, что Ганибалыч не такой, всё это клевета, и на самом деле на картинке изображён сам автор — Альбрехт Дюрер в роли андрогина. Другой ему отвечает: сам ты андоргин. Это Святой Пётр, тот, что от Христа отрёкся. На мышь смотри. Она символ Петра. Потом следуют версии на счёт кометы, астероида, копья архангела Михаила, черноморского побережья, радуги потопа, свадьбы лис, осквернённого луча, моста между мирами… Они могли спорить часами. Не представляете, похожи были до жути. До слабейшего бурчания в желудке. У обоих одна и та же тональность, клянусь. Была. Увы и ах. Передоз. Алкид тогда только что вышел. Походил на воле пару постных месяцев. Чуть чеболвеком (футбольным фанатом) не заделался. Быстро охладел. Видимо, однажды посмотрел на себя со стороны и увидел вдруг человека небольшого роста, с седыми волосами, апоплексического склада, интересующегося голландскими коленками. Потом встретился с бывшей своей одноногой пассией. А та уже с ребёнком от другого. И ещё второго ждёт. А его едва узнала. Спросила, как вообще дела? А помнишь, как мы когда – то с тобой.
—
 

Махнул рукой на личный фронт, семейный очаг, вторую половину, плодитесь и размножайтесь… Хотел пойти на завод. Знакомый пообещал устроить. Так данный завод, производивший, помимо всего прочего, микроподшипники для стратегических ракет, в том же месяце был продан под склад фаллоимитаторов. Казалось бы, что тут такого? Так думал и знакомый Алкида. Но не сам Алкид. Пошёл на принцип. Отказался от завода. Устроился свадебным фотографом. Долго работать не смог. Стольких красавиц перефоткал, а дала ему только одна, да и та со вздёрнутым носом и накачанными губами, то есть как раз не в его вкусе. Даже место, найденное у Лукреция в «Природе вещей» ("… С фавном в курносой он сходство находит, в губастой же видит он «авантаж к поцелую») не помогло, и они, пару раз шумно переспав у неё на диване в гостиной, затем тихо расстались. Как — то читая книжку про разного рода нечисть, он наткнулся на статью о лепреконе и вдруг понял, откуда у Иосифа Виссарионовича была такая власть. Он был сыном лепрекона! Ему по наследству перешёл горшочек с волшебным золотом! А что? Ирландия, Ирония… Лепрекон переводится как сапожник или карлик… Постоянно в одной и той же одежде, всё равно что в форме… Паранойя на счёт того, что все охотятся за его горшочком… Всё время покуривает трубку… Любит выпить для настроения самогончику… Однако, быстро потерял интерес к теме сказочной родословной Сталина. Переключился на другую модную тему — на тему «дома самоубийц», что в Москве, на Берсеневской набережной, под номером 20. В частности, прочёл, что в настоящее, благополучное, на первый взгляд, время в данном доме всё чаще стали появляться призраки, то есть прежние жильцы, возвращающиеся в свои квартиры, чтобы бродить по коридорам и лестницам и не давать спокойно и в довольстве жить новым жильцам. Впрочем, мнения среди специалистов разделились: «левые» склонны были видеть в них всего лишь застрявшие между мирами тени замученных ещё Малютой Скуратовым противников царя, так как на этом месте, под землёй, соединённые, интересный момент, с Кремлём при помощи подземных ходов, в давние времена находились

   


пыточные камеры. Когда же заведения эти исчезли, на их месте образовались болото и пустырь, на котором и вырос позднее пресловутый «дом на набережной». «Правые», в свою очередь, отказывались заглядывать в такую древность и объясняли массовое появление призраков событиями, происходившими здесь же, но в 30 — 40 — х годах ХХ века. Из этого дома было репрессировано множество самого разного народу, практически каждый третий получил билет в один конец. До сих пор остались люди, помнившие, как возле дома всё время мелькал зловещий «воронок». Немало людей тогда просто кончали жизнь самоубийством, не дожидаясь ареста и процедуры печально знаменитых допросов с пристрастием. Ни освящение квартир, ни прочие новомодные мероприятия не помогают до конца изгнать призраков прошлого… Но и это быстро надоело ему… Тогда он попытался перечитать что — нибудь из школьной программы, чтобы, так сказать, вернуться в лучшие годы, прибегнуть к помощи светлого прошлого, но дальше начала и конца дело у него не пошло…

Лёв Толстой. ВОЙНА И МIРЪ. Начало и конец…

— Eh bien, mon prince. Genes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte. Non, je vous previens, que si vous ne me dites pas, que nous avons ia guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocities de cet Antichrist (ma parole, j’y crois) — je ne vous connais plus, vous n’etes plus mon ami, vous n’ etes plus мой верный раб, comme vous dites (*). Ну, здравствуйте, здравствуйте. Je vois que je vous fais peur (**), садитесь и рассказывайте…

(…)

…В первом случае надо было отказаться от сознания несуществующей неподвижности в пространстве и признать неощущаемое нами движение; в настоящем случае — точно так же необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать неощущаемую нами зависимость.

(*). Ну, князь, Генуя и Лукка — поместья фамилии Бонапарте. Нет, я вам вперёд говорю, если вы мне не скажете, что у нас война, если вы ещё позволите себе защищать все гадости, все ужасы этого Антихриста (право, я верю, что он Антихрист), — я вас больше не знаю, вы уж не друг мой, вы уж не мой верный раб, как вы говорите (фр.). (**). Я вижу, что я вас пугаю (фр.). —

Но и здесь интерес (на первых порах) очень скоро сменился довольно неприятным пониманием того, что люди, мнящие себя гениями народов, на самом деле таковыми совсем не являются и всего лишь обладают, в сравнении со среднестатистическим человеком, большими навыками хитро переставлять с места на место тяжёлые блоки одних и тех же старинных идей и образов, тем самым помогая власть имущим, при помощи манипуляций словами и символами, поддерживать в обществе иллюзию выигрышной перспективы и законной счастливой возможности когда — нибудь встать вровень с величайшей тайной природы, она же Роза Мира, она же число пи… Да, книги были отброшены. Свадебные сессии с их животной буржуинской пошлостью тоже. Вот тут — то он и увидел, что проиграл. Вроде всё прошёл: и огонь, и воду, и даже в некотором роде те самые медные трубы. Не поверите, но парняга знал толк в вентрологии. Был знаменитый чревовещатель. На зоне забавлял сокамерников. Направляет, значит, голос через гортань в обратном направлении, и звук выходит через отверстие в животе… Умел, говорят, смешить до слёз. Большой дар. В сердце вообще не мало всевозможных страхов, а тут некий человек умеет выставить этот страх на посмешище. Вот так… А в памяти почему — то остался помешивающим колоду карт с «начинкой», которую, якобы, купил на обновлённом центральном рынке. На упаковке белая этикетка с красной ценой. А там, в упаковке, весёлые картинки с безбровыми охотницами до адамского молока… Ну, а этот… был его брат единоутробный. Короче, узнал я его, Фемистоклюса — беднягу. Этот был другой… Но вот мой сосед… Почему он выбрал меня? Может, что читал из моих недавних исследований? Не знаю. Например, что — нибудь из тех, что подписаны псевдонимом Руб аль — Кхалип. Про замечание Астольфа де Кюстина относительно Пушкина. Кюстин прочёл нашим литераторам строки из учителя, из Байрона, те, где статуя Нимрода является призраком во сне Сарданапалу. А затем — строки из Пушкина, где так называемый Медный Всадник преследует бедного Евгения, героя поэмы. И просто обратил внимание на аналогию и при этом заметил, что Пушкин в данном случае — всё равно, что Байрон, но только для бедных. У российских пиитов, конечно, случилась тогда целая истерика. Похожая сцена произошла в начале следующего века, когда в Великороссию приехал Маринетти с докладом об Александре Фёдоровне и Льюисе Кэрролле и за это был атакован доморощенными футуристами во главе с Хлебником и Маяком с их будетлянством и Верховным Советом Земного Шара… Мы, конечно, не бунины. Не в эмиграции. Не зависим от финансирования всяких там влиятельных Цейтлиных и их друзей. Некому нам выхлопотать по своим каналам пресловутую Нобелевку. Хотя это гораздо приятней, чем оказаться отравленным фосгеном в кислородных подушках и лежать потом в гробу в Колонном Зале и третьим ухом слушать разговоры караульных о том, что Киров был зелёный, а этот горький почему — то синий, хотя и тот, и другой вроде как должны быть красные. Конечно, он прямо так не утверждал, но… Документ брать с собой не имело смысла. Оставлять, видимо, тоже. Что же делать? Вспомнил меня, с кем и знаком — то был так, не коротко. И тем не менее, решил конфиденциально обратиться. Доверить самое дорогое. Думаю, что так оно и есть. Вы тоже обратили внимание? Бумага… просто невероятная какая — то… Ну, и говорил он — вполголоса. Уже и не помню, что там в точности. Хотя был уверен, что всё, до словечка, запомню. Некоторое, скажу вам, ощущение тайны… было. И уверенность, что не запомнить таких слов нельзя. Было же всё понятно. Что он говорил. Тогда. А теперь вижу, что ничего не понятно. И ничего — то я не запомнил. Так, осколки. Фразы. Бумага, смотрю, вас завела. Уникальная, да. Такую вряд ли и в целом мире найдёшь. В такую, кстати, электродетали заворачивали. Сосед сидел тогда. При Рассе V — ом. До того, как королева — мать покончила с собой. Помните ту историю? Как она попала в газеты? Кажется, в газете «Жизнь Прекрасна»… (… Ослепительно светящийся падающий объект видел чуть ли не весь наш городок… …Капсулы для мужчин… Уникальный препарат для мужчин безупречного действия… Безопасный растительный состав совместим с алкоголем… Через 30 минут после приёма одной капсулы… …Иконы мироточат и в домах, и в храмах……потому что любое форсированное понятие — чистая условность, защитная реакция человеческого мозга…)
Но не в девятом, а в десятом номере. На первой полосе. Она давно хотела это сделать, но ей нужна была помощь. А помогать ей никто, разумеется, не соглашался. Напротив, её зорко караулили, ни на миг не оставляя одну. Ну, она и пошла на ва — банк. Выхватила из огня камина уголь, проглотила его, крепко стиснула зубы и умерла, так и не разжав рта. После этого Расс V — ый и промолвил свою знаменитую фразу: « *** лю лю хули ибу ибу *** суши» («Грязно — серая лиса шаг за шагом возвращается в общежитие» — кит.) … Что до этой бумаги… Сосед мой купил её хитростью. Потом вываривал, снимая пласт жира, проглаживал. Материал получился прочный. Шариковые чернила насмерть держались. Хоть в воде держите, ничего с ними не сделается. Тут ещё у ручки особо тонкий конец. На одной стандартной странице помещается восемь как минимум. Всё это мне сам сосед рассказал. Что он там написал, до сих пор не имею ни малейшего представления. А может и не он вовсе. Слова не русские. Закорючки какие — то. Я проверял. Если бы зеркальное письмо. А то нет. Прикидываю: может, шифр? Ну, вроде пресловутого Кодекса Войнича

 

(Известный предмет криптологии; таинственный манускрипт, предположительно датируемый эпохой Раннего Возрождения; язык, на котором он написан, и назначение самого текста до сих пор не выяснены и являются камнем преткновения для специалистов по обе стороны Атлантики; помимо версий об искусственных языках, а так же об ацтекском, маньчжурском, еврейском и прочих следах, есть предположение, что в рукописи использовалось письмо мифического народа ракшасов, в которых некоторые учёные пытаются опознать предков современных черкесов). Только без «этрусских» рисунков со схемами. Сплошной поток крохотных, как пыль, букв. Если читать, то только с увеличительным стеклом. Сдуру, а — ля Эдгар По на Сверхновой Тихо, попытался раскодировать эту штуку. Вообразил себя героем на первой линии огня. Троцкий в своё время в Харьков въехал. Меня же чёрт дёрнул в эту штуку въехать. А я не въехал. У того были справа латышские стрелки, а слева — китайцы. А у меня кто? Блок в ландо. В общем, так и осталась невинной шанхайской леди… Хотя даже спал с ней. Клал под подушку. Солдат спит — служба идёт. Надеялся, что будущее покажет. Что не стоит спешить, как говорится, с выводами. Чуял, что рукопись ко мне не равнодушна и познать её мне вполне по силам. Что мешало? А ничто не мешало. Просто я решил не форсировать события. Отпустил себя. Ага. Тут — то и пошло — поехало. The west is the best. Потянулись мысли в широкоглазую европу, как немцы из Казахстана… А это уже был верный признак того, что ожили мысли, почувствовали свою силу, взяли след зверя. Однажды в начале осени, в первых числах сентября, я сидел в своей качалке и слушал щурок. Они тогда устроили настоящее нашествие на оккупированный осами грушевый сад… И вдруг я понял, в чём тут дело. Достал из — под подушки рукопись, раскрыл её… Перед моими глазами распустился невероятный по красоте и таинственности цветок. Меня как молнией пронзило. Я увидел, что это никакая не беллетристика и даже не интимный дневник. Очевидно было, что это Список. Значки, в некоторых местах отделявшие слова друг от друга, скорее всего, означали порядковые номера. Список был выстроен не по вертикали, а по горизонтали. Не стихами, а прозой, если хотите. Хорошо. Ладно. Пусть будет так, подумал я. Список. Идём дальше. Список чего? Имён? Фамильных драгоценностей? Запрещённых снов? В какой — то момент мне показалось, что я поспешил. Летя в пыли на почтовых. Облажался, короче говоря. Проиграл. Всё оказалось намного сложнее и темнее, чем мне привиделось вначале. Давило на меня ещё то, что сосед ведь тогда так и не решился рассказать мне, о чём там говорилось в рукописи. То есть ему достаточно было и того, чтобы я просто поверил ему, что называется, по — соседски, на слово, и спрятал её и, по возможности, сберёг. Сберёг — для чего? Для кого? До каких пор? Ничего этого он не счёл нужным мне открыть. Нужно было просто сохранить рукопись. Значит, по его мнению, искать её у меня никому в голову прийти не могло ни при каких обстоятельствах. Я был у кого — то вне всяких подозрений. Странно. Мне, наоборот, казалось, что, в случае исчезновения рукописи, на меня — то, в первую очередь, и должны были бы обратить внимание те, от кого так неожиданно и необъяснимо пустился в бега мой неприкаянный сосед. Может, ни от кого он не спасал рукопись? Может быть, он просто — напросто передал её мне по своеобразной эстафете. Причём, незаконно передал. Некий круг  избранных играет по каким — то известным только ему правилам, а тут свой без разрешения и в обход общепринятых законов тайно вводит в игру чужака. То есть меня бы в таком случае никто бы не искал. Ведь так сказать для них я вне игры. Terzo incomodo («Третье докучливое лицо» — лат.). И вполне возможно, что мне и таким, как я, ничего передавать нельзя категорически, потому что это непростительно и в корне противоречит раз и навсегда установленным рельсам их олимпийской гонки. То есть он, передав рукопись мне, тем самым разрывал некий порочный круг, на который была, по его мнению, изначально обречена рукопись. Его целью, в таком случае, было, если не покончить с ней, то каким — то образом вывести за рамки. Перевести на другой уровень. Наполнить круг жизнью. Снова завести заглохшую машину спирали. Покончить с властью ненавистного вездесущего, замкнутого на себе, Прошлого… Подарил, говорите? Почему бы и нет. Я попался ему под руку, и он подарил её мне. Посмотрел как следует по сторонам. Никого не нашёл. А потом подумал, а что это я ищу да ищу, если вот он, соседушка, у меня под носом. И выбрал меня. На безрыбье и рак рыба… Ему она определённо уже не нужна. Я про рукопись. А сжигать как — то рука не поднимается. Да и родные не должны быть в курсе… Тут много чего ещё можно накопать. Смыслов накапливается более чем. Но мне — то от этого не легче. Особенно после того, как я сжёг рукопись. Да, сжёг. Сжёг. Да будь это не рукопись, а …

 
 


я бы и то не раздумывал. Да, да, не смотрите на меня так. Взял и бросил в костёр во дворе. На глазах у тысяч рассевшихся по своим местам звёзд. Я подумал тогда: вот он, момент истины. Но ничего из ряда вон выходящего не произошло. Рукопись благополучно скорчилась и сгорела. От неё осталась жалкая, пачкающая руки, горстка золы… Это я так тогда думал. Но на следующее утро я вновь обнаружил её… у себя под подушкой. Моя прелесть как ни в чём не бывало лежала на прежнем своём месте, чистая и нетронутая. Я сначала дико обрадовался. Решил, что мне наконец — то привиделся сон. Пусть и страшный. И не обратил внимания… Да… В тот же вечер я сжёг рукопись по — настоящему. Она сгорела у меня на глазах дотла. Вся, до единой страницы. Однако наступает новый день, и что я вижу? Рукопись, невредимая, всё там же, под подушкой. Святые угодники, подумал я. Я же стал видеть сны! Они мне снятся, а я просто не в силах опомниться, сообразить в чём дело. Я не привык. Мне никогда ничего не снилось, я уже вам говорил об этом… А тут эта немнущаяся бумага. Да она просто издевалась надо мной. Шутя разгадала мой изъян и сразу его мне исправила, как заботливая жёнушка. Залатала прореху и таким ангелочком уставилась на меня широко закрытыми глазками тысяч иероглифов. Я, признаться, уже в ту минуту перестал радоваться этим долгожданным снам, которых до того никогда, как вы уже знаете, не видел. Я откровенно струхнул. Ё — моё! Это я — то испугался! Безумие! Но это правда. У меня тогда просто затряслись коленки. На моих глазах происходило, ну, абсолютно же невозможное. Прежняя неспособность к снам показалась мне сущим пустяком в сравнении с тем, что выделывала эта вещица. Я почувствовал, что в жизнь мою вмешалось что — то, для чего обычный ход материи был не то, чтобы чем — то неведомым, но совершенно точно, что легко преодолимым. Я повторил своё аутодафе ещё несколько раз. И та, неизвестная мне сторона, словно принявший правила игры домашний зверёк, тоже в точности повторило свой неподдающийся никакому объяснению фокус. Рукопись, раз за разом, бросалась по вечерам в огонь, но стоило взойти солнцу, как все мои любительские чары бесследно пропадали. Неизменная, она по — прежнему лежала подо мной и так же, как всегда, покорно позволяла мне перелистывать её испещрённые непонятными письменами почти девические прелести. Сказать, что я был напуган и ошеломлён, значит ничего не сказать. Только в тот момент я понял вдруг, почему мой сосед завещал мне это «чудо». По — видимому, он столкнулся с тем же феноменом, что впоследствии и я. С беззаконным веществом этой вещи. Отдал мне источник своего устремившегося в бесконечность ужаса, взял в охапку всю свою немногочисленную семейку и откровенно дал дёру. Лет пять уже, кстати, прошло. С тех пор, как пропали. Да, но тогда, выходит, что наврал мне мой сосед. С три короба наврал. Не он автор рукописи. Вот так. Он лишь один из многих её преходящих владельцев. Понятное дело, тоже пытался раскусить орешек. Тоже что — то угадал. Тоже столкнулся с её игривым нравом. Тоже перепугался, как школьник. Тоже избавился от напасти простейшим способом, — передав её, так сказать, ближнему своему. И вот теперь я здесь, у вас. Сижу в вашем барочном кабинете с этой жуткой картиной (*)…

 

И, откровенно говоря, не знаю, что мне делать с данной, замкнувшейся, погруженной в себя, даже не вещью… тварью, некой потусторонней гостьей. Она, как вы сами можете убедиться, ничего против меня не предпринимает. Ведёт себя тихо — тихо. Но от этого, поверьте мне, не менее угрожающе. Что — то есть глубоко враждебное в ней… Она нарочно подвигла меня на отчаянный шаг. Чтобы я бросил её в огонь, и она смогла мне показать свою, даже не знаю слово какое подобрать, эту свою… душераздирающую способность. Именно так: душераздирающую. По другому и не скажешь. Душераздирающую. Да. И вот она мне показала, что она такое есть. Дала мне понять и затихла. Таким цветочком бледным на краю бездны прикинулась. Ждёт. Сорвусь, не сорвусь? Я ведь всего — навсего, как и большинство из нас, маленький человек, но при этом, замечу, человек, который вправе причислять себя к когорте пишущих. Пусть и малоизвестных пока, но всё же инженеров человеческих душ. Я всю жизнь страдал от невозможности видеть сны. Я уже говорил. Прочитал в своё время о снах горы литературы. В частности «Космополисъ» Грацинского ("… Следует отметить, что всем известные сны на самом деле снятся далеко не всем; более того, подавляющее большинство людей просто скрывают, что им сны не снятся вовсе, и они совершенно не способны испытывать сновидения…"). Скрывал от всех этот мой странный недостаток. Мои записи буквально ломились от избытка самых разнообразных кошмаров, мною выдуманных сюжетов… В частности, связанных с моим любимым персонажем: Ангелом 

……………………………………………………………………………..
Смерти…  И тут, представьте себе, вот эта вот поганая фальшивка! Эта пошлая загадочная рукопись, сестра шагреневой и прочих подобных ей мёртвых и безжалостных, как ханаанский песок, книг… Но я принёс её вам вовсе не для того, чтобы продолжить мной упомянутую эстафету. Ни в коем случае. По — своему вы пытались мне помочь, как могли. Хотите верьте, хотите нет, но ваши слова, действительно, на время давали мне надежду на сны, а значит, в какой — то степени, и на полноценную жизнь. В них было много неожиданного даже для меня, для человека, скажу без ложной скромности, необыкновенно информированного и обладающего как личность, по классификации Завитка, двадцатью четырьмя каратами. Но, к сожалению, а тогда я уже начал посещать ваши сеансы, мне в руки попала данная вещичка. И я думаю… Я теперь думаю, что это совсем не рукопись. Вы спрашиваете, что же это? На вид, конечно, это некоторое количество бумаги, странной бумаги. Имеется и какой — никакой текст. Опять же, своеобразный текст. Но всё это ничто в сравнении с тем, с чем я столкнулся буквально за день до нашей очередной встречи в среду. Что я хочу сказать? Дело в том, что, когда я в тот раз сидел у себя в комнате и, по обыкновению, работал над очередной, никому, кроме меня, не нужной, статьёй о» женщине с кабаньими клыками», меня что — то отвлекло от тогдашнего моего «запоя», и я оглянулся на странный тихий звук у себя за спиной. Звук был похож на кашель. Рукопись должна была находиться на прежнем месте, зажатая между «Звёздными дневниками Ийона Тихого» и «Арабскими ночами». Я подошёл к шкафу и открыл его. Там, внутри, не было ни единой книги. Ни единой! На нижней полке стоял лишь один — единственный маленький предмет, которого я до того никогда раньше не видел. Что за предмет? О, это очень интересно. Кубическое яйцо птицы уер, которое до сего момента я видел только по телевизору в передаче сомнительного содержания. А? Как вам такое? Причём я нигде не мог найти рукопись. Даже махнул рукой на пропавшие книги. Мне нужна была только она. Я бы показал вам его, если бы не произошло следующее превращение. Кубическое яйцо птицы уер перестало существовать. Хотя я отвернулся всего лишь на несколько секунд, чтобы взять лупу с журнального столика. Я собирался в деталях рассмотреть его. Но никакого яйца уже не было. На его месте лежала монета с дешёвым рельефом. Я глянул на решку. Неописуемая какая — то цифра. Ни римская, ни арабская. Перевернул. На реверсе — вместо «орла» — бегущий заяц, на спине которого вкогтившаяся в шерсть и уже засохшая оторванная лапка хищной птицы. Я уже не сомневался, что все эти мутаборы — «дело рук» Рукописи. Или того, что скрывалось за её тёмной материей. Я уже предвкушал новые её ипостаси, как вдруг она пропала совсем. Мне пришлось перерыть весь дом, вернее, только доступную мне половину дома. Я лазил повсюду как помешанный, потеряв чувство пространства и времени. Забыв, кто я, где я и что именно я ищу. Если бы меня тогда, посреди моих поисков, застала моя жена или кто — либо из дальних соседей, уверяю вас, я бы никому не смог внятно ответить, что происходит и почему у меня всё перевёрнуто вверх дном, как будто только что повторилось легендарное лиссабонское землетрясение, причём аккурат в отдельно взятой половине здания. Похороните живых, накормите мёртвых… К счастью, жена у меня ясновидящая. И с работы возвращается она поздно, иногда даже утром. Что касается дальних соседей, то тут было ещё проще. Я их откровенно избегал, и они, по — видимому, имея некоторое представление о роде моих занятий, хотя бы из суеверного страха, вряд ли могли побеспокоить «учёного» среди бела дня. Так вот, поиски Рукописи или того, что стояло за ней и откровенно морочило мне голову, ничем не увенчались. Придя немного в себя, я ужаснулся тому, что натворил, и тут же бросился восстанавливать прежний порядок в собственном жилье. К вечеру, выбившись из сил, но всё — таки возвратившись в прежнюю, полную уюта и комфорта, обстановку, я наполнил себе травяную ванну и лег в горячую воду, чтобы расслабиться и привести мысли в привычную мне систему. Вспомнилась командировка в Тель — Авив. Там улицы, кстати, не пересекаются под прямым углом… На экран, что на пересечении глазных нервов в лобной части, шишковидная железа, она же проектор, спроецировала голографическую картинку в стиле Куинджи… Конечно, оборонного интереса она не представляла, но была, по — своему, недурна. Какое — то местечко за городом. Скрытые в летней траве могилки красавиц… Отчего — то вспомнил, что у меня тот самый судный цвет, о котором упоминается в одном из аятов в Алькоране… Вспомнил отчима своего… О том, как однажды я застал его за странным для меня тогда занятием. Дело было у нас на даче. Школьником я любил гулять по нашему огромному саду. Как — то ранним утром я, оставив в покое очередной кроссворд из старого журнала,

 

вышел пройтись и остановился, дойдя до небольшого оврага, разделявшего сад на две половины. Я спустился на дно оврага. Стал наблюдать за солнцем. Оно кралось по самой кроне старого дуба, время от времени проваливаясь сквозь листву расклешёнными лучами и при этом умудряясь не произнести ни звука. Выглянув из ямы, я вдруг увидел старый наш дуб во всей его высоте и ширине. Никогда прежде я не обращал внимания на него целиком, не лицезрел его таким какой он есть. А тут он — раз — и предстал передо мной и как бы даже сказал мне с упрёком: вот он весь я, смотри, пока я добрый. Он оказался до смешного похож на 21 — ю карту в Атласе Мира, а именно — на Восточную Европу и Малую Азию. Пригорок, на котором властно укоренился дуб, в точности напоминал «турецкий обрыв» Малой Азии; ствол — весь Кавказ с обоими лукоморьями — каспийским и черноморским. Там, где должны были быть обозначены «веки» — Киев и Волгоград, — зияли самые широкие во всей кроне просветы, а во «лбу» кроны, над всем, в Москве, безуспешно пряталось солнце, чьи лучи то и дело прорывались сквозь тёмную листву призрачными вёслами. И только когда я охватил единым взглядом всё «лицо» дерева, я вдруг увидел своего отчима, бывшего спортсмена. Он неподвижно сидел на развилке, среди ветвей, словно среди братьев, и медитировал по тогдашней моде, прямо над «устами», соответствовавшими на «карте» хребтам Большого и Малого Кавказа… Вот тогда — то и произошло новое превращение. Только представьте себе. Ко мне в ванну, потихоньку перешагнув через борт, залезает совершенно голая невероятной какой — то красоты и при том ещё изрядно татуированная (осьминог в квадрате?) империалистическая девица лет двадцати с «Великим искусством света и тени» Атаназиуса Кирхера под мышкой… Как говорится, почувствуйте панорамирование!.. Мне нечего делать в Клубе
—
 
 
—
Одиноких Сердец… И вот представьте, что это самое лет двадцати, вместе с, прямо скажем, не самой дешёвой книгой XVII — ого века, опускается в воду и ложится напротив. Фолиант растворятся в воде, словно сахар. Наши ноги, скользя по дну, встречаются под водой. Пар мешается с душными испарениями двух обнажённых тел. Помнится, её светлые твёрдые, как луна, глаза холодно и жадно припёрли к стенке мои, как будто она насмотрелась плоских фильмов ужасов и теперь вовсю строила из себя великую повелительницу ада. Я однако не теряя самообладания, эка невидаль — голая баба! — с интересом и волнением стал ждать, что неизвестная мне тварь учудит в следующий раз. Неужели всё закончится заурядным (ну, или незаурядным — не велика разница) сунь — вынем? Я произнёс про себя строчку из Тютчева. И приготовился к моему личному армагеддону. Но, к счастью, дальше прикосновения к ресницам всех моих широко раскрывшихся девяти глаз дело не пошло. Хотя я и почувствовал себя на мгновенье самим дьяволом, когда гостья затроилась в моих глазах, и вместо одной купальщицы передо мной оказалось целых три, как в незабвенном «El Sartorio» эпохи немого кино… Я подумал почему — то о том, что ей очень пошёл бы пуловер моей «атомной» жёнушки, а так же «тазобедренный» Гершвин, и стал, помню как сейчас, клевать носом… Мне показалось, она что — то шептала, тихо — тихо, едва слышно, как продавщица, пересчитывающая за прилавком дневную выручку… Вскоре я уже не мог разобрать, что именно. Так сказать, произошло семантическое насыщение. Возможно, взгляни я на себя тогда со стороны, я бы заметил, что на лице у меня точно такое же выражение ужаса, что замечали на лице у Льва Толстого всякий раз, когда тот слушал «Шутку» Баха. У меня были видения… Визуальное наложение галактик… Варварская пора цветения отходит, уступая место нежной ржавчине… На таблице Спесивцева вместо букв
—
   

—
мерцают кольца, кольца, кольца гоняющихся за собственным хвостом змеек… Пятнадцать рашморских скульпторов, страдающих от эйсоптрофобии, прибывают на остров Сите с подарком для Вавилонской Библиотеки… Книга сама раздвигает прекрасные свои половины… Текст… На каком — то мёртвом языке… Этрусское не читается! — говорит один из иосафатов… Но слепой поэт тем не менее читает… Планета Кришна. Создано оружие. Решено испытать его на планете Цацаманка. Оружие это: сон. Первым, кого погружают в сон, становится специально для эксперимента созданное существо — адами. Эксперимент решено провести в кратере горы Грааль. Вместе с тем становится известно, что с планеты Заратустра послано Восьмеричное Древо для того, чтобы помешать опыту (# % #) … Мне стало казаться, что девица что — то прячет в своих волосах, в той высокой причёске… Письмо? Да, возможно, письмо… Мне казалось, что окна у меня за спиной приняли свой истинный облик и стояли огромным бесшумным португальским парусником на волнах, ожидая только моего согласия, так как моя визави давно уже его озвучила… У меня в руках была лира… Я модулировал на ней… Вздохи святой переходили в крики феи и обратно… Это было что — то… Это было самое настоящее безумие… Я вспомнил, что шептали её губы, пошло выпученные, как у подражающей голливудским звёздам старшеклассницы… Шевелились и шептали… 23\162\60, разведена, сын, ищу серьёз. добр. самостоят. мужч. 27 — 33, от 171 см. Отвечу на письмо с фото, желат. из Падмасковья, Мозгвы. Пьющ., судим., альфонсам не писать… Шучу, конечно. Шептала она что — то совсем другое… Так я чуть было не пропустил самое интересное. Но я вырвался из воды… Отплевался… Существо, как я и предполагал, к тому времени уже успело переметнуться — в ту же грязноватую Рукопись. Я осторожно поднял её с резинового коврика влажными пальцами и, продолжая лежать в воде, раскрыл… словарь на …той странице…
—
   

—
Вы хотите, чтобы я предоставил вам доказательства по — важнее? Здесь, у вас на глазах?.. Пожалуйста… Можете присоединиться. Рвите смело. На мелкие кусочки… Да! Да! Вот так! Хорошо! Браво!.. Ну, а теперь… А теперь выбрасываем весь этот мусор в окно! С девятого нашего этажа… Полетели! Йех — хуу!.. А вот теперь глядите, что у нас на столе. Узнаёте? Она самая. Никакого фокуса тут нет. Я не фокусник. Теперь вы видите сами, что это никакая не Рукопись, а чёрт его знает, что. Этому существу совершенно всё равно, какой вид принять. Смотря по обстановке. Потрясающий протеизм! И я вот давно уже гадаю на счёт её изначальной формы. В платоновском смысле. Сомневаюсь, что рукопись — это она и есть. А вы как думаете? Всё — таки рукопись? Хотите, чтобы я одолжил её вам на пару дней? Я — то не против. Но как отнесётся к вашему интересу она? Вы сами могли убедиться, что ничто ей не преграда и не указ. Самое смешное то, что эти символы мне знакомы. Что — то похожее на эти кружки я рисовал на полях конспектов на лекциях в университете. Была у меня такая глупая привычка. Зато теперь я вижу, что львиная доля моих заумных «записей» на поверку оказалась не такой уж и бессмысленной и беспощадной. Никуда не пропала, а перекочевала сюда, в эту удивительную штуковину. Возможно, даже возвратилась туда, откуда, собственно, и появилась. Хотя, признаться, я их видел неоднократно и потом. К примеру, по телевизору. В каком — то фантастическом фильме про чёрную магию. Гримуар, яйцо змеи, череп, накидка из перьев, десятикрылый идол… Был там один жуткий эпизод — с ползунком. Так звали фамилиара. Улитка, вроде виноградной. Кличка: Ползунок. Колдун подсылает Ползунка к своей очередной жертве. Пока та спит, малыш забирается на её обнажённое тело и за ночь, до наступления рассвета, при помощи своего удивительного органа в виде иглы, успевает не спеша покрыть всю поверхность человеческой кожи татуировкой. Татуировка — это, конечно, статья особая. Единственная в своём роде. Зловещие такие синеватые значки… Ну, и вот жертва просыпается. Это уже совсем другая личность, полностью подчинённая чёрной воле колдуна. Проклятый чернокнижник совершенно опустошает избранную им душу человека и в дальнейшем может уже делать с ним и через него всё, что только пожелает. Так вот, точно такие же значки рисовал я на лекциях задолго до той пиратской дешёвки. Не говоря уже о данной рукописи. Рукопись ли это? Кто знает?.. Несмотря на все свои превращения, она и в самом деле может оказаться всего лишь тем, чем кажется. Исключать этого нельзя. Но мне всё же думается, что это не рукопись. Вероятно, Рукописью неизвестное нам существо прикинулось только потому что последним её владельцем оказался я, человек пишущий… Вы обратили внимание, как легко она меняет свои обличья, но в итоге возвращается именно к образу рукописи как к своего рода изначальному. Но это не изначальный образ. И потом, меня смущает следующее обстоятельство. Какое?.. То, что сосед не передал мне рукопись из рук в руки. Предпочёл засунуть её в отдушину. Иди, мол, смотри. Не странно ли? А что, если и сосед со всей его семейкой — лишь очередной обман
 

этого существа? Тогда что же это? Кто это? Зачем ему понадобился именно я? Ведь я в общем — то ничего из себя не представляю: ни как писатель, ни, тем более, как человек. Что во мне, по большому счёту, такого, что, по его мнению, выделило бы меня из общего числа? Да ничего особенного. Зачем же перед таким обыкновенным существом, как я, устраивать такие вселенские танцы? Кого она только не изображала! Говорила со мной языком образов. Она говорит, а я ни черта не понимаю. Снова говорит. Снова не могу понять. Что за непонятливый чел мне попался, думает. Ну, так найди себе более понятливого и танцуй с ним сколько влезет. Зачем же меня испытывать? Я ведь непонятливый! Но она прикопалась именно ко мне. Приглянулся я ей, что ли? Не понимаю, хоть убей. Вот и вы просите её у меня на пару дней. Но ведь она ещё должна дать согласие на вас. С соседом тем мне, например, всё понятно. От его имени она вручает мне себя сама. Возьми, говорит, я тебе ещё пригожусь. Я и взял. А на вас она ведь ещё должна, как говорят американцы, глаз положить. Но положила — то она этот свой глаз пока что только на меня. Вот в чём загвоздка. На мне сейчас всё сходится. Мне и отвечать. И пока не отвечу, о передаче не может быть речи. Тут дело особенное. Даже не знаю, зачем я это всё вам рассказал. Тайна, можно сказать, сама мне доверилась. Собственной персоной. А я тут же взял и побежал к вам, к психологам. Как пацан перепуганный припёрся и выложил вам всю подноготную тайны. Что это вы так уставились на меня? Что с вами? Так переменились в лице, что и не узнать даже. Да, это и есть моё настоящее лицо. Не нравится? Страшно? А чего бояться? Кого вы так испугались, товарищ? Неужели вы думаете, что на свете этом есть что — то ещё, кроме Меня? Это же всё я. И вы… в том числе. Просто я захотел, чтобы вы… все тут были. Со всей вашей так называемой Природой. Со всей этой вашей Остывшей Звездой. Со всем вашим Завитком. Я так захотел. Мне так приспичило. Прорвало меня. Все вы во Мне. А Я в вас. Я, я — эта самая Книга книг. А это моя любимая маска… Пистолет? Ого — го. Вы этим собираетесь меня прикончить? Смех и грех. Я же ясно вам сказал. Кроме меня ничего этого, этого и этого нет. Нету! Ничего вообще нет. Стреляйте… Ну! Стреляйте, стреляйте. Сами и увидите, если мозгов не хватает. Чудак — человек. Дайте — ка сюда… Сюда… Вот. Славная пушка. Почему — то не заряженная. Ну, что ж. Заряжаем… Да святится имя твоё… Иоганн… Себастьян… Бах!

 

 
………………………………………………………………………………………..
 
 
 

… Однако очередь до него так и не дошла. Неожиданно небо плотно обложило свинцовыми тучами… Раздались первые роскошные раскаты грома. Гроза! Прозвучало решение срочно собираться в обратный путь. Рассредоточившись по машинам, семьи спешно стали разъезжаться по домам. Адоске ничего не оставалось, кроме как внимательно следить за тем, куда направлялась машина, в которую он попал. За рулём сидел неугомонный «Нил Пазноктев». Особенно его завела обогнавшая их «эмка». Откуда — то он знал людей, сидевших в том «шедевральном автомобильчике». Назвал их «нетутошними», обитавшими в восточном крыле дома на Итальянской улице, то есть, как выяснилось, ни много ни мало, но в самом, что ни на есть, театре… Адоска решил проверить на прочность собственную память: когда он в последний раз был в театре? В прошлом году.
Воспоминание подобно кадрам из черно — белой хроники. Театр по обыкновению полон. «Просьба, место не занимать», говорят одновременно, словно близнецы, два кресла в партере… Ложи, как всегда, на высоте. Разумеется, это не та высота, что была до революции. Но всё же она наличествует. В ушах некоторых дам нешуточные камешки, на пальцах их чичисбеев с оленьей грацией блестят персы с тенями… На сцене хрестоматийное: «Коня! Коня! Всё моё королевство за коня!»…Или: Медея умерщвляет собственных детей, видя, что оба вылитые Ясон, и кричит что — то душераздирающее, словно пациентка закрытого отделения, двери которого запираются замками вагонного типа… Или: путешествующий по России — матушке экипаж где — то посреди девятнадцатого века… Через каждые двадцать миль лопаются рессоры, вылетают болты; мир вокруг замирает, останавливается, пока разгневанный фельдъегерь тычками и руганью снова не приводит его в движение… Или: Марко Поло в гостях у Кубла Хана. Партия в тавлеи, длящаяся ровно 4 минуты и 33 секунды до тех пор, пока Кубла Хан не произносит: «Не останавливайся, иначе — вечность пройдёт мимо тебя». Или: «Мёртвые души». Дама приятная во всех отношениях (даме просто приятной). Что бы такое могли значить эти мёртвые души?..

 
*

Дом, к которому его «семью» подвёз «друг», Адоске был абсолютно чужд. «Жена» вкрадчиво, как и сама машина, подвела предварительный итог дня: вот и приехали, а ему отчего — то на память пришли кадры с парой богомолов, где самка объясняет самцу, насколько богата его голова протеином и какой он вообще молодец — один в один Иоанн Предтеча.
«Нил Пазноктев» покатил ко всем чертям со своей дружеской заботой и «короче, созвонимся»…
 
 
*

И вот Адоска взошёл на крыльцо, переступил порог «своего дома». Дети побежали к телевизору, боясь опоздать к любимой передаче — «Убьём время с Иосифом Туруханским»…
 

«Жена» повелела детям немедленно ступать раздеваться. А сама стала переключать каналы, пока не остановилась на каком — то глухарином ток — шоу: «Мы все умрём!»… Покачала головой и сказала, не оборачиваясь, Адоске: «Вот честно скажу, всегда удивляло, что бабью разрешено входить в храм. О чём, блин, они могут говорить с Богом?» Адоска всё ещё стоял посреди прихожей, нерешительный, будто князь Мышкинъ. Вокруг было всё не то. Всё чужое. Невпопад он возразил «жене» относительно допуска женщин в церковь, акцентируя внимание на том, что, на самом деле, как говорит, кажется, апостол Павел, никаких мужчин и женщин в чистом виде не существует, а есть только Единый и неделимый Господь Бог, в котором все мы, и мужчины, и женщины, пребываем на правах совершенно равноценных амбивалентных противоположностей. Затем он как — то неожиданно для «жены» попросил посмотреть семейный альбом. «Жена» ушла в спальню и вскоре возвратилась, держа в руках громоздкую вещь с позолоченными буквами и псевдомавританским орнаментом на корешках; в её скифских глазах читалась лёгкая ирония верной супруги. Она призналась, что тоже время от времени любит пересматривать некоторые снимки, особенно те, «с перпендикулярным выражением горизонтальных желаний».
Дождавшись её ухода в кухню, Адоска бросился рассматривать фотографии. Везде он фигурировал с этой совершенно незнакомой ему женщиной. На снимках они сначала жених и невеста, потом — муж и жена. Друзья. Знакомые. Одноклассники. Какие — то стёршиеся из памяти подозрительные личности: кто с присутствующими, кто с отсутствующими улыбками. Учителя, кажущиеся безнадёжно канувшими в прошлое подвижниками. Немногочисленная, в основном почему — то зарубежная, родня, чьи предки живут там с того самого момента, как в Алмазном Фонде поселился Мефистофель. Альма матер… А вот тут он уже, что называется, в супругах. Сценки на пикниках, на приморских курортах, в каких — то помпезных и безвкусных до тошноты ресторанах… А вот самое интересное: вместе идут из роддома, он со своим первенцем — Артуром — на руках. Счастливая улыбка на лице… Ёхарный бабай, неужели это и в самом деле он — Адоска Грабовой?..
Адоску отвлекли от альбома громкие голоса в соседней комнате. «Жена» и «его дети» смотрели и обсуждали религиозные картинки в своём треклятом телевизоре…

 
 
Взгляд Адоски остановился на небольшом, похожем на цветок подсолнуха, предмете, висевшем на стене, между шкафом и окном. Выпуклое зеркало… Адоска оставил альбом на журнальном столике и на цыпочках добрался до уборной. К её двери насмерть были прибиты красивые готические буквы, складывающиеся в латинское выражение: « In cacotorium veritas!».

*

Сидя на толчке, он попытался дозвониться до своей истинной жены. +0 (0000) 00 — 00 — 00. На другой стороне откликнулись. Правда, это была тоже явно не его жена. Что — то другое. Какие — то посторонние (!?) разговоры. О традиционном интересе молодых девушек к иностранцам, идущем из Древнего Вавилона, в частности от культа Мелитты, требовавшего от молодух (завязанные жгутом глаза…) полной отдачи в общении с богатыми гостями в роще у храма в честь пчелиной богини… Адоска снова и снова пытался дозвониться к Авроре, но ответа не было. Неизменной была только та же неожиданная линия: сиди и подслушивай все эти беседы демонов…

(… не передать из одних рук в другие бюрократически — военную машину, а сломать её… Именно таково предварительное условие всякой действительной народной революции на континенте…
…пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства…
…в среде раскольников было поверие: кто прочтёт всю Библию и поймёт до конца, тот сойдёт с ума…
…родила червяшка червяшку, червяшка поползла, потом умерла… Вот наша жизнь…)

На следующее утро, встав раньше всех, Адоска бесцельно побродил по спящему дому. Смотря по сторонам, в поисках чайника, он, к своему немалому удивлению, увидел лежащий на подоконнике армейский бинокль Фини, Финифтия Паюсова. Тот самый. Как и днём ранее, на скале, он снова решил воспользоваться им и направил его в сторону торчащей вдали, над частной зоной, высотки. Там, на тридцать каком — то этаже, на балконе, стоял и курил мужик с настолько обезображенным лицом, что Адоска невольно пролепетал: ну и урод же ты, приятель… Оставив бинокль с жориком на столе, потихоньку он вновь позвонил своей настоящей благоверной. И в этот раз на линии было совсем не то, что нужно. Не туда попали, ответили ему, хотя номер телефона был набран так же безукоризненно, как и накануне вечером. Тонкая длинная стрелка под куполом настенного циферблата обыденно, на автомате, рубила хорошенькие головы секунд: хи — хо, хи — хо, — ни на миг не отставая от ведущей партии часового механизма. На глаза Адоске попались до того не замеченные портреты на тумбочке. Мужчина и женщина, до смешного похожие на поэта Блока и его Прекрасную Даму. Впечатление было такое, что они играли, благодаря тени от решётки окна, в крестики — нолики. Блок писал крестик в пику нолику Прекрасной Дамы… Неожиданно появилась слегка заспанная «Аврора». Я — ящериц королева, у меня печень слева… Адоска что — то пробормотал на счёт того, что какое — то время его не будет и что ему необходимо уладить одно пустяковое, но не терпящее отлагательства, дело по месту работы. Взгляд «Авроры» мгновенно уподобился взгляду Юдифи, которая посмотрела в глаза Персею сверху вниз и сказала ему на неслышном языке силенциев: «Слово Како Аз Рцы Аз Буки Есть Йота», что в переводе на последний из 666 — ти диалектов русского языка значило, — «Ничего не имею против, дорогой».

 


*

Не веря своей удаче, — тому, что так легко вышел из — под контроля этих непонятных людей, Адоска, не в обиду симпотяге — троллейбусу, решил воспользоваться такси.
За рулём сидела неожиданно женщина. Адоска тут же напрягся, расценив данное обстоятельство как недобрый знак. Тем более, что бомбила чем — то напомнила ему покойную Лилю Носкову, по прозвищу Роза Люксембург…

{… Он подходит к пёстрому киоску. Спрашивает плитку шоколада. Голос из киоска советует белый пористый «Идеалъ». Однако Адоска не берёт его. Он предпочитает обычный молочный шоколад без пузырьков и изюминок. На прилавок неожиданно изящная, без колец, рука кладёт шоколад «Путешествие». Адоска заглядывает в киоск. Кроме миловидной, слегка перебарщивающей с помадой, продавщицы, в глубине ларька сидит худенькая бессловесная бестия со спокойным и беспощадным взглядом пепельных глаз. Алимдюль. Рядом с сестрой её младший брат. Налсур. Ему некогда поднять глаза на дядю Адоску. «Арабески» не позволяют. Привет всем…}

Таксистка остановила машину как раз напротив ворот его дома. Адоска собственными глазами мог убедиться, что с ним ничего не случилось, старина по — прежнему стоял на месте, под той же черепичной, вынесшей не один небесный град, крышей.
Он представил себе, как, осторожничая, словно домушник, открывает ворота и проникает во двор… Маркиз… Его любимая овчарка… Тут он вспомнил, что Маркиза уже пару лет как не было в живых… Приблизившись к воротам, позвонил… К нему вышла… его настоящая вторая жена: Аврора (в девичестве — Фиолетова). Однако каким — то необъяснимым образом его не узнала.
…………………………………………………………………………..

Доброе утро. Чем обязана? Он попёр напролом: ты что, Фиолетова, не узнаёшь меня? Я же муж твой первый и единственный  — Адоска! Та ни в какую: какая ещё адоска? я сейчас же позову полицию если вы не прекратите это безобразие! мой бедный муж покончил с собой несколько лет назад и вы никак не можете быть им! уходите немедленно вы слышите меня?

………………………………………………………………………………………

Адоска не слышал. Не выдержав, вышел из себя и, как мальчишка, набросился на предательницу. «Предательница» оказалась изворотливой и ловкой особой. Вышла на ударную позицию и, ошеломив скалкой по голове, оглушила наглеца.
 
Адоска пришёл в себя в том же помещении. Над ним возвышались незнакомые люди белой расы. Трое, не считая собаки. Они не сразу заметили, что «мужик» очнулся. Адоска какое — то время вынужден был лежать, подслушивая их разговор, похожий на совет слонов, нашедших посреди саванны тело человека…

Г а н е ш а. Это тщеловек. Горизонтален. Но без снов. Здесь. На нашей территории. Он. Его принёс ураган с Юга. Я, Ганеша Х, знаю, что нам, слонам, делать. Он тоже слон. Он вроде нас. Только меньше. И уши у него не треугольные. Он изгнанный. Хотел вернуться. Себя обманул. Прикроем его грязью и ветками. Он тоже слон. Нельзя, чтобы грифы раздели слона до костей. Слона должны раздеть скарабеи.

…Белые люди представились слугами некоего Закона и велели Адоске пройти с ними. Адоска с трудом поднялся на ноги. Ему больше ничего не оставалось, кроме как беспрекословно подчиниться этой, ниспосланной свыше, троице, включая собаку с длинным розовым языком и взглядом усталого фюрера образца 45 — го года. В полицейском отделении «новенькому», как он и предчувствовал, учинили

{Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,
Тот веселит толпу, хромая, как и он…}

классический допрос. Адоска едва сдерживался, чтобы не врезать самому активному фараону, до смешного похожему одновременно на министра Витте и певца Цоя. К немалому их удивлению, «новенький» стоял до последнего и даже пытался убедить следователей, что он, на самом деле, жив, и могила, в которой его якобы похоронили, пуста, или должна быть пустой, а это, в свою очередь, означало, что кто — то его поразительным образом подставил, совершив циничное, ни с чем не сравнимое, правонарушение.
Но полиция не поверила Адоске. Вдобавок ко всему засомневалась в его адекватности. Впрочем, не вся. Главный следователь по делу — женщина с восточной наружностью по — имени Пертивнияль, стала приятным, хоть и несколько странным, исключением.
Вот она берёт слово, и ни с того, ни с сего заводит речь о…

 

Далее она говорит, что…

 

А потом отправляется с преданным ей напарником, неким Дондой, на здешнее кладбище — лабиринт…
Воодушевлённого Адоску оставили в камере для допросов. Пертивнияль — быстрая штучка. Одна ножка здесь, другая там. Всем ждать… Их главный курил трубку — магриттку. Смотрел добрым дядюшкой Мегрэ. Адоска в наручниках понуро сидел за маленьким пустым столом. В его голове крутилась кинолента с белыми деревьями и тёмными лошадьми. Один из двух охранников разоткровенничался и стал делиться своими впечатлениями от недавно прочитанной книги про Антона Павловича Чехова. Оказалось, что тот, по приезде в какой — нибудь из отечественных городов, никогда не упускал случая, чтобы наведаться в местный Дом Терпимости. Но он туда шёл не за тем, за чем обычно ходят, — жрать любовь, а чтобы просто посидеть с очередной бедной жрицей любви и полистать с ней его альбом с редкими марками — перевёртками. Вот, смотри, Натали, это Перевёрнутый Орёл… А это перевёрнутая Люси… А вот смотри, это Перевёрнутые центры 96 года… Другой охранник не отставал от напарника. Пошёл — поехал, в свою очередь, рассказывать про Чарльза Диккенса, о котором было известно как о любителе захаживать в парижский морг, где, действительно, в своё время часто напоказ выставлялись неопознанные трупы… Адоска хотел вступить в разговор, но вдруг увидел, что никакого разговора между охранниками нет и что он всего лишь задремал на какие — то полчасика…

Вдруг в камеру вошли вернувшиеся с кладбища Пертивнияль и Донда. Пертивнияль с необходимыми подробностями доложила патрону, как они с Дондой, прибыв на место, привлекли к операции «Могила» директора, смотрителя и уже слегка поддатых могильщиков. Как могильщики, видя мечущий молнии взгляд директора, быстро сделали свою безрадостную, но необходимую работу. Как со всеми предосторожностями вскрывался гроб. Как все присутствующие, включая случайную белочку, были потрясены. Гроб, и в самом деле, как и утверждал ранее задержанный, оказался пустым!.. После этого завершающего аккорда в безукоризненном докладе Пертивнияль, Адоска вскочил с места и, обращаясь к начальнику, призвал его в свидетели своей полной невиновности, которую доказал только что прозвучавший блистательный доклад единственной его неравнодушной подчинённой. Начальник стал уверять Адоску, что верит в его невиновность, однако, главное слово за Прокуратурой, так как в деле оставалось ещё много неясного. Что же тут неясного? — возмущению Адоски не было предела. Ответа не последовало, и его в гнетущей тишине отвели в камеру.

В камере, только охранник перестал греметь связкой ключей, он лёг на своё, нижнее, место в плацкарте. Пытался всячески уснуть, но тщетно. То ли из — за дождя, зашумевшего за крохотным окошком, то ли из — за той скалы… Почему — то в голову всё время лезла бессмысленная книга Фини Паюсова — с буквицами. Он перелистывал, а дождь… читал… размывал буквы в столбцах… до неузнаваемости…

Вскоре выяснилось, что площадь камеры увеличилась (потолки передвинулись далеко вверх, стены – во все четыре стороны), и в ней, помимо Адоски, оказался ещё кто — то, — огромный, метра три в вышину, неизвестный со странной абсолютно чёрной наружностью, вонявший хуже псины подзаборной, сидел в колоссальном кресле с жуткими подлокотниками и высокой, как у трона, резной спинкой.

     Чёрный Рыцарь, представился тот, сверкнув восточными белками. Адоска, сам не свой, тем не менее нашёл в себе силы ответить в наступившей тишине: Грабовой.

За что упекли? — спросил по — южному прямо и жестковато Чёрный Рыцарь.

Говорят, что мой гроб пуст, а я, вместо того, чтобы лежать на кладбище, как и полагается покойнику, разгуливаю, как ни в чём не бывало, среди живых и даже пытался вернуться к здравствующей жене… А Вас за что? — нехотя в ответ спросил Адоска у гиганта.

Однажды я вдруг обнаружил, что так называемые «вольные каменщики» — это, в сущности, люди с птичьими лапками… Какой у тебя любимый фильм, кстати?

Берегись автомобиля, мгновенно парировал Адоска.

А у меня — Собачье сердце, не без удовольствия признался потеплевшим голосом Чёрный Рыцарь.

Вот как? Сейчас проверим, осмелел Адоска и сразу пошёл в наступление: а не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира? А что? И замахнёмся!..

Чёрный Рыцарь отвечал на цитату Адоски своей цитатой: дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку…

Адоска продолжал эту своеобразную дуэль: вы подумайте, насколько лучше бы играла Ермолова, если бы она днём работала у шлифовального станка…

Чёрного Рыцаря развеселил процитированный Адоской отрывок, и он ответил своим: чисто, как в трамвае…

Адоска шёл далее: Деточкин очень любил детей, он не мог поступить иначе…

Чёрный Рыцарь не отставал: не надо никого никогда драть…


Это нога кого надо нога, сказал Адоска, почему — то уверенный в своей скорой победе…

Чёрный Рыцарь, однако, продолжал отвечать в десяточку: я красавец! Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом…

Адоска дёрнулся было ответить, но вдруг понял, что больше ничего не помнит. Ему ничего больше не оставалось, кроме как попытаться увести разговор куда — нибудь в сторону. Это разве оттуда? — возразил он.

Что Это? — не понял его Чёрный Рыцарь.

Ну, Это, напирал Адоска.

Ах, Это, — поняв приблизительно, куда клонил Адоска, ответил Чёрный Рыцарь. Оттуда, — ответил он.

Не из Пушкина? — спросил Адоска.

При чём тут Пушкин? — не на шутку удивился занудству Адоски Чёрный Рыцарь.

А при том, говорил тем не менее со знанием дела Адоска. Срули, они всегда при чём, заявил он.

А с чего ты взял, что Пушкин — сруля? — Чёрного Рыцаря начинала всерьёз раздражать беседа с Адоской. Он же этот… африканыч, возражал Чёрный Рыцарь.

Э, нет, радовался продолжающейся дискуссии Адоска. Не совсем. Эфиопский фалаш. А возможно, что и караим. Вспомни его интерес к Дагоберу Второму. А колечко Воронцовой с характерной надписью? А строки Аполлона Григорьева, назвавшего поэта Нашим Всем. То есть Паном. А бог Пан — это, сам понимаешь… Весь этот поток бессмысленных слов Чёрный Рыцарь выдержал с честью.

 Ну, а кто Ленин? — спросил не без иронии Чёрный Рыцарь.

Сын Водяного и Выдры, ответил мгновенно, как по написанному, Адоска.

А Жанна Дыарк? — азартно нападал Чёрный Рыцарь.

Девятихвостая лисица, парировал Адоска.

А Джон Кеннеди?

Сын Кришны и танской императрицы У Ху.

Ну, а Че Гевара? — не унимался Чёрный Рыцарь, явно заинтересованный тем, что в этот раз «выкинет» Адоска.

Ширский Кот, «выкидывал» Адоска.

Ну, тут ты, брат, загнул, не верил Чёрный Рыцарь, давний поклонник таланта команданте.

Да ну? — смеялся Адоска над праведным скептицизмом величественного сокамерника.

Человек он. Че — ло — век. Тут Чёрный Рыцарь, что называется, был задет за живое.

А, понятно, сказал Адоска.

Что понятно? — разозлился Чёрный Рыцарь.

Встретишь Че, убей Че. Первое правило менделеев. Ответы Адоски казались безжалостными.

Это каких таких менделеев? — недоумевал Чёрный Рыцарь.

А тех, что пасут берендеев, отвечал Адоска, глазом не моргнув.

Я думал: всё ровным счётом наоборот, попытался как — то поправить своё пошатнувшееся положение Чёрный Рыцарь.

А ты не думай, сказал Адоска.

Ну, а Гагарин? Он кто? - Вопросы Чёрный Рыцарь уже задавал наотмашь.

Известно кто, отвечал Адоска, посланец Крылатого Волка Самыра.

Скажешь тоже, проговорил Чёрный Рыцарь. А вообще, никакой я не Чёрный Рыцарь… Я всего лишь Катчер…


***


— «Приют 11» сгорел? — Катч не верил словам Бесика, сидевшего перед ним в положенной по правилам чёрной карнавальной маске, за голым, цвета бедра испуганной нимфы, квадратным столиком в гулком, словно пещера, зале для посетителей «Рая» - тюрьмы, в прошлом «звезды» — цитадели.
— Прикинь, да? Не дотянул несколько месяцев до своего 60-летия…
— Мне всегда нравилось, что он был похож на дирижабль.
— Да. Хотя внутри выглядел, как типичное общежитие коридорного типа.
— Сколько там было людей?
— Около ста. Иностранцы в основном. Винят то ли венгра, то ли словака, возившегося на кухне с примусом. Попытался открытый огонь затушить водой, перепутал с попавшейся под руку канистрой с бензином…
— Представляю, как быстро всё там вспыхнуло.
— Люди полуодетые выпрыгивали из окон. Это прям чудо, что обошлось без жертв. Говорят, только молодой француз получил травму позвоночника во время эвакуации. Сгорела масса имущества, документы и деньги. Книги…
— Странно. Мне сон снился прошлой ночью. Про гостиницу. Но только не про сгоревшую, а про исчезнувшую… Сколько шуму было вокруг новой роскошной гостиницы посреди города, сколько визгов и икры на икрах! Мама дорогая. Только и слышно было повсюду: мы вместе, мы вместе… И вот на тебе. Карамзин, где деньги, дзин! Все ушли в популизм! Фьюить! В одно прекрасное утро испарилась махина. Монинг дью. Вместе со своим знаменитым «альберт — холлом» в самом центре. Вместе с подлинником Чюрлёниса во всю стену в конференц — зале — «Стоянием на реке Лете живых и мёртвых», которую журнал «Далёкое и близкое» оценил в 666 666 666 долларов. И прочая, и прочая. Вместе с семью ресторанами в виде зеркальных лабиринтов, в одном из которых, насколько я слышал, подавали даже омлет из яиц птицы уер! Вместе с танц — залом, входя в который человек расщеплялся на 12 фантомов, как если бы он переходил из земной атмосферы в космическое пространство. И прочая, и прочая. Вместе с номерами класса люкс с настоящими азимовскими роботами. Вместе с регенерациональными бассейнами и последними разработками соляриев, в которых, например, псориаз излечивался в течении 21 минуты. Вместе с библиотекой, точно копировавшей погибшую лиссабонскую. И прочая, и прочая.. А бордели на любой вкус в подземной части с цыпами со всех частей света. Даже зимбабвийки с непалочками, там были! Кстати, как дела у Маго? О наследниках ещё не думаете?
— Она пока что не хочет. Работает в каком — то салоне красоты. С её бровями скоро полгорода баб будет ходить. Говорят: мастер какой — то категории. Я только за. Она когда без дела сама не своя. А тут любимое занятие. Опять же, деньги не плохие. Все хотят брови как у этой кинозвезды, забыл её имя. Ныок Нга. Вспомнил. Она ещё признавалась где — то, что её любимая картина — портрет Лопухьиной кисти Боровиковски.
— Это не она случайно снималась в фильме «Телевизор, человек и женщина»?
— Она. Правда, в небольшой роли.
— Помню, там много было крупных планов, как в мексиканских сериалах. Аж лоснящиеся поры на лицах были видны.
— Она играла роль мёртвой девственницы.
— Точно. Её дефлорировал Сэм Гониф.
— Какие роли в «Живых телах», в «Циркулис ветиосис», в «Работай, негр!», в «Степане Журавлёве»…
— Лучшая, пожалуй, в коротком метре, в «Телевизоре, человеке и женщине».
— Роль Телевизора, работающего в пустой комнате, гениальна.
— Да…
 - Я вот что хотел спросить… Всё — таки… За что ты здесь, в этом допотопном… замке? У кого ни спрошу из информаторов, все пожимают плечами. То есть, получается, ни за что!   Ну, вот ты вроде никого не убил, Родину не предавал, ребёнка не похищал, махинациями не занимался…
— Ты знаешь… Я сам недавно узнал об этом… Взрослые солидные люди в таких же масках приезжали ко мне на свидание из разных концов Земли, чтобы, как они утверждали, увидеть диковинку, того, кто не умирает и, похоже, никогда не умрёт.
— Не совсем тебя понял.
— Помнишь, одно время по телику секты всякие покупали время в эфире и выступали с проповедями?
— Ну, да.
— Один бхагаватник так и вещал: никогда не было так, чтобы не существовал я или ты, или все эти цари; и никогда не будет так, чтобы кто — то из нас прекратил своё существование.
— Ещё помню того подонка — Родю — пророка. Он называл гигантский монумент на Мамаевом Кургане своей истинной матерью, которую никакой «вонючий вучетич» не создавал и никакие люди не возводили, потому что их тогда, как говорится, в проекте ещё не было; она, Мать его, его, Роди Мать, окаменела вследствие тёмных чар, насланных на неё — и на неё, и на её родную сестру — Гекату (озаряющую мир светом) на острове Свободы, в верхней Нью — Йоркской бухте — самим Ариманом в XIX веке. Чего только в фин де сикль не показывали! Одна молодая режиссёрка сняла фильм по «Носу» Гоголя…
— По носу Гоголя щёлкнула.
— С носом Гоголя оставить решила.
— Сунула свой маленький нос в великий «Нос».
— Правда, там вместо носа оказался… Угадай, кто?
— Кто?
— Клитор.
— Клитор? Вот дрянь.
— Почему сразу — дрянь? Женский взгляд. Что там ещё тебе говорили?
— Типа, я — сосуд Бога.
— Чего говорили? Сосуд бога?
— Говорили: ты, мать твою, бессмертный и ты можешь всё.
— Катч, это трындец. Что, серьёзно? Кто это говорил, например?
— Врачебная комиссия. Давно ещё. Я же донором как — то ещё будучи студентом записался. Кровь хотел сдать, помочь какой — то онкобольной девчушке. Группа крови подходила как раз… Там меня и замели. Под музыку цоя.
— Прямо вот так и играло? Не остаться в этой траве…?
— Почти.
— То есть раньше, когда ты в год по нескольку раз в диспансере проверялся, будучи юным футболёром, никто ничего не замечал?
— И тогда уже были непонятки с составом моей крови. Но тогда я не придал этому значения. Ну, да, вызывали тренера, родителей. Со мной велись беседы тет — а — тет.
— Жуть.
— Меня уже тогда деликатно пытались отговорить от моего действительного бессмертия. Да, да, от действительного бессмертия. Именно это сочетание они и употребляли.
— Похоже, что — то другое они употребляли.
— Смертности естественной в тебе не видим, зачем ты себя так ведёшь? И всё это чуть ли не криком. Ты же мальчик, будущий гастелло, паникаха, матросов, в конце концов!
— Ха — ха — ха. Я фигею.
— Но потом как — то всё устаканивалось, все успокаивались. Типа ребёнок же ещё по сути. Чего вы на него так насели, Виолетта Симурговна? Ещё поймёт, кто он есть в этом непростом мире и зачем он здесь. Само как — то пройдёт, перебесится. Сам откажется от тлетворного влияния вечности и её преступных восточных миражей. Кровь нормализуется, потечёт куда надо, зовя червя — победителя.
— Ну, да. Тогда мы жили ещё в Эсэсэсэрии. Люди проще на вещи смотрели.
— Но вернёмся к нашим санитарам. Санитары в пункте по приёму донорской крови, долго не думая, тут же сообщили в полицию результаты моих анализов. С меня ещё дополнительно анализы какой — то судебный медэксперт взял. Сказал, я собственными ушами слышал, — никак не подвержен процессу старения, полностью отказывается товарищ умирать!
— Отказывается умирать, начиная с самого детства.
— С самого появления на свет.
— Точно. Ну, бред же бредовый. Ё — моёшки.
— Не скажи. Ты забыл про недавнюю новую поправку в Законе, в которой говорится, что всякий, кто действительно откроет в себе Бога, не важно, каким путём, тот немедленно должен быть взят под стражу в качестве «обезьяны Бога» и подвергнуться наказанию в виде пожизненного срока заключения.
— То есть вечного, в твоём случае.
— Получается так. Расстрелять ведь, по логике, не могут.
— Боятся, что патронов не хватит. Хи — хи — хи.
— Представляешь, я тут им терпеливо говорю на допросах, что все смертны и никакого моего согласия или отказа не требуется. Мы все ходим под Богом. Какой я вам, на хрен, вечный жид? Вот, вот, говорили они, у тебя это в крови, в крови у тебя это! А что, если и у твоих детей эта зараза фактического бессмертия проявится?
— Фактического бессмертия. Ха — ха.
— Я просто им сказал, что поделать ничего с этим не могу априори; что я такой, какой есть, такой, каким меня породили простые смертные мать и отец, которые, кстати, уже несколько лет, как ушли и покоятся на местном кладбище безо всяких признаков продолжающейся в них жизни. Зря я тогда напомнил им про своих бедных предков.
— А что такое?
— А то, что после моих слов о том, что они лежат на таком — то кладбище, было дано указание проверить могилы.
— Эксгумация?
— Выкопали и проверили. Якобы проверили.
— И что? Это их хоть как — нибудь убедило в чём — то?
— Хрена там! Наоборот, один всеми уважаемый столичный священник с рыбьим глазом сказал, что это только доказывает, что бессмертие данного товарища — результат не естества, но исключительного усилия личной неоницшеанской воли и из ряда вон выходящей гордыни, гордыни пролюциферианского толка, коими я, по его мнению, бросил беспрецедентный вызов самой системе сложившегося трансавраамического миропорядка, то есть самому Всевышнему Создателю!
— Чувствуешь в себе это самое… бессмертие, вызов Всевышнему Создателю? Хи — хи — хи.
— Вспоминаю только иногда некоторые случаи из жизни. Я, действительно, как — то так выходил из них… всегда невредимым. Говорят же, в рубашке родился. Было даже однажды, что я по глупости, а точнее, от отчаяния, попытался покончить с собой, чувствуя, что со мной что — то не так… Сначала от отчаяния, потом из любопытства… В какой — то момент подумал: какого хрена происходит?..

— Иезекииль Катчер! Свидание окончено! Попрошу на выход! — прогремел голос охранника из непроницаемой тени.
— Ладно, потом дорасскажешь, — сказал Бесик нетерпеливо, почесав вспотевший под маской нос, и поднялся со своего стула. — Послезавтра опять приду. В этой же дебильной маске. Мог бы и завтра, но у Маго будет её высокопоставленный папавер в гостях.
— А, близоруко — дальнозоркий тип в пенсне, похожий на Чехова?
— Если там не буду вовремя, то Маго меня убьёт вместе со своим драгоценным папашей. Серьёзно. Хи — хи — хи… 

 ***

Катч лежал в «камере люцида», как он с грустью мысленно называл свой одиночный, всегда полуосвещённый, номер, на обычной тюремной койке, с грубыми пружинами. Комнатушка, думал он, размером с кухоньку в городской полуторке в панельной пятиэтажке, в которой он и сам когда — то проживал, время от времени, когда не писал и не пил, приводя в свое холостяцкое убежище очередную ветроопыляемую эврику на выданье, чтобы побаловать её, стриженную под мальчика или длинноволосую, как папина дочка, новой редкой зарубежной музыкой (нередко и кино), угостить черничным пирогом, верлибрами о любви и смерти и несколько раз в течении пары часов бережно изнасиловать по обоюдному согласию во славу голосистой Королевы СС.

Всё лежал и лежал с руками за головой и думал о сообщении в газете, которую ему дал подкупленный охранник. В разделе криминальной хроники сообщалось, что олигарх — Тихон Мадрепоров — был застрелен наёмным киллером прямо во время семейного ужина с дочерью и её мужем, известным фоторепортёром Бессарионом Шастиным, который так же был убит вторым выстрелом… Ещё когда Бесик неожиданно появился в цитадели и добился личной встречи с ним, он почувствовал, на каком — то животном уровне, в его движениях, во взгляде не ладное. Он поверил в то, что Бесику ничто не угрожает; что у него всё, так сказать, на мази и что он знает, что делает, только чуть позже, в ходе непосредственного развернувшегося диалога. Однако, прочитав на следующий день несколько раз страшную коротенькую новость в газете, новость в потоке прочих, таких же обыденных и страшных, Катч был потрясён. По — видимому, Бесик рассчитывал выполнить задание чрезвычайно влиятельного лица, возможно, что и своего же тестя, но не сразу, а в несколько посещений, и после первого, подготовительного, должно было состояться второе, причём, уже с другими вопросами и предложениями. Бедная Маго!..

А ещё он думал о «***» - первом своём законченном, хоть и безымянном, рассказе, дописанном в том самом Приюте – 11, как раз накануне неожиданного ареста и заключения под стражу…  Яко же радуется жених о невесте, тако радуется писец, видя последний лист… Да, он был там, в «отеле над облаками»… Предавался от усталости и удовлетворенности достигнутым результатом самым разным – и приятным, и не очень – воспоминаниям…

 ***

Шерноболя Паратовича, этого таинственного деда Изи, Катч видел лишь раз в жизни. Да и то мельком. Много лет назад, они с Изи, совсем ещё детьми, забежали на дачу, за «уральцем». Изи где — то в доме задержалась, нарвавшись на раздражённую чем — то мать, и он вынужден был прождать её в густой тени виноградной засады что — то около получаса, которые тогда показались ему целой вечностью. А ещё тот день ему запомнился, потому что именно в то воскресенье и Шерноболь Паратович, и все его четверо гостей умерли, отравившись крысиным ядом. Вернее, их отравил сосед Изи, алкаш и параноик Паша Наполоронов, давно точивший зуб на эту компанию стариков, или, как он выражался, «бахарей с птичьими лапками», с их еженедельными «птичьими» посиделками, похожими на собрания заговорщиков. На сосновой веранде, помимо Шерноболя Паратовича, обычно устраивалось в удобных плетённых креслах ещё несколько точно таких же лисых длинноволосых пенсионеров, вечно щурившихся то ли от света, то ли от табачного дыма, и, дирижируя, а ля гномы, люльками, что — то принимались обсуждать. Наполоронова в тот же вечер увезли ликующего, полубезумного, одурманенного всеобщим вниманием, даже вниманием местной прессы, точно из — под земли выскочившей на «запах жаренного».
Странно, но Катч прекрасно помнил тот подслушанный им разговор пенсионеров, хотя ничего особенного в нём не было, разве что чуть — чуть, с маковое зёрнышко.

                ***

— Вот вы, Дележ Раднерович, недавно упомянули про паспорта… Паспорта жителям деревень выдали только в середине 1970 г. До этого они жили в отличии от городских без паспорта. Учитывая институт прописки в Инонии, а в больших городах очень строгий, никто из селян просто решив переехать из села в город не мог этого сделать. Это надо было заслужить например быть круглым отличником в школе и получить все характеристики положительными, комсомольцем и прочее. После этого написать заявление в сельсовете о желании учиться в институте. Если сельское начальство смилостивится, то отпустят на вступительные экзамены в институт. Выдадут вместо паспорта справку удостоверяющую личность Временную. Поступив уже получал паспорт. Вот так когда то можно было стать городским жителем. Не верите проверяйте. Да еще школьное начальство должно было ходатайствовать в конторе колхоза чтоб того или иного ученика отпустили в институт или техникум. В принципе в СССР при Сталине и Хрущ;ве было крепостное  право для селян. Так просто взять и переехать в город по своей воле нельзя было. Можно было ещё по призыву правительства, компании иногда проводились призывов молод;жи на стройки социализма, оказаться на какой-нибудь «Магнитка» уехав из села. По комсомольской линии. Вот же по собственному желанию не фига не переедешь из села в город. Паспорта нету.

— Так я про то и говорю. Внимательнее. Про стройки. Но учтите это было компаниями. Только, когда объявляли набор. Пут;вки выдавали в бюро комсомола по месту жительства, и не только молод;жи. Учтите свободой передвижения по стране это назвать трудно. Не поехал деревенщина из села жить куда хочет скажем. Например, в Чисо, а поехал куда пошлют. Например, на ГЭС очередную в Бирьси. Да и не в город пока, а на строительство города. Это уважаемый никакая не свобода передвижения. Это тоже самое, что при крепостном праве. Раб тоже мог уехать из села помещика куда хочет по - вашему, но только тогда, когда помещик его продаст в город какой - нибудь барыне. Свобода блин. Ну, каково?

— Так колхоз не имел права. Перестаньте с законодательным уровнем. Во время голодомора 12—13 годов селян просто не пускали в города и точка. Джугашвили и Перельмутер проводили политику закрепления населения в селах. Иначе с голодухи и от несправедливости все разбежались бы. В селах не платили зарплату деньгами. У селян была маленькая пенсия в сравнении с городскими. Не переедешь при Софье Власьевне куда хочешь. В городах к тому же действовали квоты и прописка. Приехал и пропишите меня да по вашему? Фигу ему деревенщине, а не прописка. Ах, ладно. Оставимте эту неблагодарную тему. Лучше вы, Гренадин Викентьевич, продолжите про «звёзды» ваши. Очень интересно начинали.

— Да, спасибо, Шерноболь Паратович. Так вот… Я не согласен ни с одной вашей версией, Дележ Раднерович…

— Понятное дело. Вы уже спец в том вопросе. Я и так под вашим влиянием. Любопытствую, так сказать, а не исследую до конца, как вы…

 

— И тем не менее, продолжу свою мысль, если позволите…

— Конечно, продолжайте, виноват…

— И вот. Раз уж сначала был потоп (всемирный), а потом строительство крепостей-звёзд, то возникает вопрос: как это можно было осуществить одновременно на всей Земле, если при потопе страдает связь, инфраструктура и т.д.??? Если сначала была ядерная бомбордировка, затем строительство звёзд, то тоже проблематично, потому что это трудно будет сделать одновременно на всей Земле даже через 50 лет. Как мы знаем, мир после войны никогда не выглядит так, как было до войны. Меняются границы и всё с этим связанное. А бомбордировки устраиваются не для того, чтобы поддерживать единую культуру, а для того, чтобы её разрушать. Отсюда вывод: строительство крепостей-звёзд было осуществлено в тот период, когда была единая культура на всей Земле (до разделения на страны, скорее всего в Ведические времена), в мирное время, до потопа и до войны. Назначение не обязательно было военным. Намного позднее могли эти звёзды использовать, как военные крепости. Если мы выясним примерное время постройки этих сооружений (одновременно они были построены на всей Земле или их строили в разное время), сравним с тем, какая была в то время культура, то возможно, выясним назначение этих звёзд. Лично моё мнение, что эти звёзды имели культовое предназначение и были связаны с различными видами энергий (Божествами), о которых сейчас мы ничего не знаем и даже не имеем ни малейшего представления. Когда эти энергии ослабли (стало невозможным поддерживать уровень жизни и производства), то некоторые недружественные землянам существа устроили всемирные ядерные бомбардировки и смогли осуществить частичный захват южных и западных земель, которые некогда были одним целым с Божественной Метрополией. Эти бомбардировки вызвали различные катастрофы планетарного масштаба, а захват Земли продолжается по сей день.

— Всё верно. Но первый удар был нанесён драконами. Они сами плодились и размножались. Сила огня была у них такая, что смола в соснах закипала. Возможно звёзды делали для привлечения драконов как ловушки.

— Драконы сами себя кормят и сами размножаются. Идеальное не затратное оружие. Драконов смогли победить, только уронив плотность атмосферы в шесть раз. Они летать перестали. У людей великаны богатыри исчезли. Драконы переродились в змей. Люди от драконов отступали на север колоннами по дорогам. Их спрашивали. Откуда вы? Народ кифы говорил, с кифы мы. Их записали как скифы. Народ арматы говорил мы с арматы. И их записали как сарматы. В память об этом народе сейчас сделали танк Армата.

— Красивая у вас седина, Шерноболь Паратович. Ртуть, ртуть…

— Получается, Плазмодий Велемирович, что седые волосы можно каким-то образом привязать к содержанию ртути в них?
— Да, и поэтому седина начинает проявляться из-за интенсивного энергообмена, а не из-за возраста. При сильном испуге на голове может появиться седая прядь волос и это может быть так же подтверждением прохождения сильного импульса.

— У меня амальгамная пломба ртуть/серебро простояла 30 лет… Вопрос: почему сейчас не выпускают?

— А я помню, как в детстве с братом разбивали ртутный градусник и спокойно играли ртутными шариками. Разбивали на мелкие шарики или собирали в один большой. И ничего с нами не случалось. И так это нам нравилось.   

- А я вспомнил одну странную встречу свою. Молод ещё был…

В парке
 Это был один из тех редких дней, когда он почувствовал себя абсолютно никому не нужным и полностью предоставленным самому себе. Аким даже поймал себя на мысли, что, если быть до конца точным, на его памяти подобных дней раньше не было вообще, и он, по правде говоря, впервые в своей жизни получил карт – бланш от неизвестных сил, в соответствии с которым, кто бы мог подумать, волен был теперь поступать как ему заблагорассудится, -например, сделать что – то для себя, оторваться, как говорится, на полную катушку. А дело было в том, что жена нежданно – негаданно купила красивый, с мавританским орнаментом, билет и уехала к впервые захворавшей своей школьной подруге – триатлонессе; племянник же, сын покойной сестры, Планеты, живший тогда с ними, со скрипом пересдав экзамен по сопромату, решил какое – то время погостить у четвёртой по счёту невесты, получившей грант на дальнейшее изучение летучих лисиц... И вот на неделю – другую, то есть, как ему казалось, всё равно, что на целую вечность, он оказался невероятно, буквально до лёгкого головокружения, свободен, причём, не только  от работы в любимом кабинете, но и, самое главное, от общения с разного калибра родственниками со стороны жены, по неизвестной причине ставшими с недавних пор как – то так косо посматривать на него, будто он потихоньку, у них на глазах, принялся превращаться из нормального мужика средних лет, бывшего пограничника, в печально известного по мировой литературе, отвратительного унгецифера с шевелящимися тремя парами тоненьких конечностей или, что всё – таки было ближе к истине, кто – то из подружек супруги, всегда недолюбливавших его, положительного Акима – «ажурналиста», всё – таки что – то такое пронюхала про его глубоко законспирированные отношения с Симметрией Ж., которые, впрочем, ею самой и были пару месяцев назад со сладковатыми слезами на глазах прекращены… Итак, не желая тратить время на новомодную книгу или новый, так называемый – плоский телевизор, задумал он небольшой трэвл, как выразился бы его оболтус – племянник, второкурсник института междугородних отношений: путешествие до Чёртова Колеса Обозрения. Путь же к этому самому Колесу, похожему со стороны на полуоблетевший гигантский цветок или деталь какого – то допотопного летательного аппарата, был и близкий, и не близкий, смотря на каком виде транспорта добираться до цели, - на такси или на тролле. Само Колесо находилась за три квартала от того места, где жил Аким: в самом сердце парка культуры и отдыха. И нужно было пройти пешком что – то около пяти километров только по асфальтовым дорожкам… Этому нехитрому плану Аким и следовал, пока, на полпути, не вынужден был остановиться, увидев вдруг, что попал на абсолютно не знакомый ему перекрёсток с каким – то резным причудливым, как на картинах Макса Эрнста, столбом посередине вместо традиционного фонтана со слонами. Это насторожило Акима чрезвычайно. В голове его зашевелились мысли, которых он давно уже не испытывал. Какое – то время он, сойдя с дорожки, уложенной административной плиткой, мягко ступал по дикой тропинке, не встречая ни души – только свободные кабинки беседок, по большей части, смотревшие на него разочарованно: а, так вы одни… И вдруг он заметил в чаще, между дубами, покрашенную серебрянкой скамейку с пологой спинкой. Как – то неожиданно, странно и радостно бросились Акиму в глаза и скамейка, и две дамы преклонных лет в старомодных шляпках а ля нэп. Обе выглядели, во всяком случае со спины, весьма своеобразно: левая часть диптиха – во всём жёлтом; правая – в зелёном. Слившись с деревом, метрах в двадцати от старомодных дам, Аким со временем стал слышать их так же хорошо, как если бы он находился непосредственно у них за плечами. Оказалось, что с ними был ещё и радиоприёмник «Альпинист», а в том радиоприёмнике, в свою очередь, - вокально – инструментальный ансамбль АВВА с известной песенкой про зловещих русских мань… Пока Аким раздумывал приблизиться ему к пенсионисткам ещё ближе или нет, появилась на отвесном склоне ствола, между трещинами в коре, тварь с закрученным спиралью яичным рюкзачком. Улитка ползла, ползла и, под фонограмму, то стрекотала сорокой, то заливалась зябликом, а то даже и проговаривалась чёрной иволгой, то бишь дроздом…  Вспомнил Аким давнюю свою, несколько таинственную встречу с одной дикой тварью в дикой природе. Он сам удивился, как она вдруг вспыхнула в его памяти, да так вовремя, так точно, словно по чьей – то команде со стороны…
***

 Знаете ли вы, что такое - чистый восторг?
То - то и оно, что не знаете! 
А я вот знаю. Недавно узнал.

Случилось это летом, в дальневосточной тайге,
во время одного из модных тогда корпоративных походов.
Помнится, все наши расселись в главной палатке
(там, конечно, была и красавица Симметрия Ж.),
слушая смелые песенки босса про Остров Свободы 
и лёгкую поступь его цветных островитянок.

Я бродил, нечаянно уединившись,
неподалёку от нашего лагеря
и случайно набрел на такую заброшенную дорогу,
что трудно даже было сказать,
сколько лет по ней никто не ходил.

Пошёл я по ней и оказался
на берегу небольшой речки,
название которой, кстати,
даже не было обозначено
ни на одной из карт.

Огромное вывороченное дерево
лежало у самого берега,
а у корней выделялся
накатанный спуск к воде.

Осмотрел я всё вокруг и обнаружил
много странных следов, и старых, и свежих.
Сначала подумал я, страшно признаться, о ком,
но потом стал догадываться, на чью
территорию вторгся без спросу.

Спрятался, стал ждать, затаив дыханье…
И терпение моё было вознаграждено:
появилась она.
Вынырнула с крупной рыбой в зубах,
вышла на берег, блестя мокрой гибкой спиной,
основательно так пообедала, как будто напоказ
всему бесконечному космосу:
земле, реке, деревьям, небу, звёздам,
а после решила поиграть –
беззлобно похулиганить.

Окунулась в воду и поползала по глинистому спуску,
он стал влажным и скользким, и выдра
(а это была именно выдра, чем - то красавицу Симметрию Ж.
напоминала, даже точно не знаю, чем именно),
принялась кататься с той потаённой горки.

Что тут сказать? Это же был чистый восторг!
И у той милой дикой твари, и у меня –
случайного свидетеля её счастливой игры.

А она просто – на просто каталась с горки,
которую сама себе и придумала!
Каталась совершенно одна.
На глазах у равнодушной Природы.
Как бы говоря ей всем своим видом:
а пошла ты, Природа - мать, к такому - то Отцу!
Я и сама всё на свете могу! Я - выдра!
Я - чистой воды изначальный восторг!
Так что отдыхай, неудачница! Сейчас моё время!

… Снова возвратившись к дамам на скамейке, Аким услышал, как одна из них, вся в красном, перетянула всё внимание на себя и увлечённо рассказывала что – то такое, от чего ему стало поначалу как – то не по себе, будто то не рассказ был, а некая отвратительная субстанция, которая всё время выходила и выходила из рта рассказчицы, оставаясь видимой исключительно затаившемуся неподалёку незнакомцу…

Дама в зеленом:

когда я была еще школьницей
и еще был Советский Союз
у нас во дворе жило много кошек-котов.
и вот как-то к нам забрел чужой кот.

он собрал вокруг себя всех
дворовых кошек-котов
и долго что-то им намяукивал.
через какое-то время они

сели кружком вокруг пришлого
и стали хором мяукать, а он
периодически их мявком поправлял!
я была в шоке! к нам во двор

приходил художественный руководитель в душе!
как он смог их уговорить и как они
его поняли для меня до сих пор - загадка!
Прямо Гагарин кошачий!

Подключилась к разговору другая дама – в жёлтом…
 
- Гагарин… Хорошо пошутил этот парень: я был в космосе первым человеком и последней собакой".  Гагарин был в реализации Христа. Христос в колесе Сансары всегда мало жил на земле. Как Лермонтов погиб в 27 лет, так и Гагарин мало пожил. И всегда странная смерть от дьявола-Антихриста, который всегда преследовал Христа. После Гагарина, Христос служил на вертолёте, дважды афганец, дважды герой ордена Красной звезды. В 1986 году его вертолёт упал в Чернобыльский реактор. Странно, что фотокамера успела заснять этот момент. И очень странно, что гибель Гагарина сходна с гибелью командира вертолёта Жеронкина-Христа. В обоих случаях, Христа ослепила Сатана тем самым расчудесным неопалимым огнём, что светит один раз год в Иерусалиме. Меня Сатана аналогично слепила, что я свалилась в арык рядом с остановкой.О падении Вестника в канаву есть картина Уильяма Блэйка. Бог хранил Христа и успел отвести вертолёт рядом со стеной. Иначе тело бы Христа сгорело окончательно и Христос не успел бы, явиться на Апокалипсис. А потому, Христос снова пришёл в точной копии командира вертолёта Вячеслава Жеронкина. Когда я показала статью мужу Геркулесу с фотками Жеронкина, то Геркулес сразу узнал и о познал на фотке своего брата Владимира… Вот видите фотографию?.. Брат Геркулеса, Владимир, который умер 5 мая 2017 года , а в июне вернулся в тело Геркулеса и сказал: Вовка пришёл! А у меня не ноги, а копыта". Потому что, ДУХ Христа генетически соединён с телом Геркулеса… А самое главное, дьявол так напутал с телами Христа и его отца Геркулеса, что я только недавно разобралась, что сам Геркулес пришёл в облике Юлия Цезаря и царя Трояна. А это был Христос… На фотографии Геркулес в облике царя Трояна и Юлия Цезаря. На самом деле на фотке Люцифер, который так же генетически соединён с телом Геркулеса. У них разница в росте примерно 20см… Ещё одна фотография Геркулеса и его брата Владимира… А на этой фотографии Геркулес с племянником Пашей и сыном Тимуром… А на этой фотке с большой головой и амбицией, в теле Геркулеса сам Антихрист-Дракон, который генетически соединён с телом Христа и Геркулеса, который работает священником в единственной церкви г.Ош. Он пришёл в эту церковь 20 лет назад, а именно так, как сказано в пророчестве летом 10-72:
«В седьмом месяце 1999 года С неба явится Великий Король устрашения! Чтобы воскресить великою короля из Ангулема, Который после множества превратностей и битв Будет править благодаря своей счастливой звезде.»
Таки образом, пророчество исполнилось: Дракон Устрашения пришёл 20 лет назад и стал работать попом в церкви. Дракон, о котором сказано в Библии, что "животное с лицом человека", по Ангулемскому договору Христос всегда рождается у Сатурна-Дракона и Вечного Сына, разбудил первичного "Вовчика"-Христа. Зато, осенью прошлого 2018 года, необъяснимо, как всегда убил своего сына-Христа в реализации Лермонтова и похожего в копии на Лермонтова в детстве. "Вовчиком" я так привыкла называть брата Геркулеса, когда он пришёл после смерти в тело и отличается и от Геркулеса и от Люцифера, и от Антипы-Плюшкина. Нострадамус пророчествует, что Христос будет царствовать благодаря своей "счастливой звезде", - это 12 планета Христа(Мардук), которая скоро явится на Небе из глубин космоса в виде огромной кометы с хвостом, - планетарное "такси" для Христа, который уйдёт вместо с ней на новую орбиту.
 
  Чтобы разрядить обстановку, вызванную, мягко говоря, неоднозначными раскладками дамы в жёлтом, дама в зелёном вдруг спела тоненьким голоском частушку:

…Мы – иваны… Мы – тарасы…
Заепали…
 Пи (3,14 159 26535 89793 23846 26433 83279 50288 41971 69399 37510 58209  … )
дорасы!

Дама в жёлтом молниеносно, совсем не по возрасту, отреагировала и продолжила зачин подруги:

Мы - олеськи… Мы – татьянки…

Заепали…

 «Лес (ная газета». В. ) Бианки!



 
— Да, человек. Человек — это тайна тайн. И потому власть диавола в нашем мире – лишь орудие благого Бога! Вот как говорит об этом святитель Иоанн:
«Древний змий не имеет над нами никакой власти, если не попустит ему Бог по неизреченному Своему попечению о нас. И хотя может лишить человека жизни, если попустит Бог, зла не может сделать, а от Бога выпрашивает (позволение). Хотя он и пал, знает, что, если Бог не попустит, сам он ничего не может сделать против кого-либо. А попущение нужно понимать так, что дается премудро, так как происходит от Бога».
- Так, Саломия, переходя зимой реку Сикорис, что в Испании, провалилась под лед.
- Лед сдавил ее так, что она висела телом в воде, а голова ее находилась надо льдом. Подобно тому, как она некогда плясала ногами по земле, теперь она, словно пляшущая, производила беспомощные движения в ледяной воде. Так она висела до тех пор, пока острый лед не перерезал ее шеи!

- The death of a beautiful woman
is, unquestionably, the most
poetical topic in the world, подумал
поэт, рассматривая Вздохов Мост.

- Кстати, предложение в тему…  Вот, посмотрите на этот снимок… Всем раздаю по одинаковому экземпляру… Прошу, высказать своё мнение, так сказать..

— Шок и трепет! Маломноги ведь!!
— это фотографировали инопланетяне:))
— Ответ кроется в технологии изготовления данного снимка и вообще фотографии тех времён
— dpi — это количество точек на ЛИНЕЙНЫЙ дюйм, а не на квадратный. На квадратный будет не 800, а 800*800=640000.
— Все эти технологии уже были придуманы в XV — XVI веке и массово использовались в допотопные времена. А в начале 19 века после глобальной катастрофы и ковровой ядерной бомбардировкой все эти технологии были присвоены псевдо учёными и какими же изобретателями с умевшие сохранить чертежи и то что от них осталось после массовых зачисток и переписи истории. Всю информацию о каких то изобретениях у простого населения (раб сила) изымали и была элита (виновники катастрофы) которой разрешено было делать открытия и изобретать то что было изобретено. Потом простой народ (свидетели данного преступления) были технично истреблены в войнах как в локальных так и в глобальных 1й и 2й мировой.
— Какие к чёрту точки на квадратный дюйм? Это аналоговая фотография! Про печать с негатива и фотоувеличитель вы наверное вообще не слышали? Какие же вы стали отсталые, в наш цифровой век.)
— Речь шла о СКАНИРОВАНИИ в заданном разрешении, а не о разрешении фотографии. Однако даже в этом случае у фотографии есть разрешение, которое можно выразить в dpi, с той лишь разницей, что это разрешение будет зависеть от размера зерен гологенида серебра фотографии, которые не будут расположены линейно, как при печати на принтере. Вот и вся разница. Так что в данном случае ошибки нет.
- дело в том, что понятия пиксель в то время не было. поэтому можно было сделать сколь угодно качественное фото, дело только в размерах фотобумаги.
— Нет, дело как раз в размерах зерен фоточувствительного элемента. Так что «сколь угодно качественно» не получится однозначно. Но так как размеры этих зерен малы, то такую точность сделать как раз никогда не было проблемой.
— Уникальность этого фото ещё и в том, что там одни славянские лица. Смотрю, аж душа радуется! Тогда ведь намного более 50% на земле было людей белой расы, чистокровных.
 - Да нет — зря Вы себя обнадеживаете. Чистокровностью на нашей Земле не пахнет уже много-много тысяч лет. И это, кстати, по тем самым лицам как раз отлично видно — кого только там нет, вот разве что негров… Так что сейчас речь может идти только о двух вещах — о некотором превалировании определенной крови, и о том, что при желании можно очистить эту кровь и восстановить исходный генофонд определенного подвида, но для этого нужна целенаправленная политика и культура скрещивания в течении нескольких десятков поколений как минимум… Но, боюсь, последнее нам не светит, потому что мало ходить в теле потомка Рода, нужно еще быть потомком Рода, а это сейчас встречается намного меньше, чем тот процент от того процента, который Вы указали.
— . Действительно странно, тем более, что московитьІ являются фино-уграми, а не славянами.
— Вот вам и фото от матрицы. Теперь каждый может это фото изучить и вспомнить себя. Возможность.
— фино угры — также относятся к белой расе. Потомки Гипербореи. В советском паспорте у меня было записано» украинка». На самом деле Мамин род из венедов. Официально этих народностей уже нет. А я есть! Как в стишке про то, что жопа есть, а слова «жопа» нет.
— . Очень рад за вас, только не понимаю маниакального желания московитов считаться славянами, ведь как вьІ справедливо заметили, фино-угрьІ тоже люди.
— да какая разница кто как называется! У богоизбранных, кои являются серой подрасой, хорошо получается разделять, стравливать и властвовать. 
- А вот автора не шокирует надпись плакатным пером на бумаге? У нее ж dpi — в жизни не сосчитать, наверное миллионы на дюйм (каковы там частицы туши\краски?). Разглагольствовал автор-то про скан 800 dpi, а вот печать — внезапно — в 300 dpi. Нахрена? Как это взаимосвязано? Да сканируйте в 2000 dpi, как раз на зерно и выйдете, наверное, и то хз… Размер зерна же 1.5—2 микрометра, ага. И невдомек автору, что если была там большая пластина, и контактная печать, то вполне себе могло быть и 80—100 точек НА МИЛЛИМЕТР, а не на дюйм, да еще и не в один слой. И если негатив к фотке 1 к 1 — то об чем тут еще говорить-то? Или в дюйм автору пересчитать, а то у него и с математикой туго? Был уже один визгун, хронографа в жизни не видел. «Как так, секундная стрелка стоит, а время разное. Они спецом часы накручивают, а те даж не идут, они ставят, как им нравится». Ну че сказать, жертвы ЕГЕ…

 — Ощущение, что нас держали в Зазеркалье слепоглухонемыми. Давно началось прозрение, пазл за пазлом складывается реальность, но так огромна ложь, люди так боятся истины. Когда люди смогут побороть страх, тогда они поймут мир. Начни слышать и видеть.
 
 — Нормальная технология.   Встречал и реставрировал подобные фото, правда меньшего размера. Качество печати даже лучше чем в 70-х годах прошлого века. Контактная печать с фотопластинок. Зернистость зависит от слоя на пластинке и от проявителя, а не от пикселей. Элементарно простые вещи кажутся уже чем-то не реальным.
— не понравилось это просто коллаж
— Б-ггга! О сколько нам открытий чЮдных… 
— То есть не было ЗЕРНА? Однако
— Это какой вопрос я «недостаточно изучил»? Про разрешение сканирования или про размер зерен на фотографиях?
— dpi-это количество точек на квадратный дюйм. Имеется в виду 300Х300.Никто никогда и нигде не меряет количество точек в линию. Это нонсенс. Потому что, любая линия имеет всегда толщину или ширину. Поэтому всегда имеется в виду квадратный дюйм. Это стандарт и иного стандарта не бывает по определению.
— Ах, вот оно о чем. То есть получается, что 300 точек на квадратный дюйм — это sqrt (300) = 17.32 x 17.32 точек, а учитывая, что дюйм — это 25.4 мм, то получается, что речь идет о разрешении 25.4/17.32 = 1.46 мм. То есть каждая точка имеет почти полтора миллиметра в диаметре??? Так вот оно че… В глазах то не зарябит от такого качества, любезный? Вы, прежде, чем плеваться в чью-либо сторону забросами типа «подучи тему», сначала узнали бы — в кого Вы плюетесь. Я получил профессию программиста еще в 1994-ом году, за это время прошел все, что только можно в сфере IT, ремонт, веб, 3D, проектирование станков с ЧПУ, графика, звук, криптография, более 10-ка языков программирования и сейчас успешно занимаюсь разработкой программируемых микрочипов для нейросетей с синхронным и асинхронным типом работы. Так что когда Вы мне задвигаете идею, что мне нужно с чем-то ознакомиться в сфере IT — сначала посмотрите на себя в зеркало.   Успехов в самолюбовании…
— Ещё раз, для особо тупых. Нет стандарта 300 dpi в линию. Есть стандарт 300 dpi ВООБЩЕ, который подразумевает, что будет 300 dpi по каждой из сторон квадратного дюйма. То есть 300Х300.Но принято говорить именно 300 dpi. Для простоты. Ибо стандарт придуман для нормальныйх людей, а не самодельных гениев. Поэтому ваше глубокомысленное замечание, высмеянное мной, говорит о том, что вы просто умничаете. Хотите интересным показаться?
— Похоже Вы не понимаете разницу между линейным и квадратичным измерением, а теперь попросту начинаете выкручиваться, мол де Вы не то имели ввиду… Давайте закончим этот разговор. Совершенно очевидно, что Вы неграмотны и не способны нести ответственность за свои слова. А из чего состоит Ваша сущность уже всем прекрасно видно.
— А вы не понимаете, что никакого разрешения у аналоговой фотографии нет и быть не может по определению. А есть разрешение только носителя, то есть фотоплёнки. И чем выше разрешение фотоплёнки, тем детальнее изображение на фотобумаге. И что с этого? Пальцем на вас показывать и обвинять в безграмотности?
— Надо же, Вы уже перешли на «вы» с маленькой буквы… Еще чуть-чуть и Вы превратитесь в сияющего светом Истины Ангела. Не приведи боженька завтра еще извиняться начнете. Бросайте это дело, бросайте, мой Вам совет, ибо нет никакой фотопленки в тех аппаратах, на которые снимали в те времена те самые фотографии. Давайте закончим на той ноте,  Теперь Вы можете собой гордиться, а я униженный и посрамленный уползаю в свою помойную канаву для отверженных, коих Вы назначаете указанием своего повелительного перста. Adieu.
— Любезный, мы обсуждаем не ваши достижения в IT, а вполне конкретную технику исполнения данной фотографии. И как раз в этом Вы абсолютный профан. Ибо ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕТЕ о том, как это сделано. Вы не эксперт, потому что ни разу не печатали своими ручками, хоть с плёнки, хоть с фотоплатины, контактным способом. И сказать ПО СУЩЕСТВУ дела вам НЕЧЕГО. Можете только щёкинадувать по темам, которые не имеют НИКАКОГО отношения к фотографии.
 
 
- такая четкость получается из за хорошей оптики при проявлении. на негативе четкость всегда феноменальная. так как размер молекулы действующего вещества гораздо меньше пикселя цифровой камеры.
 
— Я помню, ещё в школе, в самом начале 90-ых, нам рассказывал учитель про современные на то время фотоаппараты и сравнивал их со старыми. Я хорошо запомнил историю про старого фотографа, к которому пришёл парень, толи ученик, толи клиент. Не в этом суть. Запомнилось в истории как этот человек задал вопрос фотографу, почему у него сохранился старый фотоаппарат, почему он его не выкинет, ведь есть такие удобные, модные, современные аппараты!? На что старик с улыбкой взял два одинаковых фото одесского оперного театра и спросил у парня, видит ли тот разницу.!? На что молодой человек честно ответил, что разницы не видит! Тогда фотограф взял лупу и предложил парню попробовать прочитать что написано на афишах, которые находились возле театра на афишных тумбах. Понятно, что на фото они были очень мелкими, ведь театр был запечатлён во всей полноразмерной красе и само фото было сделано на большём расстоянии. Удивлению этого парня небыло предела! На старом фото он сумел разлечить заголовки и названия различных пьес, а на новом только мутные пятна даже не напонинаюшие афиши, да и сами тумбы были смазаны на снимке. Вот так старик объяснил, почему ему дорог старый аппарат! Сейчас такого в школах не рассказывают на уроках. Говорят, что советское образование было отсталым. Я выучил сына, теперь учу дочь и вижу какой кошмар творится в школах. Идёт планомерная дебилизация. Я стараюсь детям давать по максимуму знаний, вожу по курсам, дополнительным, сам многое рассказываю. А в школах полный трэшь. Особенно с историей! Нашим детям и внукам уже никто не расскажет правды, что происходило на самом деле 100-200-300-1000 лет назад и какими были технологии и жизнь людей тех времён. Людям, захватившим власть на планете, это попросту не выгодно! Они забрали у человечества технологии, которые были не подконтрольны правителям и дали людям только то, что могли держать под контролем и тем самым управлять людьми. Дали нефть, газ, проводное электричество, даже мобильные телефоны. Дали только то, что с лёгкостью могут контролировать и приучили людей без этого не обходится. А технологии прошлого были на самом деле невообразимыми! Беда их была, что они были общедоступными!
— Это удивительная фотография! И не только в плане технических возможностей. Кто бы мог подумать, что раньше были подобные технологии! А личный состав того полка стал частью нашей истории. Их лица, лица, а не расплывшиеся пятна, мы можем с уверенностью сказать, через года могли рассмотреть их родственники, друзья, просто знакомые. Они ВСЕ узнаваемы, и смотрят сквозь время на нас. Они свидетели и непосредственные участники этого технического чуда. Сколько моментов истории можно было бы сохранить с такими технологиями!
— Если эту фотогоафию изучают уже много лет, неужели с 1903 года не могли найти никого из людей с этого снимка и узнать хоть какую-то информацию? Как снимали, как долго, большой ли аппарат и т. д. Я думаю, в то время для этих солдат такой снимок был большим событием и они могли помнить какие-то обстоятельства, даже будучи стариками.
— Есть у меня семейные старые фотографии, тоже начала 20-го века (не позже 20-х годов) и там тоже очень четкая печать: у девочки четко виден узор кружева по краю платка, у мужика в меховой шапки завитки каракуля различимы, да что там! у кошки (куда ж без нее) в увеличительное стекло шерстинки видны, петли для пуговиц, сами пуговицы, серьги на женщинах, жилки на руках старой бабушки… И это обычная фотография из ателье. Кстати и фон интересен — натянутое полотно с изображением рельефных колонн и пальмовых листьев, а люди сидят на стилизованной руине.
— Занимался немного фотографией, могу сказать что для такого снимка потребуется хорошая оптика, дающая большую «глубину резкости» и широкий угол обзора. Можно предположить что было сделано несколько десятков фото, их свели в одну общую, а потом пересняли прямым фотокопированием. В принципе это возможно, хотя и очень трудоёмко. Я таким образом делал панорамные снимки. И кстати, у меня остались мои отсканированные снимки и качество на них конкурирует с современной «цифрой», это при условии стандартного кадра 24х36, то есть размер матрицы 1,5 дюйма (Вы можете себе представить «цифровик» с такой матрицей), а тогда фотопластины, самые маленькие, были 9х12 см + долгая выдержка (0.5 — 3 секунды), вот Вам и отличное качество. Ну и наконец, не совсем корректно сравнивать «пленку» и «цифру», так как построение изображений там происходит с некоторой разницей. Но как бы то ни было, это замечательный артефакт, сохранивший для нас частичку истории, лица и имена наших предков, а это дорогого стоит. 
— Даже не обсуждается: разрешение цифровика уступает обычной фотографии. Вот только автор не понимает разницы… Типа как они тогда достигли такого разрешения?!
— Возможно, линз как раз и не было. Снимали на камеру обскура, через простое отверстие. Такое способ не дает искажений, и резкость получается на очень большую глубину. В яркий солнечный день, на большую стеклянную пластину с серебряной эмульсией вполне можно было сделать такой снимок.
— при качественной линзе искажений тоже не будет, а вот качество отображения будет лучше. Без линзы (от дефракции на маленьком круглом отверстии) большое и регулируемое изображение (достаточной яркости) получить не возможно…
 
— Возможно всё получить. Зависит от светочувствительности пластины и времени выдержки.
— Да, я тоже сделал вывод. Для данного снимка не требовалось много делить, максимум 2 снимка по горизонтали, для панорамности
 
 
= Это же 1903 год вдумайтесь!!!
— И что? Чисто технически возможно создание фотоплатины такого размера и печать контактным способом. Ничего здесь особенного нет. Контакным способом хоть раз в жизни изволили печатаь? А я печатал многократно. Чёткость изображения при этом просто поразительная. Иное дело, что во времена СССР самая большая пластина для печати цветной фотографии была 13х18 см. Но здесь чб и поэтому можно было сделать её и метр на полтора. А качеру фотоаппарата сделать вручную из дерева. Затвора там не требовалось. Ибо съёмка происходила просто снятием крышки с объектива на определённое время. Так что всё предельно примитивно.
— Вполне возможно, глядя на снимок, видно как будто бы несколько соединений. Лично мне вот бросилось это в глаза. Определенным образом рассажены люди. Но снимок конечно уникальный)))
— Б-ггга! Чушь полная. Вы сами в своей жизни сколько фотографий сделали контактным способом, чтобы судить о природе вещей?
— Глубина резкости достигается величиной диафрагмы, всего лишь. В целом же, качество фотографии определяется светочувствительностью, контрастностью и зернистостью фотоматериалов.

………………………………………………………………………………….

— Думаю, что так называемый «человек» — искусственно созданная программируемая сущность. И понятно, что электрическая.

— То есть среда нашего обитания… компьютер?

— Коротко говоря: Земля — это многослойная электрическая плата компьютера, то есть — «системный блок». Там, внутри, находится всё управление. Земля электромеханическая. Небосвод — многослойный вогнутый голубой процессор (экран), купол, тоже электрический. Никакая Земля не шарообразная и никакого космоса…

— Ещё о людях хотел бы внести свои пять копеек, если позволите… Люди — это, по — моему, проводники. Даже слово «ВЕРА» переводится, как ведание РА, а РА — это ТОКи Светил. То есть мы подзаряжаемся от токов, что поступают через макушку, проходят через нас и уходят в Землю — при вдохе, а при выдохе — наоборот, Токи получаем от Земли, что проходят через нас и выходят через макушку. Человек дышит, ток туда - сюда ходит.

— Ну, да. Да… Находясь на свету, нельзя ничего увидеть в темноте.  Всё это, конечно, интересно. Все эти страхи античные… А вот, про находку этой зимой не слыхали? Про упавший на землю предмет сферической формы?

— Про «кунцевского марсианина»?

— Слышали, значит?

— Так, краем уха. А что? Это же жёлтая пресса…
 — Не скажи, парень. Не скажи. Там, у них в прессе жёлтой, много неточностей. Многовато сенсационностей, штучек — дрючек журналистских. Во — первых, его обнаружил в парке не подросток, как насочиняла журналистка, а местный гаишник.

— Забавно. Что он делал в парке?

— Говорил, что ничего. Просто ехал, патрулировал. Остановился. Вышел отлить. Зашёл в лесок. Потом, видимо, зорким своим милицейским глазом заметил что — то подозрительное среди деревьев невдалеке. Углубился в чащу. Ну, там и наткнулся на странный предмет шаровидной формы. Большой такой «нездешний» мяч. Не испугался чужака, взобрался на него, постоял на верхушке, потоптался малость, проверил штуку на прочность, обложил, как и полагается по чину, матом, ну, и спустился снова на землю. Доложил, следуя инструкции, куда надо.
— И ему поверили?

— Не сразу, конечно. Но да, поверили.

— Чудеса.

— Да. Ну, потом нарисовалось начальство. Опять же разные там спецы. И увезли. То ли в НИИ, то ли ещё куда — то. Тут уж, сами понимаете, чем дело запахло. А потом мячик решили от греха подальше отправить, это уже, во — вторых, вовсе не под гриф секретно, в архив генштаба, как написала всё та же журналистка — фантазёрка, а обратно на Марс! Такое вот непростое решение.

— Как они узнали, что он оттудова?

— Узнали. Предмет весь оказался испещрен «внеземными» значками. За дело взялись лучшие умы: московские лингвисты, шифрологи из ГРУ. Среди них были (тут третья ошибка журналистки, не написавшей об этом ни словечка) даже подзабытые ученики Кнорозова в связке с приглашёнными молодыми адептами недавно возрождённого Тайного Бостонского Общества «Эврика», основанного ещё Эдгаром По в 1848 году. Короче говоря, как всегда справились щелкунчики, не лоханулись, раскусили «орешек».

— Что «раскусили» — то?

— Хороший вопрос. Ты будешь смеяться, но это оказался известный всем у нас, так называемый, хрестоматийный текст письма А. А. Богомольца хану Сталину.

— Товарищ, подаривший Мизанабиму эликсир вечной молодости! Как же помню школьную программу.

— Вот, вот. Тот самый эликсир, от которого народ «по собственному почину» отказался в пользу великих всадников одного коня: Ленина — Сталина.

— Хорошо. Но как письмо Богомольца очутилось на Марсе?

— Всё очень просто. Дело в том, что поначалу никакого А. А. Богомольца не было вообще. Был коренной марсианин по имени Семияза. Тамошний звездочёт. Видя несправедливость, творившуюся на Третьей Базе, то есть на Земле, он простодушно задумал помочь наиболее прогрессивным из её заключённых, а именно — левым силам. С помощью самодельной катапульты он отправил на Землю каменный шарик с красноречивой гравировкой. Тогда ещё оно адресовалось не Ленину — Сталину, а поэту Брюсову. Но узнав, что шарик не достиг Москвы и приземлился где — то в Сибири и, более того, лежал в тайге, никем не замеченный, аж с 1908 года, Семияза в 1915 году (по земному летосчислению) решил самолично отправиться на Землю, предварительно покрыв всего себя с ног до головы тем же самым письмом в виде татуировки. Его корабль был сбит над Прекраснодаром, ошибочно принятый службой ПВО за жар — птицу, спешившую на помощь правым силам. Семияза провалялся в чаще леса, где — то на Северном Кавказе, никому не известный с 1917 года по 1989 год, пока его не нашли какие — то шальные студентки — путещественницы.
 

По их словам, он был похож на немыслимой красоты падшего ангела Ахримана, о котором они раньше читали только в книжках. Как говорится, комментарии излишни… Так вот. Вернёмся в 1928 год. В 1928 — ом году шарик был — таки найден в Сибирских лесах. Его на всех парах привезли в столицу. Но до Сталина он, как ни странно, не дошёл. Его, не без помощи четы Бриков, перехватили у хазарских купцов, специализировавшихся на скупке и вывозе за границу «франкмазонских» икон, обменяли на паровой орган и спрятали в Соборе Василия Блаженного розенкрейцеры. Они — то и выдумали мифическую персону «А. А. Богомольца», который якобы написал письмо Сталину с рецептом ЭВМ. Впоследствии, в сороковых годах, примитивно понятую идею ЭВМ взяли на вооружение американские спецслужбы, частично использовав первый в истории вольный перевод «марсианского письма», который под домашним арестом в Переделкино между разного рода переводами сделал будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Парис Бастернак, внедрённый, кстати говоря, в «Эврику» ещё в пору учёбы в Марбурге у философа Когена. Но дальше компьютеров и прочей кибердряни, дело у них не пошло. Каким образом шарик очутился в парке под Москвой это до сих пор остаётся настоящей загадкой. Вероятно, после переквалификации розенкрейцеров в правозащитников, как — то стало не до артефактов и кто — то под революционный шумок 90 — х неоднократно пытался на авось распилить странный шаровидный объект, случайно обнаруженный в СВБ. То ли это были подвыпившие второкурсники авиастроители, то ли солнцевские, то ли езидская диаспора. Но факт остаётся фактом: бесхозный инопланетный шар снова был обнаружен проезжим милиционером в подмосковном парке в Кунцево…

 
 


 ***

Среди довольно возрастных гостей сидел гость по - моложе, самый молчаливый. Но и ему дали слово. Он оказался подающим немалые надежды автором (в подвижной маске! — что — то вроде цветной мозаики из квадратиков), неким Коллективом Авторовым, из местного адамского журнала. Говорил мало, какие — то общие места. Но потом, достав папочку — скоросшиватель и открыв её, стал читать (не снимая страшноватой своей маски) то, ради чего, наверное, и пригласили человека в гости ребята по — старше. Однако он так долго непонятно и скучно читал своё, по — видимому, самое задушевное произведение («Капитан «Атлантиды»»), что все присутствующие почтенные мужи дружно дали сосну, как сказала бы Алика, то есть попросту уснули. Да и сам Катч начал в какой — то момент откровенно клевать в разлившемся водоёме дремоты.

Капитан «Атлантиды»

Может быть, нам только кажется,
что мы существуем, а на самом
деле нас нет.

                А. Чехов. «Три сестры»


Итак, храм найден. Пускай всего лишь последний из его пяти углов. Но ведь это тот самый угол, в котором живёт извечный невидимый и нетронутый идол — квинтэссенция нашей межзвёздной веры! И спустя мириаду лет после Четвёртого Перемещения, первым его обнаружил я, Кеней. Кто только из наших не пытался раздобыть хоть что — то оставшееся от Храма Пятерицы! А нашёл его я. Здесь, в захолустном русском городке с устаревшим романовским названием: Обург. И вот при таких радостных для меня и всей нашей центростремительной общины обстоятельствах я, отец трёх дочерей, отдаю свою младшую любимую дочь за какого — то чудовищного проходимца, имеющего наглость утверждать с бумагами на руках, что он и есть капитан «Атлантиды»! Той самой «Атлантиды», раздавленной Сциллой и Харибдой в Гибралтарском проливе в 1916 году, на глазах у великого русского писателя Ивана Бунина, стоявшего на одной из еврейских вершин вместе с Дьяволом, который, после весьма давнего интервью Иисусу Назаретянину в Римской Пустыни, впервые согласился дать новое интервью, сделав исключение для журнала «Задушевное слово»! Да я должен был просто выставить его из своего дома… Но не сделал этого. Почему? Потому что младшая дочь, так не похожая на уже замужних благополучных старших сестёр, валялась у меня в ногах, умоляя дать согласие, и клялась именем покойной матери, что предназначена этому великому человеку? Совсем не поэтому. Было в нём что — то… Что крайне меня заинтересовало как исследователя. Я заметил в нём то, на что, похоже, больше никто не обратил внимания: пустые ладони! На внутренней стороне его ладоней отсутствовали отпечатки летейских трав! У любого живого человека они есть. У этого же так называемого «капитана» их не было вовсе! Его ладони… не ладони, а какая — то… tabula rasa. И вот за это я должен был отдать собственную дочь, в сравнении с которой Абра Соломона — не более, чем магацитлянка, помнящая, почему её имени не оказалось в красном списке 144 000 магацитлов, выбранных Верховным Советом для возвращения на Чёрную Звезду.

Однако я ничего не мог с этим поделать. Все пошли против меня, словно по сговору. Маракотт, тот вообще прислал мне гонца в ящеричной шляпе с нутряным письмом, написанным хат аль — машком. Что он о себе вообразил этот законченный навуходоносор? Что с того, что где — то там в Одессе он у какого — то старого никому не нужного характерника научился перекидываться в гадкого пасюка и воровать в трюмах заезжих кораблей конопляное масло, предварительно прогрызая тонкие крышки бутылок, чтобы, спустив амбарный хвост в отверстие, затем лакомиться ловко добытым золотистым, как мёд, иноземным добром? Что с того, что он первый догадался о том, что эротические сценки на стенах храма в Каджурахо — это алхимический шифр, то есть всё равно что цитата из «Розариума философов», полного таких же вполне себе сакральных перепихонов? Подумаешь, раскрыл козни кулаков и этимологически обвинил их в злостном фаустианстве! А ещё обратил внимание общины на то, что принятие алкоголя внутрь — это, в сущности, всё равно, что принять непосредственное участие в спиритическом сеансе, то есть в черномагическом ритуале вызова духов умерших! Да он просто свихнулся после того путешествия на Айнские острова, а особенно после змеиного навара, которым его угостили тамошние медвежьи аборигены! Впрочем, бог с ним, с Маракоттом. Дело совсем не в нём. Как и не в прочих уважаемых членах нашей общины. В конце концов, роковое решение принял я, отец. Причём, для начала пригласил капитана на личную встречу, о чём и сообщил ему в письме, написанном, по обычаю, флуоресцентными чернилами. Письмо было кратким, по существу дела. Основных моих недостатков, — длинного вступления и дальнейших пространных рассуждений с использованием всяческого рода цитат и аллюзий, я постарался избежать. Впрочем, и на этот раз без использования прежнего арсенала не обошлось. В частности, я не сдержался, чтобы не процитировать Дизраэли, заметившего в одном месте (1), которое китайцы назвали бы «последним пределом», что «… Гибралтар будет британским, пока не сдохнет последняя обезьяна», а также, уже от себя, подчеркнуть существенную разницу между этическим пафосом и творческим: первый, вне сомнений, важен, однако, он вторичен в сравнении с последним, так как творческий пафос не столько важен, сколько отважен… Ну, и вот он пришёл в тот же вечер. Мы пропустили по рюмочке анисовой водки. Отчего — то вспомнили одну из последних вещей Париса Болевого — «Повесть о настоящем Че» («… О, Че наш!“; „… Че с большой буквы…“; „… Че — ширский кот…“; „…chevo tebe nadobno, star Che?“; „… А! Чем Че не шутит!..“; „… Че в футляре…»). Я вслух озвучил мысль одного северного поэта о женщине и мужчине, которых он сравнил соответственно с водкой и смягчающим её берёзовым углём. Капитан, в свою очередь, припомнил мне изрядно затасканные слова известного французского мимина, автора «Маленького принца», который летал на биплане и больше наблюдал за животным миром Кении, чем воевал. Я не поддержал эту тему, так как никогда ничего не читал из упомянутого мимина, но зато счёл необходимым плавно перевести разговор на научную тему: разве не подозрительна научная терминология, например, то, что мы состоим из клеток, а не из свобод? На это капитан, стараясь не обращать внимание на какой — то пришлый непрерывно тянущийся низкий тон в воздухе гостиной, ответил своим столь же неравнодушным вопросом: а вы заметили, что в журналах, в развлекательных разделах, фигура слона (она же — офицер), как правило, двоится; нет ли тут намёка на пресловутых храмовников, если отбросить версию об элементарной опечатке? Дошло даже до того, что я едва откровенно не спросил у капитана, как некогда Великий Комбинатор у Отца Русской Демократии: скажите, как духожник духожнику, — «Вы рисковать умеете?» Но тут мы, по его просьбе, встали из — за стола, и он, вдруг напомнив мне своими рукавами, украшенными серебряными уголками, старых эсэсовских бойцов, подвёл меня к зеркалу. Я увидел, что он не отражается в нём. Одно дело, когда такое видишь в синематеке про каких — нибудь ряженых вампиров, не переставая хрустеть поп — корном, но совсем другое дело, когда это происходит с тобой наяву, воочию. Капитан, глядя мне в глаза, сказал, что его, капитана, нет и потому мне, Кенею, как отцу не о чем беспокоиться, ибо моя дочь, чья естественная красота ныряльщицы не оставляет никаких шансов искусственной красоте куртизанок и косящих под них мещанок, в сущности, ни за кого замуж не выходит. Сочетаться с тем, чего нет, невозможно. А ведь действительно, подумал я тогда, глядя на отсутствие капитана там, на противной стороне мира, на нет и суда нет. Таким образом, я дал согласие на этот игровой брак. Единственное, что меня смущало, так это то, что в церемонии должна была участвовать колёсная лира. Когда я обратился к капитану, нельзя ли куда — нибудь убрать её, он странно как — то посмотрел на меня и ответил, что органиструм при данных обстоятельствах — вещь совершенно незаменимая, так как создаёт своеобразную атмосферу таинственной торжественности, и в качестве примера подобной атмосферы торжественности привёл случай из своей практики, когда он собственными глазами, в Нижней Саксонии, видел змея, путешествовавшего по радуге от реки к реке 26 июня 1984 года, то есть ровно через семьсот лет после того, как пресловутый Раттенфангер фон Гаммельн отомстил магистрату за его чёрную неблагодарность, повесив в воздухе белый шум, который прекратился лишь 5 мая 1818 года, когда на свет появился Карл Маркс, один из восьми ключевых исторических людей с куриными лапками и будущий автор «Капитала».

— — — — — — — — — — — — — — — — —
(1). Яшма.
(2). Фильм — нуар О. Уэллса — «Леди из Шанхая».
(3). Граф Диффузор
разбудит нас в полночь,
он даст вам ключи
от завтрашних дней… (Б. Гребенщиков. Граф Диффузор).
(4). Уничтоженный землетрясением посёлок городского типа в районе Сахалинской области. Посёлок был полностью разрушен 28 мая 1995 года. В результате мощного землетрясения под обломками зданий погибло около 2 тыс. чел. Считался одним из самых благоустроенных на Сахалине. Был построен руками заключённых. В 90 — е гг посёлок насчитывал 12 000 чел.
(5). Имеется в виду, по — видимому, место из книги И. И. Мечникова — «Генеалогические соображения (о происхождении многоклеточных)», 1886 г., — «…В последние годы Блохман и Седжвик пытались спасти теорию гастреи, приняв положение о том, что рот и анус — оба образуются из щелевидного бластопора».
(6). Защемление лицевого нерва.
(7). Точнее: «Артист не имеет права на семью, искусство сродни криминалу. (Эзра Паунд).



***

Затем появилась с удостовереньем личности Она…

Они, видимо, немного уже знали друг о друге и раньше… До того, как встретиться, созвонились по её инициативе… Она звонила с устаревшего стационарного телефона, как какая — нибудь итальянская красотка из фильма Тарковского… Известная журналистка, интервьюер из журнала «Он и она» и всё такое… Автор знакомого даже ему интервью с академиком РАН Ёхананом Синистариным, где он однажды не в меру разоткровенничался, в частности, о сотнях научных организаций, кормящихся так называемыми «чёрными дырами»; а так же о реальности семени инкубов; о присутствии информации о человеческом эмбрионе (М — брионе) среди прочих, до сих пор, по неизвестной причине, не обнаруженных, видов «брионов», закодированных в русском алфавите; о проникших на поверхность земли и во властные структуры представителях загадочного «красного народца», о чём свидетельствует подъём левых идей в человеческом обществе; о пресловутой комете Дюрера, которую никто из учёных никогда не видел, но зато видел, причём наяву, великий голландский живописец и гравёр Альбрехт Дюрер, изобразивший её присутствие в земной атмосфере на знаменитой гравюре «Меланхолия I»; о чучеле «упыря», В. И. Ленина, в Гранитном голубце; о правильном приготовлении егренёнка, в сыром виде в котором может содержаться довольно коварный малоизученный паразит — мамыка; о том, что кавказские народы не далеки от истины, утверждая в своих иллюминированных свитках, что душу человека, умершего до семидесяти лет, похищает и съедает демон — авас; о встрече на о. Куба, в Гаване, Папы Римского с Патриархом Всея Руси, по завершении которой они обменялись подарками (свою коллекцию снежинок Пий XXII с удовольствием преподнёс в дар Афанасию 12, который, в свою очередь, ответил своему визави коллекцией лебединых пенисов); об унгециферовой пандемии, информацию о которой тщательно скрывают постнаполеновские элиты Евразии и Азиопы, но на которую впервые намекнул богемский писатель — экспрессионист Франц Кафка в своей «страшной» новелле «Превращение», за что и был ликвидирован, вслед за Лениным, летом 1924 года, путём введения в вену сверхдозы героина…

И вот они с этой журналисткой встретились в назначенном месте в назначенное время, хотя и место совершенно безлюдное, и часы на столбе над тем местом без стрелок… Может, днём на одном из автовокзалов, увенчанных крылатой фигурой Апейрона… В кафе, там же, выпили по стаканчику капуччино… Приобрели в кассе полупрозрачные с циферками билетики на микроавтобус… Купили билеты, сели в конце. Поехали. Куда поехали? В сторону гор, на которых ещё не бывали, как выразился водитель, похожий на Фредди Меркьюри — восьмидераста… Горы, горы… Горы поднимают юбки и улетают… Нет, нет, всё было не так. На самом деле, они сели ни в какой не в микроавтобус, а в её личный автомобиль, ещё в городе. Где — то в парке. У озера, окружённого ивами. В шикарную иномарочку сели…

Что было потом?

Вот тут — то ниточка и обрывается. Он не помнит… Память изменяет ему сразу с тысячью чертей… Впрочем, тоже не совсем так… Они выехали на трассу… Ехали около часа… Она включила музыку по радио…   

***

Этот чёртов новый аэропорт… Вообще хорошо бы этому, не самому популярному у горожан, аэропорту (туманы осенью, не улетишь…), быть построенным в пределах третьего транспортного кольца.
Сверху он напоминает гигантского паука. Хотя сам гудит, как улей. Голубые ели… Стеклянный фасад терминала прибавил света, простора… Каждый раз что — то новое. В зале ожидания кресла вместо чёрных стали салатными. Обновили, в частности, навигацию. Новые значки на трёх языках: на русском, английском и китайском. «Жёлтый» вылет. «Зелёный» выход. Обслуживание инвалидов. Здесь не ходи — туда нельзя — всё дорого… Но при том, что ценник адский и обёртки сумок стоили дороже, чем в Шарль де Голле, например, какао (не то, что на нулевом этаже галереи вылета внутренних воздушных линий) оказался неплохой, как ни странно. Ещё я проигнорировал сладкие пончики с начинкой и купил пару лепёшек с мясом; встал за один из круглых столиков в закусочной...

Возле кассы и табло, как всегда, словно цыганские карты, тасовались постоянно менявшиеся в составе группы приезжих и тех, что, наоборот, собирались уехать. Изредка случались потасовки, которые, впрочем, очень быстро и оперативно гасили люди с красными повязками на руках.
Катч рассеянным взглядом осмотрелся и увидел, что в одной с ним закусочной в аэропорту, стояли и неспешно совершали перекус ещё две пары людей: русская девица с парнем — корейцем лет слегка за двадцать и двое мужиков лет эдак за сорок, по — видимому, рыбаки, охотники на лосося черноморского, судя по удочкам, приставленным к соседнему пустующему столику. Впрочем, приходили и уходили другие люди тоже, но не для того, чтобы занять столик, а чтобы купить что — нибудь съестное и пойти дальше.
Девица всё время чему — то смеялась, делая паузы, как какая — нибудь птаха. Её ж молодой человек что — то тем временем без умолку вполголоса рассказывал на родном своём языке. 
Рыбаки, напротив, почти не говорили совсем. Очень так дозированно изрекали по паре значимых слов о повадках лосося черноморского и снова погружались в нехитрую свою трапезу.
А вообще шум вокруг стоял самый обыкновенный, присущий, наверное, всем аэропортам на свете: голоса, голоса, беспорядочный нестройный вал множества голосов всех возможных тональностей и регистров. Детские, молодые, зрелые, старческие. Людские, собачьи, машинные.
В какой — то момент Катч забылся, жуя, ни о чём не думая, кроме как о вкусе какао и его сочетании со вкусом свежих, ещё не остывших хичинов.

 

Вдруг резкий звук вырвал его из полусонного состояния. Катч   обратил всё своё внимание в сторону кассы. У кассы стояло всего пять — шесть человек! 
В то же время и рыбаки пропали, призванные черноморским своим лососем. Только интернациональная парочка молодых по — прежнему стояла за соседним столиком. Правда, уже затихшая, безмолвная. Катч заметил разлившуюся повсюду непривычную тишину. Питерский аэропорт показался ему странно малолюдным.
Тут он и услышал звуки каблучков, эхом отдававшиеся по всему терминалу. Стройная, судя по беспросветному силуэту приближавшейся к закусочной фигурке, девушка определённо направлялась в его сторону. Когда она приблизилась к Катчу, то, с заметным, но милым иностранным акцентом, обратилась не только к нему, но и ко всем присутствовавшим неподалёку немногочисленным людям. Это была стюардесса. Она предлагала всем, кто собирался лететь рейсом Санкт – Петербург - Париж, пересесть на только что приземлившийся на дозаправку самолёт рейса Звезда – Аделаида. Причём, бесплатно. «Халявных» мест было три. Кто — то, услышав «халявных» и «звезду аделаиду», только истерично посмеялся и пошёл к выходу, кто — то, не обратив внимания на акцент стюардессы, попытались обратно сдать уже купленные билеты, но касса была закрыта на перерыв и поэтому обломались. В конце концов, получилось так, что единственным поверившим шальной и симпатичной стюардессочке, оказался он, Катч. Никто из «пролетевших» на него не посмотрел, как на наивного дурочка, на него вообще никто не обратил никакого внимания. Так он и поплёлся вслед за той красоткой в синей униформе с пёстрым шарфиком на шее и в стильном головном уборе с насекомой символикой незнакомой авиакомпании.
Пока он шёл вслед за чудесной бортпроводницей, множество самых разнообразных и неприличных мыслей завертелось в его голове. Самыми безобидными из них были мысли о коллекции женских лобковых волос поэта Байрона, коллекции засушенных пенисов Глеба Бокия и коллекции порнографических фотографий Максима Горького.
В какой — то момент (а именно в тот момент, когда Катч подумал о коллекции порнографических снимков Горького) стюардесса обернулась к нему и что — то сказала. Катч не понял ни слова и только слегка кивнул ей с улыбкой дебила.
 
 ……………………………………………………………

- Так ты не стюардесса?
- Нет. Просто меня капитан попросил прикинуться, как у вас говорится по – русски.
- А настоящие стюардессы почему не пошли?
- Даже сама не в курсе, если по чесноку. Но сказали, что у меня русский лучше и мне поверят больше.
— А почему Австралия?
 
— Будешь очень — очень смеяться, Катч, однако это из — за моего домового питомца, из — за Феллини. Он такой же, как это тут по — вашему, котопёс, да.
— Котопёс? Серьёзно, что ли?
— Серьёзно. Он прямо такой же котопёс, как будто и Австралия, если присматриваться на мировую карту. Вот я и подумала, что в кайф было бы сгонять туда по такому не несчастливому случаю. А ты  в Париж, получается?
— Во всяком случае, ты мне обещала пересадку во Франции…
- К кому – то в гости отправляешься?
- Познакомился в сети с прекрасной незнакомкой. Пригласила к себе в гости. Сначала я к ней, потом ко мне она.
— Молодчина. Удачи тебе. Красивая франсэ, наверное?
— Она красотка. И умница к тому же.
— Джекпот, да?
— Может быть.
Симми, последний вопрос про джекпот задала, уже не глядя на него, а следя за потоком слов в её ловким движением открытом ноутбуке.
Катч был приятно удивлён, узнав, что гражданка некой не обозначенной на карте средиземноморской страны Утопии, а точнее – её столицы Звезды, помимо аглицкого и великорусского, умела и по — падонковски.

…и совершеннейший оффтоп. шоб два раза не.
объясните мне, селу неасфальтированному. чем щипаная норка пизже нещипаной?
я просто ко всяким меховым приблудам весьма благоволю, и купивши в прошлом году норика (обычного, нещипаного) несказанно ему рада. просто сегодня наблюла в маршрутизаторе такую себе даму в щипаном норике и сблизи его разглядела. (кстати, у дамы был адовой величины пакет со жрачкой из каэфси, и он распространял дичайшее амбрэ). так вот про щипаного норика. он же очень печален! он же лысенький почти совсем! а стоит в ковырнадцать раз дороже нещипаного. бат вай? не понимай…

— Что — нибудь понимаешь? Там же чёрт ногу сломает…
— Ты отчасти прав походу. Какая — то из ваших… русских тёлок пишет. Например… Я не совсем поняла, про что тут эта блонди всё время трёт…
— Ага… А это что за сайт? БГ?

Припев:

C C/B Am
Но северный ветер мой друг
C Em
Он хранит все что скрыто
C C/B
И он сделает так что небо
Am Em
будет свободным от туч
F Dm Em
Там где взойдет звезда Аделаида…

— Может и так…
Катч посмотрел и вдруг поймал себя на мысли, что, оказывается, плохо видит: во всяком случае, левым — точно.
— А ещё очень люблю старьё, фотографии из прошлого… Чёрно — белый винтаж. Эта моя самая — пресамая, как у вас говорится…
Симми сунула Катчу под нос портрет какой — то аристократки девятнадцатого века, чем — то похожей на мать Уинстона Черчилля… Катч заглянул в лавандовые глаза Симми. В них не шевельнулось ничего женского, зато застыло человеческое, слишком человеческое: «Ну, как?» Катч ничего лучше не смог придумать, кроме глупой плотоядной улыбки северянина вкупе с ещё более глупым вердиктом: «Вери интрестинг». Тем не менее, довольная Симми, как ни в чём не бывало, достала продолговатый, словно банан, кошелёк с неправдоподобно огромной молнией и стала в нём по — девчачьи торопливо рыться. Мелькнула, игриво подмигнув ему, монетка. Катч, как хищник, дождавшись нужного момента, попросил головку неведомой королевы и, получив оную, тут же продемонстрировал бесхитростный дворовый фокус, который должен был компенсировать недостаточно адекватную, по его мнению, оценку французской фотографии.
— Коинг волк. Такие, фрёкен Симми, дела, — пояснил Катч,  возвращая по — детски поражённой попутчице её сверкливую монетку, только что станцевавшую удивительный танец между пальцами ловкого русского.
- Ты прямо суперзвезда, - снова ослепительно улыбнулась Симми, словно получая удовольствие не от общения с человеком, а оттого, что обладала самой возможностью время от времени её демонстрировать, всё равно кому.

{ Их было трое, явных претендентов на руку и сердце обворожительной Симметрии: Черняев Бездеж Папаверович, Печерников Елоп Евклазович и Флетчер Хъю Бредович. Флетчер Хъю Бредович предложил бросить жребий. Симметрия отвергла данный способ, пристыдив Флетчера Хъю Бредовича. Черняев Бездеж Папаверович, в свою очередь, предложил устроить поэтическое соцсоревнование. Симметрия пристыдила и Черняева Бездежа Папаверовича. Собравшись духом, Печерников Елоп Евклазович внёс предложение выдвинуть «первоочередные задачи». Симметрия заинтересовалась. Черняев Бездеж Папаверович с Флетчером Хъю Бредовичем заподозрили неладное, но вынуждены были принять предложение, внесённое Печерниковым Елопом Евклазовичем. Флетчер Хъю Бредович вызвался первый и сказал, что первоочередная задача заключается в том, чтобы, как говорили древние эллины, цитируя ещё более древних индусов, в первую голову – Тагора Рабиндраната, автора «Упанишадка - нивалка»… За Флетчером Хъю Бредовичем последовал вдохновлённый его неудачной попыткой Черняев Бездеж Папаверович, который высказал мнение о том, что в первоочередную задачу несомненно входит, если вспомнить античных многоборцов, к слову сказать, усвоивших бесценный опыт  гиперборейцев, то есть галлов, или, точнее, славян, что уже, насколько можно понять, позволяет, судя по некоторым данным, почерпнутым из тех же источников, коими, нужно заметить, плодотворно воспользовались и продолжают пользоваться, выражаясь по – спортивному… Наконец, чувствуя, что деваться уже некуда да и незачем, заговорил раскрасневшийся, ввиду непосредственной близости своей судьбы, Печерников Елоп Евклазович: … одна из первоочередных задач – реализация намеченной Партией Продовольственной программы! Хотя за последние годы в сельском хозяйстве произошли положительные перемены, несколько улучшилось снабжение населения продуктами питания, всё же колхозы, совхозы, перерабатывающие предприятия располагают возможностями для значительного увеличения производства продовольственных товаров!}

А – брион
Бэ – брион
Вэ – брион
Гэ – брион
Дэ – брион
Е – брион
Ё – брион
Жэ – брион
Зэ – брион
И – брион
Ка – брион
Эль – брион
………………
Эм – брион
……………
Эн – брион
О – брион
Пэ – брион
Эр – брион
Эс – брион
Тэ – брион
У – брион
Эф – брион
Ха – брион
Цэ – брион
Чэ – брион
Ша – брион
Ща – брион
Э – брион
Ю – брион
Я - брион



***

Пришёл в себя он в номере отеля, на кровати… Она стояла у окна живой беспросветной тенью и курила… Боже мой, что за красавица она была даже в тот момент, в виде одной курящей тёмной фигуры! Такая видная, подумал он тогда, а в спутники себе выбрала какого — то ничтожного щелкопёра, хм… Молодая женщина, от одного вида которой (не говоря уже о сопровождавшем её повсюду нежнейшем das parfum) любой встречный становился сам не свой, хотела… Что же она хотела? Да, что? А она хотела познакомить его кое с кем, кто действительно был в курсе всего происходящего, как она выразилась… Зачем?.. Он, Иезекииль Катчер, написал бессмертное произведение. То есть сам стал бессмертным, причём уже при своей жизни…   Что произошло потом? Потом эта женщина, увидев, что он пришёл в себя, повела его вниз… Они миновали столовую на втором этаже, кухню и склады на первом… Стали спускаться в подвал.. Шли каким — то лабиринтом, да, да, лабиринтом с поворотами направо и налево… Среди каменных полуобвалившихся стен… Далее они оказались в ярко освещённом помещении… О, да, это помещение, похожее на стилизованную пещеру… Друзья, многочисленные близкие его спутницы, мгновенно окружили их… Прекрасна, как андел небесный!.. Прекрасна, как андел небесный!.. Так он и не понял, что это за пошлейшая песенка неслась тогда отовсюду, точно они были не в каком — то очень значимом, может, даже сакральном месте, а на банальном городском рынке… В какой — то момент ему почудилось, что это всего — навсего продолжающийся его сон, один из его редких снов… Некие твари (другое слово трудно было бы подобрать) земные и не совсем по — обывательски откровенно лезли к нему с поздравлениями неизвестно по какому поводу…

— … ……
— .. … ….
— ….. ……
— … … ….
— ….. ….
— . ……… ….

Через несколько минут (а может, через пару часов) вошли те, с кем Сима (молодую «журналистку» звали Симмметрией!) хотела его, Иезекииля Катчера, познакомить в особенности… Сам он, Катч, тогда дико испугался и её «близких», и восточного голоска, чудом не дававшего петуха во время исполнения той дичайшей дичи, и особенно тех господ, тех жутких существ (взрослых мужичков - близнецов ростом с трехлетнего ребёнка и сросшихся задницами), одетых, подобно каким — нибудь канцлерам, в строгие чёрные фраки… Но вот кто — то бодро, по — комсомольски, объявил о «снадобье», которое тут же и принесли зашевелившейся публике на подносах, точно шампанское на торжественном вечере. С отдельным бокалом совсем не «вдовы клико» подошла к Катчу супруга коротышей во фраках — Симметрия. Та сама длинноногая красотка, что привезла его, наивного Катча, пока он спал, усыплённый ею, в самый высокогорный отель в Европе, на роскошной итальянской тачке, а потом так просто и убедительно просила в номере шёпотом, склонившись над ним, прощения за небольшую хитрость с её стороны, о которой Катч давно и забыл… Но даже если бы и помнил, разве мог он что — нибудь не простить этому ослепительному созданию?.. И разве затем мог ли он отказаться принять из её рук бокал с той алой, точно кровь, жидкостью?.. Вот и выпил за то, «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», со всеми странными её друзьями и близкими, среди которых были и не совсем даже, кажется, люди… Что было дальше?.. Бассейн… Вода… Удивительная какая — то водица… А там…

—
В воде… В воде… В воде… В воде… В воде… В воде… В воде… В воде… В воде… В воде… В воде… В воде… В во…
—

Что было потом?.. Гостиница просто испарилась, вот что было потом… Отель «Приют 11» лопнул, как пузырь мыльный. Хоп — и пропал… Однако всё это оказалось только сном… Его привели в чувства… Допрашивали странные люди в чёрных, как у Мистера Х из оперетты Кальмана, масках в небольшом помещении с зеркалом… Так ничего, бедняги, и не смогли узнать… Им не за что было даже зацепиться… Фактурные дядьки с не запоминающимися армейскими лицами хотели отправить его в психушку… Он помнит, как кто — то из полицейских в отчаянии употребил это слово, причём не раз… Они ломали головы, что с ним делать и как такое вообще возможно… Пока не вмешалось «начальство сверху» и вдруг не открылись, до смешного, у всех глаза: и у полиции, и у судмедэкспертов, и у съехавшихся со всех пяти континентов на «допрос допросов» святых отцов самых разнообразных конфессий: гражданин Иезекииль Катчер — безсмертный сукин сын… Как он вообще посмел с такими клетками, с таким составом крови, явиться в этот мир? Все умрут, все отправятся на корм червям или будут развеяны прахом над средиземноморской лужей, а он, что, получается, нет? Расстрелять как бешеную собаку! Да как же мы его расстреляем? Это абсолютно не в наших силах, товарищи, как вы этого не понимаете? Он единственный такой на Земном Шаре, человек не из праха земного, а единственный в своём роде, то есть - из… Слова Изначального! Ах, вот как! Ну, тогда на веки вечные оставить его в цитадели, раз он такой тут «единственный в своём роде», поместить, зверя, назад, в бездну…
***
Иезекииль Катчер, на выход! К тебе посетитель… Вернее, посетительница… Какая — то кобылка не из местных точно. Чёртовы ведьмы эти женщины! Вечно не к тем ходят. Столько нормальных мужиков пропадает зря, а им подавай каких — нибудь бессмертных. Говорю так, потому что она без маски и вся такая из себя — симметричная.


 
***

Через несколько часов одинокого Адоску разбудили и увели в то же помещение, где допрашивали накануне. Там его уже ожидала не то серьёзная, не то насмешливая незнакомая дама в ослепительно чёрном парике. Прокуратура. Адоску обвинили в том, что он незаконно попрал смерть смертью и поэтому должен был во что бы то ни стало вернуться в свой гроб добровольно и без промедления. В противном случае, власти обещали применить силу, как в своё время они её применили по отношению к членам печально знаменитого Клуба Самоубийц, поменявшего традиционные игральные карты на кубик Маршанна.

 

 Адоска вынужден был дать согласие на добровольный и незамедлительный возврат в землю. И только он дал это странное согласие, как его тут же повели во двор, где затолкнули в чёрное зеркало машины, а затем повезли на всех парах прямиком к Кладбищу Невинных.

…………………………………………………………………………………

Конвоиры попались разговорчивые, с интересами. Один из них был похож на Блондина Отрезателя Ушей, понятно из какого фильма. Рассказывал о своих впечатлениях от недавнего пребывания в Стране Гваделупе. Дескать, чёрные братья наши меньшие там выпивают бутылку 55 — ти градусного рома на двоих и не становятся алкашами… Ром хорошо расщепляется в чёрных парнях… Единственный крепкий напиток, от которого на жаре не болит голова… Второй конвоир, похожий на актёра Баталова в роли Гоши из фильма не менее известного, чем вышеупомянутый, заметил, что Мишель, мать его, Предсказамус, британские учёные не дадут соврать, вдобавок ко всем его мутным катренам, настрадал ещё целую кучу всяких акварелей насчёт «светлого» будущего. Одна из них, на секундочку, утверждала, что Земля — это ни фига не планета, а межгалактический корабль, и вся наша так называемая цивилизация, вся суета наша, вся инфраструктура, вся так называемая жизнь — это, блин, не более, чем слой, бог знает, что возомнившей о себе, грязи на поверхности до поры до времени затаившегося корабля… Первый конвоир простил второму конвоиру то, что тот не стал развивать затеянную им алкогольную тему, и стал рассказывать о том, как он смотрел «Крейцерову сонату» в Ташкенте в 88 — ом. В нашем зале, говорил он, шесть человек, а в соседнем зале индийский фильм идёт, сука, с переаншлагом. Почему так, спрашивается. Да, почему? — согласился второй конвоир с первым конвоиром. Первый конвоир сам и ответил: а потому что из одного баобаба можно сделать тыщу клюшек второго сорта. Второй конвоир не знал, чем крыть эту карту, и поэтому вновь заметил, какая масса петербуржцев теперь сидит в японских ресторанах и ест из пластмассовой посуды не самую лучшую, чёрт возьми, еду, которую сами японцы никогда не ели. Первый конвоир снова простил второму конвоиру на сей раз плавный уход от кинематографической тематики в сторону гастрономии и продолжил тему, поднятую коллегой, тем, что предался ностальгии по временам, когда в столовых, в частности в той, что была когда — то на Ленинградском шоссе, он обязательно брал гранёный стакан со сметаной (с чёрным хлебом), борщ, котлеты с двойной порцией пюре, компот с калорийной булочкой (жёлтая на срезе с изюмом, загорелая от большого количества яиц)…
*
Воспользовавшись расслабившейся охраной, Адоска дерзнул, как — то даже неожиданно для самого себя, и затеял в мчащейся на скорости 80 км\ч машине драку. В результате завязавшейся в салоне схватки автомобиль потерял управление, вылетел с дороги и растворился в пропасти…
*
Спустя какое — то время придя в себя, Адоска увидел помятую в хлам машину, которая валялась неподалёку колёсами вверх. Стал он искать и находить тела. Водитель, оба весёлых конвоиров — все были мертвы. У кого — то не хватало головы, у кого — то — ноги, кого — то вообще не хватало как такового. Вдруг Адоска обернулся, услышав шорох гальки. Перед ним стояла непонятно откуда взявшаяся живая тень. Пертивнияль. Её взгляд был серьёзен, но не беспокоен. Отстранённая за самоволие от следствия, она, как оказалось, тем не менее, решила ехать следом за машиной, так странно срочно отправленной безжалостной Прокуратурой в сторону Кладбища Невинных. Пертивнияль посоветовала Адоске следовать за ней. Адоска даже не стал спрашивать, куда именно, так как был уверен, что пункт назначения по — любому один.
*
Уже наверху он попросил сыщицу позволить ему посидеть на обрыве, с которого был виден, как на ладони, весь город. Сидя на краю чёрной скалы, он стал невольным свидетелем фантастической картины. На его глазах с небес тихо спустилась точная копия города в виде своеобразного летающего острова и, бесплотная, исчезла, приземлившись и совпав с реальным городом каждой улицей, каждым домом, каждым огоньком… Пертивнияль, в отличие от Адоски, ничего подобного не могла увидеть. Или это только так показалось Адоске? В звенящей тишине майского вечера, она откровенно заговорила с ним. С её негромких и точных слов Адоска понял только одно: ни к какому кладбищу их путь не лежал. Женщина предложила Адоске забыть обо всём и отправиться вместе с ней в «путешествие». Именно так она и выразилась: … в путешествие. Адоска спросил: вот так сразу — пешком? Та, сделав небольшую паузу, призналась, что у её сводного брата — Языкииля, в заливе на якоре стоит яхта, и он, скорее всего, будет им только рад.

Только не пугайся, когда увидишь его первый раз, предупредила Адоску Пертивнияль. А что? — спросил Адоска рассеянно. Ничего, сказала она. Он будет в маске. В маске?

 

Почему в маске? — что — то вспомнив, встревоженно придрался Адоска. Вот у него и спросишь на месте, — сказала Пертивнияль и, тут же переменив тональность голоса, продолжила: наконец — то отдохнём от всего этого.


 Конец.