Завещание

Лет двести назад человек умер, завещание оставил. Просил похоронить в живописном месте с хорошим обзором. Написал, что Бога знать не желает, пока кровью врагов река не наполнится. Против Промысла пошел, начал Творцу указания давать. Отчаянный! Хотя в конце послания резко сменил гнев на смирение – попросил поминать его тихонько и не со злом. Люди ему поверили, поминают по-доброму и кровь друг другу до сих пор пускают, остановиться не могут. «Где друзья, где враги ; не видать ни рожна!».
Друг в Донецке живет, я ; в Сумах. Сорок лет дружбы за плечами. Он ; украинец и я ; украинец. Сейчас у нас война. Его знакомые убивают моих знакомых, мои – его. Нынче встретились на Карельском перешейке, обнялись, расцеловались. Вроде искренне рады, но… словно холодом подуло. Зря, думаю, классик в завещании кровищи требовал. Кровь кровью не смоешь.
Совсем недавно другой человек умер ; мой хороший знакомый. Хотел лежать в деревне, где родился. Друзья его любили, но в деревню не отвезли. Наверное, правильно. Деревни вымирают, кто там ; на краю света ; к нему на могилу ходить будет?
С этим человеком у меня предсмертная история случилась. Лежал он в больнице, а я его постоянно проведывал, потому что находился там же, но в другом отделении. Сидим в его палате, болтаем, шутим, но я-то знаю, что у него рак в четвертой стадии и еще какая-то беда с позвоночником, а он о себе ничего не знает. Не стал тогда в чужие дела лезть, не сказал ему правду. Наверное, зря. Или нет? Было у него еще в запасе больше двух месяцев. Мог уйти из больницы, сыграть, поскольку артист, последний спектакль, женщину счастливой хоть на пару дней сделать, стихи, прозу перечитать, любимую музыку послушать, прощенья попросить, вещи раздарить, компьютер почистить, во время литургии на лавочке посидеть. Доживал бы себе, употребляя обезболивающие наркотики, дела земные завершал и себя очищал.
Правильно ли то, что родственники молчали, психику больного берегли?
Не хотят люди ничего о смерти слышать, живут, как бессмертные. Знают, что миллиарды умерли, но отгоняют прочь мысли о своей кончине. Хотя два человека не умерло. Но тех тоже с земли забрали. Меня же только раздумья о собственной смерти превращают в человека. Хоть капельку перестаю жить «горее скота».
Оставил товарища в больнице, а сам на месяц уехал с бывшими воспитанниками на соревнования по ориентированию в северопальмирскую область. Лежу как-то вечером на Карельском перешейке в мягком густом голубичнике и тоже помираю, сердце останавливается. В голове крутится песня Владимира Семеновича: «Он в землю лег за пять шагов, за пять ночей и за пять снов, лицом на Запад и ногами на Восток». Внутри вопрос пролетел: товарищ мой жив еще или сейчас опять встретимся, посмотрим друг на друга, но уже в мире ином? Да не суждено мне было тогда оставить в печали кредиторов.
Дней через десять, переезжаю из иностранной реанимации в свою. Лифтом поднимаюсь на третий этаж, спрашиваю, где мой товарищ? Отвечают, что выписали. Понятно ; умирать домой отправили. Тут же заказываю такси и удираю из больницы к нему. Захожу, лежит на разложенном диване, рад моему приходу как возможности поговорить не о болячках, а на веселые темы. Но сейчас я с ним подравнялся по здоровью, сам едва не умер, и терять время на ерунду не хочется. Сразу же говорю:
— Мы скоро умрем. Не знаю, кто раньше. Возможно, ты.
Его лицо помрачнело. Да и вообще видно, что ему очень плохо. Возле дивана стоит тазик, в который его периодически выворачивает. Похоже, совсем некстати затеян разговор. Даже для самых важных тем не всегда бывает подходящее настроение. «Что ни сунется, то оступится» ; это про меня в тот момент. Не прочувствовал я тогда его состояния и продолжил:
— С кем, как не с тобой, мне о смерти и о Боге поговорить?
— Ты что священник? ; отвечает.
— Нет, всего лишь мнениями хочу обменяться.
Он не ответил и отвернулся. Пришлось говорит самому. Минут через десять чувствую, мой голос ему невмоготу, придется уходить. Встал и ушел. Так и не попрощались по-человечески.
Через пару дней друзья вывезли его на природу: чистый воздух, речка, дубрава, шашлык, кресло. Говорят, был очень рад и счастлив. Передавали еще, что опасался, как бы меня на том пикнике не оказалось. Назвал меня каким-то театральным персонажем, вещающим на сцене о смерти.
Не знаю… Вероятно, не прав я, но зачем ему перед уходом в мир иной природа? Все равно с нею не напрощаешься. Между третьим и девятым днем таким воздухом подышит, такие красоты рая покажут, что лучшие земные цветы покажутся прошлогодней соломой.
Через несколько дней он умер.
Похороны ; как обычно ; по сокращенному варианту. С отпеванием за полчаса управились. Человек полмиллиона часов прожил, а на два последних часа у провожающих времени не хватает.

Вот и решил я написать завещание заранее.
Священнику, который будет отпевать, скажите, что представившийся хотел, чтобы прозвучало: «заступник мой еси и прибежище мое, не убоишися от страха нощнаго и беса полуденнаго». Он именно от «полуденнаго» сильно страдал. Да и Давид всю жизнь по этому поводу молился ; «избави мя от кровей». Канон Феофана не ограничивайте одними ирмосами, спойте весь, пожалуйста. Дамаскин нужен: «душа слезит и несть помилуяй ю! Како предахомся тлению?» Стихиры: «Зряще мя безгласна и бездыханна предлежаща». Другими словами, скажите батюшке, что грешный просил, чтобы «Последование мертвенное мирских тел» без купюр состоялось.
Отпевание – на 12 часов дня. Провожающих пригласите к 13.30, иначе с непривычки тяжеловато будет два часа ждать выноса. Гроб должен стоять в церкви. Не в квартире, не у подъезда, не на работе. С одра ; в морг, с морга ; в церковь, и далее ; на последнюю двухметровую глубину. Если гроба не будет, ну, например, сгорю на пожаре, ничего не меняется. Соберите в коробочку пепел с того места, где я в огне растворился, и отнесите в церковь. Господь меня из чего угодно в судный день возродит. Где-то в Откровении об этом есть.
На поминальной трапезе родным к водке не прикасаться, а то ночью с того света костями закидаю. Алкоголь ; символ земной радости, мне будет уже не до него. Гостям же на поминках скажите, что, дескать, пейте гости дорогие за наше общее здоровье, чокайтесь без опасения и не смущайтесь пользоваться вилками. Если же хотите усопшего помянуть, то в перерывах между выпивкой одной лишь краткой молитвой и теплым словом. И, будьте добры, не говорите: «Пусть земля ему будет пухом». Стопку с водкой и хлебом для меня не ставьте, зеркала дома не завешивайте и прочие народные правила не соблюдайте. Гроб пусть несут родственники. При нехватке оных добавьте близких друзей. Хотелось бы, чтобы женушка бывшая плечо подставила с тяжелой стороны труны, то есть гроба, у меня тогда в ее сторону голова механически повернется.
Сороковый день для меня будет самым важным и трагическим. Очень хочется, чтобы родственники и друзья нашли возможность сходить с утра в церковь, потом пообедали дома с молитвами.
В пожеланиях оставшимся ничего особенного: не переедайте, почаще ходите на прогулки в парк, слушайте проверенную веками классическую музыку, читайте книги 19-го и первой половины 20-го века, будьте вежливы и тактичны с окружающими людьми.
Не забудьте успеть при жизни умереть. Не умрете ; не родитесь. Говорю о рождении в жизнь во Христе. Если с новым рождением получится, то вторая смерть, которая физическая, станет формальностью.