Глава 9. Седой камень. эпилог

 

       Прошёл месяц февраль, близок уже Уральский Камень, давно переправились через Каму-реку. Велика она, могуча, не меньше Волги, правый берег пологий, но на левом возвышаются высокие увалы. Не стали идти по Чусовской дороге, свернули на новый путь, южней идти легче, холмы там невысокие и дорога уже набеганная.               

      «Смотри вот Федька Верёвка, с виду, хилый, а силой бог не обидел, портрет неважный, а духом силён, не боится ничего и откуда в человеке что берется. Другой вида геройского, а душой мелок, только на подлое дело способен. Чудны дела твои господи», - думал про себя Никон, покачиваясь в седле. Пока были в дороге, не един раз, рассмотрел он планы–карты, подаренные настоятелем Филаретом, составил себе представление про Урал. Велик и дик, можно спрятать всю Москву с селами да так, что никто не отыщет. Городок всего один - Верхотурье. Разбросаны еще редкие крепостцы, да несколько заводиков. Сейчас, слышал в Москве Никон, царь- государь пытается с помощью офицера Татищева вдохнуть в них новую жизнь. Много железа в этом краю, есть и всякие каменья.

       Голова в душе начинает собой гордиться: ещё бы, провёл свой отряд через дикие  леса почти без потерь, осталось совсем немного. Вот они, старинные горы, уже видны в полный рост, покрытые вековым лесом, со злобными шиханами наверху. Как сложится здесь, что будет с его людьми, как поживётся на новом месте?  Хотя на судьбу обижаться грех и бога гневить не надо. В первопрестольной сейчас не сладко, в забросе родная Москва видно надолго, кончилось там спокойное житьё. Царь Петр Алексеевич решив перестроить всю Русь быстро и бесповоротно, разрушив старый уклад. Так, что кто с ним  распрощаться не хочет, может прощаться с головой, един у него метод. Гибнет центральная Россия, всех гонят туда, в финские болота, пашни зарастают чертополохом, кругом брошенные деревни и монастыри, не слышно колокольного звона, нечем звонить. Тебе, дорогой Никанор Васильевич,повезло: до бога высоко, до царя далеко - билась где-то в сознании крамольная мысль.
       От мрачных дум его отвлекают собственные дети, призывно машущие с кибитки, подросли они даже за поход. Подъехав к ним, Никон услышал просьбу: дай отец лошадь, ну не откажи только. Пришлось дать  смирную кобылку, пусть едут, не зашибёт.
        Ну, а как наш кудесник-домовой. Умотала его большая дорога, стар видно он уже путешествовать. Сейчас лежит в своём почти пустом коробе, ноют косточки. Арина натура тонкая, душа есть, сообразила, оценила его помощь. Сейчас налила церковного вина в маленькую плошку, поставила возле короба, там же положила кусочек сахара. И приговорила.
       Свернули скоро на Верхотурскую дорогу, стали попадать, через несколько верст, небольшие села, дома крепкие на манер раскольничьих, скатаны из огромных брёвен, хлева впритык, тоже рубленые.  Вдруг неожиданно в голове поезда началось что-то необычное, одни падали на колени, другие кидали в воздух свои шапки, самые резвые палили вверх в голубое небо. Никанор поскакал к ним, за ним увязались Ромка с Глебом, подъехав, он увидел прямо за небольшим изгибом широкой дороги в небесной синеве золотые купола Верхотурских соборов и кресты над ними.

       Стой поры прошло семь лет. Никону уже сорок, быстро летит время невидимой птицей, много утекло воды.  На новом месте Никон устроился отлично: выстроил себе большой дом со всем, что положено, поселился в нём с семьёй. С ними остался жить бобыль Еремей, который скоро ушёл со службы по причине возраста. Двойняшки  Глеб и Роман вымахали в симпатичных парней и стали заглядываться на девок. Никакого притеснения по службе Никон от начальства не имел, его сразу назначили казацким сотником, правда, в офицеры не произвели, да он и не рвался. Скоро он завёл себе торговлишку, понемногу накупил земли, купил и в новом граде Екатеринбурге немалый участок, так как Верхотурье уже отодвигалось на второй план. Часто они с Еремеем выбирались на охоту. На Урале, не в Москве, дичи не провороти, построили они себе избушку в хорошем месте, вдоволь поохотившись всегда сидели, рассуждали у костра о смысле бытия. Пытались понять, что ждёт их после смерти, новая дорога под звёздным небом или вечная могильная темнота.               
       Что касаемо наших общих друзей Анкундина и Фёдора, то дух оседлости в них так и не завёлся, промучившись на Урале наверно с полгода и обежав его, чуть не до ледовитого моря, они примкнули к людям идущим на Камчатку, и, как ведать, может их кости сейчас белеют где-то на Аляске. 

       В престольные праздники Никон всегда ставил свечку за их здравие, просил протоирея помянуть в молитве непутёвых, хотя оба они были неверующими. Но бог наш, он велик, простил наверно их прегрешенья. 

                07. 12. О7.   Владимир Левкин         фото  из интернета.